Биполярность наших тел

      Норман, аккуратно и неспеша, складывал учебники на полку. Шероховатая поверхность обложки детского букваря немного испачкалась мелом, что сыпался с подушечек пальцев учёного. Тот недовольно огрызнулся и смахнул с них белёсый налёт. Книги сейчас настоящий раритет, сокровище, запасы которого вряд ли удастся восполнить. Поэтому бережность и осторожность в обращении с ними всегда стоят на первом месте для Нормана. Своих учеников он также старался обучить этим принципам. Но те, иногда по незнанию, а иногда даже из-за вредности, шли наперекор своему названному отцу.       Детишки — что с них взять? Группа сирот-на’ви, образовавшаяся после Великой битвы у древа душ, была взята сердобольным учёным под своё крыло. Самый старший, Кинам, был тринадцатилетним подростком, живущим ранее в семье собирательницы и рядового война. Потерял как обоих родителей, так и маленькую сестрёнку ещё при нападении RDA на родной дом. А самому младшему, точнее — младшей — Тсвай’йон, было около четырёх лет. Девочка осталась одна, когда оба её родителя погибли в битве. Всего детишек было около двенадцати, и за всех Норман взял личную ответственность, кормя и обучая всему, что знал. Сложный педагогический процесс не обходился и без наказаний для самых ретивых и непослушных на’ви. Так, совсем недавно, четверо ребят решили сбежать с его уроков, перед этим заперев «отца» в его лабароторной. Не из-за злости конечно. Просто им с самого начала казалось, что учится языку демонов будет неуважительно перед их почившими родителями. Да и в силу бунтарского характера подростков, всё, что имело отношение к врагу, заведомо было обречено на непринятие. По, крайней мере, Норм так объяснял сложившуюся ситуацию одному своему разгневанному коллеге.       — Niwin!Niwin ‘evi ioang!- громко раздалось с улицы. Поведя кончиками своих ушей, Норман обернулся в сторону дверного проёма, выходящего на широкий двор. По небольшой площади, специально обустроенной для тренировок подрастающих на’ви и учёных проекта «Аватар», бежали те самые четверо ребят. Их тёмные, кобальтовые тела лоснились на ярком солнце от пота. Огибая, Эйва знает какой по счёту, круг, они недовольно глядели через плечо на своего преследователя, что неспеша погонял их на своём лютоконе.       — Кто мало думает — тот быстро бегает! — кричал им вслед Тсу’тей, широко улыбаясь, — Вы что, демонята, совсем распустились? Я сейчас вас быстро-то в чувство приведу! Чтоб учебники от корки до корки выучили или я вас скормлю кому-нибудь в лесу!       Норман саркастично усмехнулся. Такой серьёзный и злой, хотя сам недавно и на метр не подпускал чужаков к деревне. А теперь учит вместе с ним этих ребят. Скажи полгода назад Тсу’тею чем именно он будет заниматься сейчас, а тем более с кем, он только бы изогнул бровь, ища в вас признаки безумия. И Норману по-настоящему нравился такой расклад событий.       — А не слишком ли сурово для них, коллега? — мужчина вышел на крыльцо, поправляя передние прядки своих волос. Услышав его, Тсу’тей остановил коня и обернулся к зданию школы, где на перилах лестницы удобно присел учёный. Дети, наконец последовав его примеру, остановили свой бег и тут же все разом попадали на землю, измученно простонав от боли в мышцах.       — Так лучше запомнят, — ответил воин, — Твоё дело — воспитывать их ум, растить знания в них об обоих мирах, а моё — укреплять их тело и боевой дух. Не могут усвоить одно, будут учить другое. И в два раза больше положенного.       Среди груды тел шипели ругательства. Но они были направлены не на педагогов, а на друг друга. Ребята винили каждого в своей группе в глупости, ябедничестве и наивности. Кто-то перешёл на громкое возмущение, кто-то на толчки и даже кулаки. Тсу’тей поспешил к ним, злобно шипя и нависая над детьми, словно хищная птица. И дети, испугавшись одного из своих грозных отцов, тут же смиренно встали перед ним, опустив головы.       — На сегодня ваше наказание закончено. Ещё одна такая выходка — побежите втрое больше, — пригрозил им Тсу’тей, пока в сторонке нарочито не кашлянул Норм, — Ладно… Вдвое. И чтобы я больше не слышал о ваших проделках, поняли меня?       Ребята хором ответили учителю. Усталые и измученные, они, по заботливому наказу Нормана, отправились отдыхать, ковыляя в сторону палаток по залитой солнцем площади. Тсу’тей всё ещё недовольно глядел им вслед, резко размахивая своим хвостом и что-то по его поведению подсказывало Норману, что сейчас наказан будет теперь он.       — Ты слишком мягок с ними. От того они и позволяют себе так не уважать тебя!       — А ты слишком строг, — через плечо кинул ему в ответ Норман, спрыгивая с перил, — От того они и дрожат при виде тебя, будто перед ними танатор.       — Так и должно быть! — вскинулся Тсу’тей, заходя за учёным в школу, — Если они не будут боятся тебя, то перестанут слушаться. А ты только и делаешь, что гладишь их по головке и смеёшься с их наглых речей про бесполезность твоей работы! Я бы за такое выпорол лично.       Класс, спрятанный от солнца прохладной серой тенью, повторял эхом каждое слово война. Деревянные половицы перебивали его, скрипя под кроссовками и босыми ступнями. На потолке, в самом центре команты покачивался макет космической системы, сделанный когда-то вместе с детьми. Разноцветные шарики кружились на тонких ниточках и так смешно для самих же ребят стукались об лоб Тсу’тея, когда тот заходил к ним на уроки. Мужчина ворчал и, хоть раздражённо, но всё же аккуратно убирал макет в сторону.       — Я не сомневаюсь, — Норм продолжил уборку полок для книг, ища взглядом последний тронутый им учебник, — Но они ведь подростки. Кровь кипит, гормоны шалят. Я тоже был таким в их возрасте.       Тсу’тей, что устроился на одном из стульев, недоверчиво оглянул учёного:       — Врёшь ведь.       — А вот и нет. Мне постоянно не хватало времени из-за учёбы и, иногда, я даже прогуливал некоторые уроки, чтобы сбежать в библиотеку.       Широкая и тонкая книжка с ярким названием «Лоракс» была сложена рядом с учебником биологии за пятый класс. Далее последовала стопка самодельных тетрадок, созданных с помощью высушенных и перешитых между собой тонких плоских листьев, уже испачканных чернилами. Затем, Норман изучил наполненность баночки для мела, посчитал количество брусочков и, поняв, что скоро пишуший материал закончится, полез в свой стол, ища новую пачку.       — Библи’итека? — Тсу’тей неумело повторил чужеземное слово, — Это где ты хранил свои учебники?       — Почти верно. Только они были не мои, а общие. И библиотека была очень большой… Где же он? Вроде как ещё с утра видел… Высокие залы, куча шкафов и всё с пола до потолка забитые книгами.       Оторвавшись от поисков, Норман слегка привстал и широко развёл руки, показывая воображаемую Тсу’теем высоту. После он снова повернулся к шкафчику, уже согнувшись до самого пола. Да так, что из-под стола торчал только пушистый кончик хвоста.       — Вот он, — Норман победоносно поднял свою находку. Тсу’тей скучающе посмотрел на бумажную коробку, гремящую в чужих руках, на то, как чужеземец кусок за кусочком достаёт белые квадратики мела и переносит их в круглую баночку, попутно считая каждый из них.       Великий войн клана Оматикайя уже как месяц помогал школе. Пережив тяжёлую операцию, проведённую шаманами небесных людей, Тсу’тей встретил новоё время своего клана среди бесконечных осмотров, лекарств и капельниц. Кислый запах неведомых ему жидкостей драл нос, а белый, удушливый цвет стен ослеплял глаза. Не вытерпев, на’ви сбежал на следующий день, пока Джейксулли не вернул его обратно. Встретвиший их тогда Норм заливисто смеялся от представшей перед ним картины. Могучего, нескорушимого воина, сейчас перемотанного бинтами и едва стоявшего на ногах, держали за основание косы, словно капризного ребёнка, убегавшего от страшного дяденьки-врача. И пока на’ви, хоть и нетерпеливо, но проходил курс лечения, он постепенно узнавал, как именно был возвращён к жизни, кто спас его. А самое главное — как много может скрываться в простом, казалось бы не совсем сильном или приметном, небесном человеке.       — Я обещал тебе помочь с твоей школой, — вдруг поднялся со своего места Тсу’тей, пересекая класс, — И я буду держать своё обещание столько, сколько ты захочешь.       От этих слов Норман даже немного оторопел. Он поставил на место мел и выжидающе поглядел на на’ви, пока тот подходил к нему всё ближе и ближе. Не в силах смотреть в широкие, немного приподнятые в задних уголках пёстро-золотистые глаза, что так по-хищному уставились на него сейчас, учёный перевёл взор на бледно-голубые шрамы. Неровные ямки, разбросанные по всей грудной клетке Тсу’тея прятались между верхним краешком его пояса и костянным украшением, переплетённым фиолетовыми бусинами и лентами.       — Ты спас мне жизнь и я благодарен тебе, небесный человек. Но прими мою мысль.       Решившись наконец-то поднять взгляд, Норман нервно выдохнул.       — Хорошо. Скажи мне свою мысль.       Между ними был шаг, когда Тсу’тей остановился. Он замолчал, подбирая нужные слова. И пока одна часть его мозга работала в направлении составления речи, другая, зачем-то, начала подмечать на лице чужеземца маленькие детали, словно любуясь немного испуганным личиком учёного.       — Твоя работа, — вернулся к диалогу мужчина, сморгнув с глаз образ чужого румянца, — Действительно будет бесполезна, если они перестанут тебя слушаться. Тогда лучше сразу отвести их в лес к ночным хищникам, чем просто так тратить здесь время и силы. Эйва уже не будет к ним так жалостлива, как ты.       Что- то заставило Нормана стыдливо и спешно отойти назад. Что-то колкое, но одновременно вязкое, противное. Чувство вины? Или уязвлённое самолюбие? Так или иначе, его давно не тыкали носом. Да ещё как выразительно. Словно ушат холодной воды по голове.        Или ушат книг.       Норман и не заметил как натолкнулся спиной на шкаф. Старая мебель резко ударила об стену и рикошетом полетела прямо на мужчин, скидывая с себя, словно дерево листву, совсем недавно уложенные книги. Учебники острыми уголками своих твёрдых обложек стукнули горе-родителя по голове. Тот ойкнул и, прикрыв себя руками, пригнулся, ожидая удар.       Но, вместо этого, он почувствовал запах чужой кожи. Внезапный, неожиданный, как прыжок хищника из кустов или удар молнии ночью. Немного соленоватый, пропитанный деревом и костью, что висели на чокере, запах исходил от лона груди воина. Тсу’тей держал громоздкий шкаф обеими руками. И Норман ощутил, как его страх быть раздавленым сменился на неловкость от такой слишком тесной близости.       Толчок и мебель вернулась на своё место. Распахнутыми страницами, книги лежали на полу, молча взирая на двоих, что замерли, будто статуи.       Тсу’тею хотелось что-то добавить. Пожелание осторожности или предложение помощи, хотя бы… Нет, всё не то. Ни «будь внимательнее», ни «я помогу» не были чем-то подходящим. Встревоженный, испуганный и такой чистый, умный взгляд Нормана задел его. Так, что на языке вертелось непомерно нелепое слово, не идущее такому самодостаточному и недостежимому воину, как он. По крайней мере, Тсу’тей сам себя таким считал.       — Прости, — вытянул сквозь пелену своей брони Тсу’тей. Норман, отойдя от транса натянуто улыбнулся, пытаясь скрыть своё волнение.       — Да ничего. Ты, наоборот, спас меня. Хотя я бы мог и сам, конечно, — он наклонился к книгам, уже предвидя, сколько работы предстоит повторить. Собирая учебники вновь по алфавитному порядку, он считал секунды до тех пор, пока не услышал удалявшийся от него шаг. Когда же топот стих, Норман поднял голову, увидя лишь напряжённую, тонкую, мускулистую спину первого воина клана Оматикайя, что сбегал вниз по лесенкам крыльца их школы.       Глупая ситуация. А шкаф Норман позже приклеет к стене двойным скотчем. Чтобы наверняка.