Костёр юношеских сердец

– Всё, я уже еду, жди, – Ренджун сбросил звонок, закрывая квартиру одной рукой, и вызвал лифт.       Он же написал, что уже собирается и выходит, зачем надо было трезвонить снова? – Полминуты, пока я спускался, было сложно подождать? – фыркнул подросток, выйдя из подъезда, и тут же попал в обволакивающие объятия. – Это слишком долго для соскучившегося меня, – пробормотал Джемин в чужую макушку и провел ладонями по спине, вбирая в себя наслаждение от прикосновений к Ренджуну.       Когда спустя пару секунд тот неловко отстранился, На позволил себе оставить одну ладонь на лопатке: не слишком интимно и не слишком тривиально. – Нам повезло. Сегодня родители разрешили вернуться даже позже десяти, – улыбка на лице Джемина не заставила себя долго ждать, и он еле сдержался, чтобы не стиснуть Ренджуна снова в объятиях. – За такие хорошие новости я прощаю тебе долгие сборы.       Ему в плечо немедленно прилетел слабый удар кулаком. – Это было недолго!       В воздухе ещё ощущалась послеполуденная жара. Закатное солнце тенями оранжевых и розовых оттенков ложилось на светлые бока зданий их района. Вечерний бум родителей с колясками уже подходил к концу, и оставались только неспешно прогуливавшиеся взрослые. Запах липовых цветов, когда они шли по центральной районной аллее, забивался в нос, и Хуан машинально его чесал, хотя аллергия не беспокоила его уже пару лет. – Ты ужинал дома, Ренджун-а? – тот отвлёкся от провожания взглядом девочки лет девяти, проехавшей мимо них по велосипедной полосе на роликах, весьма громко и радостно голосившей при этом. – Иначе меня бы и не выпустили, – он усмехнулся. – Отлично, – На сверкнул глазами и крепче сжал чужую ладонь. – Тогда нам точно необходим десерт, – и зашагал быстрее, потянув за собой Хуана. – Хочу побаловать тебя мороженым.       Джемин повернулся на мгновение, чтобы озарить того своей сладкой улыбкой, и после продолжил путь, а Ренджун ещё несколько секунд пытался угомонить разбушевавшиеся от самой простой улыбки бабочки в животе. Хотя для него все улыбки Джемина были самыми любимыми, самыми привлекательными, теми, которые разгоняли тучи плохого настроения, лечили любое недомогание. Он очень любил и ценил каждую дарованную ему улыбку и не меньше любил каждую, что была адресована всему остальному миру. На улыбался своим котятам, их общим друзьям, родителям, первому весеннему солнцу, воздушным шарикам на свой день рождения, и Ренджун ловил всё это, будто не мог прожить и дня иначе.       Когда Джемин, всё-таки уговорив Хуана, что сам заплатит за мороженое, с чрезвычайно довольным лицом отдал одну порцию ему, тот снова почувствовал, как защемило в груди от искрящихся чувств. Взаимная влюбленность в бурные семнадцать лет не дает тебе и шанса прореагировать на объект чувств адекватно, это он уже точно понял.       Они уселись на лавочке в парке в соседнем квартале, и Ренджун с удобством закинул голени на Джеминовы бёдра, оперевшись на спинку боком. Тот же невозмутимо начал гладить голую кожу над короткими кедами, изредка срываясь на щекотку, от чего старший прерывал свою болтовню и глупо-влюбленно хихикал. Ощутимо смеркалось, и народа на улице почти не осталось, все расходились по домам, чтобы завтра снова подняться на работу, но школьники могли наслаждаться беззаботным летом. Конечно, днем, без противного холодного ветерка, Ренджун наслаждался летом гораздо больше, но и такой чудесной атмосферы сумерек "днём с огнём не сыщешь". – Ты уже дрожишь, Ренджун-а, – он скорчил недовольное лицо, помотав головой отрицательно, потому что уже понял, к чему клонил его парень. – Вставай, надо собираться домой, тем более уже начало десятого, – На опустил его ноги на землю и коснулся губами нахохлившейся макушки, после чего поднялся сам и протянул свои руки к Ренджуну, улыбнувшись. – Давай сюда руки, – старший, всё ещё строя недовольное лицо, послушно вложил свои ладони в чужие, но уже не сдержал улыбки, когда На легко потянул его на себя, поднимая, и после заглянул в глаза, оглаживая чужую щёку.       Хуан ожидаемо почувствовал, как затрепетало всполошенной синицей сердце в груди, стоило тени той самой грустно-нежной улыбке пробежать по губам Джемина. – Что такое? – тот покачал головой. – Просто снова сожалею о том, что никогда не могу показать всех моих нежных чувств к тебе, – он коротко усмехнулся. – Мне кажется, что ты не получаешь и сотой доли того, что я мог бы дать, любовь моя.       Ренджун, кажется, мог только стоять и взволнованно вглядываться в чужие глубокие глаза. Только после того, как тот вздохнул, восстанавливая душевное равновесие, он отмер и сгрёб обе чужие руки в свои, прижав к груди. – Мне всегда более, чем достаточно твоей любви, твоей ласки и заботы. Если бы я чувствовал недостаток в чём-то, я бы обязательно сказал тебе, и обязательно скажу, если такое внезапно случится когда-то в будущем. Прошу, не нужно быть идеальным, просто люби меня, это главное.       Джемин, кивнув, тут же снова стиснул Ренджуна в объятиях. Он мог быть действительно идеальным, однако никогда даже не задуматься об этом. Под вечер на него частенько накатывала рефлексия, и Хуан был готов ещё миллионы таких вечеров посвятить тому, чтобы успокоить беспричинную муку в чужом сердце.       Перед тем, как окончательно разойтись, они снова стояли и болтали о какой-то ерунде в попытке удержать ускользающие секунды. Джемин обнимал Ренджуна со спины, накрыв своей кофтой, и причитал на ухо о сложностях подбора смесей котятам, а тот косил взглядом на зебру в паре десятке шагов, которую ему надо было перейти, чтобы попасть на свою сторону улицы. Стоило светофору снова смениться красным, как На неловко прервал сам себя паузой. – Уже без десяти минут, тебе стоит поторопиться, – он самостоятельно отстранился, поворачивая подростка в своих руках, и тут же захохотал над показательно мрачным выражением его лица. – Не ври, тебе не настолько печально со мной расставаться. – Эй, я вообще-то даже преуменьшаю! Я вообще жизни без тебя не представляю, – авторитетно покивал Ренджун, на что Джемин снова зашелся смехом. – Ой, да что ты говоришь, милый мой, – хитро улыбнулся он, быстро взглянув на оставшиеся полминуты до зелёного света. – Нет, ну правда, как я смогу жить без моего замечательного, самого прекрасного, прелестного...       На фыркнул, перебивая бесконечный, по мнению Хуана, список перечислений. – Опять ты пытаешься потянуть время, Ренджун-а, я тебя раскусил.       Он приблизился, быстро опалив чужие холодные губы горячим дыханием, и поцеловал их на мучительно короткие пять секунд. – Зелёный, иди, – подросток отстранился с заботливой улыбкой на лице и сделал пару шагов в сторону. – Люблю тебя! – помахал рукой всё еще приятно ошарашенному Ренджуну и, развернувшись, лёгким бегом припустил вверх по улице.       Ренджун похлопал глазами, растерянно повернулся к светофору, что приветственно мигал оставшимися десятью секундами, и тоже побежал. Языки пламени его горячего юношеского сердца развевались на ветру.       Он любил На Джемина в ответ, даже если иногда это было больно, даже если иногда они не понимали друг друга, даже если они набивали шишки в столкновении своих максималистских характеров, потому что лечили они эти шишки тоже вместе, и усилия окупались тысячей совместных счастливых моментов.