Забытый герой

Внутри крепостных стен столицы было слышно, как кровь капает на грязный пол тюремной камеры. Также было слышно тяжелое дыхание молодого человека с волосами цвета воронова крыла и оранжевыми глазами, которые когда-то были пронзительными, но теперь были безжизненными, как у трупа, изо всех сил пытаясь поймать какой-то воздух, неподвижно глядя в лужу собственной крови. Он хотел двигаться, он хотел просто выйти на улицу и вдохнуть свежий утренний воздух впервые за, казалось бы, несколько месяцев. Однако он не мог этого сделать, не из-за охранников, стоящих за пределами его тюремной камеры и ожидающих, пока он сделает хоть одно неверное движение, или попыток сбежать, чтобы убить и «закопать грязного культиста на шесть футов под землю». Не из-за цепей, которые приковывали его руки, шею и ноги к стене, делая невозможным побег, не говоря уже о движении. А потому, что он был сломлен, как морально, так и психически. Порезы и синяки были видны полностью вокруг тела черноволосого мальчика. Его левый глаз был закрыт, а правый глаз распух до такой степени, что выглядел как спелая пурпурная виноградина. Все в теле мальчика жаждало какого-то отдыха, всего на один-единственный день, достаточно было присесть на секунду. Но черноволосый мальчик знал, что этого никогда не произойдет. Этого никогда не произойдет, он не увидит ни тепла утреннего солнца, ни прохладного, но успокаивающего ночного бриза. Единственное, что он будет делать, это дышать тем же воздухом, что и во влажной тюрьме до конца вечности. Даже если он умрет, он без сомнения знал, что его последняя контрольная точка будет в тюрьме. Пока мальчик наблюдает, как его собственная кровь медленно капает одна за другой в растущую кучу под ним. Он медленно начал спрашивать себя, что пошло не так? Как его жизнь до этого момента привела его сюда? И чем он заслужил такую Судьбу? Усталость, наконец, достигла разума мальчика, и он начал медленно терять зрение, в то время как образы проигрывались в его сознании, чтобы дать ответы на вопросы, которые он задавал с тех пор, как попал в этот ад, известный как эта тюремная камера. Прошел час после битвы за Пристеллу, когда греховный архиепископ гнева был наконец повержен, а культ ведьм отброшен. Благодаря совместным усилиям лагеря Эмилия, лагеря Круш, лагеря Анастасии и даже гордого лагеря Присциллы. Напротив одной из городских рек, которые используются и как средство передвижения, и как достопримечательность, стоял черноволосый молодой человек с карими проницательными глазами. Его глаза излучали чистую жизнь и волнение, когда он смотрел на синий горизонт. Из всех в битве за Пристеллу Субару Нацуки, рыцарь полуэльфа Эмилии, был тем, кто привел всех к победе. Он не был самым сильным, он не был самым быстрым, и даже со своим собственным оружием: кнутом, он только умел им пользоваться. Однако то, что делало его таким важным и опасным, было стратегиями, которые он придумывал, для всех вокруг него Субару имел это чувство опасности и всегда составлял идеальный план, чтобы вытащить его и его союзников живыми. Все начали прозывать его рыцарем сцены, но на самом деле. У Субару Нацуки были невидимые шрамы. Шрамы никто не может увидеть, но все же существуют в сознании Субару. Его способность: «Возвращение через смерть» — единственная причина, по которой Нацуки Субару до сих пор жив. Проклятие, данное ему ведьмой Зависти, на самом деле было скрытым благословением. Субару перенес бесчисленное количество смертей, каждая из которых была более болезненной, чем предыдущая, но он использует этот опыт, чтобы продвигать себя и других людей вперед. Помогая всем вокруг выйти живыми и невредимыми, в то время как он прячет свою боль и страдания за фальшивой улыбкой. Субару уже забыл, сколько раз он умирал до сих пор, но считал это к лучшему. Он не хотел знать, сколько раз он их подводил, он не хотел знать… «Что ты здесь делаешь я полагаю?» Субару услышал голос маленькой девочки, говорящей позади него, разрушивший его глубокую концентрацию в грохочущие волны. Знакомый голос заставил Субару обернуться и посмотреть на белокурую маленькую девочку с нарощенными волосами, которая медленно шла к нему. Она выглядела потрепанной, но все еще мило каким-то странным образом, она была ранена, ее лицо было покрыто небольшим количеством крови и пыли на лице. Ее розовое элегантное платье было разорвано и больше походило на лохмотья, чем на одежду, но Субару было все равно, как она выглядит. (Несмотря на то, что она была милой, и ему хотелось кричать об этом в небеса.) Единственное, что мог сделать мудрый рыцарь в тот момент, это подбежать к великому духу и обнять его. "ПП-ПОЛОЖИ БЕТТИ НА ЗЕМЛЮ, Я ПОЛАГАЮ!" Великий дух закричал, он изо всех сил пытался вырваться из его мертвой хватки. Все это время ее крутят, как новую игрушечную куклу, подаренную маленькой девочке. После добрых 20 секунд крика имени Субару и только для того, чтобы быть встреченным Субару, восхваляющим Беатрис. Субару, наконец, поставил ее на землю, но не без яркой улыбки, пока он гладит ее по голове. "Итак, Беатрис, как Эмилия-тан и Отто-сан, как все?" — нетерпеливо спросил Субару, его глаза начали блуждать, его тело напряглось, он был готов прыгнуть в ад и вернуться еще раз, чтобы спасти своих союзников. Конечно, вокруг было мирно, но только в том месте, где он стоял, потому что все, что он знал, так это то что Эмилия могла истекать кровью в больничной палате. Или, может быть, Гарфилд и Отто умерли, и ему нужно перезагрузиться. — Полуэльф и все остальные, я полагаю, в безопасности, — тихо сказала Беатрис, держа своего подрядчика за руку. Она остановилась на несколько секунд, прежде чем снова заговорить. «Только несколько несовершеннолетних ранены». Эти слова заставили Субару на мгновение улыбнуться. Прежде чем он повернулся, чтобы оглянуться на разбивающиеся волны. «Я… счастлив, что ты в безопасности, Беако… я не знаю, что бы я сделал, если бы тебя убили». Субару говорил тихо, но достаточно громко, чтобы его услышала Беатрис, он пытался бороться со слезами, которые выступили на его глазах. Пока он произносил эти слова, образы Беатрис, получившей ножевое ранение и медленно исчезающей из существования, преследовали его разум снова и снова, снова и снова. "Конечно Субару бесполезен без Бетти я полагаю!" — с гордостью провозгласила Великий дух, похлопав своего подрядчика по спине. С его великим духом и знаниями его друзья и союзники были в безопасности. Субару был счастлив. Но вдруг, позади них раздался громкий *УДАР*. Субару мгновенно достал свое оружие, а Беатрис крепко сжала его руку, мана в воздухе начала кружиться вокруг них. "Чудо, просто замечательно!" голос с детским ликованием обратился к ним. «Вы двое отличная закуска цу». — провозгласил голос, когда его маленькое тело встало совершенно прямо и посмотрело на дуэт с улыбкой,полной острых акульих зубов. Его длинные каштановые волосы развевались на ветру. "ТЫ!" Великий дух закричал с не чем иным, как ненавистью к человеку перед ней. В одно мгновение прямо перед ней появилось около 20 фиолетовых кристаллов. Даже не дав ему возможности еще раз заговорить, она закричала изо всех сил. "ЭЛЬ МИНЬЯ!" После этих слов осколки кристалла перед ней выстрелили со скоростью, сравнимой со скоростью пули, прямо в маленькую длинноволосую фигурку. С акульей ухмылкой он начал уворачиваться от каждого из кристаллов. Мальчик начал бросаться на нее с обнаженными ножами, но был быстро остановлен и отброшен громким треском кнута Субару, ударившего его прямо в лицо. "Чревоугодие!" Субару закричал, снова и снова ударяя обжорство по лицу. Каждый удар издавал громкий ТРЕСК. Ненависть Субару к архиепископу греха эхом разносились по некогда мирному городу. Человек перед Субару и Беатрис был архиепископом греха, который сразу же вызвал ненависть Беатрис, но для Субару это было личное. Для Субару этот человек — нет, это существо перед ним забрал его номер два. Тот, кто помог ему продолжать идти. Он не понимал, как чревоугодие ускользнуло из плена или как он добрался до них здесь, но ему было все равно. Все, что он хотел сделать, это заставить архиепископа греха обратить эффект своего полномочия назад. Каждый раз, когда архиепископ греха пытался вдохнуть, его встречал удар хлыста Субару, оглушающий его на несколько секунд. Увидев в этом свой шанс, Беатрис закрыла глаза и сформировала мысленный образ своей атаки, прежде чем снова закричать. "ЭЛЬ МИНЬЯ!" В отличие от предыдущих атак, которые представляли собой маленькие кристаллы, эта была гигантской размером почти с целый небоскреб. Архиепископ был оглушен кнутом Субару. Кристалл уже собирался ударить архиепископа,но тот едва пришел в себя и прыгнул с такой силой, что на земле остались трещины, и он приземлился прямо на гигантский кристалл маны. С легким смешком он пробежал по основанию кристалла маны и прыгнул с края, его рот был широко открыт, как будто он собирался поглотить великого духа целиком. Не имея времени снова ударить его своим хлыстом, не имея времени даже увернуться, Субару сделал единственное, что он мог сделать, и то, что он делает снова и снова, как если бы это было хобби. Субару оттолкнул великого духа с дороги, встав на пути обжорства и так как он был прямо перед ним, Субару увидел, как чревоугодие закрыл рот, и маниакально засмеялся при виде Субару. "СУБАРУ!" Великий дух закричал, когда маленькие кристаллы маны начали лететь в его сторону и едва не попали в него, но попали обжорству прямо в бок. "Спасибо... За угощение..." сказал Обжорство с улыбкой, подняв раненую правую руку и с оставшимися силами сбежал в реку. Зрение Субару снова начало меркнуть, и он упал на землю. Ему казалось, что он погружается в вечный сон, пока он внезапно не проснулся. «Ой, моя голова…» пробормотал Субару, прежде чем вспомнить короткую драку, которая произошла там, где он лежал. "БЕАТРИС, ТЫ В ПОРЯДКЕ?" Субару взывал к своему духу, но был встречен кристаллами маны, летящими прямо ему в лицо. Он едва увернулся, но Субару не знал, что если бы он был немного медленнее. Если бы он умер прямо здесь и сейчас, то мог бы избежать страшной участи, которая его ждала. "Оставайтесь на месте, я полагаю!" Беатрис зарычала, глядя на своего подрядчика с таким огнем и ненавистью в глазах, которых он не мог понять. — Беако? Пробормотал Субару, его лицо было в полном шоке при виде его собственного духа, пытающегося убить его. «Заткнись, культист ведьмы, или я с радостью отправлю тебя на встречу со всеми твоими друзьями», — сказала Беатрис спокойно, но Субару пробрало до костей. «Что ты говоришь о Беако, я не культист ведьм! Я рыцарь Нацуки Субару Эмилии-тан!» Субару заговорил, но прежде чем он успел что-либо сказать, осколки маны попали ему прямо в живот. «НЕ СМЕЙТЕ ПРЕДПОЛАГАТЬ, ЧТО КУЛЬТИСТ, КАК ВЫ, МОЖЕТ ДАЖЕ ПОДХОДИТЬ НА ПОЛОЖЕНИЕ РЫЦАРЯ ДЛЯ ПОДРЯДЧИКА БЕТТИ!» Дух заговорил с ненавистью и приготовилась выстрелить в него еще одним кристаллом. "Что т-..." Субару попытался заговорить, но боль в животе была острой и мучительной. Это мешало ему говорить, и количество крови, которое он медленно терял, давало о себе знать. Испытывая полное отвращение к мужчине перед ней, Беатрис была готова послать еще один кристал, но вдруг, к великому духу приближаются рыжеволосый рыцарь, кошачья фигура, фиолетововолосый рыцарь и, что не менее важно, седовласый полуэльф. «Беатрис-сама, что происходит?» — Да, Беако, скажи нам, что случилось? Увидев своего «подрядчика», Беатрис успокоилась, поскольку в ее голове начали формироваться ложные воспоминания о времени, проведенном с Эмилией. Спокойно и холодно говорил великий дух. «Вот этот человек — культист ведьм, никаких его ужасных присланных соперников, я полагаю, только архиепископ!» Все ахнули от неожиданного заявления. Все смотрели на умирающего Субару с ненавистью, кроме рыжеволосого рыцаря, который смотрел вниз с сочувствием, и кота-получеловека со злой ухмылкой на лице. «Ну, мы не можем быть уверены, что он культист ведьм, ему нужен надлежащий суд». «Рейнхард, если Беатрис-сама считает его сектантом и архиепископом, мы ведь должны верить ей на слово, ня?» — сказал кот рыжеволосому рыцарю с веселой кошачьей ухмылкой, и его руки, казалось, дрожали от волнения. «Даже в этом случае мы не можем быть уверены в Феликс». Райнхард быстро возразил, прежде чем повернуться к великому духу. «Мы возьмем его на допрос, спасибо за информацию». «Я полагаю, делайте все, что хотите. Хоть убейте его, мне все равно, просто держите этого культиста подальше от Бетти и ее подрядчика». Взглянув на Субару в последний раз с отвращением, Беатрис взяла руку своего «подрядчика» и начала уходить на быстрой скорости все время, пока Субару медленно терял кровь и медленно умирал. Последнее, что он услышал перед тем, как потерять сознание, было "не волнуйся, мы позаботимся о нем". От Феликса перед тем, как погрузиться в глубокий сон. Когда Субару потерял сознание в своих воспоминаниях, он медленно начал приходить в себя в настоящем времени. "Проснись сейчас же “ Тот же кошачий голос говорил с ним, но Субару слишком устал, чтобы смотреть вверх, слишком устал, чтобы дышать. Не получив ответа, получеловек устал и осторожно положил руки на одну из открытых ран Субару. Небольшой огонек вырвался из его руки, который быстро погас, всего через секунду Субару почувствовал, как острая боль пробежала по всему телу. Его кровь, казалось, кипела изнутри, ни один человек не мог вынести эту боль, и это заставило Субару закричать в агонии. Пока он кричал, его тело само по себе пыталось вырваться из цепей, прижимавших его тело к стене, но он ничего не мог сделать. После того, что казалось вечностью, боль, наконец, утихла, и все, что Субару мог сделать, это опустить голову, пока его тело пыталось вдохнуть немного свежего воздуха. «Готовы ли вы говорить о Культе Ведьмы Архиепископ Греха Гордости Нацуки Субару», — сказал Феликс с явной ненавистью и отвращением в голосе. "Я...нн-ее... культист ведьм.... Феликс..." Субару говорил слабо, каждый день Субару говорил им одно и то же. Он не был культистом ведьм, но каждый день встречал один и тот же ответ. «Очень хорошо, может быть, это заставит тебя заговорить», — сказал Феликс с улыбкой, снова касаясь рукой открытых ран Субару. Он молча закрыл глаза. Ничто не могло доставить ему большего удовольствия, чем слышать крики этого человека, Феликс, конечно, делал это не для себя, а вместо этого для своей дамы Круш, у которой архиепископ чревоугодия забрал воспоминания. Он заставил Субару кричать только потому, что у него есть информация, и если он просто заговорит, боль прекратится. Он сделал это не для собственного удовольствия... верно? И в течение следующих нескольких часов все именно так и происходило, снова и снова Субару заявлял, что он невиновен, как и в последние несколько месяцев, когда он был в своей тюремной камере, но это всегда было бесполезно. Феликс всегда требовал, чтобы он выдал информацию, которой у него нет, и каждый раз, когда Субару говорил ему правду, цикл повторялся. После целых 10 часов непрекращающейся боли и агонии Феликс посмотрел на человека перед собой с полным отвращением и гневом. Он подвергается пыткам месяцами, месяцами! Любой нормальный человек сломался бы, сошел с ума, но результаты всегда были одинаковыми. Он получает информацию, которую хочет, но этот человек, эта штука перед ним просто не ломается. Полностью раздраженный Феликс ударил Субару по лицу, сломав ему нос, и унесся прочь. Он быстро открыл дверь своей тюремной камеры и заговорил с кем-то прямо перед ним. — Он весь твой, Юлий-кун, делай, что хочешь. Получеловек говорил сердито, без всякого игривого акцента. Прежде чем Субару осознал это, он выбежал из двери и закрыл ее за собой. «А вот и... раунд 2...» — подумал Субару, когда шаги эхом разносились по всей его тюремной камере. Субару даже не поднял глаза, он просто продолжал смотреть на лужу крови, испачкавшую его штаны и ноги. Однако, несмотря на то, что Субару не поднимал глаз, мужчина принес с собой одну вещь, которая заставила Субару обратить на нее внимание. Деревянный меч, воспоминания обрушились на Субару, как грузовик, когда он вспомнил свой поединок с Джулиусом, унижение, боль. И теперь должно было произойти то же самое. «ГОВОРИ, — громко сказал Юлий, крепче сжимая свое деревянное орудие. Тяжелым и прерывистым дыханием Субару ответил величайшему из всех рыцарей. «Я… … Не могу дать … тебе… информацию…Юлий». Когда Субару закончил произносить свой приговор, раздался громкий стук по всей тюремной камере. Стены все еще вибрировали, и эхо начало немного притупляться от чистой силы атаки. Тюремная камера на мгновение погрузилась в гробовую тишину, прежде чем пустота тишины была стерта громкими ударами, криками, ворчанием, мольбами, требованиями и плачем. Прошло еще 10 часов, прежде чем Юлий устал, увидев, что культист ведьм больше не может говорить и слишком устал, чтобы даже смотреть на него. Он счел за лучшее для себя как можно больше отдыхать, насколько это возможно в его состоянии, прежде чем процесс начнется снова. Хотя уже 20 часов его снова и снова бьют тупым оружием, и его кровь и мана поджариваются до такой степени, что его тело почти полностью онемело. Субару на самом деле легко отделался, по крайней мере, на этот раз его не закололи и не порезали ножом, и не вырвали единственное хорошее, что осталось на его теле: зубы. Или отрезал ему 10 пальцев и оставшиеся 6 пальцев на ногах, но это не значит, что боль стала менее сильной. Субару отдал бы все, чтобы боль прекратилась, все, что угодно, он хотел умереть, он хотел на освободиться из этой тюрьмы. Но он знал, что никто его не слушает, он мог плакать сколько угодно и молить о смерти. Он знал, что у него не будет много времени на отдых, прежде чем Феликс войдет в его тюремную камеру, поэтому изо всех сил и со слезами, текущими из его окровавленного левого глаза, он пробормотал единственную молитву. «Од… или даже Сателла, если ты меня слышишь. Пожалуйста, освободи меня…, пожалуйста… освободи…» Это были все слова, которые он смог произнести, прежде чем потерял сознание. Его окровавленное и покрытое синяками тело все еще держалось прямо. В то время как его голова просто низко опустилась. Он снова медленно погрузился в сон. Глубоко внутри черной пустоты тишины. Был слышен приглушенный плач, когда серебряный полуэльф смотрел сквозь волшебный зеркальный экран. Она не могла поверить в то, что видела, не могла поверить, что это случилось с ее возлюбленным. Она чувствовала себя неудачницей, именно она вернула его смертью, но это принесло только больше страданий и боли, чем что-либо еще. Из всего, что она могла ему дать, может быть, неразрушимое тело, высокий уровень маны, еще большее духовное родство. Она дала ему силу вернуться из мертвых, и это было источником его травмы. Стертый из-за обжорства, он предстал перед ней, скованный цепями, желая смерти, которая никогда не придет. И она ничего не могла с этим поделать... НЕТ! Было кое-что, что она могла сделать, кое-что, что, как она знала, она должна была сделать с тех пор, как он хотел сдаться и сбежать. С тех пор, как его бросили в эту ужасную тюремную камеру, ей нужно было положить конец его страданиям. Когда она начинает думать об этом, в черной пустоте, известной как сад теней, начинает формироваться присутствие. Но форма не формировалась визуально, но формировалась в ее сознании. "ЧТО ТЫ ПЛАНИРУЕШЬ ДЕЛАТЬ?!" — закричал голос в ее разуме. «Я закончу его страдания». "ТЫ НЕ МОЖЕШЬ..." " Зависть, посмотри, как он страдал из-за нас.... из-за меня. Это единственный путь и с этим... он может снова быть с нами. В Замок снов, где мы можем быть с ним всю вечность..." Впервые за сотни лет ведьма зависти и Сателла на этот раз оказались вместе. Они обе договорились о чем-то, теоретически это беспроигрышный вариант для них обоих. Боль Субару в Лугунике заканчивается, и две души, разделяющие одно тело, могут снова быть со своими возлюбленными. Сделав глубокий вдох, Сателла воспользовалась своими бездонными запасами маны и медленно начала уничтожать последствия возвращения смертью. Сателле потребовалось бы 10 секунд, всего 10 секунд, и это было бы быстро и безболезненно для ее любви, но для Сателлы это было не менее болезненно. 10 секунд пролетели для нее в замедленной съемке, каждая секунда казалась десятилетиями, а настоящие десятилетия, проведенные в пустоте ничего, не с чем было сравнивать. У нее скорее было чувство одиночества, чем боль, горящая глубоко в ее сердце. В голове у Сателлы был полный беспорядок, она была счастлива, грустна, сердита. Все в одно и то же время, и она действительно не понимала, почему. С одной стороны, ее любовь, наконец,не будет бояться боли, страданий, пролитой им крови и слез, каждый день падающих в тишине. Однако, с другой стороны, она была совершенно зла, и то же самое можно было сказать о ведьме зависти. Кто кричал в ее голове о смерти всех, кто обидел их возлюбленного. Как смеют люди, которых он спас от их врагов, и сами отплатили ему тем, что не поблагодарили его и не дали ему той награды, которую он по праву заслуживает. Вместо этого они снова и снова убивали его, они снова и снова предавали его доверие. Но не более того, смерть, которую Субару вот-вот должен был испытать, официально станет его последней, и он сможет навсегда упокоиться в мире с Сателлой (и не такой стабильной ведьмой зависти). Лугуника будет страдать, каждый, кто посмеет заставить своего возлюбленного переживать за него или заставить его плакать. Почувствуют так много боли, смерть будет для них единственным способом сделать это - нет. Пока их разум полностью не перестал работать, а тела перестали чувствовать боль. Смерть казалась бы сном для людей этого жестокого, гнилого, неумолимого мира. Мысли в голове Сателлы действительно заставили ее усмехнуться, поскольку она больше считает себя достойной титула ведьмы Зависти, а не свою коллегу. После того, как благословение/проклятие возвращения смертью было снято с тела сломленного героя. Приближалась трудная часть, ей нужно было... убить... своего возлюбленного. Никогда прежде, ни разу, ни разу за всё его путешествие. Конечно, ведьма зависти и она, возможно, немного испугали его и заставили хранить тайну, но это было для большего блага. Кто знает, что может пойти не так, если кто-то узнает, что у человека есть способность обращать время вспять после своей смерти. Но даже когда он обострил свою решимость выпалить правду. Она убила самозванца, а не его. Она никогда не причинит ему вреда, она не причинит ему вреда, пока время, пространство и понятие вечности не рухнут. Делая последний глубокий вдох и закрывая глаза. Сателла представляет, как темный и острый коготь, сделанный из теней, входит в тело ее возлюбленного и обвивает его теплое бьющееся сердце. Она дрожала от того, что собиралась сделать, но пути назад не было. Маленькая слезинка скатилась с сияющих аметистовых глаз ведьмы зависти Сателлы, коготь схватил сердце Субару и лопнул, как будто это был просто воздушный шар. То, что осталось внутри тела Субару Натуски, было пустым пространством там, где раньше было его сердце, с кровью, стекающей вниз в любом направлении, которое его тело брало, когда оно отчаянно пыталось выжить и жить дальше без самого важного органа, поддерживающего его работу. . Субару Нацуки прожил еще 10 секунд, прежде чем он, наконец, в умер мирной смертью. Душа его, еще спящая и блаженная от происшедшего, вылетела на яркий свет. - Я... встречусь с тобой... там скоро. Сателла тихонько вздохнула, когда слезы начали литься из нее бушующим водопадом. Сделав дело, Сателла и ведьма зависти начали плакать от всего сердца. Зная, что это был правильный поступок, но все равно стыдно за себя за то, что пришлось прийти к такому решению. 3 часа после безвозвратной смерти Субару. Ночь была тихой и спокойной, тихие звуки стрекотания сверчков и воя сов наполняли атмосферу замерзшего пустынного леса. Если внимательно присмотреться, внутри много мертвых, покрытых льдом деревьев. Можно было увидеть животных группами по 3 и более, живущих внутри нор или отдыхающих на ветвях деревьев, прижавшись друг к другу, чтобы согреться. Как крылья птиц, которые когда-то летали высоко в воздух, превратились в лёд. Когда-то чирикавшие сверчки были сплошь засыпаны снегом, оставшиеся в лесу животные один за другим замерзали насмерть, когда неземная тишина опустилась на лес. Хотя лес был почти полностью покрыт только снегом и льдом, была странная красота тишины и снежинок и ведер снега, падающих с ветвей некогда пышных зеленых листьев деревьев. Хотя замерзший лес на мгновение затих, громкий взрыв из его центра был слышен на многие мили. Ударная волна взрыва сбила весь снег с веток и всех находившихся при них животных. На мгновение на лесных деревьях ничего не было, прежде чем снег снова начал медленно стекать по ним. Прямо в центре удивительно просторного леса виднелись 5 фигур. 4 слева стоят рядом друг с другом и один справа. Тяжело раненный, его тело было проколото, порезано и заморожено. С легким болезненным смехом тяжелораненый мальчик, также известный как архиепископ чревоугодия, попытался напасть на четырех человек, стоящих у него на пути. Мощным прыжком заставил весь снег вокруг себя сдвинуться с пути из-за небольшой ударной волны, которую он допустил. Он летел на максимальной скорости прямо перед маленькой девочкой с нарощенными волосами, вокруг которой роились сотни острых фиолетовых кристаллов. «Эль-Минья», — закричала Беатрис, когда все кристаллы вокруг нее полетели прямо на архиепископа. Из-за его инерции у архиепископа не было времени уклоняться от атак, поэтому он сделал единственное, что мог, — нарезать как можно больше кристаллов. Его руки двигались на такой высокой скорости, что их можно было принять за лопасти маленького вертолета. Он с легкостью прорезал большинство кристаллов великих духов и был готов наконец поразить ее. Пока его внезапно не отбросило назад мощным, переломающим кости ударом светловолосого мальчика с белым крестиком на лице. Не дав архиепископу времени перевести дух, мальчик-тигр, также известный как щит святилища Гарфилд, бросился на архиепископа, пока тот спускался на землю. Он быстро вскочил, и едва достигнув архиепископа, влепил ногой ему прямо в грудь. Чревоугодие было отправлено обратно на землю и оставило небольшой кратер, а также немного его собственной крови там, где он упал. Зрение архиепископа было затуманено, он едва мог дышать, он едва мог даже слышать, что происходит вокруг него, и каждый дюйм его тела чувствовал, как будто был в огне, но все же. Он все еще веселился, он наслаждался этим боем, он наслаждался людьми, против которых он выступал. Вот почему было бы лучше, если бы он упивался их воспоминаниями. Чисто инстинктивно архиепископ встал и увернулся от удара Гарфилда, который собирался сломать ему голову, который слетел на землю быстрее, чем наземный дракон, спасающийся бегством. Гарфилд собирался атаковать аархиепископа еще раз, но архиепископ был быстрее и полоснул тигра по щеке, прежде чем отпрыгнуть назад, используя свою безумную силу ног, чтобы обдумать свой следующий ход. "ЭЛЬ-ФУРА. Голос закричал позади него, когда быстрый удар магии ветра ударил его в спину. Что вынудило его пойти в другом направлении, где Гарфилд ударил его по лицу. "Это ваш конец, архиепископ!" Обжорство услышал тот же голос, который напал на него сзади, устало и слабо он медленно посмотрел на напавшего на него человека и заметил небольшое свечение на ее макушке, когда ее короткие розовые волосы развевались на ветру, ее кроваво-красные глаза смотрели на него с не чем иным, как отвращением и жаждой крови. Тяжело дыша, архиепископ попытался атаковать розового они, но был быстро отброшен ее магией ветра, оставив неприятный кровавый порез в центре его груди. Собрав последние силы, архиепископ повернул голову, и лоли с нарощенными волосами подняла руку с раскрытыми ладонями и просто уставилась на чревоугодие. Тем временем рядом с ней седовласый полуэльф начал произносить магическое заклинание шепотом, что никто, даже девушка рядом с ней, не могла его услышать. Как только она закончила свое воспевание, перед ней появился маленький ледяной осколок и в одно мгновение пролетел по воздуху со скоростью быстрее реактивного самолета и ударил в грудь архиепископа чревоугодия. Но даже несмотря на то, что он попал ему прямо в центр груди, кристалл льда был слишком мелким. Он все еще мог дышать, он все еще мог сражаться, решив, что с этой новостью у него еще есть шанс жить, архиепископ был готов освободиться от чар великих духов, как вдруг... Температура внутри его тела начала падать, его перекачиваемая кровь казалась замороженной и жесткой, как лед, а кристаллы льда, застрявшие в его груди, казалось, замораживали все. Лед следовал за его кровью, медленно изнутри наружу, его руки начали замерзать, пока он не мог больше пошевелить пальцем, его ноги замерзли до такой степени, что он больше не мог их чувствовать. Его руки превратились в блестящий голубоватый ледяной отлив, пока, наконец, архиепископ изнутри не замерз насмерть. Увидев, что архиепископ мертв, великий дух разрушает ее магию, и все они молча, счастливо и гордо наблюдают, как тело архиепископа греха медленно падает на землю. При ударе разлетаясь на миллион осколков. Чувство облегчения наполнило воздух, когда замерзший лес снова замолчал. "ДА, МЫ СДЕЛАЛИ ЭТО!" Гарфилд закричал, и поднял кулак в воздух. Великий дух ничего не сказал, но на ее лице появилась самодовольная улыбка. «Он больше никогда не причинит вреда ни одной душе», — прокомментировала Эмилия с мягкой элегантной улыбкой на лице, гордясь собой и всеми окружающими, кто помог победить архиепископа. — Хм, скатертью дорога. — с отвращением сказала розововолосая они, глядя в начало ночного неба, скрывая облегчение и удовлетворение, которые она чувствовала глубоко внутри своего тела. Она сделала это, она убила одного из архиепископов, которые разрушили ее дом... и разрушили жизнь ее и ее милой младшей сестры... маленькой... сестры... В мгновение ока все в лагере Эмилии внезапно обрели все, что они забыли, все, что казалось размытым и неуместным глубоко в их сознании, внезапно наполнилось контекстом. Вспомнив свою младшую сестренку, Рам, не теряя времени, даже не объяснил остальным лагерникам, что происходит, побежала из леса. Со слезами на глазах и болью в сердце. Не говоря ни слова, остальные члены лагеря последовали за розовым они, созданным из леса, пока не достигли повозки с драконом. По прибытии Рам открыла заднюю часть тележки, и слезы брызнули из ее глаз, когда она увидела, как синеволосая девушка в том же стиле, что и она, медленно начинает открывать глаза. "РЕМ!" Рам закричала, обнимая свою младшую сестру, как давно она забыла, как давно она не обнимала свою младшую сестру. Как давно она не разговаривала со своей младшей сестрой? Она пообещала себе, что наверстает все потерянное время в десятикратном размере. — Ни-сама? Рем устало и растерянно пробормотала, но все же обняла свою сестру. Это было приятно, ее тепло ощущалось приветствующим, и объятия, которые случаются с тобой, когда ты просыпаешься, не так уж и плохи. Даже несмотря на то, что человек, которого она скорее всего обнимет, когда проснется, кроме ее драгоценной сестрёнки-сан, был её героем. «Рэм, рем, рем, рем! Мне так жаль, мне так жаль, мне очень жаль, что я забыла тебя, прошел целый год, но я обращаюсь с тобой как с незнакомцем, которого дурак привел домой. Прости, прости, прости, прости!" Рэм кричала снова и снова, пока ее легкие не отказали, в ответ это заставило Рем пролить небольшую слезу и начать выкрикивать имя своей сестры, снова и снова, и снова. Информации, которой получила Рем, было слишком много, она спала? Ее забыли? Максимум на целый год первое, что она заметила, когда проснулась, была совершенно другая одежда, так что то, что сказала ее младшая сестра, вовсе не было ложью, но все же было слишком. Но было одно, что ее успокаивало «Этот дурак принес домой из жалости». Рем автоматически знала, о ком она говорит, кто этот дурак, это был ее герой. Даже когда мир забыл о ней. Они-горничные плакали от всего сердца при таком воссоединении, а остальные члены лагеря нежно улыбались при виде этого зрелища. Имея собственные воспоминания о голубоволосой девочке, они чувствовали, что вот-вот потекут слезы, когда все их воспоминания, все их приключения начали снова и снова проигрываться в их головах. Из всех, кто улыбался, у Эмилии была самая яркая улыбка из всех, когда она с любовью смотрела на воссоединение. Эти двое так много сделали для нее, они открылись ей благодаря особому человеку и были ее лучшими друзьями. Без предупреждения она подошла и присоединилась к объятиям. «ЭЙ! Не упускай из виду мою удивительную личность!» Гарфилд вскрикнул с зубастой улыбкой, когда у него скатилась единственная слеза. Великого дух можно было увидеть на приличном расстоянии от них, слезы текли фонтаном, когда они смотрели на групповые объятия. — Беако, ты хочешь присоединиться к нам? — невинно спрашивает Эмилия, протягивая руку. "Прости, Бетти... я полагаю..." Великий Дух пробормотал себе под нос, ни одно из слов не достигло ушей ни одного члена. — Беако-чан? — спрашивает Эмилия, немного беспокоясь о великом духе. Через секунду великий дух упал на землю, поддерживая себя коленями, положив руки на голову и начав кричать в той же фазе. "ПРОСТИ БЕТТИ, ПРОСТИ БЕТТИ, ПРОСТИ БЕТТИ!" Снова и снова ее голос звучал так громко, что деревья, казалось, тряслись от него. Сбитые с толку и напуганные, члены лагеря пытались успокоить великого духа. «Беатрис-сама, успокойтесь» Рам была первой, кто заговорил. «Я потерпела неудачу, я потерпела неудачу, я потерпела неудачу!» Беатрис закричала, когда другие члены лагеря пытались удержать ее от удара головой о землю. "О чем ты говоришь!" Гарфилд закричал, используя свою тигриную силу, чтобы голова Беатрис не сломалась. «Подрядчик Бетти, Субару, я подвела его!» "кто-" Услышав это имя, у всех в голове произошел еще один щелчок, и все члены лагеря Эмилии, кроме Рем, впали в глубокое отчаяние. «Субару-Кун? Да, герой Рем, где же Субару-Кун? Он никогда не оставит мисс Эмилию». Сказала Рем с улыбкой, оглядывая свое окружение в поисках черноволосого рыцаря. Она так обрадовалась, услышав его имя, как Беатрис сказала в конце. «Нет… капитан…» — тихо сказал Гарфилед, оглядываясь по сторонам и сцепляя пальцы, вспоминая произошедший разговор. «Культист-ведьма, выдававший себя за гордость, был схвачен». Он вспомнил, как Рам говорил ему и Отто. «Кто его поймал и кто он такой, Рам-сан?» С любопытством спросил Отто, откладывая в сторону свою стеклянную бутылку (в которой совсем не было спирта). «Леди Беатрис внезапно оказалась лицом к лицу с архиепископом, он начал безумно бормотать, о чем она не вдавалась в подробности, но он упомянул Эмилию-сама». Рам сделала гримасу отвращения, когда произнесла имя Эмилии. Не из ненависти к полуэльфийке, а к культисту, одержимому ею из-за того, что она была похожа на ведьму. После секундного молчания она продолжила. «Хотя, к счастью, его схватили. Его подвергали пыткам, но все это время он называл имя каждого члена нашего лагеря и утверждал, что мы пришли, чтобы доказать его невиновность. Вы оба случайно не знаете кого-нибудь по имени «Субару Нацуки ?" И ответ на вопрос, который задала Рам, был отрицательным, Гарфилду даже стало противно, когда он впервые услышал имя, которое, казалось бы, принадлежало культисту ведьм, но все это время. Сектант, которого он ненавидел за то, что он сблизился с принцессой-полуэльфом, сектант, которого приговорили гнить в тюрьме и подвергать пыткам столько, сколько потребуется. Он пообещал Субару, что будет отличным щитом, защищающим его и Эмилию от любой опасности, даже если это будет означать, что на кону стоит его жизнь. И Гарфилду не удалось выполнить свою единственную работу, он не смог защитить Субару и не смог стать отличным щитом для человека, спасшего ему жизнь. Он не мог не чувствовать себя бесполезным неудачником, услышав новости и восстановив свои воспоминания. По другую сторону от Гарфилда находилась Рам, которая была также потрясена и разочарована собой, как и он. Конечно, Рам всегда высмеивала Субару за любые небольшие ошибки, которые он совершал, и ее поддразнивание, кажется, достигают новых высот, но она заботилась о мальчике. Мужчину, которому она могла бы доверить свою жизнь, мужчину, с которым ей нравится проводить время, независимо от того, как сильно он ее раздражает, но сейчас она была просто шокирована. Она не могла произнести ни слова, она не могла пошевелиться, когда услышала, что человек, который самоотверженно подставил себя под перекрестный огонь ради них, был подвергнут пыткам, она не могла не чувствовать боль, пронзающую ее сердце. Но даже при том, что у нее было больно внутри, ее гордость не позволяла проявиться какой-либо слабости, поэтому она оставалась среди четверых, ее выражение лица было пустым, глаза пустыми, а рот молчал. Хотя каждый член лагеря Эмилии чувствовал боль и агонию, услышав новость о том, что Субару замучили до смерти. Никто не чувствовал в ее сердце большей боли, чем седовласый полуэльф. "Как тебя зовут" «Это потому, что я люблю тебя». "Эмилия-тан!" «ЭМИЛИЯ-ТАН ТАКОЙ АНГЕЛ». Голос ее рыцаря эхом отозвался в ее сознании, как крик в пустой пещере. Одинокая слеза упала на ее лицо, когда она вспомнила, как смотрела на своего бедного рыцаря.Архиепископ, чудовище, кто-то, кто не заслуживал существования. Ее рыцарь так много сделал для нее, но она бросила его, она бросила его... снова... но сейчас не время тонуть в отчаянии, у нее еще было время, она надеялась, что у нее еще есть время, как только они спасут Субару. Они будут просить прощения, умолять его о прощении, и он может наказать их, как сочтет нужным, за то, как они обращались с ним в прошлом. ""ВСЕ В ДРАКОНЬЮ ПОВОЗКУ! РАМ, НЕМЕДЛЕННО ВЕДИ НАС В СТОЛИЦУ!" Эмилия закричала удивительно сильным командным голосом, который привлек всеобщее внимание. Не сказав друг другу ни слова, они сели в драконью повозку и на полной скорости помчались обратно в столицу. «Глупый Барусу заставляет всех волноваться». «Подожди, Кэп, мы идем». "Подожди... пока... Бетти... я... полагаю..." «Мы идем, мой рыцарь» 24 часа после смерти Субару. За последние несколько месяцев Феликс совершил нечто непростительное, он пытал и избивал человека, спасшего его даму от чумы, поразившей ее тело. Ему доставляло удовольствие слушать крики человека, который оказал всем жителям страны легендарную услугу, сыграв ключевую роль в уничтожении белого кита. И все, что он мог сделать в тот момент, когда к нему вернулись воспоминания о Субару, это бесцельно смотреть на стальную, холодную тюремную дверь, ведущую в его камеру. Что он мог сказать? Ему было жаль? Он не хотел? Он сделал это во имя леди Круш и просто надеялся, что мальчик простит его. Нет конечно нет, как он мог простить Феликса, нарушившего клятву величайшего целителя королевства и истязавшего союзника, друга. Тяжелое дыхание наполнило безмолвную комнату, когда Феликс двинулся рукой к дверной ручке. Его разум хотел открыть его и покончить со всем этим, в то время как его сердце и душа кричали «нет», его сердце и душа не могли вынести того, что он сделал. С каждой секундой, когда рука Феликса приближалась к двери, он дышал все тяжелее и быстрее. Дошло до того, что количество воздуха, которое выдыхали его легкие, превышало то, что он на самом деле вдыхал, Феликс упал бы в обморок прямо сейчас, и сейчас, если бы не рука, приложенная к его плечу элегантным рыцарем. — Юлий… — сказал Феликс, увидев лицо мужчины, полное сожаления и боли за то, что он сделал. "Феликс... мы должны... открыть дверь, мы должны столкнуться с Субару лицом к лицу... Он был в камере несколько месяцев, мы не должны позволять ему страдать ни на секунду больше». Юлий заговорил, направляя руку Феликса к дверной ручке, а затем начал медленно поворачивать ее, пока они не услышали тихий скрип двери тюремной камеры, которая, наконец, открылась. «Прости… Субару…» — подумали про себя Джулиус и Феликс, входя в тюремную камеру. То, что они обнаружили, потрясло их до глубины души, то, что они увидели, было следствием их собственных действий. Земля была покрыта лужами крови, так что их количество почти достигло кончиков ботинок Юлия и Феликса. Не только это, но и на земле, почти залитой кровью, лежало несколько пальцев, которые когда-то принадлежали молодому человеку, но теперь были полностью отделены от его тела благодаря Феликсу. Их разум чуть не сломался, когда они увидели, что было на полу, они почувствовали тошноту в животе и были готовы вырвать, но они все еще сдерживали это. Неохотно дуэт, состоящий из пурпурноволосого рыцаря и кошачьего целителя, подошел ближе. От звука плескавшейся под их кабинками крови их тошнило, потому что это кровь их друга. — Субару… — спокойно сказал Джулиус, пытаясь разбудить спящего рыцаря. Он почувствовал отвращение к себе за то, что прикасался к мальчику. - Субару, проснись. "Субару?" Юлий снова заговорил, но на этот раз немного более взволнованно. "ФЕЛИКС ПРОВЕРЬ ЕГО, ОН НЕ ОТВЕЧАЕТ!" Юлий в панике закричал своему другу, отчаянно пытаясь встряхнуть Субару изо всех сил, но не получил ответа от все еще безжизненного тела. В одно мгновение, услышав слова Юлиуса, величайший целитель королевства бросился к изломанному телу Субару и проверил его пульс. Его разум уже знал ответ на вопрос, жив Субару или нет, в то время как его сердце умоляло о наилучшем возможном исходе. Прошли секунды, а затем минута, но пульс не исходил от тела Субару, вместо этого его температура становилась все холоднее с каждой секундой. "Субару...?" Феликс робко прошептал, когда его зрачки расширились, а руки начали трястись, когда он медленно начал убирать свои руки от руки Субару и медленно поворачивался к Джулиусу. Страх и печаль были отчетливо видны на его лице, когда слезы начали течь, как бы он ни пытался их сдержать. "Феликс, ты можешь ему помочь?", - сказал Юлий с надеждой, глядя на свои темно-красные сапоги, потому что они были залиты кровью его товарища-рыцаря, его друга - нет того, кто делает это со своим союзником,недостоин называться другом. Если Субару проснется и решит разорвать все связи с Джулиусом, он не будет возражать, пока Субару жив, он примет любое наказание с гордым взглядом в глазах после того, как извинится перед своим другом. Феликс издал тихий всхлип, уставившись на Джулиуса, который отчаянно пытался не встречаться взглядом с кошачьим рыцарем. "Ты можешь помочь ему... да?" — спрашивает Юлий еще раз, но на этот раз немного испуганно, выдавливая последнее слово из своего маленького предложения. «Конечно… конечно…» — прохрипел Феликс, положив обе руки на макушку Нацуки Субару и начав использовать всю свою магию, чтобы использовать одну способность, которую он поклялся никогда не использовать, но он собирался это сделать. , чтобы смыть его грехи, чтобы стереть то, что он сделал. Он собирался использовать таинство бессмертного короля, чтобы воскресить Субару. Яркий свет начал исходить от тела Субару и рук Феликса, свет был настолько ярок, что почти покрыл каждый дюйм комнаты, но так же быстро, как и вышел, свет медленно исчез, пока не осталась только темнота тюремной камеры. Тишина поглотила пространство, прежде чем ее сменило тяжелое дыхание и звук капающих слез, отчего лужа крови, которая была на полу, разбрызгивалась. — Это… невозможно… — слабо выдавил Феликс, когда его слезы начали течь быстрее. "НЕВОЗМОЖНО!" Феликс вскрикнул, когда еще один яркий свет заполнил комнату только для того, чтобы снова исчезнуть, как будто его и не было. Феликс повторил это действие в общей сложности 3 раза, прежде чем рухнуть на землю, его тело тряслось, а зубы тряслись. "Феликс?" "...Это не работает... моя магия... не работает. Я ничего не могу сделать..." Услышав слова Феликса, Юлий замолчал, поскольку его разум начал вспоминать все ужасные вещи, которые он сделал с Субару, от избиения на арене до бессмысленного и бесчеловечного избиения, когда он бил его по голове своим деревянным мечом. Тело Джулиуса отключилось, когда он глубоко погрузился в свои воспоминания, когда он чувствовал облегчение каждый момент, когда он ошибался Субару. Феликс в настоящее время делал то же самое, что и Юлий, но это было для него более болезненно. Он вспомнил, как сильно ненавидел Субару. Он вспомнил слабого дурака, который опозорился на сцене и провозгласил себя рыцарем, и пытался опозорить и опозорить королевских рыцарей, но теперь, оглядываясь назад, Субару сказал правду. Он стал рыцарем Эмилии, был ключом к уничтожению белого кита, спасению всех от гибели и прекращению 400-летнего бедствия, и не только это, но и самоотверженно спас свою даму. И что сделал Феликс, чтобы отплатить мальчику? Исцелял его тело только для того, чтобы сломать его снова и снова, и он получал от этого удовольствие. Ему нравились его крики о помощи. «Я не культист ведьм». — Я не знаю лекарства от болезни Круш. И снова и снова Феликс игнорировал эти предупреждения и просто продолжал избивать беспомощного мальчика. — Как вообще дошло до этого? Это было все, о чем мальчик-кот мог спросить себя. Теперь, когда Феликс задумался об этом, они арестовали Субару только из-за обвинения Беатрис в том, что он архиепископ? Конечно, запах был ошеломляющим и напоминал запах архиепископа, но помимо этого было что-то еще, связывающее его с тем, что он культист ведьм? Однако у Субару не было Евангелия, и он не носил типичную одежду культиста ведьм, и они не нашли при нем ничего, кроме кнута. У них не было никаких доказательств, кроме одного обвинения, даже если оно исходило от великого духа. Однако два рыцаря не стали продолжать расследование, а вместо этого просто превратили жизнь мальчика в ад. "давай... отвезем его... обратно в поместье, давайте очистим его и подготовим похороны. Я... сообщу Эмилии-саме, когда она вернется". — негромко сказал Джулиус с явным стыдом в голосе, пытаясь сопротивляться желанию просто упасть на пол и умолять Субару простить его и проснуться. Джулиус бросил последний взгляд на мертвое тело Субару и повернулся, чтобы уйти. «Освободи его от цепей… он… был там достаточно долго. Жаль, что его последнее пристанище здесь, мне жаль, Субару, мне действительно не хватает добродетели». и на этой ноте величайший из рыцарей ушел.