Голосами моих детей

      Всю ночь лило, как из ведра, но первое сентябрьское утро было солнечным и теплым, так что линейку решили всё-таки проводить под открытым небом, на заднем дворе школы. Классы выстраивались в заранее вычерченных квадратах, учительницы то и дело вскидывали таблички, подманивая своих, дети галдели, родители прыгали вокруг, отыскивая идеальный ракурс для фотографий, а официальные лица пытались сказать напутственные слова.       Первые классы, конечно, выделялись. Здесь были самые напряженные учительницы, самые нарядные дети, самые взволнованные родители, самые большие фотокамеры и, конечно, самые красивые букеты. Именно здесь время от времени раздавались робкие всхлипы, исходившие попеременно то от будущих учеников, то от их расчувствовавшихся мамочек.       Всё это мероприятие вызывало у Андрея Князева только одно желание: как можно скорее оказаться подальше отсюда. Желательно — у себя дома. И лучше бы с пивом.       Нет, он тоже был отцом. Он ощущал странную внутреннюю тоску при мысли, что Влад уже такой взрослый, что сегодня он впервые отправится в школу, и в его жизни начнется этот новый, очень важный этап. Но это тонкое чувство, как оказалось, отлично погибало под воздействием толпы, легкого хаоса и тяжелого формализма, которым было пропитано данное мероприятие. И на нём Андрей чувствовал себя ничуть не лучше чем Влад, который умудрился сломать один из георгинов в букете и задумчиво расщеплял его на составляющие, пока какие-то девочки читали стихи в плохо работающий микрофон.       Потом была песня, ещё немного напутственных слов, а потом наконец дали первый звонок. Андрей понадеялся уже было, что на этом все начнут расходиться, но слово взяла какая-то очень пожилая учительница, потом мужчина из управы, а потом снова директор. Солнце припекало, стоять на одном месте становилось все тяжелее, но в этот момент директор наконец произнёс:       — А теперь, по давней традиции, ученики одиннадцатых классов покажут нашим первоклассникам дорогу в мир знаний. Одиннадцатый А провожает Первый А.       О, первый А, это же они. В самом деле, нарядные девушки и прилично одетые парни из одиннадцатого класса уже спешили к ним через всю площадку. Агата наклонилась и начала что-то говорить Владу, но не успел Андрей прислушаться, как стоящий перед ним мальчишка шарахнулся назад так, что наступил Князеву на обе ноги сразу.       — Ба! — произнес слегка торчащий из-за гладиолусов ребенок. — А где папа?       — Папа... Ну...       Стоящая рядом женщина завертелась, и Андрей невольно огляделся тоже. На первое родительское собрание ходила Агата, так что других родителей он сегодня видел впервые, но этот папа запомнился сразу. И пожилая пара, и ребенок, по видимому их внук, выглядели образцово-показательно, очень нарядно и солидно, и на их фоне растрепанный мужчина в кожанке и с черепом на футболке, мягко скажем, бросался в глаза.       Андрей заметил его и теперь: он стоял за забором школы, привалившись к дереву, и курил, глядя куда-то в сторону. Стоило бы позвать его, вот только Князев понятия не имел, как его зовут, а выяснять было бы долго: первая одиннадцатиклассница была уже в двух шагах от шеренги малышей.       И наверное, ему не стоило вмешиваться в ситуацию, тем более так, но Андрей легко мог представить себя на месте этого отца. Ему нестерпимо хотелось курить последние полчаса (а ведь он уже почти бросил), и если бы не бдительность со стороны Агаты, он бы, возможно, и сам был бы сейчас по ту сторону забора. Так почему бы не помочь товарищу по несчастью? Андрей развернулся окончательно, сунул два пальца в рот и свистнул с такой оглушительностью, что стоящие рядом аж вздрогнули.       Зато это сработало. Папа в кожанке оторвался от созерцания облаков, оглянулся и увидел, что детишек начинают потихоньку растаскивать. И не успел Андрей прикинуть, успеет ли тот до калитки, а от неё к ним, как тот выбросил сигарету, подошёл к забору и легко, буквально в три движения перемахнул через него, тут же направляясь к ним.       — Миша... — тяжело вздохнула стоявшая рядом с Андреем дама, но Миша этого даже не заметил. Он пробежался до них, опустился коленом прямо на влажный сентябрьский асфальт и потянул мальчишку к себе.       — Ну че ты, давай?       — Ага.       Миша обнял сына одной рукой, и Андрей невольно засмотрелся на это, но в этот момент Агата пихнула его локтем в бок: Влад уже стоял в первом ряду, ожидая, когда его кто-нибудь возьмет за руку и уведет. Андрей коротко вжал его плечо, провел по волосам, но тот даже не обернулся: верный признак максимальной сосредоточенности. Вместо этот Влад ухватился за руку старшеклассницы с красными волосами и уверенно зашагал к школьному крыльцу. Следом за ним кудрявый паренек повел мальчика с гладиолусами.       — Это. Спасибо. Миша, кстати.       — Да не за что. Андрей.       Они пожали друг другу руки. Миша явно собирался сказать что-то ещё, и когда он приоткрыл рот, Андрей заметил, что передних зубов у него не хватает.       — Вот это было обязательно?       Это впервые подал голос пожилой мужчина. Родители вокруг них потихоньку рассасывались. Андрей оказался в очень неловком положении — то ли уйти посреди вроде как начавшегося разговора, то ли становиться свидетелем явно разгоравшейся семейной сцены. Он покосился на Агату, в расчёте уйти с ней, но она зацепилась языками с какой-то другой мамочкой и на выручку не шла.       — Да, блин, обязательно!       — Один день как-то можно контролировать свои привычки?!       — Юра, Миша!       Атмосфера накалялась. Князев протянул руку, коснулся плеча Агаты и показал ей в сторону калитки, мол, я пойду, да? Но, кажется, ей было, что ему сказать.       — Заберешь Влада, да?       — Конечно.       — После третьего урока.       — В одиннадцать десять, я помню.       — В одиннадцать десять? — это Миша вдруг отвлекся от выяснения отношений со старшим поколением и повернулся к Андрею. — Я думал, в двенадцать десять.       — Нет. У них первые две недели по три урока.       Миша замер. Андрей видел, как он считает себе под нос, загибая пальцы. А ещё он видел, как закатываются глаза у стоящего рядом с ним мужчины, дедушки ребенка, видимо. И почувствовав, как скандал обзаводится потенциальным вторым актом, Князев принял решение сваливать поскорее.       Следующие пару часов Андрей провел как на иголках. С чего бы, казалось бы? Влад давно уже ходил в сад, его отсутствие дома не было чем-то непривычным, но вот на тебе. У Андрея натуральным образом сердце было не на месте. Может быть именно поэтому, устав без дела слоняться по квартире, он собрался и пошёл к школе аж за полчаса до окончания третьего урока.       И не он один. Волнующихся мамочек на школьном дворе было заметно издалека, Андрею даже показалось, что некоторые из них вовсе никуда не уходили, а стояли всё это время под окнами, будто боясь, что в их отсутствие случится что-нибудь непоправимое. И Андрей как раз собирался присоединиться к ним, как вдруг со стороны его окликнули:       — Андрюха!       Он обернулся. Миша стоял возле помойки, привалившись к ней спиной и держа в пальцах сигарету. Андрей приблизился.       — Всё равно раньше одиннадцати в школу не пустят. Охранник сказал, — Миша дружелюбно протянул в его сторону пачку сигарет. Андрей почему-то не сомневался, что он уже попробовал прорваться через охрану. Было в нём что-то такое.       — Спасибо, — Андрей вытащил одну и позволил поджечь её. На самом деле он правда всё собирался бросить, он даже не курил долгое время, пока Влад был маленьким, но в последнее время...       — Че, как думаешь, нормально там всё у них?       — Да конечно нормально! Что там у них может быть не нормально?       Почему-то, когда Андрей сказал это вслух, самому стало как-то легче. Он даже повернулся к школе спиной и перестал коситься в её направлении.       — А учительница какая у них. Виктория Артемовна. Никогда людей с таким отчеством не встречал! А ты?       — Тоже нет.       — Вот, кажется мне, что люди с именем Артем не размножаются, типа.       — Интересно, как это работает?       — Ну, не знаю. Может, как венец безбрачия?       — Ага. Только накладывают родители, которые сразу же очень не хотят внуков.       Шутка была откровенно слабая, но Миша расхохотался так, что дым пошёл у него через нос, и глядя на это Андрей засмеялся тоже. Так они стояли и хихикали, обсуждая самые не располагающие к размножению мужские имена, а мимо них то и дело проходили встревоженные мамочки. Наконец Миха заметил начавшееся на крыльце школы движение.       — Пойдем, походу уже пускают.       И они пошли. В самом деле, мамы, папы и бабушки уже протиснулись в небольшой холл между дверью и турникетами и теперь высматривали своих отпрысков. Миша и Андрей постарались держаться поближе к стене, не сговариваясь решив, что их будет видно и так. И вот прозвучал звонок, а через минуту с лестницы потянулись стройные колонны малышни, возглавляемые учителями.       Виктория Артемовна вышла со своим классом последней. Андрей напряженно выглядывал Влада, который, к его облегчению, выглядел вполне довольным жизнью. Ещё одним облегчением было то, что он не отнесся к числу родителей, которых Виктория Артемовна жестом подозвала к себе. Зато другим её явно было, что сказать, и перед турникетами образовалась настоящая толчея, в которой на мгновение исчез Влад, и Андрей в следующий раз заметил его только тогда, когда тот крепко обхватил его за пояс.       — Пап, пап! — он дернул Андрея за футболку. — Пап, это Костя, мой самый лучший друг на всём белом свете!       Тот самый Костя, мальчик с гладиолусами (уже без гладиолусов) стоял рядом и крепко держался за рукав Мишиной кожанки. В своих оценках он был несколько скромнее:       — Пап, это Влад. Мы подружились.       Андрей перевел взгляд на Мишу. Тот явно был очень доволен полученной информацией, в его глазах вспыхнул огонь энтузиазма.       — Так может нам это, пойти, отметить это дело?       — Нет, спасибо, мы домой, — у Андрея было четкое ощущение, что скоро ему позвонит Агата. А то и, того и гляди, вообще сорвется и поедет к ним.       — Ну ладно. Ты тогда это. Хоть номер мой запиши, ладно, да?       — Ну хорошо. Я запишу.