* * *
— ты чувствуешь? ты чувствуешь, кукла? ты ощущаешь всю мою агрессию, ненависть к этому миру или ты меня даже не можешь понять?! — истошно кричала аска, сжимая горло аянами, царапая её ногтями, вытворяя с её телом всё, что могла. из пустых, блёклых глаз рей струями текли неконтролируемые слёзы, в глазах совершенно ничего чёткого не было, перед собой она видела только рыжее пятно и слышала лишь обрывки слов, явно адресованных ей. два женских тела: одно побледневшее, еле живое, уже полностью выебанное, никакое другое слово не подошло бы так хорошо; второе наоборот, бьющееся чуть ли не в истерике, способное, наверное, до конца уничтожить второе. то, что они творили, уже нельзя было назвать сексом, лишь выплеск эмоций аски на бедную рей. ненависть ко всему, значит и к аянами, значит и к её телу, значит к её крикам, когда она всё ещё способна была их выдавливать из рвущейся глотки. характерные толчки, шлепки тел друг о друга, всё со временем закончилось, как и агрессия аски. она тоже устаёт, ей всё ещё хочется спать, по-прежнему следует привести свою «девушку» в состояние, подобное человеческому. ей нужно, пока она всё ещё дышит, ей необходимо, и лэнгли это ненавидит. она ненавидит всё, всех людей на свете и единственный получеловек, удостоившийся узреть это во всей красоте — аянами рей. так называлась любовь, их маленькая история, которая в конечном итоге привела к логичному завершению. никакой психотерапии, зачем это? никаких попыток решить свою психологическую нестабильность, если бы они ещё были в курсе о ненормальности всех своих действий, если бы они хоть вообразить себе могли, что мало кто, кроме них подобным занимается. всё же спустя время они лягут спать, обе обессиленные, недовольные тем, что совершили, не способные ни на что, кроме коротких бессмысленных фраз: — аска, а ты сегодня нежная. — ни одной эмоции, ничего, даже ненависти, просто привычка, привычка — аска сорью лэнгли. — да, я старалась тебя не убить. — чистая правда, жизнь, хоть кое-какая, пустяк — аянами рей, была нужна аске, необходима, чтобы она пробыла на этом свете ещё хоть сколько-то. и это взаимно, рей была нужна как существо только аске, только чтобы оставить на ней следы своих последних эмоций, а после унести за собой в могилу, уйти не одной, а с кем-то, кому ровным счётом также безразлично будущее, прошлое и настоящее. они нашли друг друга, притворились, что это любовь, потому что человек ещё не придумал название подобного рода человеческим взаимодействиям, и не придумает, не способен это ощутить.* * *
в тот день аску окончательно уволили с работы за постоянные неявки, за отсутствие какой-либо деятельности, да и это не было необходимо. работа была нужна недолго, до той поры, пока мрачные мысли не доведут девушку до состояния полного опустошения, до момента, когда даже агрессии не останется места. всё случилось. без единой живой эмоции, лэнгли приоткрыла входную дверь и появилась на пороге дома, инстинктивно здороваясь со своей сожительницей. первое, что бросилось в глаза рей — полностью промокшие, грязные волосы аски, вероятно, дождь. это заинтересовало, почти всегда аянами оставалась дома, на улице её никто не ждал, там в ней никто не нуждался, не то, что в этой сырой однушке. — там идёт дождь? ты вся промокла. — поднимаясь с кровати, спросила рей, устремив взгляд на девушку, немного выше неё ростом. рукой она прикоснулась к локонам, провела пальцами и ощутила, насколько мокрыми были волосы. — мгм, знаешь, там такой ливень ужасный… пошли со мной, рей, быстро одевайся во что угодно, сегодня я вытащу тебя на улицу, хочется замёрзнуть насквозь, хочется вместе с тобой. — настолько неожиданными были эти слова, что аянами сначала и не поняла, что от неё хотели, но, немного подождав, выполнила просьбу. через время была уже готова выходить, хоть и колебалась. не закрыв дверь на ключ, ибо ни у одной и понятия не было, где он мог быть, они направились гулять. проходя по лестничной клетке, аска вдруг остановила рей, дабы закурить сигареты, купленные, вероятно, на последние деньги. аянами смирно стояла и наблюдала, как изо рта аски струился дым, запах напоминал дом, именно домом для рей была однокомнатная квартира с ветхой кухней и скрипучей большой раскладушкой вместо кровати. для неё отдельным наслаждением было смотреть, как аска курит, подносит сигарету ко рту, обхватывает её двумя пальцами и выдыхает густой дым. заметив устремлённый взгляд рей (будто она могла смотреть на что-либо, кроме лэнгли в этом грязном подъезде), аска ухмыльнулась, предвкушая свою идею. — ты не хочешь попробовать? у меня половина пачки, мне для тебя не жалко. — с этими словами она вытянула из пачки сигарету, подожгла её и вручила рей. с немым согласием, аянами обхватила её тонкими бледными пальцами, не боясь обжечься, но и не желая потушить. затем поднесла к губам, стараясь повторить движения своей девушки, и еле-еле втянулась. дыма вышло совсем немного, но уже это довело девушку до глухого кашля, очевидно, с непривычки. в ответ раздался лишь смешок со стороны лэнгли, ей было забавно за этим наблюдать. во второй раз получилось получше, но всё же слабо, сдерживая кашель. докурив, девушки вышли из подъезда, подставляя свои головы под сильный ливень, что немного испугало рей. представьте, словно ребёнок всю жизнь рос в квартире, не имея понятия о внешнем мире, примерно эта картина была перед глазами аски, стоило только им с аянами пройти пару шагов по грязныму тротуару. — нелюдимка ты, сидишь вечно в нашей конуре, посмотри, какая осень здесь, самая противная, всё же не настолько, чтобы не выходить из дома, но также отвратительная. — со вздохом, еле слышно проговорила лэнгли, обращаясь к рей. — ты права, тут так холодно, но хорошо, будто воздух свежий. — монотонно мямлила аянами очевидные вещи. — малышка, я всегда права. шли, сами не зная куда, сами не зная зачем, не обходя лужи, полностью стараясь поддаться мазохистическому желанию почувствовать эту мерзкую осень, чтобы почувствовать хоть что-то, даже пусть это будет холод. говорили не часто, скорее переглядывались и часто одновременно смеялись над проходящими людьми, что несли за собой зонты, держались за руки или укутывались в тёплую одежду. все обыкновенные человеческие действия до абсурда были смешны девочкам, потому что у них было не так, никогда не было одежды, чтобы в ней можно было согреться, никогда никто не покупал зонты, не было и любви. что такое любовь? вы представляете, сколько людей, столько и смыслов, столько правды и праведности, столько трактовок этого слова. навевает ли она тёмные ощущения, мрачные ассоциации или же отзывается в груди тёплым покалыванием, всё это решалось внутри каждого человека, для него самого. одни только рей и аска топтались по грязи, по сырой листве и не ощущали ничего, в груди ничего давно не билось и пошевелиться не могло. любовь для них это лишь слово из шести букв, не означающее ничего, она есть, но не у них, и не могла существовать между ними. два сердца, одна чёрствое, самолюбивое, полное агрессии и злобы на весь мир, другое пустое, совсем умертвлённое, не способное колотиться в такт другому. они не задумывались об этом никогда, они не вспоминали как нашли друг друга, для них не было значения ничему, нормальные люди могли бы назвать это депрессией, но даже её в стенах общей квартиры не существовало, ничего не было, не должно было существовать. — аянами, ты смогла бы жить в мире, где не будет меня? — весьма очевидный для ответа вопрос, но именно то, что проговорила после него рей, было важно для аски, именно согласие, которого прежде никто не просил и не ждал. — аска, ты — мой мир, как в нём не может быть тебя? наверное нет. — после недолгой паузы, еле слышно сказала рей. — тогда посмотри мне в глаза, остановись, ну же. — одним движением она развернула девушку к себе лицом. — в этом мире меня с сегодняшнего дня больше не будет, мне здесь не место, ты понимаешь? сегодня я убью себя, и ты уйдёшь вместе со мной, нас никто не будет искать, мы никому не нужны, кроме друг друга, так что… ты поняла меня? — небольшая неуверенность в том, что её не понимают заставила лэнгли объяснять всё буквально. в этом был смысл, судя по отведённому, пустому взгляду аянами. — я поняла, мы сделаем это вместе. — положительный ответ вызвал на лице аски впервые за долгое время счастливую улыбку, ведь теперь всё свершится по обоюдному согласию, с воли рей. безусловно, даже если бы она не согласилась, была бы мертва от рук аски этим же днём, но согласие и желание всё облегчило. из подобных нелепых диалогов и состояло в целом их скудное общение, не играющее никакой роли, ничего не означавшее. бывало, они не разговаривали целыми неделями, потому что в этом не было необходимости, достаточно любых наводящих движений или взглядов. слышны были только крики.* * *
— давай же, аянами, ну работай, блять, заточи свой нож как следует, ты же не хочешь долго мучаться, чтобы перерезать артерии, да? — каждая фраза, подгоняющая рей вызывала теперь радость с обоих сторон, словно они занимались чем-то весёлым, проводили время вместе, с пользой. все эмоции взяли обратное действие. никакой мрачной атмосферы, рей даже напевала что-то себе под нос из музыки, что когда-то слышала у аски. вторая же опять курила, успев подточить лезвие до необходимой остроты ещё до того, как рей взялась за дело. — ты чувствуешь это спокойствие? мне кажется, теперь мы будем счастливы. — эмоциональней, чем обычно бормотала рей, поглядывая на аску. — малышка, ты права, теперь мы будем вечно вместе и вечно счастливы. — с искренне счастливой улыбкой ответила лэнгли, передавая половину сигареты девушке. в свою очередь та, отложила нож и докурила остаток табака. вечер близился у концу, солнце, если бы оно только посетило их в тот день, уже давно село бы за крыши противоположных многоэтажек. час, не меньше девушки стояли в тишине, даже не шолохнувшись, может быть, думая о чём-то, может быть и проводя последнее время, что было им отведено. наконец, аска взяла на себя ответственность закончить начатое и развернула девушку к себе, вручила ей подточенное лезвие и широко улыбнулась, чем вызвала ответную улыбку. — одновременно воткнём ножи друг другу в горло. — как команда звучали слова аски, а рей не понимала, ей не нужно было понимать, она делала всегда только то, что ей приказывала аска, такова её суть, такова её роль. ей лишь в радость было то, что вот-вот она совершит то, чего так страстно желает её девушка, сделает всё, лишь бы быть полезной, лишь бы быть рядом, быть нужной. как по щелчку пальцев, в одно мгновение с глухим стоном или вздохом, они дёрнули руки навстречу друг другу, воткнули лезвие так глубоко, чтобы ни одна точно не осталась жить. никакого трагичного прощального поцелуя, ни одного лишнего личного слова, ничего не случилось перед этим, они сделали то, что хотели, то, что по их мнению было необходимо обоим. через несколько мгновений они замертво упали на пол их скромной кухни. погасли жизни, так и не успев загореться. привычка — аска сорью лэнгли. пустяк — аянами рей.