Боль отдалась в голове, в ушах крохочет стук сердца. Будто по голове ударили чем-то тяжёлым.
— И что, что мы куклы? Не забывай что ты могла порвать свои швы или твой пух бы, ох, боюсь представить! — Поппи взмахнула крыльями, ахая от ужаса. Она была готова в обморок упасть от мысли, что кто-то пострадал бы. — Хорошо, я буду в следующий раз аккуратнее… — Звёздочка смотрела на Партридж, но боль лишь усилилась от мысли о падении.Рука соскальзывает с труб, вскрик выходит из грудной клетки. Грохот, после тяжелые хрипы. Боль отдалась от затылка до позвоночника.
Дрожь пробежала по ткани Салли, она мягко улыбнулась Поппи, несмотря на ощущение беспокойства и боли. Что-то пробирается в мягкую головку куклы, неприятные воспоминания которых никогда и не было же… Она уходит из библиотеки Хоума. Ноги ковыляют по коридору, становясь тяжелыми и каждый шаг был полный боли. Комочек давящий на грудную клетку, на лёгкие и сердце давил ещё пуще прежнего.Пред глазами всё мелькает, в ушах чей-то крик и громкий, громкий неприятный звук. Веки хочется опустить, закрыть глаза и может быть тогда жгучая боль в позвоночнике утихнет? Может тогда люди в белых халатах перестанут что-то громко говорить?
Салли ощущает будто её сворачивает изнутри, начинает болеть желудок, в горле застревает ком. Ощущения ужасные, просто ужасные. Картины на стенах словно давят взглядом, словно смотрят только на нее своими ужасными глазами, что начинают плыть. Салли еле доходит до тумбы, опираясь об неё всем своим болезненным плюшевым телом. Половицы скрипнули под ватными ногами. — Боже… — Дрожит голос Салли, звуча не как её собственный. Будто она стала старше, намного старше своих лет. Её спина, её позвоночник и голова в жуткой боли, желудок готов сам выйти из неё, а мир плывет словно её вновь раскрутил на качелях Барнаби. Но взяв всю свою волю в свои маленькие кулаки, Салли отталкивается от тумбы. Ноги практически не слушаются, она была готова рухнуть и потерять сознание или выплюнуть свой желудок наружу. Где-то на улице слышны голоса Джули, Фрэнка и Барнаби, но фразы так неразборчивы, лишь интонация понятна Салли.Что-то жужжит, пищит практически над ухом, а дыхание становится тяжелее и тяжелее. Тошнота не проходит, до сих пор рвёт. Боже, какая же агония…
— П… Пожалуйста… — Плюшевое тело рухнуло на землю, задев ногой ковёр, а тут тумбочку с горшком. Раздался треск, но он не беспокоил звёздочку. — Х…Хоум… — Её рвёт, как ей показалось. На шум прибежал Уолли, оставив приготовление блинов на потом. Ужас отразился на его улыбчивом личике. Салли лежала на полу, рядом горшок с землей и цветком маком. Её глаза закрыты, тело дрожит, но еле двигается. Нечто чёрное, похожее на щупальцу вылазиет из рта куклы, и оно не одно будто. Будто таких штук несколько. — ХОУМ! — Вскрикивает Уолли, бросаясь к бедной кукле. Ужас, страх и переживание за создание охватило его грудь. Маленькие плюшевые ладони, обхватывают её тело, переворачивая на спину. Черное что-то показалось во всей красе, выходя из глубин кукольного тела. Швы чуть ли не рвутся на теле Салли, её болезненное мычание режет слух. Мужчина выходит из своей мастерской. Сердце замерло увидев, как два его творения в самом наихудшем виде. — Ох, нет… — Произносит Хоум прежде чем подойти к ним.***
Блинчик подгорел, но всё же на обед были блины. Уолли сидел рядом с огромной кроватью, он не уходил ни на шаг от Салли. Нет, он не посмеет ослушаться просьбы Хоума последить за ней, пока он уйдет по делам. Уолли волнуется. Она лежит, не открывая глаз, но дышит. Дышит прерывисто. Его разум охватывает страх за них двоих. За Салли, которая могла бы умереть и за Хоума, что ушёл далеко за границу их мира. Остаётся ждать. Ждать как послушная куколка. Уолли никогда не бросит творения Хоума одних в трудную минуту.