ofenbach — be mine måneskin — new song david kushner — daylight teya dora — moje more
Тонкое запястье показывается из-под мягкого одеяла и тут же вновь скрывается под подушкой. Юнги на ощупь находит свой звонящий телефон, а потом, так и не открывая глаз, утягивает его в своеобразную берлогу в виде комка одеяла и пледа. Как по заученному движению принимает звонок и подносит смартфон к не желающему ничего слышать с утра уху. — Добрый вечер, — бодро доносящийся по ту сторону голос Тэхена отправляет старшего в нокаут своей волной мотивации. — Который час? — а собственный обычно мелодичный голос звучит слегка охрипше. — Пять вечера, — в ответ на свои слова Ким слышит лишь протяжное и раздосадованное мычание. — Опять ночная смена? — Да, и сегодня тоже, — Мин нехотя приподнимает край одеяла, позволяя себе взглянуть на мир за пределами мягкой темноты, и морщится от навязчивых лучей солнца. — Но ты же помнишь, что обещал сегодня сходить со мной в клуб? — старший его не видит, но уже заранее уверен, что Тэхен по привычке слегка дует губы. — Я не любитель подобных мероприятий, — не то чтобы он отказывается от своих слов, но и высказать претензию тоже хочется. — Вставай и собирайся, мне нужно утереть нос бывшему, — Ким, очевидно, сдаваться не планирует. — Какому из? — Любому, который попадется мне на глаза. — В таком случае, уж лучше нос сразу сломать, — Мин всё-таки показывается из-под вороха ткани и привыкает к солнечному свету, полностью озарившему комнату. — И именно для этой задачи мне необходим ты, — по голосу слышен едва ли сдержанный смешок. Младший прекрасно знает, что против его хотелок Юнги не пойдёт, так как уже привык за ним присматривать. — Буду ждать тебя там, — произносит юноша с яркой улыбкой и, не дожидаясь ответа, отключается. Переводя взгляд на телефон в руке, Мин смотрит на только окончившийся звонок и потемневшую фотографию Тэхена на заднем плане. Можно было бы начать возмущаться, что ему даже не дали попрощаться, и продолжить бурчать, но это бесполезно, да и сам он немного ленив для подобных пререканий. Поэтому юноша просто откидывает телефон на другую сторону кровати, собирая в себе силы для того, чтобы наконец встать. Ночная смена оказалась не такой уж и трудной, но в то же время местами было настолько скучно, что в сон клонило невозможно. Уже прошло примерно полгода с тех пор, как Юнги работает в своеобразном виде эскорта. В простонародье — брачка. Суть заключается в том, что ты регистрируешься на иностранном сайте знакомств и ведёшь страницу от лица реальной модели, с которой также работаешь. Все, что от тебя требуется, — просто находить богатых мужчин, флиртовать с ними, выпрашивать подарки и сделать так, чтобы в конечном итоге они приехали сюда и пошли с моделью на свидание. Для убедительности длинноногая красотка собирает портфолио своих фотографий, некоторых даже не самых приличных, а ты их используешь в качестве лишнего доказательства личности барышни. Ну и, конечно же, для разогрева интереса с чужой стороны. Естественно, есть огромный свод правил. Любые извращения запрещены, только что-то из разряда классики и поддержания образа «скромной леди». Тебе дается несколько месяцев на флирт с человеком и возможность организовать его приезд, далее модель идёт на свидание с ним, заранее прочитав всю переписку, и ты прекращаешь взаимодействие с клиентом. Юнги не знает точно, что происходит на этих свиданиях: действительно ли они просто общаются и девушка дальше вытягивает из него деньги, либо уже что-то более интимное. Ему, в целом, все равно. Он свою часть работы выполнил, деньги получил, а что дальше творится с обманутыми мужчинами и красивыми женщинами — не его забота. К тому же, от всех денежных переводов он получает шестьдесят процентов, а все отправленные подарки достаются непосредственно ему. Вот только когда курьеры приносят ему целые коробки дорогих платьев и туфель, возникает неприятный осадок. Так что всю женскую одежду и косметику он благополучно отдает знакомым, сестре и ее подругам. В принципе, он не любит хранить подарки с работы. Даже если это игрушка, техника или что-то, что он мог бы использовать сам, оно в этой квартире все равно не задерживается. Либо продает, либо дарит. Смотреть тошно и противно. Вот только всегда в сводке правил присутствует одно незначительное «но», а именно стоящая игрушка белой пушистой альпаки прямо на комоде напротив кровати. Подобный подарок пришел пару недель назад от клиента, с которым он работает сейчас. Сперва Юнги хотел его отдать куда-нибудь, как и остальные, но уж слишком мягкой оказалась ткань, так что рука не поднялась. Он поставил его себе в спальню с внутренним напоминаем, что обязательно избавится от него немного потом — теперь возле альпаки стоят две небольшие свечи, которые «просто» подходят к интерьеру. Подобную работу Юнги для себя не хотел. Но в этом году он так неудачно слетел со стипендии, да и за квартиру и учебу чем-то платить надо. Сперва он думал найти подработку где-нибудь в сфере обслуживания, но одна знакомая предложила ему этот вариант. Тоже своеобразная сфера обслуживания. Работа не пыльная, просто переписывайся с людьми, флиртуй и мгновенно отвечай на сообщения. Человек он достаточно разносторонний, чтобы уметь поддерживать диалог, так что с подобным трудностей не возникло бы. Тем не менее, парню подобный вид заработка не нравится, даже если он получает достаточно хорошие деньги. Это просто вынужденная мера, просто работа, и он уйдет сразу, как только выйдет обратно на стипендию и найдет вакансию получше, вот и все. Но сколько бы Мин не сверлил глазами белый потолок, а время идёт, поэтому после одного тяжелого вздоха он рывком поднимается с постели и направляется на кухню. Из открытого окна доносится пение птиц и шелест ветра, проносящийся сквозь кроны деревьев. Кажется, даже сюда вместе со свежим воздухом проникает запах сирени и липы. Он щелкает кнопку чайника, у которого подсветка моментально загорается синим цветом, а сам по давно заученному расписанию идёт в ванную. Вот только стоит приятному тёплому свету озарить комнату, как вздох срывается с губ в который раз: прямо в раковине разложился серый клубок шерсти, именуемый котом. — В этой квартире есть двуспальная кровать, диван, пара кресел, стулья, да хоть стол или подоконник, но все, что тебя волнует, — это раковина? — возмущение звучит скорее устало, чем действительно напряжённо. Кот в ответ на недовольства только лениво открывает свои золотые глаза, и по его выражению очаровательной мордочки читается абсолютное безразличие к чужому комфорту. Только Юнги не в первый раз наблюдает подобную картину, а поэтому умывается над ванной и чистит зубы там же. Приятное хлопковое полотенце стирает капли воды с лица, а после этого он заменяет ткань макушкой кота, которую в определенном точном порядке нужно поцеловать несколько раз с утра. Затем под глаза кладутся патчи с вишнёвым запахом для бодрого настроения. В действительной эффективности этого средства ухода Юнги сомневается, но ему просто нравится ощущение свежести. Сначала Тэхен долго засмеивал его за излишние «девчачьи» привычки, намеревался подарить крем от морщин или маску с экстрактом улитки. До тех пор, пока не попробовал сам. Так что сейчас они оба консультируются у друг друга, какая маска с экстрактом улитки лучше, а какие патчи придают взгляду более живой вид. А ему бы его не помешал, учитывая, что он всю ночь переписывался со своим клиентом. Кот спрыгивает с раковины и изящной поступью идёт на кухню требовать завтрак, или, точнее, полдник. Юнги его очень даже понимает, поэтому выходит из ванны следом. В тарелке кота через пару минут оказывается паштет с кроликом, который стоит, в принципе, как целый кролик. Иногда он завидует своему животному, так как ему отказывать не научился. Счастье пушистого тирана ему дороже собственного. Себе же парень заваривает кофе с добавлением молока и нескольких ложек сахара, чтобы хотя бы где-то у него была сладкая жизнь. А на завтрак, или полдник, он выбирает принесенную вчера Тэхеном пиццу. Ставит ее на минуту в микроволновку, смотря на крутящуюся тарелку за прозрачной дверцей. Есть что-то во вчерашней пицце особенное: то ли само послевкусие приятных посиделок, то ли прибавившееся количество бактерий за ночь. Он точно не уверен, но так или иначе будет вкусно. Микроволновка негромко пищит, Юнги достает тарелку и садится за свой тихий и приятный завтрак-полдник. А тихий и приятный он потому, что ему вчера удалось отправить Тэхена домой. Так как, во-первых, работать с ним в ночную смену просто невозможно: он постоянно смеётся с неумелого флирта клиентов Юнги, а старший в свою очередь поддается этим провокациям и превращает свою работу в один большой цирк. Многие иностранцы данного спектакля не понимают, но понимают главные актеры. Зато утро с Ким Тэхеном начинается с того, что он в обязательном порядке встанет раньше него и займет ванную комнату на целый час. После возьмёт его любимые тапочки с котиками и пойдет исследовать глубины полок со сладким и холодильник. Юнги к такому распорядку привык, поэтому часто имеет в запасе несколько пачек зефира, который так любит младший. Он для него ничего не жалеет, хотя тапочки с котиком — это, конечно, полное нарушение личных границ. Мысль о том, что через пару часов придётся собираться и ехать в клуб где-нибудь в центральном районе, окончательно и бесповоротно убивает его интровертскую натуру. Он бы лучше остался дома, включил какой-нибудь сериал и наедине с шоколадным тортом и котом обсуждал все повторы сюжета. Как говорится, иногда приятно поговорить с умным человеком. В перерывах бы пришлось отвечать на сообщения клиента, но это не напрягает. Скорее, удивляет даже. Потому что он ведёт себя совершенно не так, как все эти извращённые пенсионеры. Тот самый «jkiix», которого Юнги передали месяц назад, был достаточно интересным собеседником. Мин вообще не мог понять, что он ищет в этой компании и в этом общении. Сначала он думал, что мужчина просто слегка стеснителен в начале знакомства. Другие коллеги также часто говорили о том, что встречали достаточно сдержанных людей, а те после недели знакомства заявляли о своих желаниях так, что Иисус позорно сбегал с икон. Но здесь прошел уже целый месяц. Их переписка держится на дежурных фразах о настроении, самочувствии и тому подобное, часто появляются более глубокие темы, некоторые из которых имеют философский подтекст. В определенные моменты, юноше казалось, что он, возможно, общается с каким-то преподавателем физики в университете. Однако, стоит признаться, его было интересно слушать. Он мог расслабленно рассказывать о каких-то вещах и умел поддержать диалог, создавал впечатление взрослого и начитанного человека. Даже в случае возникновения споров, что им, между прочим, запрещено, так как клиент всегда прав — он отвечал грамотно и умел отстоять свою точку зрения, но, что самое приятное, не пытался изменить его. Если ты думаешь, что человеку нужно что-то доказывать, то ему не следует доказывать ничего. В определенный момент ваше мнение возьмут во внимание, возможно, переосмыслят самостоятельно, но не будут полностью отрекаться от своего. Он это понимал, что служило гарантом безопасности для обоих в рискованных темах. Он ухаживал: подарил игрушку, спрашивал о самочувствии, не требовал сидеть с ним всю ночь, хотя у Мина была ночная смена, и достаточно терпеливо относился к чужому комфорту, хотя у Юнги, как у работника, его быть не должно. Тем не менее, в его услуги должен был входить флирт, хотя особо это правило не прописано, лишь бы поступали деньги и клиент приехал на встречу с моделью. Пусть парень находил в себе смелость начинать подобные темы, чувство стыда и смущения без стука вламывались в чат. И непонятно, что было хуже: когда его флирт игнорировали или отвечали на него. Потому что иногда мужчина мог ответить достаточно сдержанно, но по-доброму, а иногда продолжал тему, из-за чего желание спрятаться от смущения под одеяло повышалось в геометрической прогрессии. Забавен факт, что на прошлых своих клиентов он так не реагировал, но и были они совершенно другими. Ещё за всё время общения он ни разу не потребовал фотографии. Обычно подобные «ухажеры» под налетом своих грязных мыслей просили прислать интимные снимки, маскируя половые органы всеми виданными и невиданными наименованиями животных. Юнги на это в очередной раз закатывал глаза, открывал портфолио своей модели и кидал их, если они не просили чего-то более подробного. После чего смотрел на летящие сообщения с грязными фантазиями или, что, наверное, хуже, пропажу из сети на ближайшие минут восемь — на большее не хватало. Знали бы только они, что переписываются в данный момент с другим парнем, у которого тоже, между прочим, член, какова была бы их реакция? Была бы это гримаса отвращения или, что более отвратительно и некомфортно, ехидная улыбка? Юнги до модельной внешности, если честно, далеко, да и не то чтобы он к ней стремился. Ему иногда нравилось свое выражение лица, иногда не очень, но и некрасивым он себя не считал. Во всяком случае, харизма и природное очарование делали свое дело безусловно успешно. Но его нынешнего клиента не волновала внешность собеседника, точнее, он ее просто не требовал видеть в постоянном режиме. Иконка аватарки в чате его вполне устраивала, а то, что за миловидной барышней скрывается миловидный парень, ему было знать не обязательно. Так какие же тогда цели преследовал его собеседник? Y: «ты скоро спать?»J: «собирался, а что?»
Y: «да ничего»J: «хочешь со мной поговорить?»
Y: «да»J: «хорошо.»
Y: «он просто не может устоять перед моим очарованием»J: «я, кажется, тоже.»
Y: «а я твой типаж?»J: «возможно.»
Y: «…»J: «мой, мой.»
Y: «я не умею играть на пианино»J: «я тебя научу.»
Y: «тебе нравится выводить меня из себя?»J:«я этим живу.»
За размышлениями исчезает пицца на тарелке и кофе опускается на дно. Телефон вибрирует и показывает новое сообщение от Тэхена, где говорится, что сегодня у него замечательное предчувствие на грядущий вечер.×××
Черная Ауди плавно, но достаточно быстро рассекает дороги. Чонгук, сидящий за рулём, достаточно ленивым взглядом смотрит на асфальт. На соседнем сиденье лежат несколько папок с договорами, отчётами и прочими записями, которые касаются работы. Но он обещает себе рассмотреть их завтра, а сегодня уделить время себе. Ткань воротника неприятно давит на горло, из-за чего мужчина одной рукой расстёгивает пуговицы. Мечтает поскорее избавиться от рубашки и лакированных туфель. Должность руководящего директора одной из пищевых компаний предполагает подобный стиль одежды, но вот повадки и привычки его отвергают. Сам Чонгук ищет привилегии только в эффективности, практичности и комфорте. Он себе и в мешке из-под картошки нравится будет, а поэтому растрачиваться на подобного рода выпендрёж смысла не видит. Тем не менее, дресс-код писан для всех, а он, как настоящий пример для своих работников, должен выглядеть подходящим образом. Неожиданно салон автомобиля наполняется звуком входящего звонка. Чон бегло оглядывает имя абонента, принимает звонок и ставит на громкую связь. — Ты где? — голос Намджуна придает какие-то ноты веселья, из-за чего у Чонгука на секунду дёргается уголок губ в подобии улыбки. — Занят. — Едешь в «Амстердам»? — Да. — Я понимаю, что абсолютно все формальности тебе безразличны, но сегодня ты выиграл хорошую сделку с одной из главных сетей ресторанов в стране. Весь руководящий состав празднует, а гендиректор не наблюдает твоего присутствия, — Ким пытается начать разговор мягко, хотя сам прекрасно понимает: что бы он сейчас не произнес, а тот все равно сделает так, как хочет. — Скажи отцу, что я нехорошо себя чувствую и пересмотрю заключение о сотрудничестве завтра. — Чонгук, мне кажется, ещё чуть-чуть, и он поедет трясти твою душу к тебе домой. — Удачи ему меня там не найти, — губы всё-таки изгибаются в улыбке. — Что ты так прицепился к этому клубу, у тебя и так все есть? — вопрос, мучающий Намджуна уже давно. Несмотря на то, что ответ он тоже знает, понять его все равно периодически сложно. — Ты серьезно предпочитаешь тратить время на звонок со мной, хотя наверняка рядом с тобой сейчас сидит та блондинка из отдела маркетинга? — он всегда знал, куда нужно давить, и изредка позволял себе этим пользоваться. — Эта блондинка уже целый час ищет глазами тебя. — Очень ей сочувствую. — Хорошо, — Ким всё-таки сдаётся. — Я постараюсь всем объяснить твою уважительную причину отсутствия, но надеюсь, это того стоит. — У меня сегодня хорошее предчувствие. Через минуту он завершает звонок и подъезжает к знакомому заданию. С виду совершенно не примечательно, только яркая вывеска с названием и красные гирлянды выбиваются из общей картины других заведений. Чон заворачивает к заднему двору, паркуется там же и выходит из машины. Стемнело сегодня достаточно быстро, а в воздухе пахнет грядущей грозой. Чонгук не отказывает себе в желании постоять так несколько минут и просто вдыхать приятный свежий воздух. Насытиться каким-то промежутком личностной свободы. Луна в эту ночь видна только наполовину, а звёзд почти не найти из-за туч. Не то чтобы он часто задумывался о таких вещах, как звёзды и луна, но сегодня почему-то захотелось. После недолгого созерцания прекрасной ночи он двигается вперёд и идёт в помещение через черный вход. По выученным коридорам заходит к себе в кабинет. Помимо занимаемой высокой должности в пищевой сфере, он также решил пару лет назад купить небольшой клуб. Поначалу это было скорее азартом и хобби. Ему нравилось, что здесь он решает все самостоятельно. Сам выбирает персонал, интерьер, меню и тому подобное. Его отец, будучи гендиректором, достаточно много требовал. Чонгук старался сделать все, что было в его силах. Но он слишком сильно уставал от постоянных высоких ожиданий, от морального давления, от чьих-то поручений. Казалось, иногда ему нужно было буквально читать мысли, чтобы угодить отцу. Молчать и терпеть сотни упрёков. Было даже ощущение, что что бы он не сделал, а все равно найдется какой-нибудь незначительный минус, в который обязательно тыкнут лицом. Однако здесь он чувствует настоящего себя. Все так, как решает он сам и как нравится ему. Несмотря на то, что клуб достаточно громкое место, ему тут намного спокойнее душных офисов. Будто только здесь Чонгук — это Чонгук. Не «господин Чон» и не «сын гендиректора». Именно поэтому у него выработалась какая-то смертельная ненависть к ярлыкам. — Добрый вечер, — после недолгого стука в комнату проходит высокая девушка на каблуках. Чон на секунду хмурит брови, но не обращает особого внимания. У той с первых дней не было чувства такта, зато работу свою она знала отлично. — Принесла отчёт о новой поставке продуктов, как вы и просили, — бумага благополучно летит на стол. Мужчина берет листок и пробегается глазами по списку. — Зачем нам столько молока? Коктейли с ним почти никто не пьет, а портится оно очень быстро. — Скоро лето, поэтому в спросе повышается Амаретто айс латте. К тому же, почему бы не придумать новые? Сатиновый ангел практически единственный, который их привлекает, — дама пожимает плечами. — Как Амстердам сочетать с молоком? — нахмуренный вид Чонгука всё-таки не скрывается из виду. — Может, ещё и молочные коктейли введем? Рассыпем ванилин в имитации кокаина? — задавить оппонента наводящими вопросами всегда было чем-то из разряда его любимых видов пытки. — Ванильности вам бы всё-таки не помешало, господин Чон, — пусть она груба, зато со своей работой справляется лучше других, чему Чонгук препятствовать не станет. — Передай Джисону, что сегодня я буду за баром, — кидает он вслед администратору, пока ставит размашистую подпись в отчёте. Девушка ничего не говорит и выходит из кабинета. У нее, как и у практически всех работников в этом заведении, есть вопрос: почему сам хозяин клуба предпочитает стоять за барной стойкой и разливать посетителям алкоголь? Казалось бы, он мог спокойно выбрать для себя самое лучшее место на диванчике за столиком и наблюдать оттуда за посетителями. Мог не напрягаться и просто отдыхать, но Чон Чонгук предпочитает надевать фартук и протирать бокалы. Никто в его намерения не лезет, потому как ответа, скорее всего, и не последует. Они просто приняли это как должное и решают не вмешиваться. Мужчина поднимается из-за стола, подходит к шкафу с книгами и папками, а потом достает из нижнего ящика сменную одежду. Ему не в первый раз сразу после работы ехать в клуб, так что запасная одежда стала чем-то привычным. Чон быстро меняет свои утренние брюки с рубашкой на обычные свободные штаны вместе с комфортной черной футболкой. После поправляет свои волосы и выходит из кабинета, направляясь к залу. По дороге с ним учтиво здороваются остальные работники, а по коридорам уже гудит музыка. Почему-то эта атмосфера быстро заряжает, словно и не было той усталости, надоедливых мыслей. Будто он вместе с рубашкой снял с себя какой-то слишком большой груз ответственности и оставил его там. Сейчас даже дышится свободно. Бегло минуя толпу веселящихся людей и стараясь не задеть никого из них, он выходит к зоне у барной стойки. Джисон сразу замечает свое начальство, а поэтому лучезарно улыбается, открывая проход к бару. — Я так с вами и без работы останусь, — говорит парень, снимая с себя фартук и отдавая его Чонгуку. — Ничего страшного, твои часы тебе все равно выплачиваются, — Чон завязывает у себя за спиной обычный черный фартук, который является элементом униформы клуба, — и как раз в этот момент чувствует вибрацию в кармане штанов. Недолго думая, Чонгук достает телефон, смотря на сообщение, показавшееся на панели уведомлений. Он даже не замечает, как приподнимается уголок губ. Заходит в чат, недолго пишет ответ и снова убирает телефон в карман. — Вау, никогда не видел, чтобы вы… улыбались, — немного неловко произносит Джисон. — Ну, точнее, глядя в телефон. У вас что, наконец-то девушка появилась? — парень дружелюбно пихает старшего локтем в бок, но Чон окатывает его ледяным взглядом. — Нет, рассматриваю заявки других барменов. — Теперь неудивительно, почему ее у вас нет, — впоследствии, чтобы не лишиться премии, парень спешно покидает свое рабочее место. Чонгук провожает его недовольным взглядом, но решает переключиться на работу. Честно говоря, даже он сам не представлял, что ему настолько понравится мешать разные сорта алкоголя с другими напитками и устраивать из этого целое предоставление. «Амстердам» задумывался как обычный клуб, в который он будет приходить развеяться и отдохнуть, а не менять одну работу на другую. Но потом у их компании произошла коллаборация с одним из самых популярных тематических баров. Было разработано даже целое представление с мастер-классами и дегустацией напитков. Смотря на все это, Чонгук неожиданно словил себя на мысли, что это даже завораживает. В готовке он был не плох, но и не хорош. Ему этот процесс казался слишком долгим, муторным и неприятным, но здесь всё это выглядело по-другому. Ему нравилось рассматривать бутылки на полках, нравилось дегустировать что-то новое, иногда даже на первый взгляд совершенно несочетаемое, нравилось читать истории алкогольных напитков. Но все это казалось приятным дополнением к тому, что он чувствовал себя частью чего-то большего. Всего этого потока на танцполе, чувствовал себя в кругу людей, и при этом ему нравилось наблюдать за их улыбками. С каждым таким счастливым лицом у него было ощущение, что он делает всё не напрасно. Будто наблюдал за наградой после стольких трудов и вклада в развитие клуба. Даже если улыбки эти были пьяные, но они были искренние, не скрывающие масок серой обыденности, которых полным полно на улицах в час пик. Потому как, если только задуматься, в стенах этого здания люди находили свою любовь, утягивали ее в танец и делились личной искрой, какой-то поглощающей страстью ровно в цвет кроваво-красных гирлянд. Или теряли ее навсегда. За пару громких слов, неловких минут и нерешительных движений смотрели, как через толпу навеки растворялось что-то настолько дорогое, без чего один вдох расценивался как глотание гвоздей горстями по двадцать штук. Здесь люди приятно проводили время, сближались с друзьями, а может быть, неожиданно, ближе к четырем утра, принимали для себя какое-то важное решение. Однако помимо этого, Чонгуку нравилось, что были и те, кто просто предпочитал посидеть у бара, поговорить с ним. Пусть даже мужчина не любил пустые и бессмысленные разговоры, но слушать кого-то ему нравилось. Иногда понимал, что у него все очень даже неплохо в жизни. Они делились чем-то сокровенным с незнакомцем. Иногда после этого исчезали навсегда, а иногда приходили каждую неделю. Постепенно он даже начинал ассоциировать их имена с названием коктейля, который они любили заказывать. Слушал продолжение историй и радовался будто за самого себя, когда у них все налаживалось. «Амстердам» становился чем-то особенным с каждым новым днём. Здесь была своя атмосфера, свои люди, своя музыка и свои уже увековеченные истории. Понимание, что Чонгук вложил в это всё свою душу и продолжает это делать не зря, приносило ему лёгкую эйфорию. Поэтому работа барменом стала хобби, ведь он продолжал каждый день трудиться во благо своей мечты, быть ее неотъемлемой частью. В этом всём он не искал даже денежной выгоды, хотя у него всегда было странное ощущение, что именно это место принесет в его жизнь что-то более значимое, что-то ключевое. То, что, возможно, однажды полностью изменит его видение мира. Телефон вибрирует снова, и, ставя на стойку очередной бокал, мужчина второй рукой достает его и печатает ответ на сообщение. Уже около месяца он переписывается с новой знакомой. Если, конечно, можно это так назвать. Чонгук не фанат множественных знакомств. Разговоры на работе и людей здесь он оставляет тут же и не собирается это тянуть куда-то глубже. Из действительно близких у него только Намджун, и то, ему иногда кажется, что Ким терпит его характер только с помощью каких-то высших сил. Однако когда он принимал на работу своего администратора, почему-то строка в графе опыта работы с названием «Брачное агенство» его заинтересовала. Спустя время он решил спросить об этом детальнее, где и узнал всю правду подобного виртуального вида эскорта. Посмеялся про себя и решил забыть. Вот только не забылось. Ни через неделю, ни через две. В конечном итоге он решил, что это просто развлечение, просто общение, попытка скоротать время и хотя бы кому-то писать о том, как он провел день. Так называемый «Tinder Gold». Чонгук обратился в подобное агентство и на этот раз смеялся с себя. Все ещё прикрывался шуткой и думал, что им движет азарт. Указал место проживания Австрию, а выбирал девушек из Кореи. Вдумчиво листал анкеты, пока не наткнулся на фотографию красивой барышни с длинными блондинистыми волосами, у которой на фоне был плакат с изображением площади Дам, представляющей один из самых ярких фестивалей в Амстердаме. Чон в знаки не верил никогда, но в тот момент внутри что-то сжалось и он решил, что из-за одной попытки не умрет. Собеседник оказался очень даже приятным. Вежливая, разносторонняя, не пересекающая границ, но в тоже время с каким-то странным огнем в душе. В одно время будто только зарождающаяся искра, а в другое мгновение всепоглощающее пламя. Первое время он пугался такой непредсказуемости, а потом привык. Это общение приносило ему удовольствие, в одно время даже верилось, что все по-настоящему. Однако Чон никак не мог справиться с чувством, что от него что-то скрывают, но и он сам не был с честными намерениями. Поэтому Чонгук не требовал фотографий, не рассчитывал на развитие романтических отношений. Хотя иногда было в этом всём что-то действительно искренне, живое. Они делились общими переживаниями, мировоззрением и планами. Чонгуку даже захотелось как-то отблагодарить за уделённое ему время, поэтому он зашёл на первый попавшийся сайт с игрушками и долго выбирал между акул, медведей и прочих животных. Взгляд пал на альпаку, и он даже сам себе не может ответить, почему именно она.J: «тебе бы розы прислать, что думаешь?»
Y: «а если бы в комнате были теплые роллы и я — к чему бы первым подошёл?»J: «тебя больше всех хочу.»
Y: «мне стыдно…»J: «ты алмаз, золото, бриллиант, и я очень благодарен тебе.»
Y: «мгм»J: «я тебя мгм-мгм.»
Возможно, это необычайно глупо, но это знакомство вызывало у него эмоции. Ожидание новых сообщений, улыбки от дурацких шуток и что в любой момент внутреннего затишья он возвращался к мыслям об этом человеке. Даже сейчас, на работе, он все равно не выпускает телефон из рук. — Сегодня пьем! — на такой бодрый голос внимание обращает даже Чонгук. — Тэхен, я не пью, — следом слышится ещё один, но более тихий. — Да ладно тебе, — Ким крепко обнимает парня за плечо и буквально тащит к бару, из-за чего Юнги чуть ли не падает на столешницу грудью. — Одну Пина-коладу, пожалуйста, и… — Тэхен переводит взгляд на друга, смотря с лёгким недоумением. — Мо… — фраза «мой бог» остаётся неозвученной. Юнги большими глазами смотрит на стоящего всего на расстоянии вытянутой руки бармена: высокий брюнет с глубокими карими глазами. Определенно его типаж. — «Мо»? — переспрашивает Чон, изогнув одну бровь. — …локо? — приходится быстро выкручиваться. — Стакан молока, — поправка: Юнги практически не пьет молоко. — У нас нет подобного в меню, но, думаю, ничего страшного не произойдет, если я выполню вашу просьбу, — спокойно произносит мужчина и принимается за заказ. Юнги кивает и садится на стул рядом со стойкой около Тэхена. Ким будто ничего не замечает и весело переписывается с кем-то. Хотя, возможно, в действительности и волнуется здесь только Мин. И всё-таки не отказывает себе в желании исподтишка рассмотреть симпатичного молодого человека напротив себя. Черный фартук очерчивает изгибы тела в то время, как он берет и рассыпает лёд в стоящие на столе высокий бокал и шейкер. Ставит стакан туда же в шейкер и быстрыми движениями рук с помощью джиггера контролирует вливаемое количество белого рома, ананасового сока, сливок и кокосового сиропа. Напоминает какое-то представление, и кажется, что, даже если земля развернется в ту же секунду, Юнги не заметит. Смотрит на крепкие руки завороженно, будто тот не коктейль делает, а магию творит. Крепкие плечи также притягивают взгляд, словно ещё чуть-чуть и младший не сдержит громкого выдоха из-за позабытой нужды в дыхании. Бармен тем временем избавляется от лишней воды в шейкере после льда, наливает туда смешанные ингредиенты, плотно вбивает в него стакан и начинает взбивать быстрыми и резкими движениями. В клубе громко играет музыка, но Юнги все равно слышит звук бьющегося о стенки льда. У него, наверное, голова кружиться начинает от такого пристального наблюдения, а возможно, и от человека, проделывающего это всё. Мужчина заканчивает смешивание напитка, ставя шейкер на стол и убирая стакан. Выкидывает из бокала лёд, так как тот уже достаточно охладил стекло, и насыпает новый, после чего следом вливает получившийся алкогольный напиток. В качестве завершения добавляет щипцами дольку ананаса, вишенку и пару трубочек. Пина-колада появляется у Тэхена прямо под носом. Ким на секунду отрывает глаза от телефона и с улыбкой благодарит за напиток. Юнги же смотрит на него с приоткрытым ртом и приподнятой бровью, искренне недоумевая, как тот мог пропустить разыгравшуюся настолько близко феерию. Однако мужчина на этом не останавливается и принимается уже за молоко. Таким же образом взбалтывает его со льдом и переливает в бокал, но в этот момент младший почему-то фокусируется на острой линии подбородка, стараясь держать свои мысли при себе. Задумчивый взгляд направлен на свою работу, пока вдохновлённые глаза Юнги пытаются отложить в памяти абсолютно каждую секунду. В молоко со льдом сыпется кокосовая стружка как-то совершенно лаконично, даже если ее не требовали, а после появляется красного цвета трубочка. Молоко Юнги уже мало волнует, особенно в тот момент, когда мужчина ставит стакан слишком близко и сам заглядывает в его глаза. У обоих на дне зрачков в окружении алого отображения гирлянд образы друг друга стоят, музыка прекращает звучание, а дыхание становится слишком громким. Но вся эта магия рассеивается в ту же минуту, когда его просят приготовить новый напиток. Мужчина уходит, а Юнги наконец вспоминает, что нужно дышать. — Странно, не наблюдал за тобой такой тяги к молоку, — удивляется Тэхен, смотря на кокосовую стружку. — Да я, если честно, тоже, — соглашается Мин и всё-таки пробует напиток. Или из-за качества, или из-за того, кто это готовил, но молоко действительно намного вкуснее обычного. — Через полчаса сюда приедет Хосок, — с улыбкой заявляет младший. — Зачем здесь твой бывший? — парень не жаждет переставать смотреть на бармена, но включаться в разговор всё-таки нужно. — Конечно же, потому что здесь я, — широкая улыбка слепит глаза. — Ну и ещё потому что здесь Чонгук. — Кто такой Чонгук? — Бармен, — Ким лениво указывает телефоном в сторону мужчины. — Говорит, что у него самые лучшие коктейли. Юнги вновь устремляет взгляд на мужчину и прокручивает в голове его имя. Подходит, несомненно. Кажется, он мог бы сидеть здесь целую ночь и наблюдать за ним, но никто не отменяет наличие работы. Поэтому, чтобы его не выгнали за чрезмерное внимание к персоналу, он достает телефон и открывает переписку с клиентом, чтобы ответить на сообщение. Сегодня опять ночная смена, и, судя по игровому настроению Тэхена, здесь они надолго. Не то чтобы его это пугало, но местами становится неловко, поэтому, чтобы скрыть собственное стыдливое смущение, он утыкается в переписку, но, как назло, собеседник долго не отвечает. — Пошли на диван сядем? — Тэхен кладет руку тому на плечо, вырывая из потока мыслей. — Да, хорошо. Мин забирает свой напиток и решает ещё раз посмотреть на Чонгука. Бармен печатает что-то в телефоне с улыбкой, а Юнги впервые задумывается, что хотел бы быть тем человеком, на которого он бы реагировал так же.×××
Прошла уже практически целая неделя, как Мин Юнги безвозвратно влюблен в две вещи: в молоко с кокосовой стружкой и в бармена, делающего этот напиток для него. Возможно, в его стакан что-то подмешивают, но он никак не может понять, почему туда так тянет, словно купидоны за рукава утаскивают. Хотя, возможно, один конкретный купидон — Ким Тэхен. Сначала всё происходило достаточно безобидно и будто бы само собой. Тэхен и Хосок вновь начали оказывать друг другу достаточно явные знаки внимания, что было не запрещено, ведь клуб был с безопасным разрешением для персон с нетрадиционной ориентацией. Поэтому никакого осуждения не последовало, и это было ещё одним фактором, влияющим на то, что они встречались именно в «Амстердаме». Чон ухаживал, старался заботиться, дарил подарки и осыпал комплиментами. Тэхен от этого сиял и прыгал, как силиконовые груди стриптизерш. Юнги же закатывал глаза и подавлял в себе рвотный рефлекс. Тем не менее, как бы Ким не рвался к своему принцу на белом Порше, а остатки самосохранения не потерял, поэтому поддержка Юнги была обязательной в этих ночных приключениях. К тому же, вся неделя Мина была забита ночными сменами. Но, к его счастью, в какой бы день он не приходил, Чонгук был за стойкой. Позже он подслушал у проходящего мимо администратора, которая разговаривала по телефону, что Чон работает всю эту неделю. Конечно, поддержка друга была значительным фактором в его выходах в свет, но да простит его Тэхен, приходил он совершенно не за лицезрением сладкой парочки. У Тэхена за эту неделю, видимо, была цель попробовать абсолютно все алкогольные напитки, которые предоставляло заведение. Но Мин Юнги решил, что за свою оригинальность нужно бороться до конца, и каждый день заказывал всё то же молоко. В этом поступке сыграли такие факторы, как-то, что оно действительно было очень вкусным и перевернуло представление Юнги о лактозе, а ещё то, что на работе запрещалось пить. Вряд ли это возможно было бы отследить, но, как говорится, принципы и штраф в размере двух тысяч долларов. К сожалению, как бы он не хотел подольше посидеть возле Чонгука, удавалось это не всегда. Во-первых, слишком большой наплыв народа, голосов и заказов, во-вторых это физически неудобно, особенно если речь идёт о целой ночи, ну и в-третьих, несколько странно. Юнги ему в глаза смотреть стесняется, словно в карей радужке его собственная смерть заключена. Он и так боится, что тот думает, если Мин каждый день здесь с одним и тем же требованием. Что, во всей Корее произошел дефицит молока? Возможно, в его глазах он уже выглядит как сталкер-извращенец. Однако есть ещё один расстраивающий его фактор: у Чонгука в углу барной стойки лежит целая стопка салфеток с номерами. В начале смены появляется только одна, но к концу половина салфетницы благополучно испачкана ручками или помадой. Юнги не знает, куда они пропадают потом, выбрасывает ли он их или забирает домой? Звонит ли из-за них на утро? А возможно, у него уже давно есть пара и поэтому он решает не обращать ни на кого внимания? Слишком много вопросов и только лишь один ответ: «Ваш заказ готов». Так что приходится поддаваться предложению Тэхена занять диван и не мозолить никому глаза. — У тебя аллергия на лактозу не появится? — спрашивает Хосок, мягко поглаживая расположившегося у него на плече Тэхена. — У меня аллергия на идиотов, — печальным тоном произносит Мин. — Ой, подожди..... А-апчхи, — наигранно чихает младший и морщит нос. — Какая досада. Отсядь. Хосок к его язвительности уже привык. Можно сказать, смирился и машет белым флагом. Хотя расплачивается за такое терпение собственными лопнувшими капиллярами в глазах. Тем не менее, внутри себя он понимает, что Юнги хочет лишь защитить близкого человека, и даже восхищается подобным проявлением преданности. — А лекарством является красавчик-бармен? — с улыбкой произносит Ким. — Ну на идиота он не похож, — закатывает глаза Мин, отпивая молоко с трубочки. — Зато на тормоза очень даже, — соглашается парень. — Здесь невооружённым глазом видно, что он тебе нравится, может, ты у него уже номер попросишь? — Ни в коем случае! — моментально оживляется младший. — Это слишком стыдно… а мне ещё приходить сюда из-за вас. — Ну, что самое страшное может произойти? Тебе откажут, и придётся жить без молока? — заявляет Хосок и получает убийственный взгляд в ответ. — Хорошо, а как клиент твой? Тот австриец? У него уже скоро должно быть свидание с моделью, скучать не будешь? — Не знаю, — Мин отворачивается и смотрит себе под ноги. Всё-таки за проведенное время вместе он немного к нему привязался. Знал, что нельзя и что исход будет таким. К тому же, скорее всего, этого человека привлекает только лишь аватарка в чате, а не он сам. Юнги, при всем желании, далеко до длинноногой девушки модели. Но было в этом общении что-то уникальное, совершенно незаметное, будто читаешь между строк. Возможно, темы для разговора были местами даже глупыми, вроде обсуждения лучшей части Человека-паука, которое затянулось на целых два часа. Однако в тот момент глупым это не казалось от слова совсем. Местами было и что-то более философское, сродни обсуждения верования в существование родственных душ — соулмэйтов. Юнги думал, что его соулмэйт либо мертв, либо у него самого нет души. Хотя он всегда считал, что связь родственных душ — это, скорее, более дружеское понятие. Когда понимаешь человека без слов и у вас есть миллион тем для разговора. К этому определению больше Тэхен подходит. А вот связь любовная больше о противоположностях. Конечно, неоспоримо, что подобное притягивает подобное, но это скорее про суть, чем поведение человека. Тем не менее, поведение его собеседника по переписке всегда было одной сплошной загадкой под сотнями замков. Было в нем что-то интересное, но разгадывать насильно он не хотел, просто ждал, когда цепи упадут сами от ненадобности. Y: «ну расскажи»J: «секрет.»
Y: «мой язык любви это внимание и подарки, а твой?»J: «не знаю даже.»
Y: «а ты мне любовное письмо напишешь?»J: «я подумаю.»
J: «как себя чувствуешь?»
Y: «странно и восторженно»J: «почему?»
Y: «ты начал мне много чего рассказывать, успокаиваешь, шутишь и прислушиваешься ко мне»J: «могу упрямствовать и дальше.»
Y: «нет!» Таких, как этот человек, в его роде деятельности найти будет непросто, потому что не всем интересны глубокие разговоры или соблюдение личных границ. Сюда пишут только за удовлетворением собственных пошлых фантазий. Если Юнги до этого было противно, мерзко и тошнотворно, то, что будет потом, вообще вызовет мгновенное отвращение. Но в самом деле, он не знал, как описать и часть своих нераскрывшихся чувств. Когда больше всего на свете ты ждёшь чужого сообщения и будто каждый раз это чудо. Даже если телефон оповещает о новом уведомлении, где-то глубоко внутри что-то трепещет, а потом, конечно, непременно расстраиваешься, если это всего лишь скидка на тариф. Когда хотелось слушать так долго, что, если за окном песчаные дюны укроют небоскрёбы, ничего не заметишь. Когда впитываешь каждое слово, слетающее с чужих абсолютно точно прекрасных губ, а после, будто заповедь в Библии, запоминаешь дословно. У него, кажется, где-то на дне души целый блокнот со всеми этими цитатами кроется, а какую страницу не открой, будет что-то особенное. Когда от каждой шутки, комплимента или даже глупой банальщины внутри что-то наружу тянется, словно руки протягивает к тихо желающей ещё жадности. А пусть жадность это грех, он никогда святым и не был. Мин Юнги никогда богу не принадлежал. Это было что-то совсем доверчиво-невинное, что-то светлое и чистое, то, что происходит только лишь в первый раз, не запачканное пятнами лицемерия или подлости. И пусть он местами все ещё считает себя ребенком, все ещё мечтает каждый раз перед сном и все ещё безнадежно верит, зато честен сам перед собой. Мин мог бы ещё долго размышлять об этом, если бы у Хосока не зазвонил телефон. — Я выйду ненадолго, — мужчина целует свою пару в лоб и уходит. — Хочу ещё коктейль, — выдыхает Тэхен и берет Юнги за руку. — Пошли, как раз попросим номер твоего краша. — Не хватит ли тебе? — хмурится старший. — Тем более, я вряд ли интересен своему «крашу». — Да, и именно поэтому он усыпает тебя кокосовой стружкой и провожает глазами каждый раз, когда ты идёшь через толпу, — Ким закатывает глаза и всё-таки дёргает на себя Юнги, ведя к бару. Старший особо не упирается, потому что ещё раз увидеть объект своей симпатии хочется. Они быстро преодолевают расстояние через множество незнакомых тел и звук музыки. Каменная хватка Ким Тэхена словно обрекает на то, что побег невозможен. Как только Юнги оказывается около длинных полок с алкоголем, во второй руке едва уловимо дёргается телефон, оповещая о сообщении. Несмелый взгляд падает на Чонгука, который откладывает свой мобильный в сторону, и это достаточно удручает. Возможно, у него уже есть кто-то, с кем он готов не спать ночами для глупых разговоров ни о чем? Тот, кто уже вызывает лёгкую радость значком «в сети»? Все это моментально заставляет чувствовать себя лишним, потерянным в толпе и буквально самым крошечным человеком во вселенной. Внутри даже появляется такое детское желание уйти и спрятаться, сотканное из тревоги, ревности и мысли, что ты не являешься чем-то важным. — Молоко закончилось? — глубокий голос, обращённый именно к нему, будто одним махом убивает десятки сомнений, рассеивает тучи над головой, и вот Юнги уже не чувствует себя самым одиноким человеком в мире. — Нет, просто… — Мне Голубую лагуну! — громко привлекает к себе внимание Ким, и Юнги первый раз в жизни готов ударить своего друга подносом в лицо. — Голубая здесь не только лагуна, — шипит себе под нос Мин и закатывает глаза. — Я угощаю, — ещё один голос, на который оборачиваются сразу двое. — Что ты здесь делаешь, Чимин? — только Ким Тэхен имеет такую суперспособность, как умение притягивать к себе бывших. — Купидоны нашептали, что ты здесь, — он практически кладет руку на щеку младшего, но Ким ее грубо отдергивает. — Да ладно тебе, Тэхен-и, я готов прямо сейчас украсть тебя отсюда и увезти в любое место, в которое ты захочешь. Скрась мое время, — он плавно подбирается рукой к лежащей ладони Кима на стойке, и Юнги уже готов рваться в бой, как в паре миллиметров от указательного пальца Чимина с громким звуком становится шейкер. — Молодой человек с вами не пойдет, — холодным тоном произносит Чонгук. — Твое дело водку с соком мешать и не лезть в дела посетителей, — грубо огрызается Пак, не сводя глаз с Тэхена. — Пойдем, тигренок. Чимин всё-таки резко хватает младшего за руку и тянет на себя. Юнги сам не успевает сообразить, как выхватывает стоящий рядом бокал и швыряет лёд тому в лицо. От неожиданности Пак отпускает чужую ладонь, стоя в мокрой футболке и скидывая кубики льда с плеч и воротника. Мин быстро притягивает Тэхена к себе, а Чонгук, ранее сам не ожидавший подобного, решает не рисковать и нажимает кнопку вызова охраны под столешницей. — У Юнги характер, я вижу, ничуть не изменился: все такая же сука. Мужчина хочет подойти ближе и уже делает шаг вперёд, но Чонгук грубо хватает его сзади за воротник футболки и тянет на себя. Ткань натягивается на шее и врезается в кожу, перекрывая дыхание. — Обращайтесь, пожалуйста, повежливее к другим посетителям, — голос его все также отдает стальным спокойствием. Буквально через пару секунд приходит охрана и уводит хватающего воздух Чимина под руки, навсегда закрывая ему доступ в этот клуб. — Вы в порядке? — Да, — кивает мигом протрезвевший Тэхен. — Спасибо большое. — Извините, что я намусорил здесь и коктейль испортил. Я заплачу, — Юнги нерешительно произносит слова. — Не нужно, — Чонгук впервые видит, чтобы кто-то решал заплатить за выкинутый лёд, хотя с этим человеком у него уже несколько вещей происходят впервые. — За молоко платить больше тоже не надо: для вас оно теперь бесплатно, когда захотите, — он улыбается краем губ. — А начальник из зарплаты не вычтет? — тихий смех Чонгук слышит громче всех других голосов. — Ничего страшного, — он улыбается и ловит себя на мысли, что, когда рядом стоит этот парень, даже лёд тает быстрее. Тэхен всё-таки дожидается свою Голубую лагуну, а Юнги ненадолго успевает поговорить с барменом. Они возвращаются к дивану, где уже сидит Хосок. Ким довольно приземляется в объятия к своему парню и наконец снова чувствует себя спокойно. Они недолго объясняют, что произошло, и остальные полчаса слушают громкий мат и ругательство Чон Хосока, который в красках описывает, какие именно красоты готов был показать бывшему своего партнёра. — Вам подарок, — к ним с подносом в руках подходит паренёк из персонала и ставит на стол коробку клубники в белом шоколаде. — Что, от кого? — Тэхен даже приподнимает голову с плеча Хосока, пока Чон хмурится. — От хозяина клуба, — учтиво кланяется юноша и уходит. — В смысле? Ты знаком с хозяином? — Хосок сверлит взглядом то ягоды, то Кима. У него от такого количества неизвестных конкурентов голова кружится. — Нет… — он качает головой. — Я думал, ты знаешь, ведь ты и имя бармена узнал? — Хозяин клуба среди толпы не появляется, его вообще тут никто не видел, кроме персонала. — Тогда, — оба переводят взгляд на ничего не понимающего Юнги, около которого поставили коробку с клубникой. — Что вы смотрите так, если вы не знаете, то я подавно. — Это факт, он тот ещё социофоб. Только в интернетах своих смелый, — отмахивается Ким. — Думаешь? — мужчина не сдерживает усмешки. — Среди нас только один человек, который постоянно заказывает молоко, а его, черт возьми, даже в меню нет, и именно для него оно чудом стало бесплатным. — Ты что, собрался кадрить австрийца, бармена и хозяина клуба? — Тэхен изо всех сил пытается не засмеяться, но выходит плохо. — Никого я кадрить не собирался, — возмущается Мин, но ставит клубнику себе поближе. — К тому же, я даже двух из трёх не видел. А с тем, кого видел, не разговаривал практически. Так что все варианты обречены на провал, — фыркает тот и пробует ягоды в шоколаде. — Господи, — Тэхен показательно задирает голову к небу и хлопает в ладони, складывая их друг к другу. — Сведи его с нормальным мужиком. — Аминь, — кивает Чон. — Глядишь, подобреет, — секунда, и в Чон Хосока летит трубочка из стакана с молоком.×××
Чонгук не знает, что с ним происходит в последнее время. Неимоверно раздражает всё, попадающее на глаза. Он сидит в своем кабинете в высотном здании компании и вместо того, чтобы работать, смотрит, как свет от лампы отражается на поверхности стола. Как его же мысли завели его в ловушку? Почему ему хочется наплевать на все и поехать в клуб, зная, что лицо того, кого ждёт, вряд ли там найдет? Он ощущает себя парализованным и связанным по рукам и ногам просто потому, что где-то глубоко внутри что-то скребётся. Если физическую боль он терпеть привык, то это ощущение сейчас похоже на сгорание заживо. В чем Чонгук горит, сам понять не может, правда люди иногда называют это «любовь». — Ваш кофе с молоком, господин Чон, — после стука в комнату проходит секретарша и ставит кружку с блюдцем на стол. Он, кажется, не слышит ни стука, ни женского голоса, ни удаляющегося звука каблуков, ни хлопка двери. Смотрит на молочную пену в кружке, ощущает запах, а потом просто резким движением скидывает ее на пол. Осколки разлетаются по плитке, и в их отражении он видит собственный мрачный взгляд. Потому что тот, к кому начала душа тянуться, до одури любит молоко. Чувствует себя пригвожденным к полу, от краев трещины по плитке пошли и вот-вот разобьются и канут на сотни этажей вниз. Он эти «скучания» возненавидит так, что даже солнце с горизонтом не встретятся больше. Каждая клетка в теле горит, подушечки пальцев покалывают, и он в шаге от того, чтобы начать ногти кусать по старой привычке. Воздух настолько жаркий, словно огнем дышишь, но в то же время если он не увидит в ближайший час того, к кому так тянется, — и Антарктида содрогнется, а вечные льды растаят. Когда он впервые услышал, что кто-то просит обычный стакан молока в одном из самых популярных клубов Сеула, возникло множество вопросов. Но он решил, что маленькое отклонение от установленных правил не сыграет ничего злого. Кокосовая стружка добавилась в процессе сама по себе. Ему просто показалось, что это отлично подойдёт для заказчика. Однако все это время он постоянно чувствовал на себе внимательный взгляд, но посмотреть в ответ не решался. Думал, кажется. Тем не менее, парень приходил каждый день на протяжении недели с одним и тем же предложением, которое стало звучать с чужих уст подобно молитве. А Чонгук ни разу не отказывал. Ему стало интересно, почему именно молоко, почему только оно и ни разу ничего алкогольного. Поразительная преданность выбору и установленному вкусу. Со временем он начал смотреть в ответ. Как черные волосы были подобны самой глубокой ночи из ранее виданных, а кожа белее снега. Как тонкие пальцы постоянно держали в руках телефон, и это его раздражало. Иногда они встречались взглядами, и это заставляло собеседника стыдливо прятать глаза за смартфоном. А Чонгуку бы хотя бы ещё раз в их глубину занырнуть, как в пропасть рухнуть. Приходили мысли, что он ему просто не интересен, а это всего-навсего забавная привязанность к лактозе. Чон уже размышлял, как этим молоком облиться. Самое главное, что думал и думал о нем. Сам не заметил, как шел, засыпал и просыпался с одними мыслями. Дошло до того, что он даже после работы решил один раз посмотреть запись с камер. Возможно, это неправильно и нарушает личные границы, но ему, если честно, абсолютно все равно. А потом к нему пришла странная догадка, которая зародилась ещё тогда, когда юноша мог сидеть рядом в соцсетях, а его телефон в свою очередь оповещал о новых сообщениях. Чонгуку ничего не стоило поднять свои связи, чтобы узнать имя, возраст, контакты и даже адрес человека. Так, просматривая аккаунт инстаграма Мин Юнги, он наткнулся на неожиданную фотографию: белоснежная альпака на заднем фоне. Та самая, которую он отправил девушке, с которой по удивительному сходству переписывается каждую ночь. В следующий час Чон узнал и место работы, а с ним и ник своего объекта симпатии. Те смешанные чувства, зародившиеся в одну секунду, могли служить детонатором подрыва собственной нервной системы. В этом коктейле он намешал и злость с радостью, и восторг с огорчением. Сам не мог определить, что точно чувствует. Вот только стоило ему разгадать эту загадку, как Юнги волшебным образом испарился, как мираж в руках. Друзья его тоже больше не показывались, а ночные разговоры прекратились, так как срок общения с моделью истек. Сейчас только на рабочем столе в стопке листов для заметок написан адрес и время, куда нужно поехать на свидание. Чонгук сверлит лист с собственным аккуратным почерком глазами, после чего вытягивает его и комкает, кидая в сторону кружки. К черту ему никакие модели не сдались, если он именно его хочет. Он откидывается на спинку кресла, закрывает глаза, не помнящие, что такое сон, и глубоко вдыхает. Y: «а что тебе понравилось во мне?»J: «твое мировоззрение. ты интересный человек.»
Y: «мне нравится, когда меня называют котёнком»J: «хорошо, собачонок.»
Y: «да я тебя одной левой туда-сюда»J: «боюсь. не пугай меня так.»
J: «боже, я всё в твоём характере полюблю.»
J: «спокойной ночи.»
Y: «где мое сердечко?»J: «❤️!»
Ровно спустя минуту Чон Чонгук поднимется с места, забирая телефон с ключами от машины, и выходит из кабинета быстрым шагом. Секретарша наблюдает с недоумением и заглядывает в кабинет, где на полу собралась картина из осколков, прохладного кофе и промокшего листа бумаги. Чонгук не знает, как от этой болезни избавиться, какое лекарство от нее придумать. Почему где-то что-то тянет так сильно. Ему бы это «что-то» выбросить и забыть, да руки не поднимутся. Впервые полностью безоружен или полностью покорён. Он одновременно и очарован этим, одновременно и ненавидит. Вспоминая всё общение, все разговоры, все взгляды исподтишка и неумелое звучание голосов, отдающихся странным трепетом. Кажется, между ними нет определенно четкого понятия взаимосвязи: им и в любовь, и в ненависть играть; им то быть настолько близко, что мысли слышать можно, то отдаляться на десятки и сотни километров, думая, что больше не встретятся. Чувство бьющегося восторга с волнением от того, что тот, кто действительно смог заинтересовать его в общении, так долго находился под боком. В Юнги было это неуловимое притяжение. Сначала совершенно незаметен, только потом раскрывается, и чем больше, тем сильнее поражаешься собственной слепоте и глупости. Чонгук сам не заметил, как одно лишь чужое присутствие вселяло в него непоколебимую уверенность, но отсутствие моментально било по всем слабым местам. В жизни они ведь даже не разговаривали, но ему хватало лишь самой мысли, что рядом находится именно этот человек. Так как вышло, что он, не наблюдая знакомо лица всего меньше недели, уже в пепел крошится? Как так получилось, что, не чувствуя его запаха, не видя мимолётной улыбки, не получая пары сообщений в день, уже срывается? Весь штат работников получает сотни выговоров, меняются проекты из-за миллиона замечаний, а количество поставляемого молока в клуб увеличилось вдвое — и все только из-за того, что Чонгук, действительно и на удивление, скучает. Сколько было сказано слов поддержки, незамысловатых разговоров или, наоборот, чего-то до безумия важного, но незаметного на первый взгляд. Он бы никогда это не променял на вечер с красивой девицей. Близость красотой неподкупна. А для Чон Чонгука его «близость» и «красота» живут по уже известному адресу, и упускать это он не намерен.×××
— Да что ты начинаешь, — отмахивается Тэхен, сидя на кухне в квартире Мин Юнги и беспощадно утилизируя сырную нарезку. — Ну, подумаешь, прекратил общение с каким-то там австрийцем, ты же его даже вживую не видел. Мало ли он старый, толстый и лысый, — на последнем слове Ким особенно морщит нос. — Да, возможно, он был хорошим собеседником, но найдешь и получше. Тебе бы лучше о себе подумать, пару часов назад только температура спала. Допился своего молока со льдом. — Не причитай, — с головой на столе отвечает старший. Обстоятельства сложились слегка паршиво. Во-первых, срок общения с клиентом истек и теперь он не может иметь с ним никакого контакта, а во-вторых, именно сегодня состоится свидание с моделью. Ему, если честно, плохо уже на том моменте, когда девушка начнет читать переписку, чтобы вникнуть в суть. Странно, но общение, завязанное на пошлости, флирте и заигрывании, никогда не вызывало таких отвратительных чувств, как сейчас, когда чужой человек будет читать размышления, внутреннюю философию и комплименты. Словно душу ломом вскрывают. Это что-то гораздо более интимное, сокровенное и личное. Даже если их разговоры можно было бы назвать чем-то поверхностным, но для него это не являлось таким. Ему действительно будет не хватать этого общения, и, насколько он помнит, такое впервые за весь его опыт работы в данной сфере. Поэтому решение уволиться появляется само собой. Главный критерий — это не нарушать список правил, в котором прописано, что привязываться к собеседнику нельзя, а устраивать проблемы он ни себе, ни кому-то ещё не хочет. Вторая проблема — это то, что Юнги действительно умудрился заболеть. Виной тому постоянно открытые окна и сквозняк, лёгкая одежда или сбитый режим сна — непонятно. Хотя, возможно, дело действительно в молоке со льдом. Из-за своего состояния он уже практически неделю не видит объект своего обожания, хотя почему-то уверен, что если бы увидел, то в жар его кидало уже по другому поводу. И почему-то отчаянно скучает. Даже если не говорит практически, даже если не прикасается и даже если тот постоянно увлечен заказами. Ему для начала было достаточно и этого. Как назло, перед глазами вновь картина стопки салфеток с номерами, из-за чего Юнги вздыхает. — Тяжело, — выносит вердикт Тэхен. — Ну смотри, если бармен за время твоего отсутствия найдет себе пассию, то у него очевидные проблемы со зрением, слухом, мозгом и, в принципе, с жизнью, — телефон юноши подает признаки жизни резким звучанием «WAP» Карди Би. — Да, Хосок, — Ким берет трубку с довольной улыбкой. — Да, сейчас приеду, — через минуту слащавостей отключается и смотрит на Мина. — Меня позвали на свиданку, так что на ночь не останусь, но ты оторвись за меня. Юнги не эти слова лишь измученно приподнимает бровь и кивает. Тэхен встаёт из-за стола в боевой готовности покорять своего любимого мужчину и решает поделиться энтузиазмом. Он находит на полке в ванной ободок с кошачьими ушками, который Мин использует в качестве обруча, чтобы не лезли волосы на лоб. Данный предмет обихода был куплен в размере «два по цене одного» пьяным Тэхеном в шутку на каком-то фестивале. Свой обруч Ким также хранит дома, а сейчас летит обратно на кухню и цепляет ободок на чёрную макушку. — Теперь ты игривая кошечка, — младший широко улыбается и сжимает руку, как кот. — Сколько порно ты пересмотрел? — уставши отвечает Юнги. — Я, в отличие от кое-кого, в нем не нуждаюсь, — хмыкает тот. — Иди лучше проводи меня и дверь закрой. Зная, что Ким Тэхен от него все равно не отстанет просто так, старший поднимается с места и идёт в коридор. Несколько минут, приятные пожелания удачного свидания и спокойной ночи, а после Тэхен скрывается за дверью и убегает вниз по лестничной площадке. Оставаясь наедине с собой, Юнги думает, какой фильм будет смотреть этим вечером и под какой, скорее всего, уснет. Идёт в кухню убирать тарелку с сыром, но слышит звонок. Негромкое цоканье и закатывание глаз — уже рефлекторная реакция на то, что Ким привык забывать свои вещи. — Все, что ты здесь забудешь, станет мо… — слова застревают где-то в горле сами по себе. Как только из-за двери появляется знакомое лицо и, что немаловажно, большой букет белых роз, Юнги буквально теряет дар речи. По коже словно лавина из мурашек сходит, а вместе с ними будто тяжесть с плеч спадает, утягивает за собой тревожность. Секунды как годы тянутся, а рука словно с дверной ручкой срослась. Он каменеет подобно статуе Микеланджело, и ведь правда: удалось бы хоть одному архитектуру запечатлеть их, как этой работе бы самое лучшее место в музее выделили. Но внутри, через застывшее удивление в глазах, через окаменелое тело, восторг бьётся, клубится с радостью, грозясь этой бурей из чувств камень с кожи снять. И неизвестно только, кто себя более неловко чувствует: Чонгук с букетом роз или Юнги, у которого на голове все ещё ободок с кошачьими ушками, к которому, словно в комплекте, идёт черная пижама с принтом белых котов. — Ушки? — первое, что говорит Чонгук слегка охрипшим от напряжения голосом. — А? — Юнги теряется, сам не знает, что ответить на свой позор, но вместо того, чтобы стесняться, решает делать то, что получается у него лучше всего, — импровизировать. — Они ещё и звенят, — он слегка мотает головой, а небольшие колокольчики издают звон, и этим Мин Юнги окончательно вырубает Чонгука. Сколько бы он не подписывал договоры на миллионы, сколько бы не знакомился с новыми людьми, сколько бы не слушал песен или читал книг, но то, что чувствует сейчас, описанию не подвластно. Чувствует себя пригвожденным к земле одним только чужим взглядом и околдованным только голосом. Если честно, он даже боится, потому что чувствует, что один только вид расстроенного лица — и мгновенно на нем раны кровоточащие откроются, но и простая улыбка во власти с колен поднять, излечить и ещё один день жизни подарить. Все слова вновь теряются, но букет он сжимает крепче от волнения. — Ой, извините, проходите, пожалуйста, — Мин будто просыпается и шире открывает дверь, все ещё звеня колокольчиками из-за резких движений. — Можно на ты, — мужчина проходит дальше и всё-таки передает цветы младшему. — Спасибо большое, — он немного не знает, как реагировать на все происходящее. От роз исходит приятный аромат, и он, не сдерживаясь, аккуратно припадает носом к одному из бутонов. — Сейчас уже поздно, наверное, последний в цветочном забрал? А то тот, что у нас рядом, небольшой, и там малый выбор. Чонгук ничего не говорит. Потому что никогда в жизни не признается, что ехал не просто в какой-нибудь магазин по дороге, а в один из самых лучших, где все цветы привозятся исключительно из Голландии или Франции. Никогда в жизни не признается, что стоял там чуть ли не час, просто выбирая букет и самые красивые бутоны для него. И уж точно никогда в жизни не признается, что белые розы — символ безусловной и искренней любви. В этих мягких бутонах, спрятанных в кристально-белых лепестках, заложено его собственное так и не раскрывшееся «люблю». Но абсолютно в каждом цветке это слово произносится с разной интонацией и с разными чувствами, но во всех них есть нечто точно скрепляющее — человек, которому они посвящены. Казалось, даже розы мгновенно растворяются по сравнению с его едва-едва заметной улыбкой. И в самом деле Чонгуку никогда не найти букета, что мог бы по достоинству подходить ему, никогда не найти цветов таких же красивых, как и их обладатель, и даже невинные лилии, трепетные хризантемы или страстные розы не смогут быть чем-то хотя бы в процент настолько прекрасным, как человеческая душа того, в которого без остатка, спасения и пути назад. Пока Юнги отходит поставить цветы в вазу и снять, наконец, ободок, чтобы не позориться, Чон оставляет обувь в коридоре и проходит на кухню с пакетом. Помимо роз, он решил привезти кое-что ещё. На стол плавно ложится контейнер с клубникой, пачка трубочек, какао, бананы и, самое главное, несколько литров молока. — Что? — юноша возвращается в кухню и удивлённо смотрит на продукты. — Ты что-то из разряда бармена по вызову? — Муж на час, — кивает Чонгук. — Но могу остаться и навсегда, — голос звучит вполне серьезно. Все это, на секундочку, звучит довольно странно. Он будто только сейчас из транса выходит и абсолютно не понимает, что в его квартире делает бармен, с которым он знаком всего неделю и практически словами не перекидывался. Почему он приносит цветы и продукты? В конечном итоге это больше походит на документальный фильм о серийном убийце, и Юнги становится не по себе. Он ведь даже имени его не знает. — Как меня зовут? — первое, что решает спросить младший. — Мин Юнги. — Откуда… ты что, сталкер? — от мимолётного испуга он прислоняется спиной к стене. Подобная реакция вызывает у Чонгука улыбку. — Не бойся, я все расскажу, просто сядь, — Юнги решает послушаться и опускается на стул. Чонгук тем временем орудует на кухне лучше, чем у себя дома. Кухонный комбайн и так стоял на столешнице, так что всё, что ему оставалось, — это закинуть туда молоко, клубнику, немного сахара, который он нашел на полке, и пару кубиков льда. После недолгого шума он начинает переливать смесь в помытый от вина буквально двадцать минут назад Тэхеном бокал. — В один момент своей жизни я решил, что мне хочется познакомиться с кем-то ради чистого интереса, и набрёл на одно брачное агентство, — после этих слов у Юнги сердце в пятки падает. — Там я познакомился с приятной девушкой, ну, я думал, что девушкой, — как хорошо, что Мин не видит его улыбки, пока Чон нарезает клубнику. — Мы долгое время приятно общались, и было что-то в этом особенное, родственное и комфортное, а потом, — он осторожно украшает бокал кусочками ягоды, — ко мне в клуб пришел милый парень с совершенно нетипичным запросом: молоко. Признаться, я даже несколько опешил, но согласился приготовить. Он приходил каждый день с одной и той же просьбой, а я уже на третий день начал ждать. В это время я всё также общался с той дамой, и общение становилось приятнее с каждым днём. Но потом как-то совершенно неожиданно этот молодой человек перестал приходить, а с девушкой разорвалось общение, так как пришло время для свидания, которое, к слову, уже началось, — Чонгук вставляет трубочку в бокал и ставит его у Юнги под носом. Сам опирается поясницей о кухонный гарнитур и скрещивает руки. — Благодаря знакомой, которая работала в том же брачном агентстве, и своему влиянию мне ничего не стоило узнать твое имя и адрес. Каково было мое удивление, когда я узнал в совершенно другом человеке знакомые черты. Юнги снова покрывается мурашками. Может поклясться, что на лбу пот выступил, а по позвоночнику будто ток пустили. Дыхание сбивается как от пары-тройки ударов, и кажется, что, если бы можно было сжаться до размера молекулы где-то в углу комнаты, он бы это непременно сделал. Он снова несмело поднимает глаза на чужое лицо, вглядывается в черты так медленно-медленно, словно заново знакомится, по-другому, как вновь знакомятся с теми, кого не видели несколько лет. Вроде бы и губы все те же, с небольшой родинкой под нижней; вроде бы и скулы такие же точеные, как из камня; вроде бы и глаза такие же глубокие и честные, но в то же время совершенно другие. А в них, как в отражении, тысячи слов печатными буквами написаны, десятки глупых эмодзи мелькают и столько же непередаваемых эмоций. Океан теплоты, в котором захлебнуться можно. Юнги вглядывается боязливо, но ещё больше не понимает, почему эти волны именно его ног касаются, будто даже бушующее море испугать боится. Ему бы, наверное, убежать да спрятаться где-нибудь в самом укромном месте на планете, но почему-то и так знает, что найдут. Ему бы оттолкнуть из-за этого пугающего преследования, но все внутри тянется ближе. Просит о чем-то, только ему голоса не разобрать, или он просто старается не замечать чужое имя, уже пожизненно на собственных устах увековеченное. — Почему, — собственный голос кажется невероятно тихим, — ты не с моделью? — он смотрит, как лицо Чонгука излучает насмешливую улыбку, и тот качает головой, подходя ближе. — Знаешь, в чем разница между моей матерью и твоей? — Чон оглядывает его сверху-вниз и после молчания продолжает. — Моя мама родила меня для мира, — он улыбается краем губ, — а твоя родила мир для меня. Щеки мгновенно начинают пылать от проявившегося румянца, и Юнги всеми силами хочет его скрыть, да не получится. Все слова вдруг пропадают, и он опускает глаза, не находя в себе смелости взглянуть в ответ. Натягивает на запястья рукава, но чувствует, как внутри сердце бьётся так, словно ещё секунда — и пробьёт несколько рёбер. В грудной клетке пожар разрастается из неописуемых чувств, переходит красным оттенком к шее, щекам и даже кончикам ушей. Но к счастью, словно по зову, к нему на помощь приходит преданный друг: кот запрыгивает на подоконник около стола. — Не знал, что у тебя есть кот, — на секунду удивляется Чон и протягивает ему указательный палец, чтобы познакомиться. — Есть. — Как зовут? — кот тем временем обнюхивает нового гостя. — Обещай не смеяться, — говорит младший, а сам улыбку не прячет. — Беляш. — Красивая кличка, сам придумал? — Ну, почти, — кот тем временем уже трётся щекой о протянутый палец, что означает только одно: принят в семью. — Попробуй, — Чонгук всё-таки садится напротив парня и указывает взглядом на бокал. — Не знал, что ты умеешь делать молочные коктейли, — младший отпивает немного и пробует нарезанную клубнику. — А я и не умел до сегодняшнего дня, — Юнги чуть не давиться ягодой. Все это кажется очень странным. Что этот человек, с которым он общался несколько месяцев в интернете и неделю наблюдал вживую, сейчас сидит у него на кухне и готовит молочные коктейли. Что он так красиво улыбается ему и что все это кажется чем-то очень правильным, несмотря на выше упомянутую странность, чем-то таким, что и должно было произойти. Юнги никогда не верил в истинность, судьбу или предназначение. Считал это детскими сказками, но в глубине души был тем самым глупым романтиком. Но никогда не смел отрицать факта, что где-то есть человек, предназначенный ему. Он сам себе придумал легенду, что соулмэйты появляются от одной звезды, взорвавшейся в процессе создания мира, и каждая часть этой звезды — отдельная душа, имеющая что-то общее с другими частями. Но твой человек — определенная противоположность, потому как поможет открыть этот мир заново через чужие глаза. Но почему, если судьбы не существует, он сейчас сидит рядом с ним, смотрит на него и каждую секунду этого момента себе под вены пускает? Почему, если судьбы не существует, только меньше часа назад он был уверен, что он и его «особенный клиент» никогда больше не встретятся? Ведь и не должны были: разные миры, разные взгляды, разные интересы и увлечения; но сейчас словно вселенные столкнулись, и, возможно, он будет проклинать этот незапланированный катаклизм каждый раз, когда Чонгук будет его раздражать, но уж точно не будет ни на секунду прекращать его любить. — Странно, говорил, что австриец, — хмыкает младший. — Да и ты не длинноногая блондинка, — мужчина не остаётся в долгу. — Подожди, — Мин на секунду хмурит брови, — но агентство принимает только успешных людей с бизнесом, а не барменов. — Возможно, для меня они сделали исключение. Любишь клубнику в белом шоколаде? — Так это ты? — Юнги даже дёргается от неожиданности. — Сколько у тебя личностей вообще? — Сколько бы ни было, все они влюблены в тебя, — как на духу выговаривает Чонгук, а Юнги, кажется, в который раз за день хочет пробить лбом столешницу от смущения.J: «ты невероятный человек. рядом с тобой мне комфортно. ты заставляешь меня вдохновляться и развиваться. мне нравится выводить тебя, даже когда ты пытаешься сохранить спокойствие, поверь, твоё молчание в эти моменты уже выводит из меня довольную улыбку, ибо я понимаю, что ты в это время пытаешься не найти моё айпи и не пустить в меня ядерную ракету. ты очень хороший человек, и если тебя кто-то будет обижать — скажи мне сразу, не скрывай от меня ничего.»
Любовь — это что-то настолько сложное, что человеку ей вечно учиться надо будет, а одна ошибка может стать сокрушительным ударом. Любовь — это то, за что человек идёт войны развязывать, готов убивать и не считаться с чувствами других, но в то же время это то, из-за чего люди картины годами пишут, сочиняют целые поэмы, сонаты играют, и, если задуматься, в каждом мазке, слове или букве столько чувств, что вселенная не выдержит. За всю свою жизнь Чонгук слушал сотни историй любви, просмотрел десяток популярных мелодрам, даже если они ему не нравились, прочитал множество книг о любви и считал это не более, чем глупой сказкой. Сама мысль, что где-то есть человек, словно предназначенный ему, с которым он будет готов пробыть практически всю жизнь, вызывала усмешку и не более. Что этот человек всегда его поймет, когда сам же не верил в подобное от слова совсем. Что все эти герои, развязывающие ради любви войны, просто дураки. А любовь — это всего-навсего всплеск гормонов и своеобразный комфорт с человеком. Будто тысячу лет как от любых чувств отвернуло, словно километрами в прошлое, как песен о любви более не слушал. Он думал, что нет в этом никакого многовекового смысла, нет всей той искренней магии, о которой любят рассказывать романтисты.А потом неожиданно понял.
The End.