"Филифьонка у окна"

Картина была старой, пыльной и абсолютно ничем не примечательной. Если бы не генеральная уборка, которую с наступлением весны затеяло хлопотливое Муми-семейство, на нее бы еще долго никто не обратил внимания. Мюмла взглянула на снятую Муми-папой со стены картину с изображенным на ней жалким существом в красной шапочке и недовольно поморщилась. Кому пришла в голову идея нарисовать Филифьонку? Неужели художник не смог найти никого более подходящего? Да вот хотя бы ее, Мюмлу. Она бы смотрелась на этой картине гораздо красивее — достаточно взять в лапу цветок и сесть возле окна, сквозь которое льется в комнату призрачный лунный свет. — "Филифьонка у окна"... Какое странное название для картины! — сказал Муми-папа, убирая с мордочки паутину. Все столпились вокруг портрета Филифьонки и с любопытством разглядывали его, словно это был не портрет, а новая коллекция бабочек Хемуля. — То ли дело "Мост над рекой", "Свет маяка" или "Старый тролль пишет мемуары". — Не вижу ничего странного, дорогой. Это же наш свадебный подарок от четы Снорков, помнишь? — Муми-мама улыбнулась и любовно провела лапой по обветшалой раме. — Известный романтический сюжет. Филифьонка ждет у окна своего суженого. — Интересно, кто этот несчастный, — тихо рассмеялась Мюмла, поправляя прическу. — Суженого? — задумчиво спросил Муми-папа. — Мне всегда казалось, что она страдает бессонницей и ждет, когда наступит утро. — Точно, — согласился Муми-тролль, радостно просияв. — Она ждет, когда наступит утро, чтобы отправиться в путешествие. Закинуть на плечи рюкзак с бутербродами, теплыми носками и кремом от комаров, взять с собой друзей и уйти к морю ловить жемчужины. Или в Одинокие горы — подняться на самую вершину, туда, где живет Морра. Или в театр, на новый спектакль крысы Эммы. Или куда глаза глядят, навстречу опасным приключениям. Хомса тяжело вздохнул и помотал головой. — Боюсь, не видать этой Филифьонке приключений, как своих ушей. Все удивленно уставились на него. — Почему? — спросил Муми-тролль. — Вы только взгляните на небо, — мрачно сказал Хомса и поежился, будто стоял на холодном ветру. — Какое оно черное и пугающее! — Ты тоже станешь черным и пугающим, если тебя не мыть два года, — заметила Мюмла, но Хомса не слушал. — Звезды похожи на глаза чудовищ, — увлеченно продолжал он, — луна — на портал в иной мир, а цветок, который держит Филифьонка, словно обагрен кровью. Идеальный сюжет для фантастической истории о конце света или пришельцах. А может, дело пахнет криминалом? — Хомса озадаченно почесал затылок. — Что, если эта Филифьонка — серийный убийца? Сидит по ночам у окна, высматривая очередную жертву, а мы, вместо того чтобы вызвать полицию, ищем в этой картине романтический смысл. — Ну и фантазия, тебе бы книги писать, — удивился Муми-папа, а Муми-мама рассердилась. — Что за страсти ты рассказываешь! — воскликнула она, закрыв лапами уши Муми-тролля. — Здесь дети! — Теперь понятно, почему ваш Предок так полюбил эту картину, — усмехнулась Мюмла. — Когда тебе тысяча лет, наверняка кругом одни страшилки мерещатся. — Никакая это не страшилка, — нарушила молчание Фрекен Снорк. Ее тоненький голосок звучал обиженно. — Филифьонка сидит у окна и мечтает, глядя на луну. О любви, о сказочном принце или о красивом зеркальце. Да о чем угодно. Неужели нельзя просто сидеть и мечтать? — Конечно можно, милая, — кивнула Муми-мама и обняла Фрекен Снорк. Все глядели на неподвижно сидящую Филифьонку, будто ждали от нее ответа, как она умудрилась оказаться в этом несчастном портрете. — Я часто сижу у окна и мечтаю о пикнике и новой сумочке. А еще о том, чтобы у детей не было насморка, а огнедышащая гора перестала пачкать сажей мои любимые занавески. Жаль только, никто не напишет с меня картину. — Дорогая, я не художник, но могу попытаться, — оживился Муми-папа, виновато улыбнувшись. — Как думаешь, что подойдет лучше: масло или пастель? Муми-мама хотела что-то ответить, но в это мгновение раздался звонкий голос Малышки Мю, которая с самого утра наводила порядок в шкатулке с нитками, служившей ей кроватью: — Вот это да! Никто так и не понял, что на самом деле нужно Филифьонке. Похоже, генеральная уборка плохо влияет на мозги. Мюмла нахмурилась, ожидая подвоха — младшая сестра была неисправимой врединой. — И что же ей нужно? — строго спросила она. Малышка Мю закатила глаза, всем видом давая понять, что ответ — проще некуда. — Она ждет не дождется, когда наконец ее картину повесят как следует. Думаете, приятно столько лет висеть на стене вверх тормашками? Тут уж не до любви и не до сказочных принцев... — Ой! И правда! — озабоченно всплеснула лапами Муми-мама. — Как же я раньше не замечала! Бедная Филифьонка! У нее наверняка кружится голова! Дорогой, — обратилась она к Муми-папе, — надо срочно перенести крепление и повесить картину правильно. — Как скажешь, дорогая, — отозвался Муми-папа и пошел за инструментами. — Протереть пыль тоже не мешает, — беря в лапу тряпку, отметила Мюмла. Ее не особо трогала судьба жалкой безмолвной Филифьонки, но чистота — превыше всего. Если бы на этой картине изобразили Мюмлу, она бы не потерпела к себе столь безалаберного отношения. — Не то за окном у Филифьонки и вправду скоро начнется конец света.