Парк, фонарь, дорога - вот любовь до гроба

Это опасно-

одновременно бросить курить и бросить тебя догорать…

«Курение убивает», «Курить вообще плохо», «Бесполезная дрянь» и т. д. Да, не спорю, это и впрямь нехорошо; особенно, когда не знаешь меры. После одного случая в школе, Антон методом эксперимента выкурил полторы пачки за раз. После этого меру он знает точно. Но в тоже время у каждого есть свои переживания, загоны и тараканы в голове, и каждый привык по разному с ними справляться. Кто-то не замечает этих проблем; кому-то необходима поддержка родных. А кому-то (как Антону) жизненно необходима сигарета, чтобы всё обдумать, успокоиться и загнать тараканов в загон. Антон вообще привык все проблемы решать сам, наедине с сигаретным дымом, что довольно приятно оседает на горле и лёгких и струится по воздуху, растворяясь в ощущаемом напряжении. Иногда он задумывался на пару минут, смотря на то зрелище, пока сигарета медленно тлела и лёгким дуновением ветра развеивала пепел по улице. Многие назовут это неприятным словом «зависимость», но если бы это была она, он бы по три пачки за раз курил. Нет, Антон не зависим от никотиновых палочек. Просто с ними легче. Они дарят свой успокаивающий дым, немо поддерживая, чего порой так не хватает. Поддержки, особенно искренней, он в своей жизни почти не слышал, но сам всегда старался помочь. Особенно одному недо-другу. Нет, с Арсом они общались хорошо, иногда даже слишком. Но в том-то и проблема. Обычно темой для головной боли и размышлений и был этот актёришка. Поначалу, Шаста это бесило и он злился на себя за «такие» мысли. Потом испугался (сам не понял чего). А потом привык. Привык к не оставляющему его чувству и желанию расцеловать ту детскую улыбку. Только к самому Попову привыкнуть невозможно. Вроде бы взрослый, серьёзный мужчина, а всё равно в жизни и на сцене тот же весёлый неожиданный и неугомонный парень, пусть даже из восемнадцатого века. Хотя, это одно из многих его достоинств и одна из причин влюбить в себя Шаста расположить к себе любого человека. Да он сам по себе человек с самым тёплым океаном в глазах и самой светлой ангельской улыбкой. Знаете, это тот самый последний лучик солнца среди идентичных серых туч. Его хотелось забрать себе и наслаждаться этим светом и теплом, уместив где-то под боком или в районе сердца, которое начинало болеть, когда он мерк и угасал, пусть даже не надолго. Но в последнее время это сердце начинало болеть всё чаще. И причиной этому было не только отсутствие улыбки и огонька в глазах. Привычные мешки под лазурно-ядерными глазами, что раньше придавали некую сексуальность, становились цветом с ночное небо, а размером больше, чем мешок с картошкой. Та самая милая и самая светлая улыбка почти не появлялась на устах и всё чаще заменяясь на приторно-фальшивую. Он был прекрасным актёром большого театра, и заметить изменения мог лишь тот, кто по нескольку часов залипал на совместные фото, инстаграм и новые фотосессии (в том числе и Антон)) И если внешне он был абсолютно спокоен, его часто выдавали глаза. На сцене, когда он полностью отдаётся своей роли — это море, полное задорства и нежелания себя сдерживать. Когда в гневе — это буря и шторм, что волнам жёстко разбивается о края глазницы. А когда грустный и задумчивый — что до недавнего времени было очень редко — затуманенный тёмно-синий оттенок, будто солнце над водой затмило тучей, из которой вот-вот ливанёт дождь из солоноватой жидкости.

***

Он пришёл спросить — как же себя понять?..

Дождь — постоянная погода не только в Питере, а походу теперь и в Москве. Уже неделю дождь льёт, пусть даже с небольшими перерывами. Единственное время когда он не идет — ночью, где-то после двенадцати. Но людей мало, чтобы пойти гулять в такое время суток, в основном компании подростков. Даже если днём дождь перестаёт идти, у ребят всё равно нет времени выйти прогуляться. Почти весь день они усердно трудятся, а заканчивают тогда, когда уже темно и сил практически нет. Этот день не стал исключением. Антон стоит на балконе и смотрит в окно, во двор. В мыслях промелькнула идея позвонить ребятам и позвать их прогуляться, но во время остановился, увидев цифру на электронном циферблате телефона. 00:29. Мда. Несмотря на изматывающий рабочий день, усталости Шаст не чувствовал, но это не значит, что ребята не устали. В конце концов, почему бы не прогуляться одному? Хорошая погода и желание что-либо делать впервые совпали- грех не использовать такую возможность. Может, даже сможет отвлечься от Арса… Зайдя в комнату, он подумал, что в следующий раз надо закрывать дверь на балконе. С балкона в комнату зашёл холодный воздух. Неприятно. Шатен быстро оделся в привычные штаны и толстовку, накинул длинную чёрную куртку, взял телефон и вышел за дверь, предварительно её закрыв. Недалеко от его дома был небольшой парк, куда он и отправился. Сегодня Арс был грустнее, чем обычно. Улыбка, даже фальшивая, на лице почти не появлялась, глаза окончательно потухли, а на все вопросы о самочувствии только отшучивался. Он вообще последнее время много шутил. Говорят, когда человек много шутит, он опустошён внутри. Эта фраза всё чаще всплывала в подсознании, когда брюнет выкидывал очередной нелепый каламбур. Как же хотелось, чтобы Арс стал прежним… Тьфу ты! Ну вот опять он думает об Арсении. И опять курит. Уже третья сигарета. Нихрена не отвлёкся. Дойдя почти до конца парка, он поднял глаза от тропинки по которой шёл. Чуть впереди стояла скамейка под фонарным столбом и под ветвистой ивой, которая скрывала за листвой её часть. На скамейке сидела фигура человека. Он сидел, оперевшись локтями в колени, сцепив руки в замке, и задумчиво смотрел вниз. Из-за тени лица не было видно. — Арс? Фигура сильно вздрогнула и обернулась. Это и правда был он. — Антон? — осипший голос дрожал, как будто его обладатель только что плакал. Арсений быстро протёр лицо руками, типо протирает глаза, но благодаря свету фонаря, Антон успел заметить мокрые дорожки на щеках и красные глаза. — Что ты тут делаешь? — спросил брюнет, отодвигаясь, приглашая Шаста присесть. Он в свою очередь аккуратно подошёл к скамейке и тихонько сел, не сводя глаз с Попова. Сердце болезненно сжалось от осознания, что он плакал. То, что случилось что-то серьёзное было очевидно ещё давно, но сейчас всё стало гораздо хуже. — У меня к тебе тот же вопрос. Нет, даже два. Ты… Плачешь? — на последних словах он положил руку мужчине на плечо, дабы развернуть и смотреть в глаза. Арс отвернул голову, смотря то на свои руки, то на кроссовки, но тёплую руку друга скидывать не стал. — Я… Просто прогуляться, проветриться вышел. А ты? — Арс повернул голову и попытался выдавить фальшивую улыбку. Снова надевает маску. Только она быстро слетает вместе с уголками губ. — И я тоже. А второй вопрос? — Ээ… Нет, с чего ты взял? — видит Бог, он пытался придать голосу уверенности. Но нихрена. — А если правду? — Но это правда. — мда, врать Арс не умеет, от слова совсем. Он смотрел не в глаза, а куда-то в сторону. Антон подсел вплотную и обеими руками за плечи полностью развернул его к себе. Арс всё также избегал взгляда. — Посмотри на меня, пожалуйста — попросил шатен. Арс еле пересилил себя и посмотрел в обеспокоенные глаза, стараясь сильно не тонуть. Хотя, поздно. Давно уже утонул. — Арс, нам нужно поговорить. — О чём? — режим «косим под дурачка» активирован. — О тебе. — Что? — Пожалуйста. Я же вижу, что у тебя не «всё в порядке», и что тебе нужна помощь. — перебил его Шаст. — Ты в последние несколько недель задумчивый и грустный ходил. А теперь… плачешь… — Антон снизил голос до полушёпота. Арсений не отводил взгляда, в котором смешалась тоска, растерянность и… вина? — Прошу, скажи правду, я пойму и помогу тебе. Арсений молчал. Но тишину нарушал отчётливый звук шестерёнок у него в голове. Как только он открыл рот, Антон, словно прочитав его мысли, выпалил: — И, пожалуйста, не думай о том, что ты жалуешься, и что если расскажешь, то будешь жалким. Это абсолютно нормально — рассказывать о проблемах тому, кто в силах тебе помочь и кто хочет тебе помочь. Пожалуйста, Арсюш, скажи мне правду. — уже шёпотом. Глаза мужчины заблестели, а в сердце парня будто вонзили несколько игл. Он большими пальцами огладил скулы и щёчки, пытаясь успокоить и подбодрить. Арс не выдержал и опустил голову, прикрыв глаза, старательно сдерживая слёзы и ком в горле, что невыносимо мешал нормально вздохнуть. Как же хотелось его выпустить вместе с горькими слезами. Антон не выдержал и прижал его к себе, обнимая одной рукой за узкую талию, а второй поглаживая затылок. Как же хотелось забрать всю ту боль, что он испытывал, что бы стало хоть капельку легче. Попов обвил руками талию младшего, будто он- последнее его спасение, и зарылся холодным носом в шею, рвано выдыхая и тихо шмыгая носом. — П-просто — дрожащим голосом еле прошептал он, но Шастун всё услышал.- Как-то всё навалилось… Сначала развод, потом запрет видеться с дочкой, а теперь… Ещё и отец в коме… Я просто устал… — тело Арса задрожало. Но договаривать и не нужно, чтобы понять ситуацию. Самое страшное, что брюнет об этом не рассказывал никому, даже Серому. Казалось, сердце Антона пробьёт грудную клетку, разбивая рёбра в щепки, когда он почувствовал на коже влагу и услышал несдержанный всхлип. Но тем не менее чувствовалось, как мужчина изо всех сил пытается сдержаться. Антон одним быстрым движением пересадил его к себе на колени, при этом как можно крепче обнимая. Теперь Арс сидел у него на бёдрах, обвивая ногами за талию, руками за шею, и все так же зарываясь в её изгиб, пытаясь спрятаться от всех переживаний. А Шаст прижимал к себе как можно ближе и зарываясь в волосы.

А мне не хватает сил его не поцеловать…

— Арсюш, поплачь. Тебе гораздо легче станет, правда. — совсем шёпотом, мягко, любяще. После этих слов, у Арсения прорвало плотину, и слёзы ручьём покатились из глаз, а из уст всхлипы и шмыги носом. Когда разрешили плакать, он уже не мог остановиться. Антон переодически целовал дрожащее тело то за ушком, то в щёку, то в макушку, шепча при этом что-то ласковое. Это продолжалось на протяжении минут пятнадцати, пока рыдания не утихли до тихих всхлипов. Шаст продолжал массировать голову мягкими поглаживаниями. Он так хочет завернуть этого кота в плед, уложить на кровать, обнять, желательно намертво приклеевшись, и целовать-целовать-целовать, пока он не уснёт. Чтобы от всего мира и от всех проблем спрятать и показывать лишь всю свою любовь. В последний раз коснувшись губами за ушком как можно дольше, он слегка отстранился, обхватывая лицо голубоглазого двумя руками и заглядывая в них. Брюнет слегка отвёл взгляд, и тихо произнёс: — Тош, прости пожалуйста, не знаю, что на меня нашло. Ты наверняка сейчас думаешь, что я такой жалкий и что…

И я целую его, чтобы себя понять…

Пламенную речь Попова прервал Антон, зажмурившись и впившись в губы напротив тёплым, чувственным поцелуем. Сказать, что Арс был в шоке — не сказать ничего. Только представте: парень, в которого вы влюблены которого вы любите, сначала успокаивает вас, а потом ещё и целует. Не почувствовав ответа, Антон хотел было отстраниться, как его осторожно притянули за шею, опасливо шевеля губами и проходясь языком по нижней губе. Антон прильнул к губам с новой силой, оглаживая нежными движениями ряд белоснежных зубов, встречаясь с языком Арса. Поцелуй вышел вовсе не требовательным, торопливым или страстным. Он был максимально нежный, чувственный и тягучий. Спустя почти две минуты, воздуха стало катострофически не хватать, и через силу парням пришлось отлипнуть друг от друга, глотая кислород и соприкасаясь лбами. Слегка отдышавшись, младший решается поднять свой взгляд в глаза напротив. Ещё мокрые от не высохших слёз глаза стали такими яркими и чистыми, словно сквозь лед смотришь, а до этого сухие губы слегка припухли и блестели. Только лёд в глазах не обжигающе-холодный, а такой тёплый. — Прошу, не извиняйся — прошептал шатен, гладя обеими руками щёчки и скулы, стирая влажные солёные дорожки. Несколько слезинок скатилось по носу-кнопке, которые поцелуем в нос убрал он, от чего брюнет приподнял уголки губ и по-лисьи сморщил носик. — Я думаю только то, что ты — самый лучший человек, в которого я только мог влюбиться. Для меня честь любить самого Графа и… — И быть любимым в ответ? — вместо ответа последовала сначала изумлённая, а потом счастливая улыбка — Тогда… Окажешь ли ты мне честь быть только твоим Графом? Если счастливую улыбку во весь рот и глаза, полные счастья, нежности и щемящей любви можно считать за положительный ответ, то это самое громкое и твёрдое «Да!», которое он только мог слышать.

А время обратно идёт, и мне его не удержать.

Но я удержу тебя

Чтобы всю жизнь держать…