Сувенир

      Шэй врывается без стука и выглядит несколько взъерошенным, принося с собой запах моря и сырой рыбы.       – Магистр!       Казалось бы, взрослый серьезный мужчина, прошедший через многое и подбирающийся уже к тридцати годам, однако ведёт себя... Хэйтем подавил желание произнести вслух «Мальчишка!» только лишь потому, что сам был старше всего на ничтожных шесть лет. Вместо этого Магистр Кенуэй приветственно кивает:       – Мистер Кормак.       Шэй не собирается долго раскланиваться и размениваться на официоз. Чтож, ассасинское прошлое даёт о себе знать: никакой дисциплины, а правила приличия соблюдаются им лишь условно. Но не смотря на это, выходки Шэя всё же имеют систематический и выверенный характер и распространяются, в основном, на кабинет Магистра, словно только с ним он расслабляется абсолютно. Хэйтем не раз обращал на это внимание. Как и на восторженные взгляды вкупе с приятными мелочами: то красивый цветок притащит, причем вырванный с клумбы на соседней улице, то бутылку любимого шабли, а то и добровольно вызовется помочь разбирать груды корреспондеции… Причем последнее – особенно ценно, поскольку ирландец явно ненавидит бумаги, предпочитая более подвижную деятельность.       Хэйтем прекрасно понимает, что значат все эти ухаживания, но тянет, сомневается…       – По поводу Вашего поручения, я уже выяснил возможное расположение артефакта. Отчёт, – Шэй протянул Магистру сложенный вчетверо лист бумаги, однако на этом не закончил: – А ещё у меня для Вас сувенир... Уверен, Вы такое лично ещё не видели!       Мужчина опустил с плеча на пол сумку, на которую Кенуэй до этого не обращал внимания, но которая при этом подозрительно зашевелилась. Наклонившись, Шэй сумку расстегнул, немного в ней провозился, а затем выпрямился, извлекая из неё...       – Магистр, смотрите, пингвинчик! – Шэй смеётся, и в уголках его глаз пролегают лёгкие морщинки. Пингвин в его руках начинает возиться и крякает.       Глядя на ирландца, Хэйтем испытывает целый ряд чувств: от усталости и непонимания, зачем подчинённый притащил ему эту зверюшку, до совершенно необъяснимых озорства и нежности, умиления. Смирение с ситуацией и осознание принятия приходят внезапно, а намерение рождается прежде, чем Хэйтем успевает что-либо обдумать:       – Интересно... Можно погладить?       – Конечно! Можно даже на руки взять! Только осторожно, потому что...       Но договорить Шэй не успевает: замирает, распахнув глаза в неверии и благоговении, боясь дышать, потому что Великий Магистр игнорирует пингвина и ладонь опускает на голову самому Шэю. Гладит от лба до затылка, потом неотрывно ведёт ладонь под ухом к лицу, останавливаясь только на щеке. Большой палец ласково скользит под глазом, задевая шрам.       Тишина нарушается звуком шлепка о пол и возмущенным ором пингвина: Шэй настолько «уплыл» от столь незамысловатой ласки, что сам не заметил, как разжал руки, выпуская птицу. Однако как раз этот шум и привел его в себя ровно на столько, чтобы он перехватил ладонь Хэйтема и уже самостоятельно притерся к ней щекой.       Хэйтем не противится и даёт ему целую минуту на то, чтобы насладиться теплом прикосновения, даже слегка перебирает пальцами, зарываясь в волосы у виска.       – Шэй.       – Магистр, – Кормак отзывается с придыханием, не скрывая своего блаженства и смотрит прямо в глаза.       – Твой пингвин пытается дотянутся до бумаг на моем столе.       – Ага...       – Шэй, – это уже было сказано с мягким укором, хотя в любое другое время в голосе Магистра читалась бы строгость.       Шэй медленно прикрывает глаза в знак согласия и нехотя отпускает ладонь Хэйтема, на последок оставив на ней быстрый поцелуй. И затем отворачивается, ловко перехватывая пингвина и забирая у него укушенный за уголок документ. Кажется, это чей-то отчёт... Когда Шэй вновь поворачивается к Магистру, тот уже прячет в карман носовой платок:       – Чертов пират. Теперь рука рыбой воняет, – Хэйтем говорит вроде бы и досадливо, однако Шэй прекрасно видит, как в глубине его глаз горит весёлый огонек, а самые уголки губ едва дрогнули в попытке подавить смех.       – Теперь я буду постоянно привозить пингвинов!       – Нет, мистер Кормак. Никаких животных. Если так неймётся, то Вы всегда можете просто подойти и попросить, – на это раз Хэйтем действительно по-деловому строг, однако Шэй выхватывает из сказанного главное, в очередной раз демонстрируя своё восхитительное нахальство:       – Магистр? А могу я попросить у Вас поцелуй?       – Птица, Шэй, – Хэйтем едва заметно улыбается. – Для начала унеси из моего дома пингвина.       Пожалуй, никогда на памяти Хэйтема его приказы не выполнялись столь быстро и безукоризненно.