В плену фантазии

Птица хаотично двигается по комнате, разбрасывает бумаги, словно действительно ищет что-то важное и попутно ругается с Марго, дабы та ограничила доступ в Башню для всех, даже для представителей экстренных служб. Все это время (по ощущениям Саши прошло не меньше, чем час, на деле же, всего пятнадцать минут) девушка сжимается на стуле, ожидая своего приговора. Всеми силами Воронова старается слиться с темной кожей стула, пряча под себя босые ступни. Птица не просто в гневе, он в ярости. — Какого черта ты его пустила? – молнии из его глаз наконец-то достигают вершину всех проблем – Сашу. Девушка ежится еще больше. — Он ведь полицейский, — робко пытается высказать девушка. Она ничего не сказала этому Грому, лишь успела предложить чашку кофе, прежде чем влетел Птица. От кофе он, кстати, отказался. Птица подходит ближе, и Саша забывает, что порой надо дышать. — Он чужак в моем доме. И все, что ты должна была сделать — вызвать охрану и выставить его вон. Мужчине казалось, что он до сих пор ощущает этот мерзкий запах «бюджетника». Ему было плевать, что в его рабочее пространство пытался влезть какой-то очередной мент, но то, что тот позволил себе находиться наедине с его женщиной, вызывало бурлящую злость. У Птицы чесались руки, чтобы пустить в ход любимые огнеметы. Его мощное тело с крупными бедрами, водрузилось между ее ног. Саша замерла, когда руки грубо двинулись по ее ногам, оставляя после себя красные следы, которые завтра расцветут синеватым окрасом. Губы Птицы властно раскрыли рот девушки, сплетая их языки воедино. Пахло виски и порохом, страстью и страхом. Он поцеловал её резко, как умел, принося в романтическое действие всю свою жестокость. — Будь ты проклят, — прошипела девушка, когда ей наконец-то удалось вернуть себе контроль над телом. Страх натолкнул ее на правду, словно предлагал надышаться перед смертью. — Будь ты проклята, что не хочешь меня, — ядовито прошипел Птица, не выпуская ее ягодицы из собственных рук. — Опомнись! Я не твоя вещь! Я тебе не принадлежу! — Будешь, — зловеще предупредил её мужчина. — Отпусти меня, зверь! — завопила Саша. Она больше не хотела и минуты оставаться наедине с этим человеком. Инстинкты просили бежать ее давно, и вот она нашла в себе силы прислушаться к внутреннему голосу. Птица может сломать ей пару костей, это вполне в его духе, он уже сломал ее жизнь. — Почему ты не можешь меня полюбить? — этот вопрос поставил её в самое неуютное положение. Брови грозно сгущались над жёлтыми глазами. — Не потому ли, что любишь кого-то ещё? Кто он? Уж не тот полицейский, что зачастил своими визитами в мой офис? Саша в страхе сжалась. Сейчас он её ударит, сейчас он точно её ударит. Ревность Птицы никогда не знала границ и словно полноводная река топила все окрестности. Его пальцы сжимались на её хрупком запястье. — Ты можешь получить от меня все, о чем только можешь мечтать. Мы встретились почти два года назад, а я ничего не добился! Ничего! И дело не во мне, а значит, виной тому кто-то другой. Скажи — кто это? Назови мне чёртово имя! — Никого другого нет, Птиц! Откуда взяться другому, если все свое время она проводит здесь? Все связи с внешним миром Птица давно обрубил. — Ты ведь знаешь, Пташка, я ненавижу, когда мне врут. Я не слеп, и не глуп, я собственными глазами видел, как ты смотрела на того урода в кепке. Сашу допекли все огульные обвинения и свободной рукой она нанесла ему пощёчину. Казалось, что Птица только этого и ждал. Он ударил в ответ, в два раза сильнее. Но больше никаких движений, мужчина тяжело дышал, пытаясь восстановить баланс своего душевного спокойствия. — Ты моя, Саша, хочешь ты того или нет, ты принадлежишь мне. И если между нами встанет какой-то мужчина, я убью его и тебя тоже. Помни об этом, Пташка, когда решишь взглянуть на кого-то, кроме меня. Он выкладывает свои мысли, преподнося их в самом откровенном виде, заставляя Сашу почувствовать омерзение и испуг. Птица говорил об убийстве так просто, и самое страшное, что он действительно был на это способен. Девушка отпрянула, притягивая к груди потревоженную руку, а сердце предательски просилось назад. Птица неизменно пугал её, угрожал, но в то же время давал покой, который никто другой не мог ей обеспечить. Он всегда был подле неё, готовый на все, что было в его силах, хоть и собственным своеобразным способом. — Не злись, Птиц. Саша любила его, любила и боялась. Эти два чувства шли неразделимым пластом в ее «базовых настройках». Во многом он был просто зверем, и поначалу это казалось чем-то страстным и привлекательным, но те времена давно прошли. В памяти вспыхнул его первоначальный образ. Тогда на приёме по поводу очередного богатея Птица казался настоящим чужаком. Они несколько раз после встретились вне официальных встреч. Однажды переспали. И Саша бы с удовольствием ограничилась этим. Но после все изменилось почти в одно мгновение. Будто дверца клетки захлопнулась, поймай её в ловушку. Птица открылся со стороны собственника не очаровательным, а скорее наоборот, холодным и пугающим. Он постоянно ссорился с ней. Таскался к ней в редакции и спорил с начальником, что девушка часто перерабатывает за гроши. Да, потом он пытался загладить вину щедрыми подарками, но это пугало ещё больше. В конце концов, в один вечер он вломился в её квартиру и почти силой перевез в свою башню, не оставляя путей к отступлению. Вместо всех слов о любви, что лились с его губ, он жёстко и грубо взял её на своём рабочем столе. Птица с яростью набросился на Сашу, извиваясь и корячась, чтобы прижать хрупкое тело ближе к себе, дать почувствовать жар, исходящий из его груди. Его руки в клочья рвали тонкую ткань чёрной футболки, что он собственноручно отдал ей в безвременное пользование. Не отнимая собственных губ от губ девушки, он дёрнул её руку вниз, к молнии своих брюк. — Давай, сделай это, Пташка, ты же не хочешь, чтобы я сломал твои красивые пальчики. Когда все закончилось, Саша притянула к груди то, что раньше было футболкой, стараясь не всхлипывать, пока не доберётся до душа. Она не доставит ему такого удовольствия, он слишком любит причинять ей боль. Расслабленный Птица, притягивает её к себе на колени и целует в шею. — Я люблю тебя, Саша. Я не относился так ни к одной женщине! И меня никто по-настоящему не любил. Спасибо, что стараешься полюбить меня. Его голос дрогнул, и девушка словно забыла боль, что ей причинили минуту назад, дрожащими пальцами обвила шею мужчины. Птица был похож на маленького мальчика, которой словно ждал чуда, которое Саша дать ему не могла. Говорить не хотелось, словно со словами нарушится незримый баланс. Её тихое дыхание успокаивало Птицу. — Злишься? — по голосу слышно, что он улыбается, играя с её волосами. Саша ничего не ответила, она неожиданно почувствовала прилив тепла и любви к этому человеку, которого порой ненавидела, а последний час ещё и боялась. — У тебя ведь нет никого, правда, Пташка? Он ждёт только положительный ответ, а Саша просто кивает, не в силах управлять своим голосом, который охрип, пока она просила его остановиться.