Вернуть любой ценой

Начало июня, на редкость тихий и спокойный вечер. В маленькой офисной комнатке в обнимку сидели двое мужчин. Это были последние их совместные минуты – Лёше вот-вот нужно было уезжать по важному делу на восток, за линию фронта. - Мишенька, золотце, мне идти пора. Ребята уже ждут. - Не отпущу… Лёш, откажись, а? Ну я же опять каждую минуту буду думать, что с тобой что-то случилось. Ну пожалуйста, не едь… - Я военный, Миш. Офицер. Как я могу отказаться выполнять приказ? Я обещаю тебе, со мной всё будет в порядке. Каких-то пять-шесть дней, и я уже буду дома. - Ну Лёша… - Чш-ш-ш. Не надо плакать. Я же у тебя везучий, правда? Вернусь целым и невредимым, клянусь. И Борисыч обещал потом нам пару дней отпуска дать. Поваляемся с тобой в кроватке, выспимся, в кино сходим, в кафешку твою любимую… Хочешь? - Не хочу отпуск, хочу, чтобы ты рядом был. - Ну не кисни, хороший мой. А давай так сделаем… Говорят, если хочешь вернуться, нужно что-нибудь оставить в этом месте. – Арестович снял с шеи свой военный жетон. – Дай ручку. Ну дай… Мужчина несмело протянул свою руку и Лёша, нежно поцеловав в середину ладошки, положил на неё металлическую пластину на цепочке, тут же зажимая кулак. - Пусть он пока побудет у тебя. А когда я вернусь, ты сам его на меня и оденешь. - Хорошо, Лёшенька. Я буду беречь его. – Подоляк тихонько шмыгнул носом. - А теперь мне и правда надо бежать. – он уже собирался вставать с дивана, когда Миша крепко вцепился в его руку. – Что такое, зайчик? - Поцелуй меня? Напоследок? Алексей улыбнулся, тут же притягивая любимого к своей груди и вовлекая в поцелуй… И уже позже, прижавшись лбами друг к другу, они пытались надышаться этим моментом и оставшимся временем вместе, которое утекало сквозь пальцы. - Я люблю тебя… - тихо-тихо, едва слышно прошептал Миша, и в ответ тут же прозвучало то же самое. - Я люблю тебя… - Ну всё, Лёш, иди. А то ещё минута и я тебя точно не отпущу, как клещ вцеплюсь. – Подоляк натянуто улыбнулся, пытаясь взять себя в руки. И мужчина действительно ушёл, прихватив летнюю военную куртку и закинув на плечо рюкзак. А Миша еще долго смотрел из окна вслед отъезжающей машине, украдкой осеняя ту крестом… - Я буду ждать, любимый. Я буду ждать. … Первые четыре дня всё было хорошо, Лёша выходил на связь, хоть раз в день звонил, даже короткие видео умудрялся отправлять. А вот потом что-то пошло не так. Абсолютно вся группа внезапно перестала отвечать на вызовы. На Подоляка было просто страшно смотреть, настолько тот за несколько дней постарел. Ответ пришёл ещё через неделю. И был он очень нерадостный. Смотря пустыми глазами на экран собственного ноутбука, Андрей набирал номер ещё одного своего помощника – Михаила. - Алло, Миш?.. Бросай всё и бегом ко мне в кабинет. Наш Лёша… нашёлся. Запыхавшись, мужчина влетел в кабинет и с неимоверной надеждой всмотрелся в лицо начальства. - Андрей Борисович, что?! Где Лёша?! - Миша, сядь. Сядь, кому говорю. Поговорить надо. – он дождался пока Михаил присел на край ближайшего к нему стула и продолжил. – У меня плохие новости. Алексей в плену. И менять его они отказываются. - То есть как отказываются?! Почему?.. - Объявили его преступником. Сказали, что после окончания войны его ждёт суд. Их суд. - Нет… Я не верю… Это же Лёша, он вернётся… Всегда возвращался… - Мы постараемся сделать всё возможное, но… Ты должен понимать, что шансы ничтожно малы. Мне жаль. -Андрей Борисович, можно я пойду?.. Мне… мне выйти нужно… - Да, конечно иди, Миш. На сегодня ты свободен. – глава Офиса с жалостью посмотрел на убитого этой новостью Михаила. - Нет. Дайте мне документы по… их отряду. Я хочу знать. – он с силой вцепился в висящий на груди жетон своего любимого. Мужчине даже на секунду показалось, что тот будто пульсирует в такт сердцу Алексея. Это была последняя ниточка, помимо любви, что сейчас связывала их через расстояние. - Уверен? Ну хорошо, тебе всё принесут. А пока отдохни немного, выпей чаю мятного. Разрешаю даже коньяка добавить немного. - Спасибо, не хочу… Подоляк развернулся и, едва переставляя ноги, вышел из комнаты. Несколько дней Михаил снова и снова изучал документы, которые ему передал Ермак. Действительно, никакой зацепки. Они согласны были обменять всех. Всех, кроме его Лёши. Каких ему там только обвинений не приписывали… Миша читал и с каждой строчкой ему всё сильнее казалось, что его сейчас просто вырвет от того, что милого, ласкового, немного обезбашенного и иногда по-детски наивного Алексея сравнили практически с террористом. Проходили недели, те складывались в месяцы. Они, как и обещали, вернули всех ребят. Про одного Алексея не было никаких вестей. Мужчина будто сквозь землю провалился. Любые попытки не то что обменять, а просто узнать жив ли он ещё заканчивались полным крахом. Их практически в открытую посылали. Даже последний возвращённый из той группы, Ромка, не мог толком ничего сказать – оккупанты держали Лёшу отдельно, сводя все встречи к нулю. Последний раз тот мельком видел его где-то в конце августа. И выглядел мужчина очень плохо… Миша же старался даже лишний раз из кабинета не выходить – не хотелось постоянно ловить на себе жалостливые и сочувствующие взгляды. А иногда и откровенно насмехающиеся. И он прекрасно знал кому они принадлежали. Даже Ермак, который до последнего держался, всё чаще стал намекать на то, что надо смириться. Что шанс один на миллион что Лёшу им вернут. Что не надо себя загонять, нужно стараться жить дальше. Да как жить? Как? Тот, в ком и заключались его жизнь и душа сейчас неизвестно где и в каком состоянии. Да что там, нет никакой гарантии что он вообще еще есть среди живых. Но Миша верил. Несмотря ни на что продолжал верить и молиться. И, видимо, где-то на небесах его услышали. Пусть и таким способом… Это была ночь 31-го октября, аккурат на самый Хэллоуин. Подоляку, который в очередной раз засиделся глубоко за полночь, на телефон пришло сообщение, что буквально разделило на «до» и «после» его жизнь и жизнь ещё нескольких человек. Просмотрев короткий ролик, всего каких-то две минуты, он сорвался с места и бегом помчал к Андрею. Мише было плевать, спал мужчина уже либо нет, куда важнее было то, что он собирался ему показать. - Андрей!!! Андрей, открой! – он со всей дури колотил в дверь временной спальни главы, едва не сбивая руки в кровь… - Ты что, ополоумел?! Три часа ночи! - Андрей… Лёша… - Что Лёша? Заходи и рассказывай по существу. – Ермак моментально стал собранным и серьёзным. Сон как рукой сняло. - Мне сейчас видео на телефон пришло. Там один из этих сволочей предлагает помощь, в обмен на очень крупную суму денег. Говорит, что служит как раз в той части, где Лёшку держат. И что он может помочь вывести его оттуда, при условии, что я или кто-то другой лично туда поедет. - Самоубийство. Да и где гарантия что он говорит правду? - У него доказательство было – крестик Алексея. Никто не мог знать как тот выглядит, я его Лёше на этот Новый год только подарил. - Ты не мог перепутать? - Исключено. - А ты понимаешь, что практически наверняка это ловушка? И Арестовича не вернем, и того, кто за ним отправится, погубим. - Я поеду. - Миша, это даже не обсуждается. Ты будешь здесь, и точка! - Андрей Борисович, если есть хоть малейший шанс вернуть Лёшу – я готов рискнуть. - Нет, Миш, потерять ещё и тебя я не готов. При всём уважении, но я не смогу пойти на это и отправить тебя на верную смерть. - Андрей… Я правда готов. – Подоляк уверенно взглянул в глаза начальника. - В любом случае, такие решения я сам не принимаю. Нужно посовещаться. Завтра соберу совет и будем что-то решать. - Но зав… - Всё будем решать с утра. Это моё последнее слово. - Я понял. – Михаил упрямо поджал губы. - Что там хоть за видео? Дай посмотреть. - Вот, держи. И снова те самые две минуты, только теперь разделённые на двоих. Снова издевательская ухмылка на губах говорившего, до боли знакомый крестик на толстой цепочке в руках. И то самое предложение. Путёвка в один конец. Туда. За линию. - Да-а-а, а губа у этого парня не дура – 50 штук баксов запросить. И что, у тебя есть такие деньги? - Не совсем… Но я найду! - Ладно, с этим позже разберёмся. А пока иди поспи немного. Все дела завтра. - Смеёшься? Какое спать?! - Я всё сказал. Среди ночи я всё равно никого не соберу. – он помолчал, а потом мягко положил руку на плечо мужчине. – Миш, правда, отдохни немного. Я тоже очень переживаю за Лёшу, но сейчас мы действительно ничего вот так просто не решим, те более вдвоём. Мы что-нибудь придумаем, обещаю. В конце концов, это видео – уже хоть какой-то прогресс. - Хорошо… - Подоляк грустно улыбнулся и, забрав телефон, всё-таки пошёл к себе. Им обоим было о чём подумать. И если в душе у Миши расцветала робкая надежда на возвращение любимого, то Андрей отчаянно боялся… Боялся признаться самому себе в том, что он принял решение. Действительно, если это не ловушка, то никто лучше Михаила с таким заданием не справится. Ведь ему было, ради кого НАСТОЛЬКО рисковать. Осталось убедить в этом остальных… Совещание проходило тяжело. Военные, наперебой с разведкой, кричали о невозможности такого плана, Миша едва ли не с пеной у рта доказывал им обратное… И посреди всего этого сидел бедный Андрей, что прекрасно понимал и в какой-то мере соглашался с каждой из сторон. В конце концов ему это надоело: - Так, ану замолчали все! Миша, ответь на один вопрос – ты осознаешь все опасности, на которые идешь? Готов рискнуть жизнью? - Готов. – Миша со всей силы впился ногтями в кожу ладоней. - Отлично. Женя, насколько мы можем обезопасить Подоляка в поездке? - Не особо хорошо. Под одеждой броня, внешность изменить, документы, оружие кое-какое… Да и всё, в принципе. - Ну, хоть что-то. Значит, несколько дней на подготовку, потом довезём тебя до границы фронта, а дальше… Дальше всё зависит от тебя, Миш. И не забудь телефон здесь оставить. Отследят на раз-два. - Это само-собой. - Зайди к нам в отдел после обеда, хорошо? Будем думать, как тебя в другого человека превратить. – один из разведчиков посмотрел на мужчину. На этом совещание окончилось и началась подготовка к тому аду, что предстоит Михаилу… Внезапно выяснилось, что парик, который попытались нацепить на Подоляка, напрочь отказывался держаться на его пушистых волосах. А перекрашивать – не вариант. Никто не знал, сколько времени ему придётся провести в месте, где малейшая ошибка стоит жизни. - Миш… Надо стричь. На лысо. Иначе дела не будет. - А это точно необходимо? – его голос неожиданно дрогнул. - Точно. Да чего ты переживаешь? Это же просто волосы. Через пару месяцев отрастут. - Да, конечно… Всего лишь волосы… Он смотрел в зеркало на то, как, одна за другой, под лезвиями машинки на плечи и пол осыпаются пряди, а в душе всё просто сжималось от боли. Мужчина вспоминал, как Лёшка любил запускать пальцы ему в волосы, утыкаться носом в макушку, говоря, как сильно его сводит с ума запах и мягкость прядок… Что же теперь он ему скажет? Но вот машинка перестала жужжать, и минут через сорок из зеркала смотрел уже совершенно другой человек – мужчина со светло-русыми волосами, в которых уже появились седые пряди и аккуратной бородкой. Даже глаза стали голубыми, а не почти чёрными, как раньше. - Вот и всё. Фальшивые документы мы тебе до завтра сделаем, броня тоже будет. Так что через несколько дней можно выдвигаться. - Спасибо вам. - Да мы то что. Это самое малое, чем мы можем помочь тебе. Миш, скажи, ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО готов к тому, что тебя ждёт? - Это единственный шанс вернуть Лёшу домой. А ради него я согласен на всё. Он и есть моя жизнь. Мои сердце и душа. Думаешь, что я не догадываюсь что практически наверняка я попаду в ловушку и не вернусь никогда? Вовсе нет… Я всё прекрасно понимаю. Даже слишком хорошо. Но жить, зная, что был шанс, даже такой призрачный, и я им не воспользовался я не смогу. Потому что Лёшку они не отпустят, это точно. И уж лучше я умру там, рядом с ним, хотя бы попытавшись и увидев его напоследок, чем потом всю оставшуюся жизнь буду корить себя за трусость. Они ещё немного поговорили и, когда мужчина уже взялся за ручку двери, сзади его окликнули: - Миш… Удачи тебе. И возвращайтесь к нам. Вдвоём. - Постараюсь… - Михаил слабо улыбнулся на прощанье. И вот 3 ноября, ещё затемно, машина выехала к условленному месту. Андрей вместе с ещё несколькими ребятами, что вызвались проводить Мишу, давали тому последние инструкции. Тот уже был полностью одет, под свитером прятался неприметный, но надёжный бронежилет, который с виду больше напоминал майку, а в кармане лежали документы на имя Александра Ивановича Паяцева. И несколько пачек денег. Он таки насобирал нужную суму. Ну как насобирал… Андрей ещё вчера принёс деньги, сказав, что это от всех неравнодушных. И назад брать отказался. Но Миша дал себе слово, что, КОГДА они с Лёшей вернутся, он постепенно всем всё вернёт. А в подкладке куртки рядом с доверенностью от Андрея была зашита маленькая металлическая пластинка. Жетон его любимого. Миша верил, что эта вещь принесёт ему удачу, и что он, как и обещал, вновь наденет медальон на шею дорогого человека. Ещё издалека стало заметно, что их уже ждали. Пора было прощаться. Но в салоне автомобиля стояла тишина. Все понимали, что это последние секунды перед неизвестностью. Молча посмотрев каждому напоследок в глаза и запоминая лица близких людей, Михаил вышел из машины и, не оглядываясь, твёрдым шагом направился навстречу судьбе. Его встретил мужчина средних лет. По лицу сразу было видно – бандит и хапуга, что за энную сумму денег готов на всё. Он осмотрел Мишу с головы до ног и презрительно скривился. - Я договаривался не с тобой. - Уговор был что приехать может любой. Господин Подоляк попросил поехать меня. - Так и знал, что он струсит. – мужчина сплюнул на землю. – Хотя, чего ещё от него ожидать?! - У него сейчас очень много работы. – Михаил старался говорить спокойно, но внутри буквально закипал от злости. - Ну-ну… Бабки при тебе? - Да. - Ладно, садись тогда в машину. Разберёмся. Как только они сели по местам, мужчина, которого звали Игорь Чернов, продолжил. - Давай сюда документы. И деньги, всю суму. - Почему это всю? Половину сейчас дам, половину – когда ты нас обоих оттуда выведешь. - Ты, блять, ещё условия мне тут будешь ставить?! Хочу напомнить, что мы уже на неподконтрольной вам территории. И здесь я буду решать когда, где и сколько! Бабки, живо! Либо вместо Беловодска и вашего ненаглядного Арестовича мы в комендатуру поедем. Кто знает, что ты замышлял, с укроповсим-то паспортом! - Вот. Можешь пересчитать. – Подоляк кинул тому конверт, туго набитый деньгами. - Не переживай, обязательно пересчитаю! – и он демонстративно принялся распечатывать полученный свёрток. Всё было в порядке. – Отлично. Значит так, мы сейчас едем в Беловодск, это километров сто отсюда, может больше. В тамошнем госпитале и лежит этот великий разведчик. Я… - К… К-как в госпитале?.. Что с ним?! - Сейчас. Говорю. Я! Еще раз перебьёшь и мы повернем назад! Тогда не видать вам больше ни Арестовича, ни денег. Понял?! - Понял… - Значит, слушай сюда. У нас на зоне, где пленных держат, взрыв произошёл – рванул один из снарядов. Около десятка наших попало под осколки. Плюс четыре или пять ваших, но выжил только этот. Врачей у нас нет, я договорился, что привезу хирурга. Им должен был стать ваш Подоляк, но раз уж он не нашёл в себе смелости отправиться сам и трусливо послал тебя… Ну, будешь отдуваться за него. И не дай Бог кто-то из моих парней от твоего «лечения» помрёт, и я узнаю, что это ты что-то нахимичил… - Я… Я тоже врач. Мы учились вместе, друзьями были. Вот он и попросил меня поехать. - Хреновый, видимо, из него друг. Миша промолчал, но каких же усилий ему стоило усидеть на месте и не съездить этому уроду по морде… И одновременно хотелось плакать – его Лёша, его котик ранен, а у него при себе даже банальной таблетки обезбола нет, не говоря уже о чём-нибудь более сильном… Внезапно за окном мелькнула витрина аптеки. - Останови! Останови! Мне лекарств купить нужно! – мужчина стал судорожно дёргать ремень безопасности. - Сидеть! У нас про что уговор был?! Я доставляю тебя на место, ты пару дней там тусуешься, выполняешь свою работу, и потом я вывожу вас обратно. Всё! Где в этом списке поход по магазинам?! - Но ему нужны лекарства… - Обойдётся. Скажи спасибо что я в принципе решил вам помочь, а не пристрелил его или не отправил куда следует. Хотя мог и должен был! Никаких таблеток и прочей херни ему не полагается! Усёк?! - Да… - А чего это ты, собственно, так о нём переживаешь? – Чернов подозрительно сощурился. - Я его сестру хорошо знал в своё время. – Миша напрягся. Надо быть осторожней, этот тип очень хитрый и, похоже, внимательный. Выдаст себя сейчас, и тогда пиши пропало. Нужно держаться. Но, Господи, как же это сложно… - Ну, допустим… - он ещё раз смерил его взглядом, но вроде бы поверил. К больнице они добрались уже после обеда. Точнее, когда-то это было больницей, и очень даже неплохой, но сейчас здание больше походило на какой-то сарай – грязь, пыль, и никого из медиков… А ещё их уже ждали… - Чёрт, из области приехали. Значит так, выходим сейчас, ты позади меня. И только попробуй что-то сказать, молчишь как рыба. Всё понятно? - Понятно. - Тогда пошли. Их ждал высокий мужчина в военной форме, со шрамом через всё лицо. - О, кого я вижу! Явился сам господин Чернов! Ты где был, я тебя спрашиваю? - Я отправлял рапорт что уезжаю по делам. В госпитале нет хирурга, а у меня парни раненые. Вот, пришлось смотаться за одним. - Угу, с доктором понятно. Ты. – он тыкнул пальцем на Михаила. – пошёл отсюда. Займись своими непосредственными обязанностями. Новый комендант всё тебе объяснит. – Подоляк направился ко входу в госпиталь, напоследок видя побледневшее лицо Чернова и слыша обрывок их разговора. - А ты, Игорь, глянь-ка сюда, в этот листочек… Узнаёшь? Садись в машину, съездим кое-куда. Потом вернёшься. Может быть. Тем временем Миша уже в пол уха слушал что там ему говорил мужчина лет тридцати пяти. Ему сейчас было не до этого, мыслями он уже давно был в одной из этих комнат, где неизвестно в каком состоянии лежал его любимый. - …Ну вот вроде и всё. Док, ты слышишь? - А? Да. Конечно, слышу. - Тогда пошли. Их надо осмотреть. Первая палата ничем его, по сути, и не удивила – страшная вонь, кое-как намотанные повязки, воспалённые раны. Подоляк уже сейчас видел, что некоторым из них осталось несколько дней, если не часов. А вот во второй палате… Он сразу его увидел… Его Лёша лежал в самом дальнем углу. Бледный, измождённый, заросший. И так сильно похудел, даже сквозь щетину было видно заострившиеся скулы. Обе ноги перемотаны, как и левая рука. Ещё и одет слишком легко, не по погоде. Ему точно должно быть холодно. Мужчина до крови закусил губу чтобы тут же не сорваться и не побежать к нему. Нельзя. Он только всё испортит. Но как-то подать весточку нужно… - Мне сказали, что тут 10 раненых солдат. А я 11 насчитал. - Всё правильно. Наших орлов тут 10. А ещё один – это пленный. - Который из них? – Миша продолжал косить под дурачка. - А вон, у стены. - Тю, да где ж вы такого доходягу-то выискали? - Не скажи, это же офицер укроповский. Целый майор. - Кто майор? Он? Смех, да и только. Ану, пойду я его первым осмотрю. Больно любопытно. Мужчина на негнущихся ногах, внутри уже захлёбываясь от рыданий, подошёл к койке раненого. И тут же встретился взглядом с такими родными глазами. Как же хотелось прижать его сейчас к груди, помазать все эти страшные гематомы, обработать раны, дать лекарство, чтобы не болело… В конце концов, просто схватить его на руки и забрать из этого ада. Но нельзя. Опять это проклятое «нельзя». А Лёша смотрел и не узнавал. Такой голос знакомый, и эти черты лица он уже точно где-то видел… Но где? Кто этот человек? И почему ему так сильно хочется заплакать? Неужели это жар и сильная боль играют с ним такую злую шутку? - А действительно, я когда-то видел его в новостях. Важная птица, похоже. - Важная то важная, но не для нас. Даже если сдохнет – не велика беда. Его и так после нашей победы повесят или застрелят, как собаку. И в этот момент что у Алексея, что у Михаила, в голове пронеслась одна и та же мысль «Хрен вам, а не победа и наша земля!». Лёшке было проще, он не мог встать с постели, а вот Подоляку стоило огромных трудов удержать лицо и не пустить в дело кулаки. - Так зачем вы его сюда привезли? – Миша, будто невзначай, взял стул и уселся так, чтобы хоть немного прикрыть мужчину собой. - Да там не было времени разбираться. Нужно было место взрыва зачистить, там забирали сразу всех. Так что лекарства на него не вздумай тратить, он того не стоит. - Понял. Ну осмотрю его хоть, для порядка. И мужчина осторожно взял Арестовича за правую руку, пристально вглядываясь в глаза. Он быстро посчитал пульс, уже понимая насколько всё плохо с его любимым – сердцебиение было слабым, неровным… Но Миша сделает всё, чтобы тому стало хоть немножечко лучше. А пока он пальцем незаметно рисовал у того на руке всего один знак, а точнее букву. Букву «М». Ему так хотелось, чтобы мужчина понял, чтобы узнал… И Лёша действительно узнал его. Своего Мишеньку. Глаза мужчины расширились, он будто хотел что-то сказать, но Миша тут же предостерегающе сжал чужую ладонь, едва заметно покачав головой. Больше рассиживаться было нельзя, и Михаил перешёл к другим раненым, спиной ощущая такой родной взгляд. Осмотрев всех, мужчина повернулся к главному. - Ну что я могу сказать. Трое из них не доживут и до завтра, там заражение полным ходом. - Вот чёрт… Которые? - Эти двое, и ещё из первой палаты парень с пробитыми лёгкими. Им уже ничто не поможет. - Может, попробуешь? - Бесполезно. Зараза уже в кровь попала, причём давно. Счёт для них пошёл на часы. - Так, ладно, за них я придумаю как отчитаться. А другие? - Ещё двое из той палаты почти в порядке, раны незначительные. Пару дней и можно выписывать. А всем остальным операция нужна. Причём срочно. И… пленному тоже. – он рисковал, и прекрасно понимал это. Но попытаться выбить для Лёши хоть какую-то помощь он должен. Хотя и не особо верил в успех. - Так, для наших я нужные лекарства для операции постараюсь найти. А вот про этого забудь. Максимум могу бинты выделить, и то только то что останется. И запомни, ампулы я лично буду по количеству тебе выдавать, и это только для моих бойцов! А то что-то ты слишком печёшься о нашем украинском госте. - Я просто врач, для меня все пациенты равны. А без нормального лечения он умрёт. - Ну и пусть подыхает, не жалко. Надеюсь, по поводу лекарств ты меня понял? - Понял… - Ну-ну. Проверим. А пока напиши мне что для операций нужно, я пошлю кого-нибудь. Пиши только самое необходимое. - Мне ещё анестезиолог нужен. И второй хирург. - Смеёшься? Я их тебе где возьму? Рожу?! Сам оперируй! Ты же у нас док, ведь так? - Так, но… - Всё, вопрос закрыт. И где тебя только Игорь нашёл? - Кстати, а куда он поехал? - Ты ещё не понял? Накосячил наш Игорёк. Кру-у-у-упно накосячил. Будет теперь в подвале обживаться. Ну, или как командование решит. Миша на это только тяжело сглотнул, понимая, что его самого и Алексея ждёт то же самое, если их обман раскроется. А потом пришло осознание, что это конец… Выводить его отсюда некому, до своих больше ста километров… Он в отчаянье посмотрел на любимого, на его израненные ноги. Выхода отсюда нет. Надежды нет. И времени тоже нет… До самого вечера мужчина ходил от одной кровати к другой. Смертельно раненых унесли в одну комнату, так что все его временные пациенты сейчас были в одной палате. И видит Бог, он не хотел не то что лечить, а даже подходить к ним. Не хотел! Но должен был. Ему давно не было так плохо. Ну вот почему так?! Почему он должен помогать убийцам, тогда как любимый человек мучается и стонет от боли, а он не может даже банально обработать его раны и сбить температуру, потому что нечем. Миша хитрил как мог… Он нашёл в одном из кабинетов банку мёда и, добавив ложку в стакан воды, понемногу поил этой смесью Алексея. И как же жадно тот пил, его, бедного, аж трясло всего. Но много было нельзя. Советник, наверное, никогда не забудет эти глаза, мутные от лихорадки, что умоляли о помощи, просили хоть как-то облегчить муки. А у Михаила не было возможности даже обнять его, чтобы утешить. И, Господи, как он себя за это ненавидел сейчас! К вечеру солдат, которого отправляли за лекарствами, вернулся. И Подоляку выдали первые 7 ампул и шприцов, да наборы для перевязок. - Это всё? Но этого мало, и… - Как раз достаточно на семерых! - Пожалуйста, дайте ещё хоть бинтов и антисептика. Ну я не могу так, он же тоже человек. - Что, такой добренький? - Да. – пусть так, сейчас было главное раздобыть хоть что-нибудь. - Ну ладно, умник ты наш… Держи, и больше ко мне с этим вопросом не подходи! – мужчина достал упаковку бинтов и плеснул в пластиковый стаканчик немного водки. Бутылку же убрал в шкаф. Миша успел увидеть, что там целая батарея разной выпивки. – И ещё. Сейчас же займись операциями, понял? Всё нужное я купил. Да, и учти, что убираться и готовить всё ты тоже будешь сам. - Понял. Хорошо, что-нибудь придумаю. - Вот. Так бы сразу! – он уже хотел вернуться к своим делам, но заметил, что Михаил никуда не ушёл. – Санёк, тебе напомнить, чем ты сейчас должен заниматься? - Я помню. Но у меня ещё один вопрос. – мужчина глубоко вздохнул и продолжил. – А я могу потом, когда со всеми закончу, ещё и пленного прооперировать?.. - Можешь, почему нет. – но не успел Миша обрадоваться, как тот продолжил. – Но на медикаменты не рассчитывай. Если так хочешь с ним возиться – то сам и думай, как оперировать его будешь. Хоть ножом кухонным режь. Меня это уже не волнует. Не понимаю я, чего ты так в него вцепился? - Он на моего хорошего друга чем-то похож. Только того Димкой Лисицыным звали, да и помладше он. – на ходу сочинял Михаил. - Странный ты. Я б так за незнакомого мужика, который так и так помрёт, не впрягался. Ну да это твоё дело. «Этим мы и отличаемся от вас...» - А можно… Можно мне бутылку водки?.. Мне же нужно будет инструменты как-то обработать. - Не, ну ты вообще обнаглел?! Бинты дай, водку дай! Сейчас всё вот это на стол мне положишь и пойдёшь нафиг отсюда! - Я же не просто так, я куплю! Вот, у меня часы есть! Хорошие! – он стал судорожно дёргать ремешок. - Часы, говоришь? Ану, дай гляну… Ладно, сойдёт. Держи свою бутылку. – тот вцепился в неё, как в самое дорогое. - А теперь вали отсюда! Дважды просить Мишу не пришлось. А комендант посмотрел ему вслед, подозрительно сощурился и таки дал приказ проверить этого «доктора». На всякий случай… Михаил же морально готовился к операциям. Ночь сегодня точно будет сложной – пять человек, у всех разные ранения, без помощников, без нормального опыта, имея за плечами только университетские знания. Хотя о жизнях его пациентов поневоле он сейчас переживал меньше всего. Его задачей было, как бы это страшно и цинично не звучало, потренироваться и вспомнить как всё правильно делать. Ведь ему предстояло очень важное дело – сделать операцию Лёше, ещё и без наркоза или хоть какого-то обезболивания, даже антибиотиков ему не дали, сволочи. Руки тряслись уже сейчас, мужчина прекрасно понимал насколько это опасно и какие тяжёлые последствия потом могут нагрянуть, но тянуть дальше было нельзя… Раны уже сильно воспалены и ужасно болят, а так появится хоть малюсенький шанс что тому станет легче после операции. Но это немного позже, а сейчас он на автомате резал и зашивал уже последнего русского. Руки быстро вспомнили все нужные движения, и, кажется, к третьей операции уже почти не дрожали. Михаил почти не старался, ему было глубоко плевать что с этими подонками будет дальше. По крайней мере, так он думал сейчас, когда адреналин бушевал в крови, а единственной целью было спасти и вытащить отсюда Лёшку. Завезя последнего раненого в палату, мужчина наконец-то смог присесть и вытянуть ноги, что ужасно ныли. На часах было уже за полночь, уже почти все очнулись от наркоза. Миша посмотрел на бредящего Арестовича, и ему уже заранее было страшно и ужасно стыдно. Тот ещё не знал, что через несколько часов любимый человек будет делать ему ужасающе больно, разрезая скальпелем живую плоть, не обращая внимания на крики и стоны… Советник уже, как мог, отмыл операционную, но, видит Бог, как ему не хочется везти Лёшу туда на муки. Время шло, и нужно было сделать всем раненым уколы обезболивающего. Точнее, не всем… Он стеклянными глазами смотрел на семь ампул и семь шприцов на столе. Семь… Лёшеньке спасительное лекарство не полагалось… И как сейчас на его глазах делать уколы остальным, обойдя его, Подоляк не знал. Он ещё раз окинул взглядом палату, ампулы с обезболом, и у него в голове возникла одна идея… Миша быстро набрал лекарство во все шприцы и, подходя к каждому, вводил лечебный раствор. Вот только на последних двух он замешкался – мужчина решил пойти на хитрость, и каждому из них вколоть только половину лекарства из одного и того же шприца. Инфекции, вирусы… ему было плевать. В кармане халата лежал последний, седьмой, шприц. И действовать нужно было быстро, он уже слышал голос коменданта, который шёл с проверкой. Миша мазнул ваткой по плечу Алексея и резко вогнал иглу в кожу, вводя лекарство. Вот и всё. Да, очень болюче и неправильно, но зато скоро укол подействует и его солнышку хоть на какое-то время станет не так больно. Он едва успел выкинуть шприцы и спрятать последнюю ватку с пятнами крови, как на пороге появился комендант, что был на редкость довольным – пришёл результат проверки. Их док был и правда кристально чистым. А то что на голову больной и рвётся помогать всякой швали, так это не беда. Переучим. - Ну что, провёл процедуры? - Да, вот только закончил. - Давай сюда шприцы! – получив требуемое, он обвёл взглядом палату. – Бойцы, всем уколы сделали? Те, кто были в сознании, согласно кивнули. - Отлично. Все операции прошли нормально? - Более-менее. В одиночку сложно проводить такие вещи, но я сделал что мог. - Жить будут? - Да. Я хотел сказать… Вы говорили, что я могу его прооперировать. - Ну и? Не тяни кота за яйца! - Я завтра утром буду несколько часов занят, это дело не быстрое, и… - Мне плевать чем и сколько ты там будешь занят. Главное, чтобы моим бойцам лекарства вовремя дал. - Хорошо, я понял. – Миша едва заметно выдохнул. «Добро» на операцию получено. …Стрелки уже показывали два часа ночи и все в палате давно спали после лекарства. Все кроме Лёши. Тот ворочался, стонал, комкал здоровой рукой тонкое одеяло. Подоляк, оглянувшись, подошёл ближе и тихонько спросил: - Ну что такое?.. Болит? - Д-да… - голос ужасно хриплый и очень тихий. - Прости, у меня больше нет обезболивающего. Хочешь, я тебе попить дам? – Миша со всей силы прикусил губу. Как же это невыносимо вот так отказывать в простой просьбе унять боль, когда в нескольких метрах отсюда в кабинете коменданта лежат упаковки с лекарствами. Мужчина лишь согласно кивнул, и Михаил, осторожно придерживая голову, дал тому сделать несколько глотков. - Вот так. - Д-дай… п-поесть… что-то… - Алексей просяще посмотрел на советника, что держал его за руку. - Ой, так у меня ничего нет совсем. - Х-хорошо. Я п-понял… - он утомлённо прикрыл глаза. - А подожди, я кажется кое-что придумал! – Миша метнулся в соседнюю комнатку, где когда-то дежурили медсёстры. Там он недавно нашёл банку мёда и пакетик сладких сухарей. Старых, но хоть что-то. Обмакнув один в мёд, советник вернулся в палату. - Открой рот. Не особо вкусно, но больше ничего нет. Только не спеши. Подоляк бережно положил на язык любимого сухарик. И каким же вкусным тогда мужчине показался этот кусок сухого хлеба с мёдом. Он даже смог на какое-то время заснуть. А с ним и Михаил, сидя на стуле возле его кровати. Но приближалось утро, а с ней и время операции… Когда Миша, не проронив ни слова и не смотря Алексею в глаза, переложил мужчину на каталку и куда-то повёз, тот, мягко говоря, растерялся. Он не мог понять что происходит, пока не оказался в ярко освещённой комнатке, в которой сильно пахло спиртом. Неужели эти «милейшие люди» расщедрились ему на лечение? Тем временем Подоляк на замок закрыл двери и опустил жалюзи. Всё. Теперь их никто не побеспокоит. Он подошёл к каталке и наконец-то осторожно обнял любимого. Можно почувствовать тепло родного тела, вдохнуть его запах, пусть и с примесями пота и крови. Но тот самый неповторимый запах он бы не спутал ни с чем. Как же долго он это ждал! - Лёшенька… - М… Кхм… А что происходит? - Лёш, послушай меня, хорошо? Просто послушай, солнышко. – Миша мягко погладил мужчину по спутанным прядкам. – У тебя очень серьёзные раны, просто так они не заживут. Нужна операция, и срочно. Но проблема в том, что лекарства, от которых ты уснёшь, мне давать отказались. Я с трудом выбил одну-единственную бутылку водки, да и та почти полностью ушла на то чтобы всё здесь обработать. Единственный вариант, это резать по живому. Ты понимаешь, что это значит? - Д-да… - он понимал, и ещё как. Приходилось видеть на выездах. - Хороший мой, это правда необходимо. Ещё немного, и у тебя может начаться заражение крови, и тогда даже лучшие врачи тебя не спасут. Лёшенька, ты разрешишь мне? Это будет больно. Очень-очень больно. - Делай, что нужно. Я… Я согласен. – Миша с горечью улыбнулся и в последний раз провёл ладонью по волосам. Подоляк снял всё с Алексея и осторожно переложил его на операционный стол, тут же принимаясь осматривать искалеченное тело. Обе ноги изорваны практически в клочья, на руке тоже несколько глубоких ран, едва ли не чёрные от ушибов рёбра, что из-за худобы сильно выделялись. Похоже, трещины или переломы. Старые раны и следы не до конца заживших гематом… Бедный его зайчик. - Мне придётся тебя привязать, и очень крепко. Иначе ты дёрнешься от боли и быть беде. Узлы действительно были тугими, и больно давили на кожу. Но Лёша понимал, что всё это ещё ничего, по сравнению с тем, что его ждёт дальше. - Родной, вот, сожми посильнее… А то зубы покрошишь. – мужчина положил в рот Алексея свой собственный кожаный ремень, сложенный в несколько раз. – Вот так. Миша обработал руки и, взяв скальпель, посмотрел на любимого. Тот тяжело дышал, пытаясь подготовиться. - А теперь терпи, солнышко. И прости меня. Больше всего на свете я бы не хотел причинять тебе боль. Взгляд на маленькую икону в углу. Короткая молитва. Надрез. - М-м-м-м!!! - Знаю… Знаю, солнышко. Маленький, потерпи. Умоляю. Знаю, что очень больно… Раны выглядели ужасно – с неровными краями, сильно воспалённые. Некоторые уже успели загноится. Подоляк чистил их одна за другой, тут же зашивая. А в груди сердце разрывалось от стонов такого родного человека, переходящих в рычание и тихий скулёж. И всё начиналось по новой. Миска уже была полная от ваты в ярко-алых пятнах крови. Казалось, прошло уже больше половины дня. Хотя часы показывали лишь без четверти десять. Они здесь немногим больше полутора часов. Времени, что было наполнено адской болью для одного и муками совести для другого. Ему только оставалось благодарить небеса за то, что осколки не задели живот или грудь. - Лёшенька, не теряй сознание, слышишь? Мне совсем-совсем немного осталось! Потерпи ещё капельку!.. Ты же у меня такой храбрый, такой сильный, правда?.. И Лёша изо всех сил цеплялся за этот голос, как за последнюю соломинку. Уговаривая себя что ещё чуть-чуть, что вот сейчас всё закончится. А потом вдруг всё исчезло. Ножницы и пинцет с иглой в последний раз ударились о поднос, и Миша с ненавистью стянул с рук окровавленные перчатки. Взяв стул, он присел у изголовья, ласково проводя кончиками пальцев по мокрому лбу мужчины и убирая в стороны отросшие прядки, чтобы те не попали глаза. - Вот и всё, мой хороший. Всё закончилось. Я сейчас помажу ранки и уже потом тебя развяжу, хорошо? А то оно печь будет. Пару минуточек и уже точно всё. Ты такой умничка у меня. Совсем невесомый поцелуй в висок и Миша вернулся к лечению. Раны жгло от чисто спирта, но это после пережитого уже практически не ощущалось. Узлы ослабли и верёвки, что ещё минуту назад крепко удерживали Алексея, не давая двинутся, исчезли. Взамен искалеченные ноги и левую руку обвили свежие мягкие повязки. На рёбра бинтов мужчине уже не хватило. - Лёш, отдай ремешок. Ну давай, выплюнь. – Михаил осторожно помогал разжать сведённые судорогой челюсти. – Вот молодец. Чш-ш-ш, не дёргайся. Полежи немного пока. Трудно сказать сколько они так просидели, пытаясь прийти в себя, но нужно было возвращаться из этого крохотного мирка для двоих в ужасы полуразрушенной и опустевшей больницы. - Ну что, поехали? Как ты себя чувствуешь? – он и так знал ответ. Плохо. Как ещё себя мог чувствовать человек, которого только что без наркоза резали?.. - Болит немного. – упрямый. Гордый. Лёша ни за что не покажет любимому человеку, насколько ему было больно и страшно. Только не ему. - Водички хочешь? Пока мы ещё здесь. – Михаил ласково поглаживал любимого по щеке. - Если можно. – говорить было трудно, горло сильно пересохло и саднило. Прохладная вода приятно освежала и дарила облегчение, как и родные руки, что осторожно удерживали голову. - Вот так. Я вечером попробую ещё раз тебе лекарство добыть, хоть не так болеть будет. А вообще тут край как антибиотики нужны, операция проблему не решила, лишь отодвинула на какое-то время. Вот только те уколы он заставляет колоть под его личным наблюдением, схитрить не получится. - Всё в порядке. Правда. Миша на это невесело улыбнулся и повёз каталку назад в палату. Нужно возвращаться, пока их не хватились. «…Нет, Лёш. Ничего не в порядке. У нас в запасе недели полторы максимум, а то и меньше. Дальше ты просто медленно сгоришь у меня на руках, а я даже помочь ничем не смогу. Надо выбираться отсюда. Вот только как?» Возможность появилась через два дня. За это время Миша лишь один раз смог добыть лекарство, всё время кто-то был рядом. В палате осталось только шесть человек, тех, у кого были лёгкие ранения, отправили опять в часть. День уже клонился к вечеру, когда к Михаилу подошёл, уже немного нетрезвый, комендант. - Значит так, у меня сегодня вечером будет важное… совещание. Времени у меня на тебя не будет. Ты, я смотрю, мужик вроде надёжный, хоть и чёкнутый на всю голову, лекарства возьмёшь сам. Вот ключи. – в ладонь мужчины легла тяжёлая связка. – И только попробуй меня до завтра побеспокоить! Усёк?! - Понял-понял. – Миша активно закивал, не веря своей удаче. Всё дело в том, что он еще вчера приметил во дворе больницы старенький мопедик посыльного коменданта. И сейчас появился огромный шанс потихоньку вывезти на нём Лёшу. Нужно только дождаться ночи. И действительно, как только начало темнеть из одного из кабинетов всё чаще стали раздаваться звуки шумной гулянки. Миша исправно исполнял свои временные, как он надеялся, обязанности и ждал условленного им самим времени. Часы показали десять вечера. Пора. Подоляк отыскал в кабинете шесть упаковок ударной дозы морфия, им он заменил то лекарство, что каждый день по нескольку раз колол раненым. А в свою собственную сумку быстро упаковал предназначенное для оккупантов обезболивающее, всего 6 ампул, но хоть что-то, бинты вату и… Целую бутылку водки. Уже собираясь идти в палату, он вспомнил, что забыл про еду и воду. Её было не много – чуть больше половины уже немного черствого батона, бутылка воды и та самая банка мёда, что столько дней хоть как-то спасала Алексея. Уколы наркотика подействовали очень быстро, все в палате отрубились, и явно надолго. А вот теперь нужно спешить. Подоляк скинул халат и метнулся за сумкой и курткой. Сердце стучало как бешенное. - Лёша, проснись! Давай, Лёшенька! – он как мог тормошил задремавшего мужчину. - М? Что такое?.. - Родной, нам надо бежать. Сейчас же. Пока есть возможность. Я понесу тебя. Ты только помоги мне немножечко, ладно? Нужно вести себя очень тихо, иначе мы пропали. Я постараюсь осторожнее, но если будет больно – молчи. Изо всех сил терпи и молчи. Что бы ни случилось. Нам бы только из города выбраться, дальше будет легче. – Миша говорил и одновременно плотно укутывал любимого в тоненькое одеяло. Лёша настолько растерялся, что не мог сказать ни слова. Михаил же подхватил его на руки и поспешил к выходу. «Ну, с Богом!» Они как можно быстрее выбрались на улицу и, прячась в тени, пробрались к припаркованному мопеду. Миша, прямо в одеяле, усадил мужчину на их временный транспорт и осторожно облокотил его на себя. - Ну что, готов? - Готов. Подоляк кивнул и тихонько толкнул мопед вперёд, посекундно оглядываясь. Заводить мотор пока было нельзя. Дорога едва слышно шуршала под колёсами, было тихо-тихо. Комендантский час. Вот только тишина эта была обманчива. Не раз и не два Миша замечал издалека патрули, что рыскали по ночному городу, и тогда он как мог быстро скрывался в подворотнях и дворах. В одну из таких встреч случилось то, чего Миша так боялся – он слишком резко повернул и не заметил, как ветка, что росла очень низко, сильно задела раненую ногу Алексея. Тот зажмурил глаза и скривил губы в болезненной гримасе. Казалось, ещё мгновение и он закричит. Советник тут же зажал ему рот ладонью, крепко прижимая того к себе и шепча на ухо: - Тише-тише-тише, сейчас всё пройдёт. Прости, я случайно. Родной, тихонько, только не кричи. Умоляю, только не кричи. Но Лёша всё продолжал дрожать от резкой боли. Ногу будто огнём обожгло. Михаилу ничего не оставалось, как сделать тому укол обезболивающего. В коробочке теперь лежало ещё всего 5 ампул. Минут через пятнадцать мужчине стало легче, и они двинулись дальше. Худо-бедно мужчины добрались до края города, дальше начиналась уже дорога, вдали виднелся лес. Им нужно выиграть время, максимально далеко убраться отсюда пока в командовании не хватились и не отправили погоню. Миша уселся позади Арестовича и, с грустью посмотрев на полупустую шкалу топлива, повернул ключ зажигания, что каким-то чудом оказался на месте. Мотор зарычал. - Лёш, мы сейчас немного проедемся. Обопрись на меня, тебе так будет легче. - Хорошо, М… кхм… - Ты уже можешь называть меня по имени. Не бойся. - Мишенька… - военный немного повернулся, морщась от боли в рёбрах, и легонько потёрся щекой о куртку мужчины. - Всё хорошо, родной. Я рядом. И я выведу тебя отсюда. По сторонам замелькали деревья, километр сменял километр. Но на улице было так темно, что Подоляку приходилось пристально следить за дорогой, чтобы не попасть в аварию, когда свобода была так близка. Что удивительно, хвоста за ними до сих пор не было, хотя рёв мотора точно заглушить не вышло бы, при всём желании. Где-то через час езды мопед зафыркал и медленно остановился. Кончился бензин. - Ну что, дальше пешком. Только сначала откатим этот драндулет подальше. Им повезло, совсем недалеко была маленькая речушка, даже скорее ручей, где-то метр глубиной, не больше. Как раз то, что надо. - Так, Лёш, посиди-ка здесь минутку, я скоро вернусь. – Михаил осторожно пересадил любимого на какое-то бревно, а сам, отойдя немного дальше, толкнул мопед в воду. – Вот так. Ну, а теперь для закрепления эффекта… Он разулся и снял с себя брюки, протянув небольшой ворох одежды Алексею. - Подержи, пожалуйста. Не хочется в мокром потом идти. - Что ты делаешь? - Нам нужно сбить след. Вода как нельзя лучше подойдёт для этого. Пройдём немного вниз по течению. Миша подхватил мужчину на руки и босыми ногами пошагал к воде. - Ух, холодно… - Миш, так может не надо было? - К сожалению, нужно. Стуча зубами от холода, Подоляк шаг за шагом пробирался по немного скользкому дну. - Ещё немного, Лёш. Вон, я уже вижу неплохой спуск. Выберемся, я обсохну, и пойдём дальше. А как найдём удобную полянку ты немного поспишь, хорошо? - Угу… Мишенька, тебе не тяжело? - Нет, родной. Всё хорошо. Ты же как пушинка. И это была чистая правда – Лёша за эти месяцы очень сильно похудел. Они всё-таки выбрались из воды, и Миша, наспех обтеревшиссь завалявшейся в сумке футболкой, с наслаждением натянул сухую одежду. - Фух, наконец то. Никогда не думал, что буду так радоваться сухим штанам. – советник коротко хохотнул. – Ну что, идём дальше? Алексей согласно кивнул. Его потихоньку стало клонить в сон, как было всегда после лекарства. Подходящая маленькая лужайка нашлась довольно быстро. Михаил уселся на какое-то поваленное дерево, спиной привалившись к другому. Лёшку он, как мог, устроил на своих коленях. - Вот так. Сейчас немного покушаешь, попьёшь водички и спать, да, хороший мой? – мужчина ласково провёл пальцами по щеке любимого. - А ты? Тебе ведь тоже нужно поесть. – он с сомнением смотрел на кусочек хлеба в своих руках. - Я не хочу пока. В больнице успел перекусить. Ты давай жуй. Вот, умница. Вскоре Лёша уснул, изредка постанывая. Вслед за ним задремал и Миша, крепко прижимая к груди такого родного человека, защищая его от холода. Но сон его был не крепким, беспокойным. Он всё время ждал, что вот-вот раздастся лай сторожевых псов. Однако судьба, видимо, была на их стороне – погони не было. Рано утром, как только начало светлеть, Миша разбудил Алексея. Им нужно было продолжать путь. Он уже понял в какую сторону двигаться, вопрос только в том, сколько это займёт времени. Еды и воды хватит совсем ненадолго, лекарств тем более. Нужно спешить. - Лёш, сейчас перекусим, я помажу тебе раны и пойдём дальше. Ты себя как чувствуешь? - Да так… Нормально. Болит немножко. - Сейчас я посмотрю. Не дёргайся, ладно? - Угу. Советник снял старые повязки и осмотрел раны. Выглядело не очень хорошо, но сделать он, увы, ничего не мог. Нужна больница и нормальные лекарства. Он смочил кусок ваты в водке и прикоснулся к одному из швов. - С-с-с… - Терпи-терпи-терпи, сейчас я подую, хороший мой. – тут же Лёша ощутил лёгкий поток воздуха на своей израненной коже. – Легче? - Да, намного. Спасибо тебе. - Не за что, Лёшенька. – Михаил нагнулся и ласково поцеловал военного в колючую щёчку. – Укол уже вечером сделаю, чтобы ты поспать мог. Как только все раны были обработаны, Подоляк заново перевязал их чистыми бинтами, снова закутывая мужчину в одеяло. - А теперь кушать. Завтрак у нас такой себе – хлеб с мёдом и вода, но хоть что-то. Вот, держи, это тебе. А это мой кусочек. - Но у тебя же всего половинка, а у меня целый, так не честно! Давай я поделюсь! – Алексей уже хотел отломить от своей доли кусок, но его тут же остановили. - Не надо. Я не голодный. А вот тебе нужно хорошо питаться, вон какой худой стал. - Но… - Никаких «но». Кушай давай. Лёша покорно стал жевать свою крохотную порцию, поглядывая на Мишу. - Ты точно не будешь? - Точно-точно. Доедай и пойдём. Дорога не близкая. – он откровенно врал. Есть хотелось, и очень. Но Лёше он этого не скажет. Как-нибудь потерпит несколько дней. Как только Алексей проглотил последний кусочек, и они оба сделали по паре глотков воды путь на свободу продолжился. Миша собрал их вещи, поднял на руки Лёшу, осторожно прижимая к себе, и пошагал на Запад. Домой. Впереди ждало ещё почти сто километров. Но успеют ли они дойти, прежде чем болезнь возьмёт верх над его любимым?.. В это время в Беловодске комендант обнаружил свою пропажу. - Как они, блять вашу мать, смогли сбежать отсюда?! Где были все дежурные, все посты?! - Да я клянусь, никто из патрулей их и в глаза не видел! Как сквозь землю провалились! - Сквозь землю, говоришь? А может это ты с ними сговорился, точнее с этим липовым докторишкой? Мопеда-то твоего нет. – мужчина надвигался на своего помощника. - Не было такого! Да что б я?.. - А вот это уже решат в области, голубчик ты мой. Увести. – молодого парня, у которого Миша несколько часов назад так оперативно утащил мопед, скрутили и потащили в карцер. А комендант, ухмыляясь, постукивал по столу пальцами. - А хотя… пусть бегут. Далеко всё равно не уйдут. Там весь лес перекопан. Не на мине, так на растяжке подорвутся. Кто я такой, чтобы им в этом мешать?.. …Прошло 2 дня. Михаил уже едва переставлял ноги, но упорно шёл вперёд, лишь ненадолго останавливаясь, чтобы перевести дух и дать Лёше отдохнуть от тряски. Тому стремительно становилось хуже. Немного помогали только уколы обезболивающего, их он экономил, как мог – одна ампула в день, не больше. Но и её он берёг на поздний вечер, когда дальше идти уже было невозможно и они устраивались на ночлег. Так Алексей мог хоть чуточку спокойно поспать. А вот с температурой такой фокус не проходил. Лёша теперь постоянно не то спал, не то находился в почти бессознательном состоянии. «Лёшенька, держись, хороший мой! Я и так спешу как могу. Ещё совсем-совсем немного и мы дойдём. Господи, дай ещё хоть несколько дней, я успею!..» Но болезнь упорно наступала. Ещё вчера такой улыбчивый, сегодня мужчина с трудом глотал их скромный поздний ужин. Руки тряслись. Даже напиться ему помогал Миша, придерживая голову и бутылку. - Любимый, ну как ты? Ещё хочешь? - Нет, всё хорошо. – он слабо покачал головой. «Вот не умеешь ты врать, Лёш.» - Ну ладно, тогда укольчик и спатки, угу? Скоро перестанет так болеть. – советник мягко погладил Алексея по отросшим волосам. Вот только стоило ему открыть ампулу, как где-то вдалеке прозвучал глухой взрыв. Этого хватило, чтобы от неожиданности лекарство выскользнуло из пальцев и разбилось о какой-то камень. Подоляк прикрыл глаза. - Вот чёрт… - Мишенька, не переживай, я потерплю. - Не надо. Я сейчас новую возьму. Всё в порядке. – он нацепил вымученную улыбку, надеясь, что с больным Лёшкой это сработает. Тот действительно, вроде бы, поверил. «Только этого и не хватало… Сколько там ампул останется? Две? Не хватит… Как же я так, а?! Лёшенька, прости меня. Эта ампула могла дать тебе ещё целую ночь без боли. А теперь лекарства хватит ещё всего на два дня. Прости, родной. Но тебе этого знать не нужно. Твои глаза уже потихоньку закрываются, ещё немного, и ты заснёшь… Ты спишь.» Под утро небо затянуло тяжёлыми чёрными тучами, что только чудом не превращались в ливень, поднялся холодный ветер. Как Миша ни старался кутать Арестовича, того всё равно било крупной дрожью. Одеяло не помогало, слишком тонким было. - Ты так замёрз, котёнок. Как же мне помочь-то тебе? - Водки… Дай водки… - Нельзя. Нельзя, родной. Ты же не ешь почти ничего, температуришь. От спирта тебе очень плохо станет. Но я кое-что придумал. Давай-ка остановимся на минутку. Подоляк, стянув с себя куртку, осторожно одел её на худое тело любимого, стараясь не потревожить сломанные, по всей видимости, рёбра. Левый рукав так и остался пустым – Миша накинул нагретую собственным теплом вещь прямо поверх руки, чтобы мужчине не пришлось ею шевелить, причиняя себе ещё больше боли. Хотел и шапку отдать, но тут Алексей упрямо покачал головой, требуя оставить ту у себя. Мише ничего не оставалось, как послушаться. - Вот так. Сейчас ты согреешься. - Миш, но к-как же ты? - Я же в движении постоянно. Мне наоборот было даже немного жарко. А ты давай-ка не крутись, а прячь лучше носик в край одеяла, я тебя сейчас потеплее укрою и будем потихоньку двигаться. Тебя хоть не укачало? Не тошнит? - У-у… - Ну, хоть это хорошо. – он тяжело вздохнул, привычно поднимая на уже порядком уставшие руки военного. Так и не заметив, что от смертоносной растяжки их отделяли всего каких-то полтора метра. Вскоре лекарство, как и боялся Миша, закончилось. И одним вечером он не смог предложить Лёше ничего, кроме пары глотков воды и куска засохшего хлеба с ложкой мёда. Но и те он не смог проглотить, слишком плохо и больно было. - Лёшенька, хороший мой, тут такое дело… у нас больше нет обезболивающего. Я ничем не смогу тебе помочь. Прости, зайчик. – советник виновато опустил глаза. - Всё в п-порядке… Мне не б-больно. - Иди ко мне, маленький. – он теснее прижал к себе Алексея, укладывая его голову себе на плечо и тихонько укачивая. Из глаз полились безмолвные слёзы, когда он слышал эти тихие стоны боли, что так упорно пытался скрыть мужчина. - Лёш, не сдерживай себя, прошу. Не трать силы. Но сказать было легче чем сделать. Миша уже и укачивал его, и по головке гладил, и хоть как-то старался греть заледеневшие руки своим дыханием – ничего не помогало. Отчаявшись, мужчина решил попробовать последнее средство. Он наклонился к немного красному от холода ушку и тихонько запел, переиначивая слова. - Засыпай, до рассвета осталось чуть-чуть Ты устал и надо поспать Уходи в царство снов, обо всем позабудь И душа перестанет страдать. Лунный свет в небесах на холодных камнях Потускневшим блестит серебром Засыпай, пусть уйдут от тебя боль и страх И неважно, что будет потом. Пусть приснится тебе голубая река.Кони в сумерках на берегу И дорога, что лентой уходит в закат. Я чудесный твой сон сберегу. Hе тревожься, пусть снятся тебе острова Из цветов в океане травы, Пусть сплетаются в песню простые слова, Песню леса и новой листвы. Первый раз я жалею, что я - не колдун. Я бы в птицу тебя превратил И отправил туда, где тебя не найдут От врагов и от смерти укрыл. Hо сейчас я могу только песню сложить, Подарить тебе дивные сны Ещё ведь так долго на свете нам жить, Мы сейчас так друг другу нужны. Я вплету в твои сны отражение звезд Из серебрянной чаши с водой. Ты пройдешь по дорогам видений и грез, Что волшебной встают чередой. Посветлеет восток и исчезнет луна, Уйдут звезды в небесной дали Пробужу я тебя от волшебного сна. И скажу – Просыпайся. Дошли. Ответом ему стало тихое сопение. Всё-таки задремал. - Ну вот и славно. Спи, котёнок. – Михаил немного грустно улыбнулся и поцеловал того в висок. Осторожно-осторожно, чтобы, не дай Бог, не разбудить. А на утро Лёша так и не проснулся. Лоб был невероятно горячий, дыхание тихим и хриплым, на раны было страшно смотреть. Счёт пошёл уже не на дни, а на часы. Не успеет сегодня до захода солнца добраться до своих – и можно будет смело искать поляну для могилы. Для двух. Потому что без Лёши ему среди живых делать нечего. Он останется с ним. Навсегда. Михаил спешил как мог, практически валясь с ног от усталости, но минуты всё равно утекали сквозь пальцы. Солнце уже начало клонится к горизонту. «Господи, не оставь! Мы же столько прошли, ну неужели всё должно вот так закончится? Всего день, ещё всего день, прошу!» И, видимо, кто-то наверху его услышал, ведь не успели на небе появиться первые звёзды, как раздался голос на таком родном языке: - Ану стій на місці, стріляти буду! Хто такий?! - Хлопці, я свій! Українець! І у мене тяжко поранений військовий! – голос аж дрожал от счастья. Он успел. Сердце его любимого ещё билось, шанс есть! - Документи маєш? - Звичайно. Вони у підкладці куртки. Дайте ножиці і я вам їх покажу. - Стій де стоїш. Ми зараз підійдемо. Двое мужчин с автоматами и закрытыми лицами появились из ниоткуда и тут же забрали из его рук Алексея, как он ни цеплялся за свёрток, и подтолкнули в нужном направлении. - Осторожней, у него рёбра сломаны! - Пошли уже. Сейчас со всем разберёмся. - Я всё вам расскажу, только сначала дайте Лёше хоть обезболивающее, умоляю!.. Он умирает… - Не бойся. Мы ж не звери, в конце концов. У нас есть медик, пока с тобой вопросы решать будем он его осмотрит и чем сможет поможет. Как только они зашли в палатку командира, военные распахнули глаза от удивления. Как минимум одного их неожиданного гостя они знали прекрасно. Да и как не знать? - Товарищ полковник, тут… подполковник Арестович с каким-то мужчиной. Без сознания. - Где?! – высокий светловолосый мужчина подошёл ближе и взглянул в лицо раненого. – И правда Алексей… Так, его к Джуре, пусть глянет что там, а второй кто? - Сами не знаем. Говорит, что украинец и документы имеет. - Ну-ка, голубчик, иди сюда. – военный поманил Михаила. – И кто ж ты у нас будешь? - Михаил Михайлович Подоляк. - Смеёшься? Думаешь, мы не знаем, как Подоляк выглядит? - На Алексее моя куртка. С левой стороны, под эмблемой в подкладке зашит маленький пакетик. Там доверенность от Андрея Ермака и военный жетон Лёши. Вы можете послать кого-то из подчинённых. - Угу… Дим, сгоняй, а?.. Ну ладно, пока мой помощник бегает будем считать, что это правда. Как же вас занесло аж сюда? Да ты садись. Я сейчас чай тебе сделаю. А то у тебя губы аж синие. Получив в руки горячий стакан, Миша торопливо отхлебнул, чувствуя, как внутри разливается долгожданное тепло. -Спасибо… Ещё в июне Алексей попал в плен. В Беловодск. А некоторое время назад нам пришло предложение от одного из тамошних командиров, что кто-то из нас может приехать за ним и выкупить. Но всё почти сразу пошло не так. Власть там поменялась, и сделка уже была обречена на провал. А потом я увидел в каком состоянии Лёша. Они даже запрещали давать ему лекарства. Я помогал как мог, но… А шесть дней назад среди ночи я, с Лёшей на руках, сбежал оттуда. До сих пор не знаю, была ли за нами погоня. - Н-да… А с Алексеем что? Довезём? - Я очень на это надеюсь. У него ноги все в ранах от осколков, рука, рёбра… А сегодня он просто не открыл глаза. В этот момент вернулся помощник с маленьким конвертом в руках. Командир тут же внимательно прочитал все документы, рассмотрел жетон и, набрав какой-то номер, вышел из палатки. Миша уже сходил с ума от беспокойства за любимого, и впился взглядом в военного, как только тот вернулся. - Всё в порядке. Машину я вызвал, через пол часика будет тут. Доставят вас в Киев в лучшем виде. Персонал больницы уже тоже предупреждён. - Спасибо огромное! А Лёша… Мне можно к нему? - Конечно. Тебя проводят. Михаила проводили в небольшую палатку, где сильно пахло лекарствами. На кушетке, укрытый всё тем же одеялом, лежал его Лёшка. В руке уже стоял катетер и какой-то раствор медленно капал в вену. - Как он? – Подоляк тихонько присел рядом перебирая спутанные прядки. - Ну ты же и сам знаешь… Я-то ему сейчас раны обработал, укол сделал, прокапаю вот немного. Но дальше всё зависит от моих киевских коллег. Прогнозов я никаких дать не могу. Миша понимающе покивал. А потом полностью сосредоточился на бессознательном мужчине. - Лёшенька, мы смогли, слышишь? Мы выбрались. Тут свои. Машина скоро будет здесь, и мы поедем в Киев. Потерпи ещё совсем-совсем немножко. Не оставляй меня, прошу… Только не сейчас. Держись, родной. Ты же у меня такой сильный. Утерев набежавшие слёзы, он распутал толстую цепочку и осторожно одел на Алексея. Миша положил ладонь на жетон и склонился к самому лицу, соприкоснувшись лбами. - С возвращением, любимый. Я сдержал слово, сберёг её. Теперь и ты сдержи своё – вернись ко мне живым… Я тебя так жду… Дорога в Киев проходила тяжело. Алексей, благодаря помощи военного врача, немного пришёл в себя и сейчас лежал головой на коленях Подоляка, что наотрез отказался отпускать любимого, слабыми пальцами цепляясь за его руку в поисках родного тепла, особенно когда машину начинало трясти на бездорожье, что тревожило и без того воспалённые раны. Но медлить было нельзя. Уже сейчас над ним колдовали врачи, пытаясь хоть немного улучшить его состояние. Ведь впереди ждала сложнейшая операция, и кто знает, как на неё отреагирует измученный организм. А в Киеве их уже ждала целая бригада хирургов… В столицу они прибыли ближе к полуночи. У самого входа их уже встречала группа врачей с каталкой, на которую тут же переложили Алексея и увезли на осмотр. Мишу с ними не пустили. Ожидание всё тянулось и тянулось, но всё же главврач, в котором Подоляк с удивлением опознал своего давнего приятеля, позвал его всё обсудить. - Ну что я могу сказать… Алексея твоего сейчас готовят к операции. Но, сразу говорю, есть огромная вероятность что это не поможет. На некоторых ранах началась гангрена, пока начальная стадия. - Господи… Так что, выходит я ничем не смог помочь? - Почему же. Та операция что ты ему сделал дала главное – время. - Вадим, скажи, удастся сохранить ноги? - Пока не знаю. Мы удалим поражённые ткани, благо их не так много, почистим всё, дальше ударная доза антибиотиков. Если повезёт - гангрена не вернётся. Если же нет и мы что-то пропустим… Думаю, ты и сам прекрасно представляешь, что будет. - Угу… Ампутация… Какие есть шансы? - Врать не буду, не очень большие. Процентов 40-50. Всё зависит от того, как организм отреагирует на лекарства и что мы увидим на операции. - Можно я зайду к нему? Пожалуйста. - Извини, но нет. Его сейчас уже будут перевозить в операционную. Да и мне пора… Миш, не сиди тут. Съезди домой, ну или давай я тебя в ординаторскую хоть проведу. - Нет. Я должен быть тут. Я обещал ему что буду рядом. - Как знаешь. Тогда я сейчас скажу кому-нибудь, тебе поесть принесут. А то на тебе лица нет, такой бледный. Ну, с Богом?.. - С Богом! «Господи, прошу тебя, пусть у них всё получится!..» Операция шла уже долго. Всё оказалось гораздо хуже, чем они думали. Раны были полны гноя, воспаление чудом не затрагивало кости. Врачи вскрывали старые швы, вычищали глубокие раны, промывали и снова чистили. Пока не оставалось даже признака на мёртвые ткани или нарывы. Но внезапно раздался противный писк – остановка. Тут же началась борьба за жизнь их пациента. Одна минута. Две. Три… - Есть сердцебиение! Давайте, вкалываем ему по стандарту и продолжаем. Они уже заканчивали, дошивали последний шовчик, когда сердце Алексея остановилось во второй раз. И в этот раз руки начали опускаться даже у опытных врачей. Оставалась минута, и дальше реанимировать уже было бы бесполезно. - Ну давай же, давай… - Да! Пульс 40, давление 80 на 57. Постепенно повышаются. - Фу-у-ух… Арестович, ну не скотина ты, а? Так напугать. Заканчиваем, ребята. Выводим из наркоза и в реанимацию его. Никаких нервов с этими военными не хватит. Но Алексей преподнёс им ещё один, и крайне неприятный, сюрприз. Через четыре часа, когда, по всем прогнозам, он уже должен был давно очнуться от наркоза и даже полностью прийти в себя, мужчина так и не проснулся. Чертыхаясь про себя, Вадим пошёл будить Подоляка, что неожиданно для себя задремал прямо на диванчике в коридоре – сказывалось напряжение последних дней. - Миш, вставай. Миша. - А?! Вадь, ну что там?? – он тут же подскочил и принялся тереть лицо, пытаясь проснуться. - Присядь. Поговорить надо. - Не пугай меня. Что с Лёшей? Он… Он жив? - Жив. Вот только… На операции у него дважды остановилось сердце. Чудом запустили. Две остановки за пять часов, Миш. Это очень много и очень опасно. - Но он же выжил. Теперь ведь опасности уже нет, да? – мужчина с надеждой посмотрел на врача. - Алексей в себя не приходит. И я не знаю почему. Не хочу тебя пугать, но и правду скрывать не имею права - есть огромная вероятность, что он так и не очнётся. И даже при условии, что он проснётся, воспаление может вновь вернуться. Вот только третью операцию он уже не переживёт. - Вадь. Прошу тебя. Скажи, что ты сейчас шутишь. - К сожалению, нет. Остаётся молиться чтобы его организм справился. - Пусти меня к нему. Я разбужу Лёшу. Я чувствую, что смогу. - Уверен? Ну пошли. В реанимации было светло. Тишину нарушал только писк аппаратуры. Михаил обогнул кровать и сел на самый её краешек, гладя военного по лицу, плечам и груди. - Лёшенька, ты слышишь меня? Я верю, что слышишь. Солнышко, открой глазки. Ну пожалуйста. Всё закончилось, ты поправишься… Ну проснись. Вот же, твоё сердечко ведь бьётся. Ты выжил, ты умничка. Ну давай, любимый. Ещё немножечко, последнее усилие и тогда всё точно-точно будет хорошо. Нужно проснуться, родной. Ну ради меня. Пожалуйста… Я же не смогу без тебя. Он говорил и говорил, а Алексей тем временем начал приходить в себя. Медленно-медленно, цепляясь за сознание и поднимаясь туда, наверх, к свету. Лёше было так хорошо, уютно и спокойно. Первыми вернулись ощущения долгожданного тепла и того, что он лежит на чём-то очень мягком. А ещё ему впервые за долгое время не было больно, лишь едва-едва ныли свежие раны. Но это был такой пустяк. Тело будто ватное, безумно хотелось спать. Алексей уже практически провалился в сон, когда до него начали доносится звуки. Его кто-то звал. Кто-то очень знакомый. Родной. Но как же он хотел спать… Здоровой рукой Лёша подтянул толстое и мягкое одеяло повыше, зарываясь в него носом. Михаилу от такой картины хотелось и засмеяться, и зареветь от облегчения одновременно. - Эй, сонько. Просыпаемся. Ну давай, открой глазки, и я от тебя отстану. Крупицами воли Алексей заставил себя приоткрыть веки. Зрение расплывалось, будто глаза были наполнены слезами. Пришлось моргнуть несколько раз, прежде чем картинка стала более-менее чёткая. Перед ним сидел его любимый. - Да. Да, вот так. Умничка. Лёшенька, ты узнаёшь меня? - М… М-ми… Миша… - Правильно, родной. Это я. Я рядом. Всё закончилось. Ты выдержал. – Миша осторожно поглаживал мужчину по лицу. – Я знаю, что ты очень хочешь спатки, но нужно потерпеть пару минуточек, хорошо? Сейчас доктор тебя быстренько посмотрит и будешь отдыхать сколько захочешь. А пока нельзя. - Угу… - Лёш, меня к тебе ненадолго пустили, ты в реанимации пока. Но завтра, когда тебя в обычную палату переведут, я обязательно к тебе приду. Смотаюсь в Офис, доложу там Андрею обо всём, утром вещи из дома тебе возьму – и сразу сюда. Обещаю. Может, ты хочешь, чтобы я тебе что-то из дома взял? Говори, я всё-всё привезу. - К-котика… - Котика так котика. Всё, хороший мой, не трать силы. Ты и так большой умничка. Я тебя очень-очень люблю. А мне уже пора. - Миша ласково улыбнулся и поцеловал его в лоб, напоследок погладив по голове. Выйдя из палаты, он тут же столкнулся с Вадимом Терневским, местным главврачом. И сполз по стеночке, чувствуя в ногах неимоверную слабость. - Он очнулся. Я смог. Я смог. Он будет жить. Мой Лёша будет жить… -У-у-у, понятно. – мужчина довёл его до своего кабинета и усадил на мягкий диван. – Выпей вот это. Я сказал пей! Это успокоительное. Вот так. А сейчас осторожненько ложимся, молодец. И спим. Заснул советник мгновенно. - Я сдурею с этими двумя. Нет, надо в отпуск. Срочно в отпуск. И кофе. – добавил он в конце, посмотрев на часы. Выспавшись и более-менее придя в себя, Миша попробовал ещё раз напроситься в реанимацию к Лёше, но его тут же завернули обратно. После недолгого спора он всё же согласился с Вадимом – пусть Лёшка поспит, в себя после операции придёт. А ему нужно в Офис. Да и переодеться не мешало бы, но это позже. Знакомые коридоры встретили его привычным гулом и снующими туда-сюда работниками. - Стойте, вы кто такой? - Кость, ты что, своих не узнаёшь? - Миша?!.. Народ, наш Миша вернулся!!! Его тут же заобнимали, расспрашивая обо всём одновременно и уговаривая пойти к кому-то в кабинет и выпить чего-нибудь. - Стойте! Стойте. Я сейчас правда не совсем в том состоянии чтобы чаи тут распивать. Сейчас доложу Борисычу и домой, отсыпаться. - Миш, а Алексей-то где? - В больнице. К нему пока нельзя. - Миша, а что… - Всё-всё-всё. Давайте все вопросы немного позже. А сейчас извините. – Подоляк тихонько проскользнул сквозь толпу и направился к кабинету начальства. Тот, к счастью, был на месте. - Андрей Борисович, можно? - Ну наконец-то! Входи скорее! – глава Офиса тут же усадил его в кресло. - Андрей, я смог, слышишь? Лёша здесь, в Киеве. - Как он? - Ранен серьёзно. Эти… я даже слов таких подобрать не могу. Буквально бросили его умирать. Они хотели, чтобы Лёша смотрел как остальным помогают, лечат их, ухаживают… Тогда как ему я с трудом выбивал немного спирта и бинтов. И то всего пару раз получилось. Уколы и те тайком крал. Тот мужик, с которым мы договаривались, то ли предателем оказался, то ли ещё кем-то. Одним словом, забрали его. А новый поставил меня местным доктором. Мне до сих пор противно от себя, что мне приходилось лечить этих мразей. Они наших парней убивают, женщин, детей, а я… - Миш, ну так нужно было. Что уж поделать. Главное, что вы вырвались оттуда. К Лёшке можно сегодня? - Пока точно нет. Он после операции слабенький совсем, сердце несколько раз запускали. Да и довезти я его только чудом успел. Когда мы вышли к нашим солдатам Лёша уже практически умирал у меня на руках. - Ох ты ж… Ну пусть выздоравливает. Передай ему, чтобы лечился сколько нужно. Справимся и без него тут как-нибудь. Пусть отдыхает, восстанавливается и на работу до полного выздоровления даже не суётся. - Хорошо, передам. – Подоляк искренне улыбнулся. - Я может к нему на днях загляну, проведаю. Так, ну с Арестовичем-то понятно, пусть человек спокойно лечится, там не до офисных дел, а вот с тобой что мне делать… С одной стороны, и здесь ты нужен, а с другой – ты точно в больницу постоянно будешь рваться, правильно? - Андрей Борисович, я… - Та чего уж там. Я ж всё понимаю. Эх, ладно – будет тебе отпуск. Но только до тех пор, пока Алексея не выпишут. Ну, может плюс ещё один-два дня. Не больше. И Сашку с Костей потом поблагодарить не забудь – за вас двоих пахать будут, бедные. - Спасибо! Если надо, я могу сегодня что-то поделать. - А для тебя сейчас важное задание – поехать домой и хорошенько поспать. А то выглядишь как труп ходячий. И пахнешь примерно так же. – он по-доброму усмехнулся, легонько толкнув кулаком в плечо. - Ну извините, в лесу душ не предусмотрен как-то. – Подоляк и не думал обижаться. - Иди уже. И… спасибо тебе. За Лёшу. Кивнув напоследок, Миша вышел из Офиса и поехал домой. Отдохнуть и правда было нужно. Уже в квартире он, наверное, час отмокал в горячей воде, наконец-то сняв с себя порядком поднадоевшие парик и накладную бороду. На голове начали пробиваться первые едва-едва заметные волосинки. Отрастать его прежняя причёска будет долго. А на утро он понял, что ни в какую больницу он сегодня, как и ближайшие несколько дней, не поедет – голова была будто чугунная, горло болело, а температура показывала 37.9. Их с Лёшей «прогулка» по лесу явно не прошла даром. Чертыхнувшись, Миша набрал номер Вадима. - Алло, привет. Слушай, как там Лёшка мой? - Да более-менее. Ночь прошла спокойно, сердце не шалило. Спал почти всё время. Да и сейчас, кажется, дремает. Анализы, правда, не очень. Но это поправимо. А что такое случилось, что ты по телефону спрашиваешь? Приехал бы сам вечером и всё. - Вадь, тут такое дело… меня не будет сегодня. Я заболел. Ну куда мне к больному с температурой соваться? - Плохо, конечно. Он тебя точно ждать будет. - Прошу тебя, соври ему что-нибудь. Что я в командировку уехал или ещё что-то. - А чего сам не скажешь? Я б ему трубку мог дать. - У меня голос хриплый, он сразу догадается. А я не хочу его волновать. Пусть лучше думает, что меня Ермак делами завалил. - Миша, блин… Ладно. Что-нибудь придумаю. - Спасибо большое, я твой должник. - Чтоб до конца недели мне вылечился, понял? - Понял-понял. Хорошего дня. - Подо… Но Михаил быстренько сбросил вызов. Он прекрасно знал немного ворчливый характер своего друга и давно уже к нему привык. Миша старался как мог чтобы побыстрее выздороветь, пил всё что можно и даже немного больше. И всё равно поправился он только через неделю, опоздав к обещанному Вадиму сроку на целых четыре дня. Так что сейчас он торопился, собирая в сумку всё что могло пригодиться им двоим в больнице. И не забыл про обещанного Лёше котика – маленькую белую подушечку в виде котика с черными пятнами. Были даже маленький хвостик и ушки – одно чёрное, а одно розовое. Ещё надо бы в магазин заскочить, купить ему новый телефон. И вот он уже переступает порог палаты, сразу же замечая Алексея. Тот лежал на больничной кровати, грустно уставившись в окно. Левая рука была аккуратно перевязана. Этого не было видно, но Миша точно знал, что точно так же были перевязаны и ноги мужчины. а под футболкой сломанные рёбра обхватывал тугой бандаж. Подоляк оставил сумку у порога и тихонько приблизился к Алексею, что так и не обратил на него внимания. Казалось, он за эти дни осунулся только сильнее. - Лёшенька… Лёш. – тот будто не слышал. Поэтому Миша присел на край кровати и кончиками пальцев погладил того по лицу. Алексей от неожиданности дёрнулся и всё-таки повернулся к мужчине. - Миша? - Ну конечно это я, родной. И тут случилось то, чего Михаил никак не мог предугадать – Лёша приподнялся на здоровой руке, морщась от ноющей боли в груди, и сильно вцепился в толстовку мужчины, тут же горько расплакавшись. - Эй, ну ты чего, а? Лёшенька, хороший мой, ну не плачь… Чш-ш-ш… Солнышко… Ну что такое? – он как мог пытался успокоить любимого. - Я думал, что ты больше никогда не придёшь… - мужчина всё ещё тихо всхлипывал. - Ну с чего ты взял, родной? Я же обещал тебе что приду. - Тебя н-неделю не было. Тот врач что-то там говорил про работу, но ведь это же не правда. На следующий день приходил Ермак, и он сказал, что отпустил тебя. «Чёрт, Андрей!..» - И я подумал… Я подумал, что не нужен тебе больше. Я же калека теперь… - Глупенький, ну с чего ты это взял? Я же безумно люблю тебя. – он тихонько покачивался из стороны в сторону, баюкая в своих объятиях Алексея. – Просто я приболел немного, вот и попросил Вадика соврать тебе, чтобы ты не переживал. Но не рассчитал, что Андрей тебе всё расскажет. И никакой ты не калека. Раны заживают хорошо, совсем скоро и на ноги встанешь. Та даже если бы это было правдой, неужели ты думал, что я бы тебя бросил? - Мишенька, я… - Чш-ш-ш-ш. Всё хорошо. Я больше никуда-никуда от тебя не уйду. Ну не плачь. В плену не плакал, когда я тебя по живому резал – тоже. А тут прям разревелся. - Я испугался просто. И я не плачу. - Ну конечно не плачешь. Всё-всё, успокаивайся, львёнок. - А почему львёнок-то? – Лёша даже поднял от груди мужчины заплаканное лицо. - Да потому что такой же мягкий, пушистый и ласковый, но и зубки с коготками ого-го какие есть. – он нежно стёр со щёк любимого последние влажные дорожки. - Ты больше не уйдёшь? - Конечно нет. Ну что, давай смотреть что я тебе принёс? – Михаил уже хотел встать, но его остановили. - Подожди. А ты чего в капюшоне? - Лёш, тут такое дело… В общем, вот. – он скинул капюшон, показывая любимому чисто выбритую голову. – Оно отрастёт, правда. -Мишенька, и это я ещё глупый? Родной, да мне плевать какая у тебя причёска, мне ты нужен. А волосы — это пустяк. – теперь уже Алексей потянулся за поцелуем. – Когда сбрил-то? - Перед тем как за тобой ехать. Иначе маскировка не держалась. - Кстати, об этом… Миш, я тебе правда безмерно благодарен за спасение, самой жизнью обязан, но… не делай так больше, прошу. Ты же мог погибнуть там, я уже молчу про то, как ты меня по лесу вытаскивал. - Нет, Лёшенька. Вот этого я тебе пообещать не могу. Для меня ты и твоя жизнь важнее всего. Если бы мне сейчас предложили это ещё раз – я бы без раздумий согласился. - Я понимаю тебя, родной. Сам такой. И всё же, будь осторожней и береги себя. А я со своей стороны постараюсь больше не попадаться так, хорошо? - Вот на это согласен. А теперь смотри что у меня есть! – он заговорщицки подмигнул. Миша по очереди вытягивал из сумки новенький телефон, домашний костюм Алексея и… того самого котика, в которого Лёша тут же вцепился. Это была любимая мягкая игрушка Алексея, её мужчине когда-то давно, ещё в начале их отношений, подарил Михаил. И теперь военный с ней не расставался. Он так любил устраивать игрушку у себя под боком ночью. Да, это было немного по-детски, но менять что-либо Арестович не собирался. - Спасибо, мне так не хватало её… - Ну, значит теперь всё точно на своих местах. – Миша с улыбкой погладил мужчину по голове. – Давай-ка я помогу тебе переодеться. и мы пообедаем. А то я вижу у тебя ещё тарелки полные. - Миш, я не хочу пока есть. - А это ещё что за новости? Тебе нужно хорошо кушать. – он бережно переодевал Алексея в чистую и удобную одежду. - Ну можно я позже поем? - Никаких «позже». Родной, ну что такое? У тебя болит что-то? - Нет-нет, просто… оно такое невкусное. - Это же диетическая еда. Тебе пока что другую нельзя, Лёш. - Ну придумай что-нибудь. Пожалуйста. Я не могу больше эту бурду есть. А меня ею всё пичкают и пичкают. – он жалобно посмотрел на любимого. - Ладно уж, я попробую позже поговорить с главврачом. Может он разрешит мне тебе дома еду готовить, хотя очень сомневаюсь. Но учти, оно на вкус будет точно такое же. - У тебя всё равно лучше получится. - Ой, хитрюга-а-а. Но сегодня всё равно точно придётся есть то, что дают. – Миша разогрел обед в микроволновке, что так же была в палате, и попробовал немного супа. – нормальный, лёгкий овощной супчик. Так что давай кушай. - Ну Миш… - Хорошо, не хочешь сам, будем кормить с ложечки. Открывай рот. Давай-давай-давай. Лёш, не держи во рту, а глотай. Вот, молодец. Теперь ещё ложечку. Морщась больше для вида, Лёша послушно глотал тёплый бульон. Что поделать, вот такой вот у него был характер, любил он иногда побурчать. Как только последняя ложка была доедена, Миша убрал тарелку на специальный поднос. Ну что, так плохо было? - Ну-у-у… - Ой, Лёша-Лёша. Ладно, ты пока отдыхай, а я пойду поднос отнесу и с врачом поговорю. Самому готовить еду Михаилу, ожидаемо, запретили. Разве что иногда можно было привозить что-то дополнительно к больничному рациону, но обязательно свежее. Даже выдали список того что можно, а что нельзя. И не сказать, что Лёша этому прямо уж так расстроился. В конце концов, если тебя с ложечки кормит любимый человек можно и потерпеть, правильно? Уже поздно вечером Миша, заметив, что после обязательных процедур, осмотров и перевязок у Алексея слипаются глаза, решительно скомандовал что они ложатся спать. Он бдительно проследил чтобы Лёша принял все положенные лекарства, помог ему лечь и только после этого сам устроился на второй кровати, что как раз и стояла здесь для таких случаев. В палате погас свет. Но едва успел Подоляк уснуть, как услышал тихий-тихий голос. - Миш… Миша… - Что такое, Лёш? - А ты можешь рядом со мной лечь, а? – Лёша бы ни за что не признался, но ему страшно засыпать после всей этой истории. Ни одной ночи после возвращения не проходило без кошмаров. Так может хоть в объятиях Михаила страшные картины прошлого перестанут мучить мужчину? - Конечно, зайчик. Подожди минутку. Он подвинул свою кровать к кровати Алексея и, снова устроившись, притянул к груди любимого, поцеловав в макушку. Тот хотел, было, перевернуться на бок, но Миша уложил его обратно на спину, укрывая ещё и своим одеялом. Так и должно быть. Пусть покапризничает немного. Лёше нужно заново привыкнуть что о нём всегда будет кому позаботится и помочь когда трудно, больно или страшно. Это пройдёт. - Ч-ш-ш. Зай, на боку пока что нельзя спать. Ложись хорошо. Удобно? - Угу… - Тогда закрывай глазки и пробуй уснуть. И мужчина действительно довольно быстро провалился в крепкий и спокойный сон, ощущая, как его кольцом обхватывают такие родные и надёжные руки. Несколько раз за ночь кошмары пытались вернуться, но Михаил был начеку, тут же шикая и шепча что-то ласковое пока мужчина снова не затихал. За окном уже во всю светило солнце, а Лёша всё так же тихонько посапывал под боком у Миши, что едва ощутимо поглаживал его по плечу. Неожиданно дверь распахнулась и в палату вошёл тот, кого меньше всего можно было ожидать – генерал Залужный, что широко улыбался. - В-валерий Фёдорович? - Да я решил Лёшу зайти проведать. - Спит он ещё. Если хотите, могу разбудить. – они оба старались говорить шепотом. - Нет-нет. Пусть отдыхает, ему это нужно. Я вот тут Алексею документы принёс. Отвоевался он своё, хватит. Больше никаких выездов в поля. - Спасибо вам. Я так боялся, что это может повториться. Тут Лёша заворочался, просыпаясь. - Миш, ну дай поспать ещё… Мне такой сон снился… - Лёшик, вставай. Тут к тебе гости. – Подоляк легонько потрепал того по голове. - Ну какие ещё гости… Товарищ генерал?! – он попытался резко сесть, тут же зашипев. - Лежи, герой, лежи. – мужчина взял стул и присел рядом с кроватью. – Как себя чувствуешь? - Уже намного лучше. И всё благодаря моему Мише. Михаил от этих слов даже покраснел немного. - Он у тебя вообще большой молодец. Цени его. - Обязательно. – Лёша улыбнулся и ласково сжал ладонь Михаила. - Я чего, собственно, зашёл. Всё, Лёш, комиссовали тебя. На вот, почитаешь потом. - Но как же так? Я же поправлюсь скоро… - Лёш, ты и так сделал очень и очень много за те три месяца до плена, уж я-то знаю. Но с тебя действительно хватит. Подумай хоть о родителях и Мише. Хочешь, приходи потом в штаб, будешь там помогать. Но на фронт я тебя больше не отправлю. - Но я же военный. - Так ты и не перестанешь им быть. Просто на линию фронта мотаться не будешь. - Хорошо, я понял. - Ну не обижайся ты… Так действительно будет лучше. На тебя же охоту объявят теперь, стоит только там показаться. - Да я правда понимаю всё. И не обижаюсь. Просто не ожидал. - Ну что поделать, так уж сложилось. Ах, да, совсем забыл! Я же тебе гостинец принёс. Вроде бы такое можно тебе. Вот, держи. Там печенье, фрукты, сок… - Спасибо вам. Как раз позавтракаю сейчас. – Алексей наконец-то улыбнулся. - Вот и хорошо. Ладно, пойду я. Выздоравливай, восстанавливайся, в себя приходи, а там посмотрим, угу? Во всяком случае, я всегда рад тебя видеть. Пока, Миш! Присмотри за этим чудом, хорошо? - Хорошо. До свидания, Валерий Фёдорович! Генерал ушёл, и мужчины остались одни. Миша разложил принесённые военным продукты и вернулся к Алексею. - Лёш, ты правда настолько расстроился, что больше не поедешь воевать? - Да не то что бы расстроился… Просто, понимаешь, мне перед ребятами, с которыми я ездил, стыдно. Мы же столько прошли, а теперь я на гражданке в тепле сидеть буду, а они там, на переднем краю фронта. - Лёшенька, ты плен прошёл. Выжил только чудом. Врачи до последнего боялись, что гангрена может вернуться. И твои парни это тоже понимают. Да и… Лёш, ну не смог бы я тебя ещё раз отпустить туда. Мне каждый месяц десятилетием казался. Я не смогу без тебя больше. – он теснее прижался к мужчине и затих. А вот Арестовичу вдруг стало очень стыдно. О себе он подумал, а вот о том, что чувствует его Мишенька – нет. Он наклонился и провёл кончиком носа по мягкой щёчке, обнимая одной рукой. - Прости меня. Я обещаю тебе, что постараюсь привыкнуть. Главное, чтобы ты не волновался так. Маленький мой… - Ты быстро привыкнешь, зай. А я тебе со всем помогу. – мужчина зарылся пальцами в мягкие прядки. – Слушай, вот это ты оброс. Нужно бы тебя подстричь. Если хочешь, я могу съездить домой за машинкой. - А давай! - Тогда завтракаем и я побегу. Как раз у тебя уже все утренние процедуры закончатся, когда я вернусь. Буду кое-кому гриву в порядок приводить. Лёша засмеялся и тихонько укусил Подоляка за ухо. - Ай! Ну что ты делаешь, а? - Ну я же лев, сам говорил. Как же льву и не кусаться? - Во-первых, не лев, а львёнок. А во-вторых, этот львёнок сейчас без домашних вкусняшек останется! - Всё-всё, понял! – он даже руки вверх поднял в знак примирения. - Я смотрю у тебя настроение хорошее. Выспался, да? - Ага. И ты рядом. - Вот подхалим. Ладно, приготовлю тебе дома вкусненькое. Тефтельки с пюрешкой будешь? - Конечно! - Тогда договорились. После завтрака мужчина поехал домой, по пути заскочив в продуктовый. Нужно же из чего-то обед Лёшке готовить. Провозившись несколько часов на кухне, Миша с удовольствием смотрел на два судочка – с пюре и с тефтельками. Его любимому должно понравится. Оставалось взять машинку для стрижки и можно возвращаться. Как только он выгрузил всё на столик Лёша тут же с любопытством и едва ли не облизываясь уставился на принесённый обед. - Э нет, даже не думай. Сначала суп, а потом пюрешка. Иначе мне Вадик голову оторвёт, вместе с тётей Надей, местным поваром. - Ладно… - Ну, а теперь стричься! Михаил поставил у окна стул и на руках отнёс туда Алексея, постелив тому на плечи старую домашнюю простынь. - Не крутись, хорошо? Я постараюсь побыстрее. Ещё нужно будет успеть убрать здесь всё, пока технички не увидели. Арестович захихикал, представив эту картину, но быстро успокоился. Миша стриг аккуратно и ровно, машинка размеренно жужжала, и Лёшу начало клонить в сон. - Лёш, ты там спать собрался, или что? - Мне почему-то всё время спать хочется. Вроде бы и отдохнул нормально. - Так и должно быть, родной. Тебе же лекарства дают, чтобы не болело. А они сонливость вызывают. Потерпи немножко, мне тут пару минут осталось. Потом покушаешь и можешь подремать. Вскоре Алексей уже рассматривал в зеркале свою новую причёску. - А красиво получилось. - Во всяком случае это лучше, чем те патлы что у тебя были до этого. Пока Лёша мучал тарелку супа, с тоской поглядывая на обещанную тарелку домашнего пюре с тефтелями, Миша убрал весь тот беспорядок что они устроили. - Лёш, ну немного же осталось. Давай. - Мишенька, ну в мене не влезет больше… - Суп не влезет, а пюре что, поместится? - Ну Миш… - Ай, ладно. Давай сюда. Я сам доем. Но это первый и последний раз, хорошо? - Понял-понял! – он с загоревшимися глазами подвинул к себе тарелку второго. – М-м-м, вкусно-то как! Я же говорил, что ты намного лучше готовишь. – Алексей отправлял в рот одну ложку за другой. - Лёш, ну это же точно такие же тефтели как здесь готовят. - Нет, у тебя в сто раз вкуснее! - Кушай-кушай. – Миша с улыбкой погладил военного по головке. – Не спеши только, а то подавишься ещё. - Угу… Так и проходили у них дни. Алексей много спал, периодически с жалобным взглядом выпрашивал домашней еды и по вечерам, уже лёжа в объятиях любимого человека, ворчал как ему надоели врачи с их вечными уколами и процедурами. А Миша, тихонько усмехаясь, поддакивал да обещал, что совсем скоро они поедут домой и сам замолкал под спокойное сопение спящего мужчины. А через три недели, когда зажили раны, Лёшка на собственном опыте узнал насколько коварны реабилитация и лечебная физкультура. Ему приходилось заново учиться шевелить пальцами, сгибать руку в локте, а ноги в коленях. Не говоря уже про то, чтобы стоять и тем более ходить – это удавалось с большим трудом. Футболку после каждого занятия можно было просто выжимать, а засыпал он едва дотронувшись головой до подушки – настолько уставал. Ещё и Миша, будто сговорившись с врачами, заставлял его всё делать левой рукой – держать ложку, причёсываться и умываться по утрам, сжимать маленький колючий мячик и карандаш, пытаясь рисовать. Но он всегда был рядом, помогал, когда нужно, без слов давая напиться, баловал вкусненьким. И вечерами ласково разминал натруженные мышцы. Это было невероятно тяжело, но давало свои плоды. Подвижность потихоньку возвращалась – хоть и с костылями, но он мог уже более-менее свободно ходить. И вот наступило тридцатое декабря. После ужина, закончив вечерний обход, в палату зашёл Вадим. - Ну как вы тут? - Вадь, ты же час назад уже приходил на осмотр. Что-то случилось за это время? - Нет, тогда я приходил как к пациенту, а сейчас к уже полностью здоровому человеку. – мужчина хитро улыбнулся. - Ч-что, прости? – Алексей всё ещё не понимал к чему клонит врач. А вот Миша уже сиял как солнышко. - Арестович, ну включаем мозги! Выписываем мы тебя. Всё, лечение закончено. - Миш, это правда? Мы… Мы сегодня будем дома уже? - Да, котёнок. Пора домой. – он кончиками пальцев провёл по колючей щеке. - Миша-а-а-а! – Лёша тут же кинулся обниматься да зацеловывать любимого. - Кхем… В общем, вы тут собирайтесь, справки я на тумбочку положу. А мне это… пора, вот. – мужчина даже немного растерялся от такого проявления чувств. - Лёш, ну хватит. Лёша… ну ты же домой хотел. - Очень хочу. - Тогда давай-ка помогай собираться. Я вещи сложу, а ты с тумбочки всё убери. - Как скажешь, родной. Вдвоём они быстро упаковали все нужные вещи в сумку, оделись и уже готовы были выходить. Миша с небывалым счастьем отметил, что Лёша оделся почти полностью сам. Он помог ему только застегнуть пуговицу на джинсах и завязать шнурки. - Ну что, прощай, больница! - Миш, мне даже не верится. – Алексей стоял, опираясь на костыли. – Я наконец-то возвращаюсь домой. - Да, Лёш, спустя полгода этот ад закончился. Пошли, воздухом подышим, я как раз такси нам закажу. - Мишенька, а может давай пешком пройдёмся? - Как пешком? Ты же на костылях! - Я просто так по Киеву соскучился, по его улицам. Так хочется их увидеть. Ну пожалуйста… - Но ты же не дойдёшь с непривычки, нам до дома минут сорок. - Я смогу, правда! Ну пошли… - он просяще смотрел на советника. - Вот что мне с тобой делать? Давай пойдём пешком. Хотя я всё же уверен, что тебе будет сложно сразу такое большое расстояние преодолеть. Михаил закинул на плечо сумку и неспешно пошагал вместе с Алексеем из больницы. Оказавшись за воротами, они, не сговариваясь, в последний раз обернулись к ней, будто прощаясь. Столько всего было связано с этими стенами. И конечно Миша оказался прав – уже на середине пути у Арестовича страшно устали ноги и спина. Но он упорно шёл вперёд, отшучиваясь на все вопросы любимого. Хотя тот, конечно же, всё видел и старался сократить путь как только можно. Ведь спорить с Алексеем было бесполезно. Но вот и до боли знакомый подъезд. Лифт с неизменными надписями, даже несколько новых появилось. Дверь на пятом этаже с маленькой царапинкой на боковой панели – немного неудачно занесли новенький шкаф год назад. И дом. Их родной дом. Алексей тут же устало опустился на пуфик в коридоре, вытягивая гудящие ноги и оглядываясь вокруг. Посмотрев на это, Миша только покачал головой. Он скинул верхнюю одежду и присел на корточки рядом с мужчиной, обнимая его за ноги. Подбородок он устроил на Лёшиных коленях, преданно заглядывая тому в глаза. - Лёшенька, ну вот почему ты меня не послушал? У тебя же теперь ноги будут болеть, родной. - Это того стоило… Я так хотел увидеть город снова. - Котёнок мой нетерпеливый. Ну можно же было чуть-чуть подождать пока ты до конца восстановишься. - Может ты и прав. Но хотелось-то сейчас. - Дурачок ты всё-таки. - Но ты же мне поможешь, правда? – Лёша мягко гладил его по голове. - Конечно помогу. Во всём. А пока давай раздеваться. Там кажется кто-то о ванне мечтал, не так ли? - О, да-а-а. Горячая вода, пенка… - Ага, и уточка жёлтая. - Ну Миша! - Чего ты, Лёш? Я же шучу просто. - А можно и правда… уточку? – он даже немного покраснел. - Да конечно можно, хороший мой. Сейчас купаться пойдём? - Ага! - Вот и договорились. Тогда иди выбери себе пижамку, а я подготовлю всё что нужно. Наконец над ванной начал подниматься пар, и Лёша осторожно залез в воду, что виднелась сквозь облачка пены. Сзади его страховал Миша, дабы тот не поскользнулся и не ударился. Алексей откинул голову на бортик и, вдыхая так любимый им запах карамели, полностью расслабился. Как же долго он этого ждал… Тут к нему подплыла маленькая резиновая уточка и мужчина, пока Подоляк отвлёкся, легонько толкнул игрушку, улыбаясь. Любил он такие вещи, что поделать. - Лёш, тебе вода не слишком горячая? Может, разбавить? - Нет-нет, всё отлично. Тут так тепло. И пахнет вкусно. - Ну лежи. Давай я тогда тебе голову помою? Тебе раньше нравилось. - Если можно. -Лёшенька, родной, тебе не надо спрашивать разрешения. Ты же дома. Всё хорошо. - Я отвык просто. – он закусил губу. - Понимаю… Это пройдёт. Просто нужно немножко времени. Зай, не думай пока об этом. Просто расслабься. И прикрой глазки. Михаил полил на волосы военного из ковша и, выдавив немного шампуня, принялся массажировать кожу головы. Лёша от такого разве что не мурлыкал. И не заметил, как начал засыпать. - Э нет, котик, в ванной спать нельзя. Давай, просыпайся… - Миша осторожно тормошил его, не желая напугать. – Лёш, надо в кроватку перейти. Давай. - М-м-м? Что такое? - Просыпайся, говорю, соня ты мой. Да и вода скоро остынет. Вставай тихонько, я помогу. Вот так. – сонный Лёшка зашатался, тут же ухватившись за советника. – Тихо-тихо. Я держу тебя. Постой буквально три минутки, нужно тебя вытереть и одеть. А потом пойдём спатки. Миша наскоро обтёр засыпающего на ходу любимого и переодел его в одну из пижам. - Вот и всё, зайчик. Пошли потихоньку. Не-не-не, в поворот врезаться не надо. Вот сюда поворачиваем. Так… И ложимся. Алексей по привычке уже лёг на спину, подтягивая одеяло почти до носа. - Лёш, ложись на бочок. Ты же любишь так, да? Уже можно, тебя ведь выписали. Мужчина свернулся калачиком, подсунув руку под подушку, и слепо зашарил в поисках своего котика, которого Михаил быстро подсунул ему под ладонь. Игрушку тут же прижали к груди. - Вот так. Засыпай, Лёшенька. И с возвращением тебя. – советник провёл рукой по влажным после купания волосам Лёши, так же укладываясь рядышком. Прошло уже больше половины ночи, когда он почувствовал, как к нему осторожно, будто боясь разбудить, прижалось знакомое и такое родное тело, а холодный нос уткнулся в шею. И Миша тут же ласково обхватил любимого руками, притягивая ещё ближе, согрева своим теплом и дыханием – Алексей после всей этой истории постоянно мёрз и никак не мог отогреться, даже под толстым пуховым одеялом. Ещё и кошмары временами мучали. Так что живое тепло и ощущение родных рук сейчас было именно тем, в чём так отчаянно нуждался мужчина. И это вновь сработало – мышцы постепенно расслабились, и он погрузился в спокойный сон. Утром Михаил, как это часто бывало, проснулся первым. Лёша очень любил поспать подольше, и когда не нужно было с самого утра куда-то бежать, валялся в кровати до последнего. Вот и сейчас тот спокойно посапывал, зарывшись в одеяло по самый нос, пока советник колдовал на кухне над завтраком. Когда всё было готово, он отправился будить своё упрямое чудо. - Лёшенька, проснись. - Миш, ну я ещё спатки хочу… - военный попытался спрятаться в коконе из одеяла. - Да я же не говорю вставать, зайчик. Я просто предупредить хотел, что в магазин смотаюсь. Чтобы ты не волновался. Знаю ведь, как ты иногда любишь себя накрутить. – Михаил мягко провёл по немного спутанным после ночи прядкам. - А ты надолго? – Лёша всё-таки открыл глаза, сонно уставившись на любимого. - Часа на три точно, нужно всё к празднику купить. Может, что-то особенное хочешь? - Да нет… Что бы ты ни приготовил это всегда безумно вкусно. - Ну ладно, тогда я поехал, а ты если хочешь ещё подремай и иди завтракать – всё уже ждёт тебя на столе. - Хорошо, Миш. – мужчина сладко зевнул и снова закрыл глаза. «Вот соня. Это не Лёша, это медведь какой-то. Но да ладно, пусть уже отсыпается пока есть возможность.» Когда же он, нагруженный пакетами со всевозможными продуктами, вернулся домой Лёша уже сидел в гостиной и что-то просматривал на ноутбуке. Посуда была помыта и оставлена сушиться, а кровать аккуратно, насколько это было возможно, заправлена. - Что ты там такое интересное читаешь? - Да так, кое-что из семинаров в памяти освежаю. Надо потихоньку к работе возвращаться. - Но ты только смотри, не перенапрягайся, хорошо? Врачи говорили пока поберечься. - Как скажешь, родной. – он встал и, опираясь на костыли, потянулся за поцелуем. – Тебе помочь на кухне? - Если хочешь, то пошли. Они переместились на кухню и Подоляк выложил все продукты на стол. - Так, что бы тебе такого поручить… Нож пока давать тебе не буду, пальцы ещё не до конца восстановились. О, будешь мне сейчас кое-что на салаты натирать и бутерброды делать. На вот, надень фартук. - Ага, понял. И спасибо тебе за блинчики, любимый. Всё было очень-очень вкусно. - Да на здоровье, Лёш. Главное, что понравилось. - Не могло не понравиться. Это же ты готовил. - Ну всё, всё. Засмущал. Давай-ка работать, до праздника не так много времени осталось. Когда часы показывали одиннадцать вечера стол уже был полон разнообразных вкусностей, а сами мужчины переоделись в праздничные рубашки и, неспеша переговариваясь, подкладывали встарелки друг друга самые вкусные кусочки. Миша даже подарил мужчине очень красивую модель самолёта – точную копию того, на котором он летал до войны. - Ой, а у меня и нет ничего тебе в подарок… - Ты мой главный подарок. Ты и твоё возвращение. Так что не переживай, львёнок. - А хотя… Подожди, сейчас, мне нужно собраться. – Алексей упёрся руками в подлокотники кресла, готовясь встать. - Лёша, ну куда ты? Стой, я тебе костыли подам! - Нет. Я для себя решил, что это будет именно сегодня. Весь этот ужас должен остаться в двадцать втором году. А для этого мне нужно встать. – он сильно оттолкнулся, едва не упав, снова тяжело оседая в кресло. - Лёшенька! – Миша уже хотел подхватить его, поддержать. - Не надо, Миш. Я должен сам. Я смогу. Со второй попытки он всё-таки встал, с трудом удерживая равновесие. Ноги дрожали, но он стоял. Стоял! Миша, стоявший совсем рядом и готовый в любой момент поймать любимого, тихо заплакал от счастья. Выровняв дыхание и дождавшись пока ноги стали хоть немного меньше трястись, Лёша сделал первый шаг. Маленький-маленький, едва отрывая ступню от пола. Но какое же это было огромное достижение для самого Алексея. Не удержавшись на ногах, мужчина пошатнулся. Однако рядом был Михаил, что тут же подхватил его и помог сесть. . Ты умничка, Лёша! Какой же ты умничка! – советник, не переставая, гладил мужчину по лицу. – Вот, попей немного. Отпив немного сока, Алексей залюбовался на раскрасневшегося Подоляка, чьи глаза сияли сейчас ярче звёзд. В груди начал разгораться пожар. - Мишенька… Счастье моё мальнькое… - он протянул руку, мягко проводя по любимому лицу, шейке и торсу. - Лёш, ты чего? - Ничего. Просто иди сюда. – Лёша усадил мужчину себе на колени, выцеловывая скулы, лоб и чувствительное место за ушком. - М-м-м… Лёша, ну стынет же всё. – Михаил уже во всю плавился под его руками. - Ну и пусть. Мишенька, прошу тебя, пошли в спальню. Ну пошли. И Мише ничего не оставалось как кивнуть в ответ. Ощущения уже били через край, и говорить было весьма трудно. Целуясь и ударяясь о все стены, они практически упали на кровать. Те секунды, когда они стягивали друг с друга одежду казались бесконечными. - Как же я скучал по этим моментам. Не суетись так, маленький. Дай мне насладиться тобой. Поцелуи и прикосновения обжигали кожу. Казалось, воздух в комнате раскалился как в бане. - Лёш, пожалуйста… Я не могу больше-е-е. - Сейчас-сейчас, ещё немножко. – он выдавил на пальцы немного смазки и потихоньку ввёл их, стараясь не сделать больно. - О-о-ох. - Что такое? Больно? – Алексей на мгновение испугался. - Нет, наоборот. Мне так хорошо… - после практически полугода разлуки любое прикосновение, особенно такое приятное, вызывало просто бурю эмоций. А уж когда Лёша осторожно протолкнул свою плоть мысли вообще улетели куда-то далеко-далеко, оставляя после себя только в сто раз обострившиеся ощущения. Так мужчина в добавок еще и дразнил его собственную плоть, легонько поглаживая, но так и не давая того, что так сильно желал Миша. - Лёшенька, ну не мучай. У меня сейчас просто сердце остановится! - Нет-нет, мне твоё сердечко ещё нужно. – Лёша мягко поцеловал в то место, где сейчас бешено колотилось родное сердце. – Сейчас всё будет, любимый. Он затолкался сильней, доводя до безумия и вырывая сбившиеся вздохи. Накрыло их одновременно. Да так, что на несколько мгновений пропали и зрение, и слух. И уже позже они, крепко обнявшись, лежали и пытаясь восстановить дыхание. - Лёш, ты знаешь, я до сих пор не верю, что ты сейчас здесь, рядом со мной. - Но я здесь. И больше никуда не исчезну. И всё благодаря тебе, солнышко. Если бы не ты, меня бы уже давно не было среди живых. – Лёша аккуратно поцеловал мужчину в кончики пальцев. – И ноги мне спас тоже ты. Вадик мне рассказал, что без той операции меня скорее всего бы не довезли, ну, или бы ампутировали ноги. И хорошо если только по колено. - Лёшенька, не говори так! - Чш-ш-ш. Ну чего ты? Всё уже хорошо. А когда мы окончательно выгоним эту нечисть с нашей земли – станет ещё лучше. Но того что ты сделал я никогда не забуду. И всегда буду в неоплатном долгу перед тобой. – он осторожно приложил чужую ладошку к своей груди. – Оно бьётся только благодаря тебе. И для тебя. - Я люблю тебя, Лёш. - А я тебя. Всегда.