Потерянные души

Ева терпеть не может супергероев. Как жаль, что она встречает их почти каждый день.  — Может, останешься? — прерывает тишину хриплый голос. — Уже поздно.  — Не сегодня, — привычно раздается в ответ.  Закрываясь, щелкает створками чемоданчик, где Ева носит все необходимое.  Это как традиция. Спросить, чтобы другой отказался.  Ева уходит молча, привычно переступая через торчащий гвоздь у двери. Она эту квартиру как свои пять пальцев знает, еще чуть-чуть, и будет с закрытыми глазами передвигаться.  Ева терпеть не может супергероев. Как жаль, что ее мнения никто не спрашивал.   — Ева? Мне нужна твоя помощь, — доносится из телефона знакомый голос, прерываемый помехами. — Захвати аптечку.  Последнее предложение было лишним. Она давно привыкла, что Ева никому не нужна. Нужна лишь медицинская помощь, которую Ева оказывает.  С последней работы в больнице ее уволили так давно, что она с трудом может вспомнить должность, которую занимала. То было, кажется, увольнение громкое. Ева не знает точно, но если все больницы штата отказываются брать ее на работу, то причина этому быть должна? Еву не очень это беспокоит. До того момента, как в квартире за неуплату отключают свет.  Вопрос с деньгами встает остро, и Ева начинает делать то, что умеет лучше всего.  Лечить.  Бездомные, дети с синяками на половину тела, оборванцы с фальшивыми паспортами. Проститутки, насильники, мелкие хулиганы и хамоватые бандиты.  Ее квартира не напоминает свалку только чудом. Точнее, благодаря Чуду — любвеобильной дворняге, которую Ева нашла подыхающей в подвале собственного дома. Та, оправившись, нарекла квартиру своим домом, и выгнать ее не получается даже с помощью веника.  Ева каждую ночь спрашивает себя, когда же она свернула не туда. Когда она начала лечить героев? Она почти ничем не отличается от бывших коллег, работающих в больнице.  Однокомнатная квартира в не самом благополучном районе, стопка просроченных квитанций на тумбе у двери, несбывшиеся мечты.  Лишь две вещи выделяют ее из остальных. Мизерные способности к исцелению, которые Ева обнаружила у себя в детстве. И полная анонимность.  Ей глубоко наплевать, пойдет ли только что вылеченный человек грабить банки или спасать других людей. Ей нет дела до толщины вашего дела в полиции, а список разыскиваемых преступников она в последний раз открывала лет в шестнадцать. Будь вы хоть трижды президентом, она будет молчать.  Пока вы ей платите.  Ева никогда не назначает определенную цену своим услугам. Каждый платит тем, чем может. Кто-то остается ей должен. Кто-то прощается с памятной шляпой, оставшейся еще от покойного прадеда. Кто-то платит телом.  Ева берет плату всегда. Единственное, чего она себе не позволяет — отбирать последнее.  Ева терпеть не может супергероев. С них она всегда старается взять побольше, несмотря на то, что к ней они обращаются куда чаще злодеев. Она постоянно повышает плату, пытается узнать границы дозволенного. Как скоро ей откажут, выставят за дверь, скажут, что нашли врача посговорчивей? Никто ее не прогоняет.  Поэтому ей вдвойне интересно узнать, почему с этого человека она никогда не берет ни копейки.   — Для инвалидов сегодня скидка, — в очередной раз отшучивается она на вопрос об оплате. И это тоже совсем не в ее стиле.  «Он просто выглядит, как побитый щенок» — любит она утешать себя ночью, когда все проблемы наваливаются разом, мешая уснуть.  «Возьму двойную плату в следующий раз» — обещает она себе. Следующий раз так и не наступает.  Ева любит собак. Они кажутся ей куда лучше людей. Чудо только подтверждает ее доводы, преданно встречая у двери каждый вечер.  А еще Ева, кажется, любит Мэтта.  Поэтому она срывается к нему по первому же звонку, как ее любимые собаки. Задерживается дольше необходимого, залечивает мелкие царапины, которые у остальных бы проигнорировала. Почти нежно убирает мешающуюся челку, обрабатывая неглубокий порез на лбу.  И никогда не остается на ночь.  Ева терпеть не может супергероев. И ей почти не жаль, что они давно стали частью ее жизни.