Да будет свет

Солнце уже начало клониться к западу, но ни в низине, ни на холмах, ни где-либо ещё никого по-прежнему видно не было. Троун в нетерпении перехватил костлявыми пальцами древко копья. Там, где оно упиралось в землю, успела образоваться приличной глубины ямка. День выдался знойным, и его ноги и спина уже начинали побаливать. Сколько часов они здесь стоят? Стены столичного города остались позади ещё на рассвете... Попытавшись замаскировать раздражённый вздох под послеполуденную зевоту, Троун невовремя встретился взглядами с Пророком и незамедлительно понял, что, если начнёт жаловаться, ему просто вновь прикажут попридержать язык. Конечно, Пророку жара нипочём, с раздражением подумал Троун. Бесноватый парень сидел у самого ствола большого дерева, там, где тень от листьев была густой и давала настоящую прохладу. Да и одет он был не чета стражнику: в тростниковую юбку поверх тёмных лосин, вот и, пожалуй, вся его одежда, не считая всего этого нагромождения бус из деревяшек, перьев, черепов разного мелкого зверья и Бог знает чего ещё; да на ногах у него лёгкие сандалии, такие, каких почти и не видно. Попробовал бы он пособирать свои листья в полном армейском обмундировании, к которому, в случае Троуна, добавлялся ещё и наплечный плюмаж императорской стражи. Вот тогда бы Троун на него посмотрел... (Посмотрел). "Чего уставился, недоумок," - мысленно спросил его Троун и, не удержавшись, поморщился. Пророк взгляда не отвёл. Он не мигая смотрел на стражника из-под спадавших на лицо волос, в которых кое-где запуталась солома, и его зрачки показались Троуну какими-то ненормально большими и словно бы поглощавшими окружавший их солнечный свет. Вот ведь бывают ненормальные, явно не от мира сего, которых как будто бы только-только из первобытного племени вывели - даром что кожа совсем светлая. А император их почему-то слушает... Кстати, что именно он там слушает? Троун попытался вспомнить, доводилось ли ему слышать от Пророка что-нибудь кроме бормотания и ритуальных завываний. С ходу вспомнить не вышло, да и потом тоже. Снова вздохнув, Троун покачал головой, надеясь вытрясти оттуда диковатого парня, но без особых успехов. Пение цикад давило на уши. - Император... - предпринял ещё одну попытку Троун. Император не расслышал - или сделал вид, что не расслышал. Только Пророк прекратил возиться с каким-то сооружением из веток и вновь вперился в него взглядом. "И тебе того же," - огрызнулся Троун - не вслух, конечно. Затем прочистил горло и повторил уже громче: - Император, я никого не вижу. Мне неприятно об этом говорить, но похоже, что нас обманули. Они не собираются приходить. Император вздохнул. Серебристые блики на зубцах-лепестках его короны шевельнулись. - Я благодарен тебе за твоё терпение, Троун, - заговорил он, - и прошу тебя подождать ещё совсем немного. Мы проделали весь этот путь не зря. - Мой господин, Пророк мог неверно истолковать послание. Никто не совершенен. - Я уверен в своём Пророке, - отозвался император. Троун склонил голову. - Я ни в коем случае не подвергаю сомнениям вашу мудрость. Но позвольте... - Троун, я думаю, теперь нам нет нужды спорить. - Император? - Послушай. Троун замолк, не без труда удержав готовые сорваться с языка возражения. И вдруг, во вновь повисшей тишине - услышал. Пророк пел. Почти неразличимый, надсадный звук шёл из его горла, но с каждой секундой он становился всё громче. Глаза Пророка закатились, явив взгляду мутные белки. Его пальцы лихорадочно врезались в землю, на которой он сидел, и оставляли в ней глубокие борозды. Троуну стало не по себе. Он украдкой взглянул на императора, но на его лице не отображалось ничего, кроме интереса. - Император... - Они идут. Будто в подтверждение этих слов что-то пошевелилось глубоко под землёй, под их ногами. Пророк запрокинул голову к небу, не переставая издавать этот кошмарный звук, который, казалось, был чем-то отдельным внутри него и поднимал, рывками поднимал его с колен и тащил вперёд, из-под тени ветвей, на опушку на самом краю обрыва, которым заканчивался холм. Именно тащил - Троун ни за что бы не поверил, что человек может по своей воле передвигаться таким жутким образом, дёргая руками, то и дело падая на колени, но продолжая тащиться вперёд. Тень под ногами Пророка превратилась в трепещущее пятно: небо в одно мгновение затянули тучи, в которых неистово метались зарницы. Поднялся ветер. Краем глаза Троун заметил, что корона и доспехи императора, покинувшего своё место под деревом и теперь стоявшего рядом с ним, изредка вспыхивают короткими сполохами свечения, но это были пока лишь младенцы слепящего боевого огня, призванные не поражать врага, но стеречь подданных императора от ещё неясной угрозы. Дрожь под землёй прекратилась, и наступила тишина. Даже пение Пророка смолкло. - Император, - предостерёг Троун, выступив вперёд с копьём в руке. Ничего хорошего от происходящего ждать не приходилось. Внезапно окружавший их пейзаж исчез. Прикрывая глаза от ветра, ставшего почти невыносимым, Троун всё-таки заметил пепельно-серую тьму, беззвучно пожравшую холмы. Тысячи щупалец хлынули в низину, смешивая землю и небеса в клубящееся месиво. Троун окликнул Пророка, но тот стоял неподвижно, загипнотизированный подступающим кошмаром - или прикованный к месту неведомой силой. Ещё чуть-чуть, и пепел проглотит его, а затем и Троуна с императором, и его чёртово копьё будет в этой схватке совершенно бесполезным... - Не беспокойся, страж, - раздался за спиной Троуна голос императора. Яркая фиолетовая вспышка на миг ослепила его, и следующим, что он увидел, были щупальца, яростно клубящиеся за тонкой, почти бесплотной преградой, воздвигнувшейся куполом над императором, его стражем и пророком. Не было видно ни дерева, под которым они простояли несколько часов, ни поросших редкой травой холмов и горных вершин вдалеке. Всё, что видел Троун - вихрь пепла, исступлённо атакующий светящуюся стену, а в глубине этого вихря извивались немыслимые твари, без глаз, без зубов, с одними только вопящими глотками... - Не стоит долго на них смотреть, - произнёс император. Троун хотел было возразить, что, в таком случае, и самому императору лучше бы отвести от чудовищ взгляд, но понять, куда именно тот смотрит, он так и не смог. Глаза императора светились тем же нестерпимо ярким светом, что и его доспехи, каким-то образом создавшие вокруг них этот защитный купол. До этого Троуну приходилось видеть боевое сияние императорских доспехов лишь однажды, и это было в тот памятный день, когда... - Это... - Тьма, - провозгласил император, обращаясь и к Троуну, и к многоликому ужасу, роившемуся за пределами стены света. - Ты, Тьма, мой старый соперник, надеялся выманить меня из города и повергнуть? Неужели ты всерьёз полагал, что я настолько глуп, что попадусь на такую уловку? Или настолько слаб, что не справлюсь с тобой на этот раз? Пепельные лица исказила гримаса ярости, и их рты разверзлись в рёве, от которого у Троуна заложило уши. Но император, казалось, даже не обратил на это внимания. - Помни, Тьма, твоё господство не будет безраздельным, пока жив я... Свет от доспехов императора становился всё ярче, заставляя сгустки мрака корчиться в агонии. - ...мой Пророк... Парень в причудливых бусах обернулся, и Троун увидел, что его глаза светятся так же, как у императора. - ...и Империя Солнца. Сияние сделалось нестерпимо ярким, раздался громкий хлопок, и Троун потерял сознание. *** - Нет, ты уж мне поверь, дорогуша. Я в этих вещах толк знаю. Император снова чудит, а нам и невдомёк. Всё за Солнцем прячет, вспышки свои, сияние, - продолжал гнуть своё круглый старичок, уже изрядно нагрузившийся, несмотря на раннее время. - Погодите, вот будет ещё на вашем веку. И вам посмотреть придётся, как Империя Тьме хвост прищемит.... Плесни-ка мне ещё немножко, будь добра. Девушка за стойкой наполнила его стакан, незаметно оглянувшись на другого посетителя, симпатичного молодого парня, и картинно закатила глаза. Однако на его лице она не увидела и тени понимающей улыбки. Парень с всклокоченными волосами, в которых кое-где застряла солома, сидел, немигающим взором глядя на столешницу из тёмного дерева, в котором ему чудился клубящийся мрак, дожидавшийся где-то на холмах своего часа.