***
Тот факт, что с ним что-то не так, ведьмак давольно долго, скажем так, игнорировал. Ну как долго, пару недель. Сначала он чуть не прибил какого-то зарвавшегося грубияна в трактире, что при его тренированном самообладании было давольно странно. Однако тогда у него выдался действительно тяжелый день и, после ночи бултыхания в болоте с гулями, всё списалось на усталость. Второй звоночек прозвенел, когда его первый раз стошнило. Ведьмаки болеют крайне редко, а если уж и травятся, то насмерть. Но всё же возможность легкого отравления Геральд отбрасывать не стал и сходил к ближайшему эскулапу, оказавшемуся у него на его пути. Тогда ему первый раз сказали, что он, скорее всего, беременный, а деревня чуть не лишилась своего единственного лекаря. В тот момент, не дослушав врача, Геральд сбежал, точнее постарался обезопасить врача от своего присутствия, считая что более идиотской идеи, чем пойти в подобной захудалой деревеньке к доктору, ему в голову ещё не приходило. Последним гвоздем, в гробу его надежд, доказавшим, что с ним что-то явно не так, была стычка в придорожном трактире, во время которой Геральд начал искрить… Подобных магических срывов ведьмак не помнил за собой с самого детства. В Школе Волка с таким быстро учили справляться, и уже к 14 все вспышки прекратились, точнее были взяты под его полный контроль. Как следствие, поводов делать вид что ничего не происходит у Геральд больше не оставалось, а мысль, что, возможно, тот деревенский лекаришка был не так уж и не прав, стала назойливо копошиться в его сознании. Это предположение подтвердилось уже через три дня, у проверенного доктора в большом городе Н, к которому он доехал от злосчастного трактира по относительно спокойному тракту за рекордный срок.***
Сейчас, стоя в зарослях и прощаясь с остатками ужина, ведьмак с легкой паникой размышлял над тем как и стоит ли вообще рассказывать об этом Эскелю. "Тоже мне, дожил, нервничаю... Гулям насмех ведьмака с такими нервами!" - эти ведьмины гормоны сведут его в могилу, как хорошо что на их пути в ближайшее время не предвидится встреч с нечистью, а то это могло бы плохо закончится, в таком состоянии можно допустить слишком много ошибок, которые будут стоить тебе жизни. На самом деле, выбора, говорить или нет, особо и не было. Приближалась зима, и они втроём: Ламберт, Эскель и Геральд, уже встретившись, направлялись к крепости Каэр Морхен, в которой проведут следующие четыре месяца. За это время, как не скрывайся, все тайное по-любому станет явным. А про то, что обо всех традиционно крайне опасных тренировках ему также придётся забыть, лучше и не вспоминать, это выдаст его с головой в первый же день. Геральд, конечно, был ещё тем циником и любителем человечества, но терять своего будущего ребёнка, подвергая себя гарантированному риску, он не намеривался, а про аборт же речь даже и не шла. Школа - ещё один большой вопрос... Как там отнесутся к его занимательному положению - неизвестно. Да там вообще все было сложно. Не то чтобы ведьмакам запрещалось иметь отношения, но это было почти что негласным правилом, которое они с Эскелем благополучно нарушали уже очень много лет. Будучи моложе, Геральд видел в школе несколько пар среди старших, и хотя те предпочитал это не афишировать и практически скрывать, и всё же во взглядах у них много чего проскальзывало. Однако от «проскальзывало» до детей у них точно никогда не доходило. Собственно у него с Эскелем тоже было что то подобное, проскальзывающее... И первый раз в жизни Геральда бесила эта недосказанность. В их общении всё всегда ставалось ровно - они были лучшими друзьями, со стороны уж точно. Крайне общительный Эскель, молчаливый Геральд и Ламберт - неотъемлемая часть их троицы, который знал что его друзья иногда спят друг с другом, но никогда в это не вмешивался и предпочетал игнорировать. Вообще тем, кто форсировал их сближение, был Эскель. Он всегда был более контактным, упертым и, на удивление, разбирался в чувствах Геральда лучше чем сам ведьмак. Так и получилось, что просто в один день, ещё когда они были подростками, Эскель его поцеловал, а после, они как-то сразу, по инерции, переспали. Дальше оно так и пошло: один молча предлагает, второй - соглашается. Они никогда это не обсуждали. У них просто было это что-то помимо дружбы, но настолько призрачное, что Геральд иногда даже не был в этом уверен. Оно прорывалось в том, как Эскель смотрел на его новые шрамы, появившиеся за время их расставания, и неосознанно проходил по ним ладонями множество раз во времяих близости, будто пытаясь стереть каждый из них. В том, как он болезненно кусался после некоторых их совместных миссий, на которых Геральд подвергал себя необруманному риску. В том, как после очень долгих расставаний он подолгу вдыхал запах Геральда у его шеи, медля с поцелуями и раздеванием. И в том, как в тот их последний раз он бережно но напористо его брал, так полно что Геральд задыхался от одного только воспоминания. Он был тогда ранен, и Эскель был на него очень зол, однако как всегда ничего не сказал. - Знаешь, это не очень похоже на "все нормально", особенно при условии, что за те два дня что мы в пути, это ,судя по всему, уже седьмой раз. "Вот же волчий сын! Подойти так незаметно, да ещё и отслеживать все, что происходит с моим здоровьем. Он, как всегда, - дьявольски наблюдателен. А вот я теряю хватку, раз позволяю ему так незаметно подкрасться." - При условии, что это точно не яд, я оцениваю своё состояние как нормальное. - Мы оба знаем, что это далеко от нормальности так же как гуль от вервольфа. Поэтому прекращай лить мне эту болотную жижу на мозги. Геральд, что происходит? Несколько секунд на переглядывания. Геральд всегда знал, что не может отказать или соврать глядя в эти золотисто-карие глаза. Он так же знает, что рассказать надо, и это - неизбежно. А ещё знает, что чем дольше он тянет, тем взрывоопаснее могут быть последствия. У Эскеля огромный магический потенциал, а если он выйдет из себя, то в пепел может обратиться половина, если не весь окружающий их лес. А ещё, это возможность побыть обычными людьми, с обычными чувствами, то, что при роде их деятельности, - крайне большая редкость. Просто слова... они такие сложные... - У меня будет ребёнок. - Тишина. Геральд видит, как начинают темнеть глаз Эскеля, и размышляет над тем, что это довольно странная реакция. - Через семь месяцев. - Вокруг сжавшихся в кулаки рук появляются искры, и у Геральда мелькает мысль, что походу дела его ревнуют, - Это твой ребёнок. - Секунда... вторая... Кажется он был прав, но кого бы из знакомых ведьмаков он мог к себе подпустить при его необщительности. Странное предположение… - Что? – ан нет, видать Эскель подумал про какую-то беременную от него женщину, правда, как это соотносится с его, Геральда, тошнотой – интересный вопрос. И, видимо, сейчас пестики с тычинками, в голове Эскеля, отказываются складываться в нормальный цветок. - У меня будет ребёнок, от тебя, через семь месяцев. И я понятия не имею, как нашей магии пришлось извернуться, чтобы это вообще случилось, так что о причинно-следственных можешь меня даже не спрашивать. Эскель моргает. Потом ещё раз. А затем... Затем Геральда сгребают в крепкие, жестковатые, но крайне нежные объятья, и слышится счастливый до безобразия, но тихий смех Эскеля. Геральд вдыхает, выдыхает, и понимает, что минуту до этого не дышал, а сейчас отпустило. Эскель счастлив. Геральд в принципе тоже. Он даже почти не нервничал, учитывая смешное выражения лица Эскеля пока тот пытался понять кто, от кого и как. Признаваться сейчас в любви будет глупо и наверно не нужно, всё равно это окажутся не те слова и совершенно не кстати.***
После Эскель, в своей излюбленной манере, скорее всего замучает его вопросами о здоровье, питании, отказе от тренировок и о многом другом. Будет очень долго ругаться на то, что в "таком положении" таскался аж на целых три миссии, где его могли опасно ранить, забывая о том, что Геральд уже давно не беззащитный волчонок, а довольно матерый и опасный дикий хищник. Геральд же, поначалу, будет молча это сносить, а после пошлёт партнёра куда подальше с его заботой. Ламберт рядом с ними будет потихоньку выпадать в осадок от известий, а после тихо посмеиваться, наблюдая за привычной перебранкой, и пытаясь свыкнуться с мыслью о том, что у ведьмаков может быть «семейное положение». По дороге они попытаются подготовиться к моральной порке от старших ведьмаков школы, которая всенепременно состоится, к пересудам и даже смешкам, которые и так уже были по поводу их отношений, а сейчас и подавно пойдут в разнос. Однако, судя по эмоциональному состоянию Экселя, он сожжет любого, кто попробует вякнуть что-либо неприемлемое об их отношениях, а Геральд прибьёт оставшихся, давая волю своей кровожадной волчьей натуре, ведь из-за этих гормональных перепадов сдерживать ее иногда бывает так сложно...