Телефон

      — Юрец! — Петя постучал по двери его гаража и зашёл. — Привет. Можно тебя кое о чём попросить?       Он был встревожен и даже напуган, едва стоял на ногах от переполнявшей его паники. Юра ни разу не видел Петю в таком состоянии, почему настороженно осмотрел его с ног до головы. В душу закралось беспокойство.       — И тебе не болеть. Случилось что-то? — он встал из-за станка и подошёл к другу.       — Да. Телефон не принимает звонки, — он протянул ему старый кнопочный телефон; на вид ему было лет двадцать с чем-то.       Юра осмотрел гаджет и, сев за стол и включив настольную лампу, разобрал его. Проверяя и чистя детали, он иногда поглядывал на Петю. Тот то ходил из угла в угол, то рассматривал инструменты на полках, то смотрел в одну точку, нервно постукивая по полу ногой. Взгляд постоянно перебегал от одной вещи к другой, не задерживаясь ни на чём. Пальцы сжимали ремень косухи, оставляя глубокие следы от ногтей.       Юра примерно понимал важность этого телефона для Пети. Он был единственным, кто знал о его с Мишей отношениях. У них обоих были старые телефоны для связи друг с другом. Сенсорные были в полном порядке; об этих, кнопочных, не знали их жёны.       Телефон был в полном порядке. Для полной уверенности в этом Юра поиграл на нём в змейку, проверил сообщения и позвонил сначала на него, потом с него. Несмотря на свой возраст, гаджет работал лучше современных.       — Он в полном порядке, — он вернул Пете телефон. Увидев стёкшую по его щеке слезу, Юра немного оцепенел. — Ты чего? Петя?       — Почему тогда Миша мне не звонит и не отвечает…? — голос сел, в глазах читалось отчаяние и нечеловеческий испуг. Он держался из последних сил. Руки дрожали.       Как обычно бывает в дешёвых сериалах, в этот момент по телевизору, стоявшему на столе рядом со станком, начались новости. Диктор ровным, безэмоциональным, холодным голосом озвучил:       «Сегодня утром, примерно в одиннадцать часов, было обнаружено тело Михаила Бугаева, пропавшего без вести около недели назад…»       Петя отшатнулся назад и нашёл спиной стеллаж. Телефон выпал из его рук; сам он осел на пол, глядя невидящим и затуманенным взглядом куда-то перед собой.       Все звуки резко притихли, словно споткнувшись обо что-то, заглушились, слышались как из-под воды. В ушах стоял тихий звон. Виски пульсировали. Горло то сдавливало, то разжимало; ком не сглатывался и не выплёвывался, не позволяя ровно дышать. Глаза сильно жгло. Тело мелко трясло, бросая то в жар, то в холод.       Юра стоял в таком же состоянии. Он с трудом поднял на Петю взгляд. На щеках того блеснули слёзы. Всхлипнув, он едва ли слышно простонал:       — Нет…       Плечи сильно дрогнули. Этого не может быть. Это бред. Они обознались. Не могли Мишу…       Петя мельком глянул на телевизор, где шла прямая трансляция с места происшествия. На секунду опоздавшая за изображением цензура открыла всем зрителям обезображенный и с невероятной жестокостью истерзанный труп, в котором едва можно было хоть кого-то признать. Но Петя из тысячи узнает Мишины черты лица, вне зависимости от обстановки. Севшим голосом он прохрипел:       — Нет…       По новостям продолжали равнодушно вещать о смерти Миши. Петя снова посмотрел на экран против воли. Зря. Фото ненаглядного с траурной лентой на правом нижнем углу сломало его окончательно. По гаражу и за его прелелами разнёсся отчаянный и жалобный вопль, который вырывается из груди тех, кто лишился смысла жизни, тех, кто лишился воздуха, тех, чья душа разбилась на маленькие кусочки и умерла:       — НЕ-Е-ЕТ!!!!!