BTS – Magic Shop
В Калифорнии жарко настолько, что на асфальте можно было жарить яичницу, волосы пачкались за пару часов на улице, превращаясь в сальные сосульки, а когда они осветлены, то эти сосульки ещё и пушились. В целом Тэхëн чувствовал себя не очень комфортно, учитывая, что он вспотел ещё по дороге на стадион и теперь чувствовал, как капли пота стекали ему в ложбинку позвоночника, а придавливающая с боков толпа, когда он пробирался к своему месту, не делала лучше или легче. На стадионе Соу-Фай было душно, даже несмотря на то, что перевалило за десять часов вечера — солнце село, но небо озарялось фиолетовыми и золотистыми фейерверками. Концерт популярной американо-корейской группы Beyond The Scene — BTS, как скандировала многотысячная толпа прямо сейчас, — подходил к своему завершению. Это были замечательные два с половиной часа, Тэхëн чувствовал себя безумно гордым каждую секунду, высматривая со своего охренительно отдалённого места всего одну фигурку на сцене. Все ребята старались, он прекрасно знал, что Минги простудился и выступал сегодня с больным горлом, но справился на ура, а Хансоль потянул плечо на тренировке, но в хореографии ему всё равно не было равных. Однако для Тэхëна существовал лишь один человек прямо сейчас, несмотря на то, что там выкладывались по полной ещё шестеро охуенных мужиков — данный факт будоражил всех фанатов, он знал прекрасно, потому что видел кучу разного рода гифок в твиттере, хехе. — Элэй, вы сегодня были просто сумасшедшими! — услышал он мелодичный, но слегка запыхавшийся голос, который тут же утонул в визгах всего стадиона. — Наши сердца принадлежат вам, ребята! Всем, кто пришёл сегодня на Соу-Фай, чтобы оторваться по полной, и всем, кто прямо сейчас смотрит эти прерывающиеся трансляции на твиче — вы настоящие бойцы. Публика начала неистово хохотать, и Тэхëн покачал головой, закатывая глаза — этот засранец не мог перестать троллить собственных фанатов, но, кажется, те любили его именно за это. Ну и за красивые глаза, разумеется. А ещё фигуру, линию челюсти, стиль в одежде и, о, конечно же, голос. Его чудесный сладкий тенор, которым он напевал в наушники, пока вы слушали новый альбом BTS, доступный на всех площадках и бла-бла. Тэхëн слушал его по дороге на работу, и сердце его делало кульбит каждый раз, когда начиналась партия лидера группы, самого старшего, самого опытного и… и просто — самого. Джей-Кей для всего мира и Чонгук Чон для тех, кто заглянул на его страничку в инстаграме (он её не обновлял с прошлого года, кстати, так что можете отписываться). Рост метр семьдесят восемь, двадцать шесть лет, Дева по гороскопу, амбассадор Кельвин Кляйн (негласный — Баленсиаги), родился в Детройте, Мичиган, мама — кореянка, отец — американец. Когда ему было восемь, родители развелись, и он переехал к бабушке и дедушке по материнской линии в Пусан, что в Южной Корее, так что он отлично владел и инглишем, и корейским. В школе учился неплохо, до сих пор спонсировал тот лицей, в который он ходил в Пусане, пока не переехал стажироваться в Сеул. Дальше история виляла, как внедорожник Юнги-хëна, когда он бахал лишнего и ему приспичивало рвануть на пляж купаться. Юнги-хëн — это кузен Тэхëна, такой же семейный отщепенец, как и он сам. Отец застукал Юнги с парнем в постели и выгнал из дома без трусов их обоих, так что Юнги просто не вернулся обратно — уехал в Сеул писать песни для айдольских лейблов за какие-то копейки. Ему помог друг — андеграундный рэпер Ким Намджун ака АрЭм, ака Рэп Монстр «не вспоминай об этом, иначе всеку», — так что Юнги внезапно оказался продюсером в захудалой около-компании по штамповке кей-поп айдолов. Дела шли там туго, зарплату платили с такой периодичностью, что Юнги пришлось работать ещё на двух работах, чтобы прокормить себя и Тэхëна, который к тому времени тоже сбежал в Сеул — учиться. Бабушка, с которой он прожил всю свою жизнь, умерла, а с родителями он не ладил никогда — те выбрали карьеру, а не его, а у Тэхëна не было столько сил и мудрости, чтобы простить их в семнадцать лет. В общем, вся эта куча имён, мест и семейных драм приводила к одному — к совершенно странному знакомству, которое случилось осенью две тысячи двенадцатого года, в съемной хате в Кандон-гу, где жили Юнги-хëн, Намджун-хëн и их сынишка Тэхëн. — Несколько ребят прошли кастинг, и их взяли в компанию, ты прикинь? — сказал Намджун, сидящий на потрепанном диване в трусах и солнцезащитных очках, — это он так ловил вайб, чтобы записать очередной рэп-альбом века, как он сам говорил. — Взяли. Затащили в компанию, ты хотел сказать, — фыркнул Юнги-хëн, подкладывая в тарелку Тэхëна побольше кимчи. — Я пригласил их к нам на пиво в эту субботу, вы ж не против? — Там только один парень совершеннолетний, Джун. — Ну я тоже несовершеннолетний, но пью же пиво. — Которое тебе покупаю я, щенок! Тэхëн фыркнул в тарелку, не обращая уже особого внимания на эти супружеские перепалки и к субботе уже забывая, что к ним должен был кто-то прийти. И эти кто-то пришли, о чем сигнализировали четыре пары обуви в прихожей, которые Тэхëн увидел, когда вернулся с секции по волейболу в субботу вечером. Из гостиной слышался смех и незнакомые голоса, так что Тэхëн с небольшой опаской выглянул в дверь, просто чтобы убедиться, что в поле зрения есть ещё трезвый Юнги-хëн. — А, Тэхëн-а, заходи! — позвал его повеселевший Намджун-хëн все в тех же солнечных очках. — Пацаны, это Тэхëн, младший брат Юнги-хëна! А это наши пацаны — Ким Сокджин, Чон Хосок, Пак Чимин и Чон Чонгук. Знакомься с будущими лучшими новичками года. — Да нам бы дебютировать хоть, — посмеялся в свой стакан самый старший, Ким Сокджин. Очень красивый парень, такой ухоженный, что в их обшарпанной квартире он выглядел даже чужеродно. Видимо, богатые родители, ну или просто Сеульский. Остальные выглядели не так аккуратно — Пак Чимин этот вообще создавал впечатление голодранца отборного в дурацком снэп-бэке и майке-алкоголичке, а Чон Хосок растянулся чуть ли не в полушпагате на полу, демонстрируя всем свой пах во всей красе. Последний мальчик (именно мальчик, прыщи по всему периметру щёк намекали на активное половое созревание), Чон Чонгук, сидел тихо и скромно — на нём были неплохие джинсы, которые он купил явно не в Корее, но в целом не создавал впечатление этакого аристократа, как Сокджин-хëн. Тэхëн плюхнулся на пол напротив него, рядом с Юнги-хëном, и ему тоже налили пиво, потому что после тренировочки надо было восполнить запасы. — А ты не пьешь? — спросил Тэхëн, глядя на то, как нервно мальчик теребил в руках банку колы. — Мне пятнадцать, — ошарашенно ответил Чон Чонгук. — И что? Мне семнадцать вот, но кому это мешает? — Он в Америке родился, Тэхëн-а, у них другое отношение к алкашке, — вклинился в их разговор Намджун. — О, — Тэхён хлопнул ресницами. — Ты американец, что ли? — Наполовину. — А скажи что-нибудь по-американски. — Та-а-ак, — в поле зрения возник Юнги-хëн, который отобрал у Тэхёна початую бутылку пива, сунув вместо неё рамунэ. — Этому столику не наливаем. — Зануда. — Пусть в этот раз он блюёт в твою кровать, Ким Намджун, раз ты такой проповедник детского пьянства. В тот день Чонгук не блистал своими знаниями иностранного языка, но Тэхёну удалось послушать его идеальное произношение, когда они записывали свою дебютную песню с припевом на английском. Ребята дебютировали — Намджун тоже оказался в группе, потому что им явно не хватало рэперов, — и с тех пор их жизнь немного меняется. Тэхёна тоже, хоть он и жил в тени остальных, существуя, как обычный подросток, который ходит в школу, готовится к экзаменам, проваливает корейский, потом пересдает и все-таки поступает в колледж. Юнги-хëн стал зарабатывать больше с ростом популярности ребят, но они были всё ещё недостаточно известны, чтобы стать чем-то большим, чем ещё одними новичками на этом айдольском поле боя. Тэхëн проживал их победы и неудачи, как свои собственные, почти поселился в компании… и незаметно сблизился с Чонгуком. С немного замкнутым и стеснительным наполовину иностранцем, который разговаривал на английском с — о господи — горячим акцентом со своим отцом, настаивая, что он точно не вернётся, чтобы заняться семейным бизнесом, и что теперь он певец вообще-то. Чонгук рос, как росли и другие: Сокджин-хëн привнёс немного богемности в их разгильдяйский стиль, а Чимин подзабил на агрессивную маскулинность, став гораздо приятнее и эффектнее (от глаз Юнги-хëна это не укрылось, как от Тэхëна не укрылись их жаркие шуры-муры в соседней комнате, когда он случайно возвращался из колледжа чуть раньше положенного). Хосок-хëн с появлением денег внезапно оказался страшным модником, а Намджун-хëн принял себя без очков и отказался от них, зная, что людям его лицо нравится, даже несмотря на все эти дурацкие понятия об эталоне красоты. Но Чонгук… Чонгук спустя три года после дебюта превратился в того самого подростка из сериалов, которые обсуждали девчонки в кафетерии на большом перерыве. Он был… классным. Да, именно, классным! Он носил шмотки, которые покупал в американских магазинах, когда ездил домой к отцу на каникулы, стал вести себя гораздо раскованнее и внезапно оказался до ужаса обольстительным, если ему хотелось кому-то понравиться. И как-то так получилось, что понравиться он хотел ему, Тэхëну. Жизнь айдолов подразумевала постоянные тренировки, записи, репетиции и сон по три часа в сутки, но когда время продвижения новой песни подходило к концу, им давали небольшую передышку и возможность оттянуться как в старые добрые — в общей квартире, которая уже не была так похожа на их прежний клоповник. Теперь-то Чонгук пил пиво, да ещё и умудрялся второй рукой играть с Чимином в плойку, расхуяривая его в Мортал Комбат и выбирая неизменно Саб-Зиро. Тэхëн сидел по левую руку от него, лениво потягивая своё фруктовое пиво («Нет, ну я знал, что ты гей, но чтобы пидор…» — сказал ему на это Юнги-хëн, когда он забросил в корзину упаковку пива с грейпфрутовым вкусом) и борясь с желанием положить голову на вкусно пахнущее плечо, обтянутое найковским худаком. Он не должен был портить Чонгуку жизнь своей не вписывающейся в каноны корейской дружбы привязанностью и вставлять палки в колёса его карьеры, когда они только-только начали набирать популярность. Айдол, который встречается, это уже преступление, а айдол, который встречается с парнем… Тэхëн поморщился, отпив ещё, чтобы запить эту возникшую горечь. Он и Чонгук — это две разные галактики, пусть иногда и хочется столкнуться, разрываясь на части и превращаясь в одну большую эллиптическую. Он — Андромеда, а Чонгук — Млечный Путь, и до их столкновения больше, чем хуева туча лет, так что оно кажется вообще невозможным. По крайней мере, в их вселенной так точно. — Сука ты ублюдская, Чон Чонгук! Пошёл в сраку, я так не играю, — прервал его мечтания возглас Чимина, который раздражённо отбросил в сторону джойстик и встал с дивана, чтобы тут же плюхнуться сбоку от полулежащего в кресле Юнги-хëна. Клубок котят, не иначе, оставалось только замурчать, только эти котята скорее любили пососаться и полапать друг друга, никого не стесняясь. — Не хочешь сыграть? — Чонгук протянул джойстик Тэхëну, на что тот фыркнул. — Чтобы ещё раз ублажить твоё эго? Ну уж нет. Чонгук обернулся к нему, вскидывая бровь, а на губах его тут же появилась ухмылочка. О, это была уже не та широкая улыбка с кроличьими зубками, от которой Тэхëну становилось умилительно до слëз. Нет, это была улыбка вчерашнего пубертатного подростка, которому подавай всё и прямо сейчас, и желательно без нижнего белья. — Заткнись. — Я ничего не говорил. — Я читаю твои мысли. — И смотришься, как в зеркало? — Что, прости? — Потому что все мои мысли только о тебе, хëн. — Дай сюда свой сраный джойстик! У них тогда были странные отношения — передружба, перефлирт, всего было… слишком. Чонгук сам по себе был слишком — максималист до мозга костей, он тренировался до изнеможения, пел до надрыва связок и целовал его на кухне, пока хëны голосили в караоке, как в последний раз. Это было слишком хорошо, Тэхëну нравилось хранить их отношения только для себя, держа в тайне даже от самых близких. Он знал, что никто их не осудит, но предчувствие чего-то стрëмного не оставляло, поэтому он старательно прятал свои чувства и пытался вразумить Чонгука, что целоваться на всех поверхностях в доме, полном хëнов, не самая лучшая идея. Но чаще всего ему было плевать — он плавился в руках своего любимого, вплетал пальцы в его жёсткие после окрашиваний волосы, крепко обнимал его подтянутое тело и кричал в постели имя, которое скандировали толпы на выступлениях.***
Спустя пять лет после дебюта Bangtan Boys и их лейбл накрыл страшный скандал — одного из участников спалили целующимся на парковке у самого здания компании поздним вечером, и всё бы ничего, но вторым человеком был тоже парень. Для корейского консервативного общества это был скандал невиданных масштабов, отмыться и откупиться от которого не мог ни едва вылезший из долгов лейбл, ни участники, которые зарплату-то нормальную начали получать только пару лет назад. Это был конец, крах всего, что они успели построить — их хрупкую карьеру и то занятое в музыкальной нише место, которое пришлось выгрызать зубами и заливать кровью и потом. Тэхëна прошил леденящий ужас, когда он услышал от Чонгука по телефону, что «всё хреново, нас расформировывают». Первая мысль — позвонить Юнги-хëну, но тот не брал трубку. Оно и понятно, ведь прямо сейчас он был занят Чимином — трудолюбивым, не знающим усталости, рвущим глотки в погоне за мечтой Чимином, который наверняка ненавидел себя сейчас больше, чем кто-либо ещё в этой стране. Как так получилось? В какой момент они все потеряли бдительность? Когда за ними стали следить папарацци? — Чонгук-а, — хрипло позвал его Тэхëн. Чонгук сидел на подставке под обувь, опустив голову и стискивая зубы так, что Тэ даже отсюда видел, как на его скулах ходили желваки. — Крысы, — выплюнул он. — Кругом одни крысы. Блядский стафф продал им инфу. Какая-то корди, хуй знает, я их в лицо всех не помню. — Чонгук-а. Тот поднял голову, встречаясь с красными заплаканными глазами Тэхëна. Помните же, что их поражения Тэхëн воспринимал, как свои собственные? — Что, звёздочка? — он звал так его с тех самых пор, как Тэхëн поделился с ним своими галактическими метафорами, и это было очень мило. — Это могли быть мы. — Могли. — Твоя карьера под угрозой. — Моей карьеры больше нет, хëн. Тэхëн улыбнулся дрожащими губами, потому что Чонгук сам улыбнулся ему так широко и искренне, будто это не его жизнь сейчас пошла наперекосяк из-за того, что жёлтой газетенке захотелось сенсации. — Придётся учиться что-то делать, а то я ничего не умею, — вздохнул Чонгук, прижимая к своему плечу Тэхëнову вихрастую голову. — Ты умеешь петь. — На этом всё. Ну ничего, буду выступать в переходах. Или на Манхэттене, когда мы переедем в Штаты. Тэхëн поморщился, потому что тема Америки и её мнимой свободы тяготила его — он не верил, что от всех бед разом можно было избавиться одним переездом, но Чонгук со всей его около-подростковой мечтательностью не отпускал мыслей о том, что где-то есть место для них и их отношений. — А пока побуду твоей содержанкой. Тэхëн шлепнул его по груди раскрытой ладонью, рассмеявшись. — Так ты преследуешь только грязные меркантильные цели в наших светлых отношениях! — И не стыжусь. Ещё одна сенсация для новостных полос — Чон Чонгук отдался за тарелку рамëна.***
Дорога в большой музыкальный шоу-бизнес была закрыта теперь всем, а не только Пак Чимину и продюсеру Мин Юнги, с которым тот «состоял в порочных грязных отношениях и даже не насосал на хит, достойный первого места в чарте Мелон, какое упущение». На ноги всем получилось встать не сразу, но знакомства, которыми они обросли, и какая-никакая фан-база оказали соответствующую поддержку для некоторых из них, чтобы помочь вернуться в строй. Так Сокджин-хëн попал в актёрство на второстепенные роли, Хосок-хëн ставил хореографии для других айдол-групп, а Намджун-хëн писал для бывших коллег лирику и музыку (только музыку, конечно, писал Юнги, и хоть имя он теперь потерял, талант оставался при нём). Чонгуку приходилось тяжелее всего, Тэхëн это знал. Не только потому, что теперь они жили вместе, и Тэхëн, который работал на должности стажёра-аналитика в небольшой фирме по производству кондиционеров, по вечерам устало плюхался в кровать, прижимаясь к спине Чонгука, видел, как тот раз за разом листал сайт с вакансиями, совершенно ему не подходящими. Чонгук не знал, куда прибиться в мире, где ему больше нет места — он и школу-то закончил на отвали, потому что нужно было тренироваться и готовиться к камбэкам сутками, а не учить матешу. — Тэ, я правда бесполезен, — вздыхал Чонгук, доверчиво прижимаясь к его груди в минуты самой отчаянной слабости. — Я ничего не умею, ничему не учился и не могу тебе помочь в такой, блять, мелочи, как заработать деньги нам на еду. — Всё наладится, просто нужно время, — Тэхëн успокаивающе гладил его по голове, именно в такие моменты понимая, что старший здесь все-таки он. — Прошло всего два года. — Целых два года! Для индустрии развлечений я неумолимо старею с каждой секундой, звёздочка, я больше не привлекателен. — Тебе двадцать один, Чонгук-а, окстись! — Я старик! Они, конечно, шутили, но в глубине души Тэхëн знал, что Чонгук бы мог работать на обыкновенной работе, жить обыкновенной жизнью (как Чимин и Юнги-хëн, обосновавшиеся на Окинаве вдали от всех и знающие, что пути обратно больше нет и не будет), но приносило бы это ему удовольствие? Был бы Чонгук собой, если бы ходил в офис 5/2, болтал с коллегами на кофе-брейках, сдавал ежемесячные отчёты, потом смотрел дораму в четверг по телеку и отсыпался в выходные в обнимку с Тэ? Он бы справился, сомнений нет, он бы принял такую жизнь, как должное, вспоминая о тех годах айдольства с лёгкой грустью упущенных возможностей, но так уж получилось. Но настоящий Чон Чонгук жил сценой, жил моментами, когда его имя скандировали другие люди, когда мышцы горели из-за выматывающих тренировок, а горло саднило после многочасовых записей новых песен. И Тэхëн не знал, как ему помочь, потому что остальные смогли оправиться после того, что пережили, а его мальчик — почти мужчина! — всё ещё жил прошлым, потому что будущее больше не казалось таким сказочным, как он когда-то надеялся, уезжая от ба с дедом в столицу, чтобы исполнить свою давнюю мечту и навсегда отсечь себя от отца, когда-то задевшего его своим уходом. Он прижался к Чонгуковым губам, чувствуя изящный изгиб верхней и юркий язык в глубине своего влажного рта. Да, пока они целовали друг друга, всё становилось простым и понятным. Все неурядицы, хлопоты и бытовые трудности меркли против одного слова — простенького, всего из шести букв, но бесконечно важного. Л ю б о в ь.***
— Тэхëн-ши, — раздался сбоку голос одного из менеджеров BTS, отвлекая Тэхëна от созерцания прощального салюта. Группа уже нырнула за кулисы, сорвав шквал оваций, криков и признаний в любви, и все потихоньку разбредались, до сих пор взбудораженные отличным шоу. — Вас ждут в гримерной, — не унимался менеджер, и Тэхëн послушно пошёл за ним следом, покидая випку. Этот зануда помог ему провернуть кое-какое дельце в обход Чонгука, купить билеты на рейс в Лос-Анджелес в самый последний момент, забронировал место в вип-зоне на сегодняшнее выступление, так что Тэхён решил не выпендриваться и топать молча. А ещё он всё же немного нервничал перед встречей — последний раз они виделись, когда у Чонгука был отпуск на новогодних каникулах, а с тех пор прошло уже почти полгода. Они привыкли быть на расстоянии, да, даже смирились с часовыми поясами и нехваткой прикосновений, утоляя эту жажду короткими дрочками по фейстайму, но ничего не могло сравниться с реальностью, с запахами друг друга, с нежными прикосновениями. Раз в неделю Тэхëн получал букеты цветов — разных, в зависимости от того, с каким настроением и ощущением просыпался его мужчина на другом конце света. Если розовые пионы — значит, хотел его занежить, а если красные розы — значит, банально чесалась ширинка из-за дразнящих фоток от Тэхëна в личке. По утрам его, главного в отделе, на работу привозила машина с личным водителем, и в офисе уже давно ходили разного рода слухи про то, с кем встречается аналитик Ким — с директором или с кем-то, кто даже выше? О, вы даже не представляете… Машина с личным водителем и квартира в Каннаме были условиями Чонгука, которые он поставил, услышав от Тэхëна очередное «нет» на предложение переехать в Штаты. Он не сделал этого ещё тогда, пять лет назад, когда с Чонгуком связалась Columbia Records, предлагая контракт на выгодных условиях. Старые выступления Bangtan Boys увидел какой-то важный дядька там, в Америке, ценитель драгоценных голосов и искатель неограненных алмазов, и Чонгук сказал, что подумает. Тэхëн же не думал ни минуты. — Ты должен ехать, — сказал он, как только услышал от взволнованного Чонгука неожиданные новости. — Это… типа навсегда, Тэ. Я должен буду переехать в Америку. — Вернуться, ты хотел сказать, — ласково улыбнулся Тэхëн, поглаживая его нежную щеку. — Ты родился в Америке, глупыш. — Я не уеду без тебя. Ты… — Останусь здесь, буду работать, ужинать с Намджун-хëном по пятницам, а то он совсем одичает в своей холостяцкой берлоге. А ты будешь исполнять свою мечту. — Я не брошу тебя здесь. — Чонгук-а, я тебя буквально выставляю с чемоданами на выход, потому что ты не можешь проебать такой шанс. Судьба даёт тебе возможность попробовать ещё раз, чëрт возьми, а ты воротишь нос? — Почему ты не хочешь со мной? — насупился Чонгук, делаясь, наконец-то, парнем своего возраста — даже щёчки появились, когда надулся. — Потому что у меня есть обязательства. Работа, Намджун-хëн, в конце концов. И мне так будет спокойнее, потому что пока мы порознь, у тех людей не будет причин думать, что ты какой-то… не такой. — Да им плевать, с кем я трахаюсь. Там всем плевать, — зло выплюнул Чонгук, постепенно закипая. Он всегда вспыхивал как спичка, в то время как Тэхëн старался сохранять холодный рассудок за них двоих. Переехать, прихватив своего корейского бойфренда? Когда твоя группа в прошлом распалась из-за того, что двое парней поцеловались в машине на прощание? Чонгук в силу своего возраста и бесшабашного характера мог и хотел ринуться из огня в полымя, диктуя всем вокруг свои условия, даже если не имел на это права, но Тэхëн был немного другим. В голове он всё ещё держал ту самую мантру о том, что айдол в отношениях — неинтересный айдол. Айдол, которого вышвырнули из шоу-бизнеса из-за гей-скандала и внезапно сам делающий каминг-аут — айдол без будущего. Тэхëн взял его лицо в ладони, прислонившись лбом к чужому, и сказал: — Я хочу, чтобы сейчас ты занялся собой и тем, о чём не переставал мечтать. Не думая обо мне и о нас с тобой, ясно? Мы не расстаёмся, не бросаем друг друга, мы просто живём не одними только отношениями, но и собственными мечтами и целями. Ты добьёшься того, что всегда хотел, а я буду рядом — пусть даже не физически, как ты мечтаешь, но хера с два мы расстанемся. Запомни мои слова, потому что когда станешь известным на весь мир певцом, в которого фанатки будут бросать свои мокрые трусы, я напомню об этом и набью тебе на лбу тату с именем того, кому в действительности принадлежит твоё сердце. Тэхëн тогда, конечно, шутил и запугивал этого мальчишку. Сейчас он даже неловко хихикал, вспоминая свой дурацкий шантаж, не имеющий смысла, но Чонгук действительно набил себе тату — не на лбу, конечно, и не его имя, но это было даже лучше. Маленькая звёздочка красовалась за его ухом — не такая очевидно бросающаяся в глаза, да и значение поймёт далеко не каждый (это была скорее татуировка лишь для них двоих, ну и хëнов, которые прекрасно знали про их сладкие прозвища), но душу грело одно только её наличие. Звёздочка всегда была рядом, даже если её человеческое воплощение ложилось спать в Сеуле, в то время как сам Чонгук только просыпался в своем доме в Лос-Анджелесе и попивал свежевыжатый сок, готовясь к тяжёлому дню с многочасовыми репетициями. Ладони вспотели, сердце бешено колотилось, а футболка, казалось, облепила торс как вторая кожа — видок у Тэхëна наверняка был тот ещё, но в голове были лишь мысли о том, что прямо сейчас он увидит Чонгука. Менеджер пропустил его вперёд, приоткрыв дверь комнаты отдыха, откуда уже слышался гомон и хохот — после концертов какое-то время сохранялся адреналин и подъем сил, второе дыхание открывалось, как говорил Чонгук, и успокоиться сразу же получалось редко. Вот и сейчас Тэхëн тихонько прошмыгнул за дверь, наблюдая, как семеро парней в концертных костюмах обсуждали прошедшее шоу, подтрунивая друг над другом и веселя окружавший их стафф. — Надо было стащить у фанатов тот плакат с голым торсом Чонгука-хëна. Такой угар. — Да я его торс вижу чаще, чем свой собственный, честное слово. — Всё ебучий Кельвин Кляйн! — Ну-ка не завидуем, — Тэхëн подавил желание закатить глаза, когда услышал родной голос, но весь такой важный-вальяжный, прямо хочется дать пинка. Ох, ну что за засранец. — Когда дорастете до персональных контрактов, тогда поговорим, сосунки. — О, наш повелитель, не сердись, — заискивающе протянул Хансоль (саб-рэпер, всего на год младше Чонгука, его близкий друг, правая рука и просто классный парень), уже заметив прячущегося в тени Тэхëна. — Лучше обернись и смотри не надуй от радости в штаны. И Чонгук обернулся — такой невыносимо красивый вблизи со слегка кудрявыми, влажными от пота волосами, острыми скулами, подчеркнутыми мейком глубокими глазами, и в концертном бомбере, из-за которого тот самый всем известный торс и плечи казались больше и крепче, чем когда их видел вживую Тэхëн в последний раз. Он чувствовал, что у него затряслись ноги, как у какой-то девочки-фанатки, реально, потому что этот парень — мужчина! — был хорош настолько, что во рту пересыхало. — Звёздочка… — одними губами сказал Чонгук, и для Тэхëна это стало спусковым крючком. Тэхëн рванул к нему, на ходу запрыгивая в протянутые руки, обхватывая его ногами, как коала, и уткнувшись носом прямо в ту самую звёздочку, глубоко вдыхая запах Чонгука, его пота, лака для волос, чего-то мускусного и до боли родного. — Ты здесь, — прошептал он в Тэхëновы светлые волосы, крепко сжимая упругие бёдра и перебираясь руками на торс, чтобы не начать ненароком его лапать у всех на виду. — Я здесь, — закивал Тэхëн, прижимаясь ещё ближе, ещё плотнее, чтобы между их телами не осталось ни одного лишнего миллиметра. Обнимать, целовать, трогать — и снова по кругу. У него больше не было мыслей и желаний, даже всех этих людей в комнате словно больше не существовало, потому что он наконец-то был там, где хотел быть всё это время. Как он скучал! Как долго он не обнимал его, как долго не вдыхал запах (не помогал даже парфюм, которым Чонгук пользовался, и который Тэхëн распылял по квартире в те дни, когда особенно тосковал), не прижимался сам, чувствуя, что его торс действительно стал крепче, чем прежде. — Будто дораму смотрю, чуваки. Щас расплачусь, я не шучу, — услышал Тэхëн голос Джейсона (вокалист, главный танцор, младше Чонгука на три года, заноза в заднице ещё та, если послушать их лидера), и что-то ему подсказывало, что прямо сейчас Чонгук выставил свой средний палец, чтобы доходчиво объяснить, что пиздюлей он пропишет, конечно, но позже, потому что сейчас на нём повисла самая приятная в мире ноша. Но когда они разлепятся… Готовься к спаррингу не на жизнь, а на смерть, Джейсон Чхве! — Как ты здесь оказался? — спросил Чонгук, не переставая покрывать сухими поцелуями его шею. Тэхëн даже забыл, что он вообще-то потный до невозможности, но они за столько лет отношений видели друг друга в таких состояниях, что пот — это самое безобидное. — Прилетел на самолёте, дурачок. — Надолго? — Всё потом, Чонгук-а, — Тэхëн чмокнул его в скулу напоследок и спрыгнул с рук, чтобы поздороваться с остальными ребятами. Компания, стафф и группа знали об отношениях самого старшего мембера, потому что у Чонгука язык без костей и наглость впереди планеты всей — условие сохранить многолетние отношения и оберегать от бед, хейтеров и скандалов его вторую половину он поставил лейблу едва ли не через год после успешного дебюта. У Чонгука был опыт, талант и харизма, а ещё умение вести диалог, как оказалось, и Тэхëн им безумно гордился, хоть и временами хотелось прописать ему подзатыльник. Кей-поп группа под американским лейблом с вернувшимся в строй после давнего скандала Чон Чонгуком — Джей-Кеем, потому что новая группа, новое имя, новая жизнь, в конце концов, — ворвалась на музыкальный рынок так стремительно и успешно, что все прошлые неурядицы забылись и затерлись. Их песни возглавляли мировые чарты, они собрали свои первые многотысячные стадионы (сегодня был их второй концерт в Соу-Фай Стэдиум), им предлагали выгодные контракты лучшие модные дома, а фан-база не ограничивалась одной лишь Кореей или Америкой. И Тэхëн, который остался с ним, Чонгуком, как он всегда того хотел, только теперь он мог предложить Тэ хоть что-то — трёхкомнатную квартиру с видом на реку Хан, удобную машину, чтобы ездить к Хосоку-хëну и его семье в Кванджу на выходные, последние модели смартфонов, одежду от дизайнера, который Тэ так нравился. Защиту, в конце концов, и уверенность, что их любовь не разрушит ничью карьеру, не причинит боль, не испортит всё, к чему кто-то из них стремился. Тэхëн чувствовал себя взволнованно, когда ехал в тонированной машине следом за тачками с мемберами BTS — успешное начало тура в Америке нужно было отметить в каком-нибудь барбекю-ресторане с рёбрышками и соджу, разумеется, потому что они всё-таки корейцы, даже если наполовину. Тэхëн и другие любимые люди участников были приглашены на приватную афтепати, хоть Чонгук и порывался схватить свою звёздочку и утащить в пещеру, чтобы прилипнуть там к нему и не отлипать до скончания веков. Тэхëн на свою голову пообещал рассказать ему кое-что важное, когда они будут дома, так что теперь этому засранцу покоя точно не будет — он послушным щеночком вырос рядом с Тэ, как только они вышли около зарезервированного ресторана корейского барбекю. — Тэхëн-а, то, как наш Чонгук-и тебя любит, не поддаётся никакому описанию, — с доброй улыбкой сказала сидящая напротив них за столом мама Джейсона. — Берегите друг друга. — Спасибо, тётушка, — улыбнулся в ответ Тэхëн, делая вид, что он не заметил, как Чонгук нарезал ему в тарелку говядины больше, чем он смог бы съесть. У Чонгука был какой-то пунктик на том, чем и как питается Тэхëн, особенно сейчас, когда он углядел, что с парня спадают и так утянутые ремнём джинсы. Тэхëн же не мог ему сказать, что из-за кое-каких обстоятельств ему приходилось иногда забивать на ужины, чтобы успеть сделать всё в срок и быть хотя бы выспавшимся, пусть и голодным в то же время. Было всё ещё странно видеть любящие взгляды людей, с которыми он был знаком меньше Чонгука, но которые почему-то прониклись к нему тёплыми чувствами, а их отношения вообще вызывали умиление. Тэхëн чувствовал себя как дома здесь, в этом ресторане, пока с одной стороны от него Минги (макнэ, главный рэпер, а ещё у него единственного были от природы светлые волосы, за что спасибо папе с Гавайев, а не убитые осветлителем, как у некоторых — пальцем тыкать не будем) в шутку пререкался с Джейсоном, а с другой прилип разомлевший после выпитого соджу Чонгук, обвивший руками его торс и прижавшийся горячей щекой к плечу. Весь такой мягкий и домашний, что его хотелось затискать в ответ — Чонгук в такие моменты не боялся показаться слабым перед своей командой, потому что все и так прекрасно знали, каким он становился милашкой, когда дело касалось Тэхëна. Домой они уехали чуть раньше остальных — все знали, как тяжело этим двоим давалась разлука, так что позволили слиться с ужина под каким-то благовидным предлогом. В тонированной тачке Чонгук продолжил осыпать поцелуями его лицо, пока по радио тихо играл очередной попсовый хит. — Этот мудак сместил нас с первой строчки Билборд на четвёртой неделе, — недовольно пробормотал Чонгук Тэхëну в кожу, пока тот мягко почесывал чёрные кудряшки. — Какой мудак? — Этот, — Чонгук кивнул на магнитолу. — Ты даже не запомнил, как его зовут. — У меня избирательная память — я помню только о тебе, звёздочка. — Прекращай свои подкаты, Чонгук-а. Они стары как мамонты. — И ты когда-то на них повёлся! — Мне было девятнадцать, дубина! Водитель тихо смеялся из-за их нелепых пререканий, и они спешно попрощались, когда машина остановилась около таунхауса Чонгука. Тэхён ещё днём завёз сюда чемоданы, а уже потом поехал на стадион, так что некоторые его вещи уже были разложены по местам, где он обычно размещался, когда прилетал к Чонгуку. Он отправил парня мыться, потому что скорый душ после выступления — это хорошо, но тискаться в кровати ему хотелось с кем-то вкусно пахнущим и в пижамах. Потом они поменялись местами — Тэхён принимал душ, а Чонгук чистил зубы, сидя на унитазе, и с нетерпением делился новостью о том, что Юнги-хëн и Чимин пообещали прийти на их концерт в Осаке. Это были те самые мгновения, которые напоминали их жизнь в Сеуле тогда, когда Чонгук ещё не получил второй шанс стать тем, кем хотел всегда быть. Только там они мылись в крохотной ванной вдвоём, потому что бойлер не мог нагреть достаточно воды для двух походов в душ порознь, а теперь у них было две ванных комнаты и даже целый бассейн на заднем дворе. Не у одного Чонгука — Тэхёну нужно было привыкать к мысли, что это и его тоже, раз уж он задумал провернуть кое-что, — а у них двоих, и это была словно какая-то параллельная вселенная. — Не верю, что это действительно происходит со мной, — пробормотал Чонгук ему в обтянутую футболкой грудь, подставляясь под ласкающие его загривок ладони, пока они оба лежали поверх мягкого пледа, а на фоне шёл какой-то сериал на HBO. — М? — Я только что провёл концерт на одном из самых больших стадионов страны, пел песни, которые сам сочинил, вернулся в дом, где у меня есть гараж с двумя спортивными тачками и плазменный телек, а рядом со мной лежит парень, который терпит меня уже десять лет и… не просто терпит, а любит. Твою мать, я такой счастливчик. Тэхён рассмеялся, когда Чонгук обнял его ещё сильнее, словно плюшевого медведя, и он понимал эти порывы любви и нежности — ему самому хотелось слиться с Чонгуком в один организм, чтобы всегда быть рядом. Отношения на расстоянии всё же были болезненной штукой, даже если вы оба понимаете, что по-другому пока не получится. Стали они любить меньше? Нет. Стали ревновать больше? Тоже нет, хоть Тэхёну и было немного не по себе читать все эти статьи со слухами про отношения Чонгука с очередной актрисой или блогершей. — Было бы здорово, если бы нам больше не пришлось расставаться, — тихо сказал Тэхён. — Да, здорово. Ещё пару лет назад Чонгук бы начал разгонять эту тему, настаивая на переезде, прибегая к грязным методам вроде лапанья за бёдра в процессе, поцелуев в шею или обещаниями купить здесь свою блять фирму по производству кондиционеров, раз Тэхëну так они всрались. Но так было пару лет назад. Теперь же Чонгук смиренно принимал решение Тэхëна жить и работать в Корее, потому что он чувствовал, что был нужен там. Нужен, пока фирма была на плаву, пока Намджун-хëн не переехал в Ильсан, прикупив там домик, а после отправился в путешествие по всем буддистским храмам в Корее. Нужен, пока мог терпеть эту разлуку и, да, не был окончательно уверен в том, что его присутствие безопасно для Чонгука и его карьеры. — Не хочешь вместо игровой сделать гардеробную? — Зачем? Мне и шкафов хватает, — сонно буркнул Чонгук, почесывая нос о ткань его футболки. — Боюсь, что туда не поместятся все те шмотки, что ты мне подарил. Я и пальто с шубами привёз, но не знаю, понадобятся ли они здесь. Или буду ходить в шубе голышом только для тебя, что скажешь? На какое-то мгновение Чонгук застыл, чтобы потом вскинуть голову, встречаясь глазами с улыбающимся Тэхёном. — Ты… Ты сейчас серьёзно? — Помнишь, я обещал сказать тебе кое-что важное? Я готовил документы для переезда и увольнялся одновременно, так что у меня особо не было времени последние три недели, чтобы поболтать с тобой по фейстайму перед сном. Но я подумал, что мы восполним всё в последующем, да? Будет приятнее засыпать в обнимку, чем залипать в экран телефона. И Чонгук вскочил, чтобы тут же уложить его на лопатки, а потом начать покрывать поцелуями его лицо, шею, ту часть груди, что выглядывала из-за ворота футболки, и даже пальцы, а потом прижался своим лбом к его, и Тэхён почувствовал что-то влажное на своих щеках. — О, Чонгук-а, ты чего? — протянул Тэхён, чувствуя, как у самого дрожат губы, и слизал бегущую по чужой щеке слезинку. — Представил меня голым в шубе? — Звёздочка, — всхлипнул Чонгук, не обращая внимания на попытки Тэхëна перевести всё в шутку. — Я так счастлив. Не могу поверить, что ты теперь будешь со мной, рядом. Я действительно удачливый сукин сын. — Я всегда был рядом с тобой. Болтался на твоей орбите, притянутый гравитацией, и грелся в лучах твоей любви… Чонгук прильнул к его губам, не позволяя продолжить. — Нет, это ты звёздочка, а значит, это я всю жизнь вращался вокруг тебя, потому что ты центр моей вселенной. Все мои песни — для тебя. Все мои стремления — ради тебя и нашего общего счастливого будущего. Кажется, столько лет я трудился и преодолевал себя лишь затем, чтобы оказаться здесь, в этом моменте. С тобой в моих руках, звёздочка. — Какой ужас, — выдохнул Тэхён, чувствуя, как раздвигались его ноги, позволяя навалившемуся на него Чонгуку прижаться ближе, глубже. Мягкие толчки затуманивали разум — он слишком давно не плавился в этих руках. — Я заразил тебя своими… космическими метафорами. — Мой космический мальчик, — улыбнулся ему в губы Чонгук, ныряя ладонями под футболку и кончиками пальцев касаясь уже возбуждённых сосков. Кажется, настало время показать звёздочке других его собратьев, и Чон Чонгук (рост метр семьдесят восемь, двадцать шесть лет, Дева по гороскопу, родился в Детройте, Мичиган, и… что-то ещё там было, господи, но его пальцы делали сейчас так хорошо, что из головы вылетело абсолютно всё) справится с этим на ура — за столько лет он доказал, что ему можно довериться.***
Считалось, что слияние Млечного Пути и Андромеды не произойдет еще в течение четырёх миллиардов лет. Однако недавно открытое массивное гало из светящегося горячего газа вокруг Андромеды, возможно, означает, что две галактики уже соприкасаются.
Astrophysical Journal.