Поцелуи с кровью

      Хуа Чэн жмурит глаза, когда вновь осознает простую, но очень неприятную истину - он спит. И не то, чтобы у него обычно была причина с такой же силой сжимать свое второе веко, в повседневной жизни оно хорошо скрывается повязкой, но сейчас этот кусок ткани и кожи с порванными завязками и до сих пор завязанным на одном конце бантиком покоится в бледно-белых руках Се Ляня. Принц сорвал повязку совсем нечаянно и смотрит на нее заинтересованно, со всей присущей ему невинностью. Но когда его взгляд, не продержавшийся на повязке и пары мгновений поднимается на замершего Непревзойденного...       Хуа Чэн, градоначальник Призрачного Города, места, что боятся все Небожители, смертные и даже демоны там стараются сильно не проказничать; Собиратель Цветов Под Кровавым Дождем, одними своими бабочками и звоном цепей запугивающий все три мира до дрожи в коленях, сильнейшее из ныне живущих существ... Говорить об Алом Бедствии и его силе можно много, но о его слабостях почти ничего не известно. А слабостей и страхов, как узнал Се Лянь - много. Будучи бессмертными Демоны и Боги могли не спать по-долгу, отказывая себе в еде, воде, сне и многих других благах, но все же предпочитали это делать, просто потому что приятно. -Сань Лан? Ты снова не собираешься спать, да? Ты выглядишь уставшим. Может я могу чем-нибудь помочь?-       Се Лянь, облокачиваясь на локоть, свободной рукой поглаживал угольно-черные волосы Демона, внимательно наблюдая за уставшим лицом мужа, что вот-вот готов провалится в сладкий сон, но продолжает упираться и удерживает себя в сознании. Его глаз закрыт, лицо расслаблено и в теле совсем не осталось сил, чтобы даже просто перевернутся на другой бок. -Мммм... Гэгэ, не переживай, все хорошо... Я совсем... Не хочу спать...-       Однако, противореча собственным словам, Хуа Чэн ослабевает еще сильнее и наконец отключается, проваливаясь в негу сна, спустя недели (а может и месяц, Се Лянь не уверен) бессонницы и борьбы с усталостью. И Принц остается приглядывать за спящим мужем, переживая за его здоровье - кошмары были не редкими у обоих, что не удивительно, учитывая, через что они прошли за последние многие сотни лет, но в последние несколько месяцев они постоянно преследовали Хуа Чэна.       И вот все начинается снова. Одна из самых светлых комнат Дома Блаженства мирно сияет под лучами солнечного света, пробиваясь сквозь большие окна, мягкий белый ковер приятно шуршит под ногами, а напротив стоит любовь всей долгой жизни и вновь задает свой невинный вопрос.

-Сань Лан, могу я снять твою повязку?-

      В ожидании ответа Принц подходит ближе, кладет ладонь на щеку так, чтобы большой палец задевал край привычной, чуть ли не сросшейся с кожей, ткани. Он смотрит снизу вверх так ласково, так по-доброму, с такой любовью и обожанием на которое только способен и на время Хуа Чэн теряется, не понимая - иллюзия сна перед глазом, или же это все реальность и Се Лянь действительно хочет сорвать столь привычный элемент одежды (допустим, одежда, ага) со своего мужа. Единственное, что дает вспомнить о ложности происходящего - отсутствие воли. Не смотря на желание плакать, Хуа Чэн ярко улыбается возлюбленному; не смотря на желание пасть ниц на колени, Демон расправляет плечи и кладет одну руку на щеку Се Ляня, а вторую поверх чужой на своем лице.

-Нет! Не надо!Да, конечно, Гэгэ-

      Голос совсем не слушается и происходит то, чего Хуа Чэн боится больше всего - как только ткань и кожа повязки пропадают с лица его Бога пропадает любовь, нежность и забота, в янтарных глазах варится настоящий суп из ненависти, страха, отвращения, презрения и разочарования. Одного только этого взгляда на прекрасном и любимом лице хватает, чтобы Сильнейший Непревзойденный упал в отчаяние с жаждой умереть в этот же миг. Однако это не вся реакция Бога на пустую глазницу, не закрытую даже вплетенными в косу волосами - Се Лянь отступает на пару шагов назад, бросая повязку на пол от себя подальше словно обожженный и будто в приступе начинает глубоко дышать, не позволяя подходить к себе ближе.

-Н...Не подходи! Ты-ты-ты-ты!... Ты просто чудовище! Не приближайся, монстр! Проклятый урод!-

      На дрожащих ногах Его Высочество отдаляется от мужа, шаг за шагом приближаясь к закрытой двери, врезаясь в нее спиной и тихо вскрикивая. Всхлипнув один-единственный раз, Се Лянь с силой раскрывает дверь и мелькнув на последок подолом белых одеяний скрывается в коридоре, оставляя Хуа Чэна стоять одного.

-Гэгэ?... Нет! Не оставляй меня! Прости! Я!... Я-я-я-я...-

      Что? «Я» - что? Урод? Монстр? Чудовище? Убожество? Ничего недостойная тварь? Хуа Чэн дрожит от собственных мыслей и осознания произошедшего. Его бросили. Он напугал любимого, оттолкнул, позволил увидеть это уродство и теперь он остался совершенно один. Но он это заслужил. Хуа Чэн посмел обманывать, скрывать свой дефект, пользовался Се Лянем, его наивностью и любовью...       Ноги перестают держать и Демон падает на колени, вцепляясь руками в пустующую глазницу, расцарапывая кожу до крови. Целый глаз застилает пеленой слез, нос неприятно хлюпает, а во рту скапливается слюна. Непревзойденный Князь Демонов рыдает, крутиться из стороны в сторону и тихо воет. Громкий крик разносится по комнате, оглушая Демона и заставляя того подскочить, наконец, просыпаясь у себя в кровати.

***

      Се Лянь смотрит за мужем первые минуты - тот спит умиротворенно, иногда дергая носом в попытке почесать или издавая непонятные, но очень милые звучи, похожие на те, что издают совсем маленькие дети. Проходит какое-то время и не желая засыпать, оставляя Демона без присмотра (на всякий случай, если вдруг тот проснется) Се Лянь осторожно поднимается с кровати и подходит к полке на стене, тихо берет в руки недочитанную книгу и возвращается под одеяло, сразу чувствуя сильные руки на своей талии. -Гэгэ...-       Хуа Чэн хмурится, не сильно, в темноте заметить сдвинутые к переносице брови или сжатые губы трудно, но не является невозможным, особенно для Бога. Принц хмурится и откладывает бумаги, не успев прочитать и 20 страниц с того момента, где остановился, не успев оставить закладки. Теплая рука нежно поглаживает щеку, смазывая капельки холодного пота по щеке. -Гэгэ... Не оставляй... Прости... Не-е-ет! Неыыы-       Видеть обычно собранного и веселого возлюбленного льющим слезы и просящим прощения было невероятно больно. Проработав и обсудив почти все травмы, обговорив почти все проблемы, почти до идеала выправив друг другу самооценку Се Лянь надеялся больше никогда не слышать извинения и не видеть пролитые слезы просто так. Но вот он снова видит слезы на любимом лице и извинения на пустом месте, ни за что. У Се Ляня жмет сердце от мысли, что он стал причиной кошмаров своего мужа и Бог уже готов жаться и раскаиваться, но быстро берет себя в руки. -Тшш... Сань Лан, я тут, все хорошо. Ну-ну, Сань Лан, тебе стоит проснуться-       Принц прижимает Демона к себе ближе и медленно поглаживает того по спине, зарывается пальцами в черные волосы, дарит ласковые поцелуи, осторожно прикасаясь губами ко лбу и щекам и утыкаясь носом в макушку, глубоко вдыхая запах масел. Хуа Чэн дрожит совсем недолго, не дольше пары фэней, но это все равно ощущается как вечность, проведенная в страхе с отбивающим о виски свой бешенный ритм сердцебиением.       Очередной вскрик слетает с бледно-серых губ и Собиратель Цветов начинает как в агонии метаться по кровати, отбрасывая от себя пытающегося успокоить внезапную истерику мужа. Се Лянь совсем перестает понимать что происходит и на несколько мгновений замирает в ужасе, когда Хуа Чэн срывает свою повязку и впивается ногтями в свою пустую глазницу. -С...Сань? Сань Лан! Сань Лан, проснись! Хуа Чэн! Убери же ты руки!-       Черный глаз распахивается неожиданно резко и так же быстро Демон вскакивает, больно ударяя небожителя лбом по носу, но будто не замечая происходящего он складывается пополам, упираясь лицом в поджатые колени и воет, пытаясь что-то говорить булькает слюной, пачкая одеяла смесью слез и крови. Несколько мгновений Хуа Чэн упирался в теплую ткань, совсем не вспоминая про замершего в ужасе Бога, а когда чужое тепло дрожащих пальцев коснулось скулы, вновь вскочил и заметив эмоции в глазах Се Ляня был готов хвататься за собственный прах и развеивать его над городом. Страх. Не сошедший морок сна добавил и другие чувства - ненависть и презрение. Сейчас убежит. Сейчас воскликнет нарекая монстром и прикажет не приближаться. Бросит. Покинет раз и навсегда. Однако Се Лянь молчит пару мяо и юркает с кровати, падая на колени перед маленьким прикроватном шкафчиком и Хуа Чэн, судя по ощущениям, умирает вновь. Он больше не видит мир, предпочитая жмурить глаз и расцарапанное веко до боли и белых пятен, мельтешащих надоедливыми мухами. Он вновь один. Он вновь отпугивает от себя тех, кого любит. -Сань Лан!-       Кровать просела под весом откормленного за годы замужества Небожителя. Теплые, немного дрожащие руки схватили чужое лицо за щеки и подняли, повернув в сторону света, чтобы было леге рассмотреть каждую царапинку на просевшем в пустую глазницу веке. -А ну подними голову! О Господи... Бедный мой... Потерпи, я сейчас все обработаю-       Голос, в начале требовательный, а после напуганный и полный переживаний, взгляд грустный, янтарные глаза сосредоточенны, кажется, Се Лянь даже не замечает как ресницы тяжелеют под весом слез. Влажные, смоченные в спирте и дезинфицирующих средствах тонкие полотенца аккуратно и максимально нежно оглаживают под щекой, смывая кровь, под которыми проступали алые полосы, появившиеся поверх старых шрамов, уже белых, но хорошо видных даже в ночном полумраке. -Ой, слишком сильно?-       Принц вздрогнул, когда Хуа Чэн немного отпрянул, дернувшись в сторону. Он не боится, не убегает и не называет монстром и проклятым уродом. Се Лянь спокойно смотрел в широко распахнутую тьму пустоты в лице и иногда хмурился, когда кровь не хотела останавливаться и бусинами вновь проступала на коже. Он... До сюх пор любит Хуа Чэна? Даже с этим проклятым уродством? Или это лишь жалость? Се Лянь все равно уйдет, когда его доброе сердце перестанет жалеть это кровоточащее уродство? -Прости-прости, я постараюсь аккуратней-       Мягкий голос доносился как сквозь толщу воды, зато кожа ярко ощущала несколько быстрых и легких поцелует на лице - бровь над уродством, конец косточки под уродством, кончик носа, покрывшийся холодным потом лоб и пара легких чмоков в приоткрытые от шока губы. -Гэгэ... Ты не уйдешь? Пожалуйста, не уходи! Прости... Прости что тебе пришлось это увидеть. Я не...-       Но договорить Хуа Чэн никак не мог - его притянули в крепкие объятия (хотя, это скорее к нему прильнули, усевшись на бедра) и продолжали целовать шокированное лицо, иногда спускаясь к шее. -Ох, Сань Лан... Ну что ты опять такое говоришь? Я столько видел в своей жизни, что мне уже все равно и вырванным глазом меня не отпугнуть. Что с глазом, что без него, ты все еще очень красивый. Ты все еще мой любимый муж-       Се Лянь улыбается, обнимает, гладит и целует так сладко-сладко, что Хуа Чэн вновь содрогается в рыданиях, упираясь в чужую грудь и притягивает теплое тело к себе ближе. Теснее. Будто желая стать одним целым, слиться с любимым мужем и больше никогда не отпускать. -Спасибо. Спасибо, Гэгэ... Я... Я так боялся, что тебя оттолкнет это. Я так ненавижу это. Был глаз или нет его, это всегда и для всех, даже для меня было уродством и проклятием. Только для тебя это... Что-то красивое... Это...-       Дальше Демон молчал, прерываясь лишь на редкие всхлипы, мимолетные хныканья и завывания. Подумать только! Хуа Чэн, до сих пор слушая тихие ласковые слова, комплименты и признания в любви все еще не мог поверить в происходящее. Его любят. Его не бросят. Для его любимого Бога он до сих пор красивый и любимый. Его мужу совершенно все равно, как он выгляди и что у него есть или чего у него уже нет, внешность совершенно не важна. Се Ляню совершенно все равно - красные у него глаза, нету глаз вовсе, что о нем думают другие и насколько сильно прогнила его душа. Хуа Чэна любят таким какой он есть сейчас со всеми минусами и только за это он бесконечно благодарен. -Я люблю тебя, Сань Лан. Я очень-очень тебя люблю! Ты же знаешь, это даже магия подтвердила!-       Се Лянь тихо хихикает, вспоминая свой неудачный подарок на день рождение мужа. А Хуа Чэн улыбается, упиваясь счастьем, любовью и пониманием, что больше кошмары никого не потревожат. И еще эти легкие, мягкие и долгие поцелуи с кровью, что до сих пор размазана по губам от поцелуев расцарапанного века. Они любят друг друга настоящими больше, чем кто-либо на это способен.