***
Запись барахлит. Оператор проверяет начало съемки. Он молчит, идёт куда-то. На фоне слышны шаги и разговоры людей. Под ногами оператора мелькает деревянный пол и постеленный ковёр в коридоре. Заходит на кухню. За столом с клейкой скатертью сидят курящие девушки и что-то устало обсуждают на английском. За окном глубокая ночь. Они замечают оператора и расслабленно машут в камеру. "Где режиссер?" - спрашивает мужчина на английском. Они переглядываются и улыбаются. "Курит, мы не знаем где. Сейчас вернётся." - говорит стоящая девушка с длинными тёмными волосами, в костюме. "Ты снимаешь бэкстейдж?" - ласково спрашивает платиновая блондинка за столом в тёплом платье. Оператор кивает. "Сними тогда, как нас тут кормят!" - девушка мило рассмеялась. Оператор одним шагом зашёл с прохода на кухню, подойдя к газовой плите слева. На плите несколько сковородок с хорошо зажаренной яичницей. Рядом стоят тарелки с булочкой, сыром и яичницой сверху. "Вкусная!" - воскликнула другая девушка и подошла к плите за добавкой. "Если что, вся остальная команда уехала по домам, мы сами решили остаться! - заявила девушка за столом, туша сигарету в пепельнице в форме лёгких - Нам и удобные спальни приготовили, и накормили. Я рада нашему режиссеру!" И она выставила знак пис прямо в камеру. Монтажная склейка. Оператор снимает себя в зеркале. Мужчина в зелёном свитере, чёрной кожей и высокой афро прической. "Нас угостили кофе и блинами. Видео отчёт. Режиссёр хорошо о нас заботиться. Если кто-то посмеет накатать жалобу, эта запись будет..." За ним открывается дверь. Он оборачивается и снимает девушку, выходящую из ванны. У неё длинные русые волосы, завитые в старомодную прическу из 50-х, а сама она ходит в таком же старом платье и имеет гипс на левой руке. —О, добрый вечер. - она замечает камеру и приветствует оператора на русском языке - А я курить ходила. Оператор молчит. Девушка ждёт пару секунд, игриво смотря в камеру, а затем подходит ближе. —Ты закадровую хронику снимаешь? Её дружеская улыбка сопровождается ночной тишиной. —Тогда, полагаю, надо рассказать о себе. Я... Её голос обрывается. Девушка зависает, смотря пустым взглядом в бок. А затем недовольно перебивает саму себя: —Иди у девочек спроси для начала! Склейка. Перед оператором у стенки смирно стоит блондинка в платье. Узоры на обоях выглядят по-советски. Она смотрит за камеру, видимо ожидая знака о начале съемки и так же на английском говорит: "Всем привет, я актриса театра и кино. Я играю главную роль в фильме - Элизабет Чендлер. Мне тут очень нравится! Приходите на наш фильм!!" Склейка. У этой же стенки стоит девушка в костюме. Проходит секунда, как она начинает говорить: "Привет-привет, я киноактриса, играю главную роль в фильме - Режиссер. Мы с Элизабет не пара, потому что у нее есть парень." "Ееееееееййй!!" - слышится на фоне пронзительный голос Элизабет. "Хахахаха, беееее!" - смеётся Режиссер и показывает своей партнёрше язык. Склейка. "Всё, запись идёт" - говорит Режиссер оператору, стоящему у стенки. "Я оператор. Эээ... Не знаю, что сказать. Вы классные актрисы." "Спасибо!! Ты классный оператор!" - в кадре появляются руки Элизабет в форме сердца. "Хм, как вас нашли?" - спрашивает Режиссер, переходя в общий план, где стоят девушка и мужчина напротив друг друга. "Режиссёр пришел на спектакль, в котором я играла. Сказал про кастинг и пригласил. Потом после кастинга позвал в ресторан поужинать. На ужине сказал, чтобы я расколола его на разговор, пока он будет немногословничать. И тогда я получу роль. Мы быстро разговорились!" - мило проговорила Элизабет в камеру. "Меня тоже пригласили на ужин. Тоже самое задание дали. А потом мы с тобой вместе ходили фильмы смотреть, помнишь?" - спрашивает девушка. "Конечно! Это для нашей совместимости, чтобы мы хорошо работали на площадке. Как паааара!" "Клевета, мы даже не целовались." "Но секс-то у нас был?" "Это режиссер убрал из сценария!!" "Но был же!" "Под наркотиками!!!!" Камера максимально приближается к лицу актрисы, размывая изображение. Шум. Видны только мелькающие чьи-то глаза. Склейка. Перед камерой стоит девушка, несколькими минутами раннее вышедшая из ванной, на фоне коридора. Без всяких пауз она, в нос, произносит на русском: —Всем привет. Меня зовут Катрин. Сейчас 1977 год, у нас война. - девушка останавливается, проходит в другую часть коридора, камера следует за ней. Она оборачивается и продолжает: - Я 57-го года рождения. Я — советская учёная, при помощи американских технологий собираюсь создать героин в мёде. - расплывается в загадочной ухмылке Катрин. Склейка. Оператор снимает граммофон, стоящий на тумбочки. В него вставлена виниловая пластинка с надписью "Фрэнк Синатра". —Эй, дорогой. - позади камеры голос Катрин. Оператор оборачивается и снимает её в полный рост, как она закручивает плёнку в кассету. - Ты снимаешь мою комнату? Ну снимай. Только постарайся, чтобы следующие сценарии не попали в кадр, а то на новые сил не хватит. Я после этого фильма беру перерыв. Хочешь узнать, что я готовлю? Молчание. За открытым окном стрекочут цикады, где-то тихо проезжают машины. —Мы закончили снимать финальную сцену. Это так, - она показала знак пис в камеру. - для тех, кто думает, что мы здесь ерундой страдает. Мы не выходили на улицу уже 32 часа! У нас закончилась еда, остался только мёд. Из него и будем делать. Пойдёшь, покажу? Оператор молчит. В далека слышится звук сирены скорой помощи. Он проносится быстро, но Катрин замечает его гораздо раньше, оборачиваясь к окну. Её волосы слабо развиваются. Она не поворачивается ещё долго. Молчит. Стоит. Смотрит в окно. Наконец оборачивается и с простым лицом спрашивает: —Я всё равно покажу. Это будет мой четвертый фильм! - задорно произнесла она под конец. Склейка. Действо перенеслось в гостиную. Оператор снимает деревянные полы, полные заноз. Рядом виднеются кресла и диваны. Помещение освещает жёлтая лампа на чайном столике. Катрин стягивает большой квадратный ковёр с пола и поднимает вверх, закрывая себя. —Это бесценный ковёр. Он слышал все мои идеи и мысли. Иногда, чтобы не заскучать сидеть просто так в кресле, я говорю сама с собой. Так как он услышал достаточно, мной было принято решения сделать из него шторку к моей жизни. Камера опускается на пол. На месте ковра находится большая дверца люка с ручкой внутри дерева. Катрин аккуратно складывает ковёр в сторону. —Ёлкин сад, тяжёлый! - восклицает она, с громким вздохом поднимаясь из согнутого положения. Её спина громко хрустнула. Она обходит люк в подвал, протягивает правую ладонь в странную внутреннюю ручку на двери и, с тяготой, поднимает скрипучий люк. Деревянная лестница, покрытая слоем пыли, ведёт в кромешную темноту, тишина которой перекрывает все посторонние звуки в доме, заставляя погружаться в некий вакуум этого подвала. Катрин боком спускается в глубь черной ночи. Она аккуратно переставляет ноги по ступенькам, создавая стук крепкими каблуками. Вскоре её тело наполовину исчезает за кулисой таинственности. Она смотрит в камеру и машет, что-то шепчет. Её плечи охватывает мрак. Она продолжает медленно махать рукой, пока в кадре не остаётся её бледная кисть, показывающая знак пис. —Спускайся. Тут всё видно. - звучит её голос вдалеке. Камера начинает погружаться в темноту. Оператор не снимает ни своих ног, ничего лишнего, кроме отчаянной темноты, куда ведёт всех зрителей доверие к этой старой девушке. —Давай руку, дорогой! - Катрин хватает его за крепкую ладонь и помогает спуститься на землю. - Погоди секунду, я найду включатель. На черном экране слышаться шаги по влажной земле. Оператор чувствует, куда движется девушка, направляя камеру для лучшего улавливания звука в точном направлении. Её руки осматривают полки, какие-то коробки и металлические предметы. Наконец, пальцами она задевает нечто бринчащее в воздухе. Обхватив эту нить, девушка дёргает её вниз. Пожелтевшие лампы моментально зажигаются, освещая страшное помещение под домом. —Вот. Её лицо светится золотом, когда лампы освещают многочисленные полки с крупными банками мёда вокруг. Оператор снимает медленную проводку, чтобы дать зрителям осмотреть помещение. Стеллажи выставлены рядами, образуя медовый лабиринт. Банок настолько много, что некоторые стоят на земле. Катрин проводит оператора в глубь подвала, поднимает с одной из полок банку и показывает: —Этой работой я очень горжусь. Смотри, какая она красавица. - её коричневые глаза расплываются в жёлтой массе, белок оборачивается вокруг нескольких белых бабочек, спящих внутри этой сладости. Они рукотворно помещены в самый центр, их крылья раскрыты, как при полёте. Белые крылышки просвечивают мёд. Мёд. Всё только в нём. Следующим экспонатом в музее Катрин стал небольшой прямоугольник, размером с ладонь. Тоже из мёда. Внутри лежала стрекоза, совсем как живая. Она мирно спала, принимая все сладкие лучи солнца внутрь, меж крылышек и глаз. —Так бы и съела кусочек. - произносит Катрин чуть дыша за кадром. На экране видно, как её пальцы дрожат, когда она прикасается к так обожаемому ей продукту. Её рука подносит стрекозу к лицу, она целует боковую сторону конфетки и развязно лижет, на последок романтично откусив уголок фигурки. - Ну как, для пиара бэкстейджа достаточно провокационно? Она выждала паузу, а затем омерзительно скривилась, прикрыв лицо рукой. —Боже, звучу, как тик токерша. Катрин положила свою драгоценную работу на полку и неловко попыталась улыбнуться. —Да, дорогие зрители. Простите старушку. Сейчас уже 21 век... Я так скучаю по времени, которое люблю, поэтому всегда во всяких закадровых съемках говорю, что... Сегодня 70-е. Ха-ха. Девушка прикоснулась к очередной банке мёда, проходя целый ряд. Её палец двигался по стеклу, в тишине слегка ударяясь о поверхность банок. Она взяла одну банку на руки, остановившись, улыбка спала с болезненного лица. —Тони... Сигарету... - простонала бледная девушка. Она выглядела совершенно опустошенной и уставшей, просящей сигарету у оператора. Раскрыв рот, Катрин ближе подошла к Тони. Мужчина вытащил из кармана пачку сигарет Чапмен, достал одну и положил девушке на язык. Протянул зажигалку и зажёг. Катрин жадно вдохнула и выпустила в камеру большой круг дыма. —Да, дорогие зрители. Простите и за это. Мы все здесь те ещё паровозы... - кладёт банку на место, так и не воспользовавшись содержимым по назначению, видимо, из-за уставшей руки. - Моя страсть к курению мне очень нравится. Пауза. Катрин задумчиво рассматривала камеру, обдумывая нечто важное. —Курю... Сигарету и она повторяется. Она не упускала ни одной секунды, чтобы не втянуть никотин в лёгкие. Задерживала их в глотке и выпускала через ноздри, опытная куряга. —Люблю смотреть... Как пепел из неё осыпается. Курю сигарету и она... Повторяется. Снова вдыхает и погружает зрителей в золотую дымку. —Хотя... Я так много работаю, заслужила ли покурить при вас... Ха-ха. Не слушайте меня. Я всё время курю. С детства курю. Каждый день по пачке выдуваю. Мне нравится. Меня всегда шатает после сигарет, как будто бы я нетрезвая, хотя веду себя адекватно. А без этого ощущения так печально становится, во мне умирает частичка меня. Это моя самая любимая зависимость. Тони, послушай. Нет-нет, мама, брат. Когда я умру, положите в мой гроб сигареты Чапмен Голд. Это мои первые сигареты. Самые вкусные. Мальборо я курю только на работе. Дома я лежу и потягиваю сладкие, от Чапмен. Шоколад или вишню не предпочитаю. Все эти вкусы напоминают мне электронные сигареты - я их ненавижу. Даже не знаю, что ещё про сигареты рассказать.... Ну... Не курите, это вредно для здоровья - чушь. Обязательно курите и детей своих приучайте! Хоть кто-то мне приятную компанию в курилках составит. Сейчас все пожилые перешли на электронки. Всегда так смешно выглядело. И мне в курилках разговаривать не с кем. Так что... Ха-ха! Огонёк дошёл до фильтра. Катрин прервалась и затушила бычок о руку, а затем положила в карман платья. —Ещё хочу сигарет. Я уже засыпаю, чего-то устала сегодня. Оператор подаёт ей пачку, девушка сама берёт себе сигарету, так ещё и думает, какую именно взять из множества. Берет в зубы и чиркает спичкой о коробок, который носит с собой. Она устало вздыхает и делает кольцо дыма. —Про что ещё сказать? Ну, я 57-го года рождения, мне сейчас 86 лет. Эх, у меня даже кошек нет. Я всегда вне дома, так ещё и вечно под веществами нехорошими. Боюсь пугать собою бедняжек. Но помогать им люблю. Да, и к чему я это. Я собираюсь закончить свою карьеру, когда выйду замуж. Не бойтесь, с вами я ещё надолго, ха-ха. Ха-ха... Рожать я уже точно не буду. Столько всего наглоталась, лучше уж не надо. Возьму из детского дома. Хочу кому-то подарить счастье. Хочу, чтобы когда я умерла, меня кто-нибудь да оплакивал. Глупости! Катрин перестала смотреть в камеру. Её пустые зрачки были опущены в пол. Сигарета тлела меж губ. —Ладно. Многовато я о себе говорю в закадровых съемках. Не к моей же жизни снимаем! А прежде всего к фильму! Больше не знаю, что ещё сюда вставить. Можешь поснимать, как я занюхиваю дорожку. Пошли! Катрин ушла из кадра, уходя к лестнице на верх. Оператор не сдвинулся с места. Решил напоследок снова заснять подвал с медовыми запасами. Но вдруг в объектив попала деревянная вытянутая коробка, приставленная к стене. Её дверца была открыта, а внутри поверхности ящика наполовину покрыты воском. Он такой большой, ростом с человека. —Чего ты? - вернулась Катрин. - А... Это? Ты снимаешь мой гроб? Мужчина перевёл камеру на вопросительное лицо девушки. Она казалась обеспокоенной, что съемки снова переходят границу её жизни. —Ничего особенного. Обычных гробов не видел? Возле ящика стояли стеллажи, тоже заполненные банками мёда, но рядом с ними стояли и четыре одинаковой росписи горшка с разным размером и формой. —Смотри. Это ритуальные вазы для внутренних органов. Для мозга, кишков с печенью, желудка и прочим, для сердца и крови. В моём теле останется лишь мёд. Камера не двигается. В кадр медленно входит Катрин, рассматривая свой ящик. —За несколько дней до процесса засахаривания, я буду есть только мёд. Воду можно пить, не переживай. Я специально купила кедровый мёд, мой самый любимый деликатес. Я с радостью буду есть только его, пока меня не будет тошнит им и мочить. Мои органы поместят в эти горшки, а моё тело зальют мёдом. Где-то скрипит дерево. —Эта красивая и прекрасная смерть будет лучше, чем жизнь. Я хочу стоять в музее, быть первой медовой мумией. Это моё самое последнее эгоистичное желание. Ненавижу себя за это, но всё же хочу, чтобы оно исполнилось. Лица её не видно. Оператор снимает Катрин со спины. —Поскорее б уже. Я очень устала. Она развернулась. —Ты идёшь или остаёшься? Не каждый день на работе угощают кокаином! - её доброжелательная улыбка вновь натянулась на лицо и она ушла.***
Склейка. Камера снимает двор дома из окна, на улице светло, в небе серый рассвет. Оператор сидит за столом, перед ним Элизабет и Режиссер едят блины с мёдом и пьют чай с кедровым сбитнем. "Доброе утро, съемки окончены, нам сообщили о новом спектакле!" - произносит Элизабет, отодвигая от лица полосатую кружку с чаем. "Ты собираешься брать отпуск?" - спрашивает Режиссер, макая свёрнутый в трубочку блин в мёд. "В этом месяце не смогу. - отвечает Лиза и доедает свой завтрак. - А где режиссер?" —Я здесь!! - оператор оборачивается. В комнату вбегает Катрин в ночном платье с теплой кофтой на плечах. - Извините пожалуйста, проспала! "Вы принимали таблетки уже?" - спрашивает Элизабет. —А? Нет. Забыла опять. Спасибо, что напомнила, моя милая. Чтобы я без вас делала! Катрин достает из кухонного ящика прямоугольную картонную упаковку от таблеток. Берет одну из пластинок и съедает одну белую таблетку. "А от чего они? - неловко спрашивает Режиссер. Катрин поворачивается, будто бы не услышав вопроса. - Извините за такой вопрос." —Это антидепрессанты, всё хорошо. Я их уже 70 лет пью. —Помогает? - Режиссер встаёт изо стола и смотрит на Катрин. —Я курить. Режиссёр фильма уходит. Кассета закончилась.