***
Дима сидел за партой, снова уткнувшись в свою тетрадь, что-то чиркая и время от времени задумчиво грызя карандаш. Саша снова подсел к нему, на сей раз даже не спросив разрешения. Всё равно никто бы не ответил. Внимательно посмотрев на Диму, он поздоровался. А тот лишь кивнул головой, не отрываясь от своего занятия. Парень с явным интересом и любопытством разглядывал Димину тетрадь, время от времени поднимая глаза на него самого. В такие моменты лицо мрачного человека преображалось: не было того холодного безразличия в глазах, вместо него появлялся какой-то азартный огонёк, характерный для человека, который думает над какой-то сложной задачей и уже близок к решению. Сейчас глаза Димы были настолько красивыми, что хотелось сделать нечто такое, что помогло бы остаться им такими навсегда. В них хотелось смотреть долго и не отрываясь, они будто ожили, оттаяли. Поймав себя на подобных мыслях, Саша удивился. Когда это его стали интересовать чужие глаза? Он хотел узнать, что же делает Диму, его нового знакомого, таким... живым? Поэтому снова посмотрел на тетрадь и спросил: — Что пишешь? — Ничего, — буркнули в ответ. — Если бы ты ничего не писал, то на листке не оставались бы буквы, — мудро изрёк Саша. — Да ладно? А я не знал, — хмыкнул Дима. — И всё же? — Не твоё дело. И вообще, отвяжись от меня. — А мне интересно, — настаивал парень. — Хватит грубить! Мы же друзья... — С какого это? — удивился Дима. — Ну, мы же одноклассники, а одноклассники должны дружить, — шуточно наивно-детским голоском пропел Саша. Дима снова хмыкнул, но промолчал. — Дим! Ну скажи! — Сказал же, отвяжись от меня. — Нет, — упрямо ответили ему. — Какого чёрта ты ко мне пристаёшь! Вот бери пример с моих одноклассников: они ко мне вообще не лезут. — У меня такое чувство, будто ты их настолько запугал, что они теперь сторонятся тебя. — Вот и хорошо, — тихо сказал Дима. — Что же в этом хорошего?! — возмутился Саша. — Ты вообще не хочешь ни с кем общаться? Скажешь, что не хочешь — не поверю. Все нормальные люди нуждаются в общении... — А может, я ненормальный?.. — прозвучало как-то грустно и отстранённо. — Почему ненормальный? В ответ — молчание. Лишь чирканье по листку вновь возобновилось, а пальцы сильнее сжали ручку. — Дим? — звал его парень. — Дим? А тебя не учили, что, когда разговариваешь с человеком, нужно смотреть ему в глаза? — сказал Саша и, не получив в ответ даже намёка на то, что его слушают, стал раздражаться. Он не любил, когда его игнорируют, а точнее, он до вчерашнего дня вообще не знал, что это такое. Поэтому снова повторил свою ошибку. Грубо взял Диму за плечо, резко повернул его к себе и, наконец, смог увидеть глаза своего нового знакомого не мельком, а полностью. Сейчас Дима смотрел на него прямо и не из-под чёлки, поэтому Саша смог разглядеть их во всей красе: они были такого глубокого шоколадного оттенка, что первые мысли, появившиеся в голове парня, — это «вкусно...сладко...», но потом грубо вытолкнутые недоумением. В глазах парня застыл... страх? Но почему? Что он сделал такого? Не успел Саша об этом подумать, как Дима отскочил в сторону, как от удара, и пересел на другое место, благо ещё была перемена. Кинул на него негодующий взгляд с другой стороны кабинета, но, как бы ни приглядывался, Саша больше не смог найти в карих глазах страха. Сейчас там было только негодование. На следующий урок парень пытался подсесть к Диме, но тот постоянно от него пересаживался, не говоря при этом ни слова. Эти перебеги от парты к парте со стороны выглядели забавно, но ему было не смешно, ему было странно и непонятно такое поведение. Однако на четвёртом уроке Саше повезло: все места были заняты, кроме одной парты, куда и были вынуждены направиться парни, пришедшие в кабинет почти одновременно. Дима, не глядя на своего соседа, постарался сесть от того как можно дальше, чтобы хоть чуть-чуть почувствовать себя в уединении. Снова начал что-то писать в тетради. Саша решил ещё раз попытать судьбу и спросить, что пишет его одноклассник (великое русское «авось»), но прозвенел звонок, и в класс вбежала растрёпанная женщина с паникой в глазах и, пробежавшись взглядом по классу, остановилась на Диме. — Дима, спасай! У нас открытый урок, а один человек... ну, Миньков, держись... — пробормотала она зло, но потом спохватилась и продолжила, — не пришел, нужна замена. Пошли, у Нины Николаевны я тебя отпросила. Парень согласно кивнул, собирая вещи, но биологичка остановила его: — Некогда! Они уже там. Потом вернёшься и соберёшься. Сейчас уже нужно бежать. Дима согласно кивнул и быстрым шагом вышел из кабинета за учителем, которая почти что перешла на бег. Ох, уж эти открытые уроки! Учителя нервничают, ученики нервничают, и только гости сидят спокойные, ожидая того, что кто-нибудь что-нибудь учудит. Чтобы не было так скучно. Саша проследил за Димой взглядом и переместил его на класс, мысленно сравнивая его со своей старой школой. Различия были. Во-первых, у них в прошлой школе было четыре ряда вместо трёх, на каждом из которых было три парты, ещё у них на подоконниках стояли какие-то цветы. Зачастую кактусы, но всё равно это было здорово. А так, всё то же самое: бледные стены, портреты великих учёных, висящие на стенах, стенды с важной информацией, шкафы с тетрадями и учебниками, стоящие в самых дальних углах класса... Тут его глаза зацепились за чёрную тетрадь. Конечно, Димина, он другого цвета выбрать и не мог. Саша закусил губу, разрываемый противоречиями. Вроде нехорошо читать чужие записи, но... было так интересно! Охваченный странными для взрослого человека мыслями, он всё смотрел и смотрел на этот предмет его волнений и душевных метаний. Да он же ночью потом не заснёт, будет думать-гадать, что же там Дима пишет в своей секретной тетради! Это такой большой соблазн, такой замечательный шанс узнать секретики его нового друга, что мыслить здраво было сложно. Их классной, математички, не было вот уже десять минут. В классе вовсю галдели одноклассники. Кто-то опять достал свой «PSP», кто-то обсуждал новый выпуск «Cosmopolitan», кто-то жаловался на свою тяжёлую судьбу, со слезами на глазах говоря, что замёрз и хочет кушать, а кто-то... кто-то читал чужие тетради. Да, он не выдержал и решил всё выяснить. В конце концов, Дима об этом не узнает... Саша открыл самую первую страницу и пробежался по тексту глазами. Ага, значит, он пишет рассказы. У него очень хорошо получается, красиво, хотя и грустно. Манера письма интересная, затягивающая, но тяжёлая, много эмоций и не совсем приятных. О чём же этот рассказ? Учитель в классе так и не появился, все уже пересели к своим друзьям и болтали, решив, что урок проводить уже поздно. Саша всё углублялся в рассказ и всё больше поражался. В нём ясно отражались депрессия и боль. Главного героя изнасиловал его собственный отчим! Все чувства мальчика и сам процесс описаны так детально, что сложно поверить в то, будто это выдумка. Настолько всё правдоподобно, реалистично, что начинаешь отчаянно сочувствовать герою. Особенно когда в конце, не выдержав вечных домогательств и вранья, он режет себе вены... Боже мой! Как шестнадцатилетнему парню в голову могли прийти такие идеи для рассказов? Почему всё так мрачно и жестоко? Следующий рассказ несколько отличался от предыдущего. Он был уже о женщине, которая живёт с маньяком. Он день за днём обманывает её, говоря, что любит, а за спиной совершает ужасные вещи. Она любит его, считает чуть ли не идеальным мужем, а он пользуется ею как личной прислугой, избавлением от напряжения, которое получает в своём нелёгком хобби. Столько боли и отвращения слышится в этих строчках! Саша не успел дочитать этот рассказ, потому что прозвенел звонок, и над головой раздался грубый, полный злости голос, заставивший парня поднять голову: — Какого чёрта ты берёшь мои вещи?! — Дима смотрел на него злыми глазами, громко сопел, а руки сжимал в кулаки. — Отдай! — Прости, Дим... — тихо сказал Саша. — Это... Ты такой талантливый, всё настолько реалистично! Глаза Димы затуманились, наполнились... болью? Но парень быстро взял себя в руки, и во взгляде теперь снова читалась злость. Остальные чувства пропали, и Саша решил, что ему, видимо, показалось. Хозяин тетради протянул руку: — Отдай. Парень отдал ему то, о чём его просили. А потом, не выдержав, спросил: — Дим, а почему именно эти темы?.. — А это вообще не твоё дело! Тебя не учили, что брать без спроса — нехорошо? — огрызнулся парень и, выхватив из рук Саши тетрадь, собрал сумку и ушёл из кабинета. «Странный он», — подумал Саша и тоже начал собираться.***
В кабинете информатики все уже сидели за компьютерами по парам, и Саша подошёл за единственное свободное место. Нетрудно догадаться, рядом с кем было это место. — Ну прости! Просто ты не хотел говорить, а мне было так интересно... — оправдывался Саша перед одноклассником, а тот тем временем водил курсором по рабочему столу компьютера, будто не слыша извинений. — Дим, не дуйся. Твои рассказы очень хороши, их, наоборот, нужно показывать, ведь это так здорово! А ты их прячешь... Блин! Да скажи уже что-нибудь! — Скажу, так уж и быть. Пошёл к чёрту, — измучено выдохнул он. — Не пойду, сначала ты меня простишь. — Саша решил во что бы то ни стало добиться своего. — Ты не понимаешь, что это личное? Очень личное... — Но такими вещами нужно делиться. Это же гениально! — Парень начал восторженно жестикулировать. — Не говори ерунды... — отмахнулся Дима. — Нет, правда. Это очень грустно, в некоторых моментах жестоко, но жизненно, чувственно. И написано хорошо. У тебя талант, — Саша радовался, что хоть как-то смог разговорить своего нового замкнутого знакомого. И почему он так себя недооценивает? — Мм... — Парень слегка улыбнулся, а потом снова стал хмурым. — Всё равно тебе никто не разрешал трогать мои вещи! Саша улыбнулся Диме, надеясь вернуть ту мимолётную улыбку, но не смог: Дима смотрел на него всё так же хмуро и сердито. — Ну извини меня! Я клянусь, что больше не буду трогать твои вещи без спроса. Прости! Сколько раз я ещё должен сказать это? — Да хоть сто раз скажи... — начал Дима, но был беспардонно перебит. — Извини, извини, извини, извини, извини, извини... — быстро повторял Саша, с улыбкой глядя в Димины ошеломлённые глаза, то сжимая, то разжимая пальцы. Видимо, считал. Дима завис. Не мог перестать смотреть в улыбающиеся голубые глаза, обрамлённые тёмными ресницами. Правда, потом взгляд его переместился к губам, быстро двигающимся и шепчущим извинения. Через некоторое время губы Саши пересохли, он ненадолго остановился, облизал их и продолжил. Ничего особенного, но у Димы почему-то участилось сердцебиение. Обычно так происходило, когда он волновался, но сейчас не было причин волноваться. И он, как бы ни хотел, не мог понять своей реакции. Парень резко выдохнул и снова сосредоточился на губах своего соседа. К тому времени они уже закрылись и растянулись в широкой улыбке. Да, улыбка у Саши была просто превосходная: настолько дружелюбная и добрая, что даже внушала доверие. — Ну? Я сделал то, что ты просил. Я прощён? Дима тихонько засмеялся. Вот назойливый мальчишка! Но почему-то сейчас эта назойливость не раздражала, а даже наоборот, забавляла и была приятна. Саша улыбнулся ещё шире. Первый раз он слышал смех Димы. Такой тихий и несмелый, но очаровательный и очень милый. Дима как-то сразу преображался, когда начинал смеяться. Лицо прояснялось, на щеках появлялись ямочки. И, несмотря на свой мрачный облик, он отнюдь не смотрелся печальным и полуживым, каким был обычно. Так и не скажешь, что ещё несколько минут назад в этих глазах была злость. Они светились благодушием и тихим весельем. — Я подумаю, — ответил он, улыбнувшись. Саша подождал две минуты. — Ну, подумал? Дима хмыкнул. — Ладно. Только больше не трогай мои вещи! — Я, Александр Новиков, торжественно обещаю Дмитрию... мм... как там твоя фамилия? — спросил парень, нахмурившись. — Орлов, — ответил он. Дима любил свою фамилию, потому что это было напоминанием об отце. Таких напоминаний было немного: фотографии в альбоме, блокноты с его записями, которые Дима никому не позволял выкидывать, и его собственная память. Он помнил, как они с отцом ходили зимой учиться кататься на лыжах в лес; как папа рассказывал забавные истории из юношества, приправленные доброй долей юмора; как они рубились в Playstation тихими тёмными вечерами; как отец читал ему книги на ночь и останавливался на самом интересном, обещая дочитать утром, чтобы мальчик быстро заснул, ожидая продолжения... Некоторые моменты всплывали в памяти чёткими образами, некоторые были размыты. Но после этих воспоминаний неизменно следовало тепло, смешанное с болью. Странное сочетание... Когда умер отец, Диме было семь лет. Мама долгое время была похожа на живой труп. Бледная, с пустыми глазами и безразличием к своему существованию. Но потом, одумавшись, посвятила всю себя воспитанию сына, пытаясь заменить ему отца. И только спустя много лет её состояние изменилось к лучшему. Благодаря отчиму... — Так вот... Я торжественно обещаю Дмитрию Орлову, что больше не буду трогать его вещи, — всё это Саша говорил с напускной серьёзностью, которую рушила насмешливая улыбка. Дима грустно улыбнулся, выпадая из воспоминаний. Он постоянно твердил себе, что нельзя всегда жить прошлым, но иногда вдруг накатывало сильно и надолго. Но сейчас... Сейчас его просто отвлекли ото всего этого, не давая впасть в очередную хандру. Саша заметил перемены в настроении Димы, но предпочёл не спрашивать. Всё же он только простил его за ту несчастную тетрадь, вдруг опять рассердится. Хрен поймёшь его. Лучше не рисковать. — Дети, объединяйтесь в пары... О, вы мои умницы, уже? — Прибежала их информатичка, добрейшая женщина, любящая детей, хотя и сильно натерпелась от них за те годы, что работала в школе. Она часто рассказывала забавные истории об её прошлых учениках и их выходках, по-доброму смеялась в отличие от большинства учителей, которые с содроганием вспоминали такие моменты. Но, несмотря на свойственную ей доброту, Татьяна Олеговна была строгим учителем и требовала серьёзных знаний по своему предмету, которые и давала ученикам. Ребята её любили и уважали, поэтому на уроках информатики всегда царили тишина и спокойствие. Как и в этот раз. По этой причине Саше пришлось забыть о разговоре с Димой. Зато на следующем уроке, которым была история, из Димы удалось вытащить пару фактов о его жизни. Правда, историчка иногда зло поглядывала на парней, но им это не мешало. Саша рассказал, где раньше жил и учился, почему переехал. От Димы же удалось узнать, что учится он здесь с первого класса и живёт совсем недалеко от школы. Также Саша узнал, что любимый предмет у Димы — это литература, хотя по остальным предметам у него тоже неплохие результаты. Парень умён, хотя часто ленится. Не было бы лени — был бы круглым отличником... Оказалось, что они живут на одной улице. И как они раньше не встречались? Домой решили идти вместе. Точнее, Саша предложил, Саша решил, и Саша же пошёл. Диме было как-то всё равно. Что один, что с одноклассником. Какая разница? Шли молча. Саша просто не знал, о чём ещё можно поговорить. — Ну что, до завтра? — До завтра... — удивлённо выдохнул Дима. Давненько он никому так не говорил. И как так получилось? Всё-таки наглость и упёртость — это полезные качества.