Чужая семья - потемки

Уже давно солнце осветило Ортан и королевский дворец Шеллара в частности. Каждый из обитателей сей резиденции встретил нынешний рассвет по-разному. Например, его величество Шеллар III вообще его не заметил, работая с бумагами и выслушивая очередной доклад Флавиуса по очередному переселенцу. Её величество королеву Киру рассвет застал уже при выходе из дворца. А та в свою очередь остановилась на добрые двадцать минут, дабы оценить его красоту. В последнее время то ли в связи с беременностью, то ли по каким-то другим причинам ее величество частенько страдало бессонницей и оттого имело обыкновение прогуливаться в королевском парке по утрам или ночам… В зависимости от настроения. Его величество, разумеется, не одобрял подобное времяпрепровождение, хотя и соглашался с несомненной пользой свежего воздуха для беременных королев вообще и своего будущего потомства в частности. Потому после многочисленных скандалов, криков, слез и поцелуев оба королевских величества решили пойти на компромисс. Королева Кира могла гулять когда ей вздумается, но только в компании телохранителей. А Шеллар не ограничивал время и продолжительность прогулок. В данный момент её величество помимо основного состава телохранителей соизволило взять с собой на прогулку и Шарика: милого шестимесячного щеночка с добродушным нравом и необъятными размерами. Щенячьи мозги и габариты взрослого волкодава делали это чудо природы поистине опасным. Так, Шарик по привычке всё ещё норовил запрыгнуть на ручки к своему любимому хозяину Мафею, когда чего-то боялся. А теперь представьте себе, что бывало с его хрупким высочеством, если ему на руки попытался запрыгнуть этакий телёнок, а боялся Шарик смешно сказать… кошек. В раннем детстве на бедняжку напала взрослая кошка его недавно коронованного величества Пафнутия I, когда тот (Шарик, а не Пафнутий) по ошибке забрел в кошатник. Отчасти это и послужило причиной решения подарить Мафею именно этого щенка.В данный момент «щеночек» радостно залаяв и виляя хвостом кинулся под окно, выходящим по подсчётам Киры из комнаты придворной дамы великолепной Камиллы Трезон. Кавалер, вылезший из окна и с опаской оглядываясь, встречи с милым песиком явно не обрадовался… Особенно когда такая зверюшка с радостным лаем кинулась к поднимающемуся на ноги (приземление из окна получилось не очень удачным) Лаврису (а это был именно он) и без особого труда повалив его снова стала вылизывать ему лицо влажным языком из смердящей пасти, для удобства ещё и придавив передними лапами, дабы не мешал собачке выражать свою радость. Впрочем, рот достойному кавалеру никто не затыкал и если бы Шарик понимал человеческую речь дословно, то узнал бы много интересного об извращениях, коим предавались его мать, бабушка со всеми собаками и окнами вместе взятыми и какую роль в этом играл кавалер Лаврис… В общем, такой речи позавидовал бы даже Диего.Отсмеявшись несколько минут королева Кира сжалилась над бедным Лаврисом и отозвала Шарика, посулив угостить мясом. Слово «мясо» Шарик знал и потому без сожалений оставил объект своего восторга в покое. Из окон в это время разбуженные неподобающими криками выглянули любопытные придворные, насладились бесплатным утренним концертом и разошлись по домам. Камилла тоже не была исключением. Досмотрев веселое зрелище до конца и ублажив свой слух небывалым красноречием Лавриса, обогатив также и свой словарный запас некоторыми новыми оборотами речи, она закрыла окно и вернулась в постель. Увы, поспать ей снова не дали. В дверь кто-то постучал. Камилла встала с постели и открыла дверь. Поскольку достойный кавалер покинул Камиллу недавно, то спала она обнаженной. Разумеется, открывая дверь, сонная госпожа Трезон и не подумала накинуть халат. Утренним визитером оказался стражник. Как его звали Камилла не помнила, а открытый рот визитера проигнорировала. Тот передал письмо и спросил, отпускать ли посыльного или пусть подождет пока госпожа изволит написать ответ. Взглянув на имя отправителя и обратный адрес, госпожа сильно побледнела и велела отпустить, захлопнула за стражником дверь. Разорвав конверт, Камилла обнаружила в письме то, чего в глубине души больше всего боялась, хотя и никогда бы никому не призналась в этом, даже себе. Она быстро оделась в старое и дешевое платье, хранившиеся на дне сундука и знававшее те времена, когда его хозяйка ещё не была придворной дамой. Этот наряд Камилла при дворе старалась не носить, но сейчас не было времени и желания возиться с многочисленными застежками, а ждать служанку — тем более. Накинув плащ и прихватив перчатки с муфтой, госпожа Трезон быстрым шагом направилась в сторону ближайшего мага-телепортиста.

***

Вскоре в славной столице королевства Галант Лютеции появилась неизвестная дама. Руки её были спрятаны в муфту, а лицо полностью скрывал капюшон. Весьма эффектные округлости фигуры в сочетании с осиной талией не мог скрыть даже длинный дорогой плащ. Несколько особенно ретивых кавалеров пытались с ней заговорить и условиться о цене прямо на улице. Другие просто улюлюкали вслед, не стесняясь комментировать определенные достоинства фигуры незнакомки. Не обращая внимания на непристойные предложения, которые здесь почему-то считались комплиментами, Камилла, целенаправленно шла в одном, известном только ей направлении. В другое время она бы не преминула остановиться — перекинуться парой фраз с потенциальными клиентами и перевести их в разряд действующих, но сейчас, вопреки обыкновению, мадам Трезон было не до мужчин. Впервые за столько лет Камилла вернулась на Родину. Забавно, похоже, совсем ничего вокруг не изменилось, разве что кабаков, да гостиниц с почасовой оплатой стало больше. Свернув за угол с главной улицы, она остановилась напротив известного на весь город заведения мадам Лили. Пытаясь унять внутреннюю дрожь, молодая женщина вошла внутрь. Убранство борделя тоже совсем не изменилась. Вот только девицы новые, молодые и нахальные, оценивающе обозревали вошедшую даму, пытаясь понять кто перед ними: потенциальная клиентка или конкурентка. Внешне совершенно невозмутимая, мадемуазель Трезон, откинула капюшон и небрежным движением прирожденной аристократки, отточенным до совершенства при Королевском Дворе, отдала подошедшему слуге муфту с перчатками. За ними последовал плащ. — Проводите меня к Мадам Лили, — промурлыкала та слуге. — Мадам Лили тяжело больна и никого не принимает, — последовал ответ. — Меня примет. Доложите, что приехала дочь. В памяти Камиллы мадам Лили, урожденная Лилиана Трезон была холеной и красивой женщиной. Она всегда умела привлечь к себе мужчин и, что самое главное, очень сильно любила свою работу. Камилла всегда восхищалась и одновременно завидовала матери. Сейчас же перед ней была просто умирающая старуха. Некогда чёрные волосы, цвета воронова крыла, местами посеребрились и поблекли. Неукротимый похотливый блеск в глазах сменился усталостью. А когда-то аппетитная фигура казалась усохшей вдвое. Единственное, что оставалось неизменным, так это сигарета и мундштук. Лилиана умела курить и выглядела при этом всегда невероятно сексуально как истинное воплощение порока. Сейчас же она была похожа на престарелую цыганку. «Господи, и это моя мать?» — подумалось Камилле. Да если бы они встретились где-нибудь на улице, не узнала бы! — Здравствуй, Лили, — поприветствовала она. — Как самочувствие? В письме упоминалось о тяжелой болезни, что чуть ли не при смерти… а сама сидишь и куришь. — Здравствуй дочка, я действительно умираю, но вовсе не от тяжелой болезни и уж тем более не от этого. Изящным движением руки она небрежно стряхнула пепел. И на какой-то миг Камилла увидела призрачную тень той самой блистательной мадам Лили. — Я умираю, потому что пришло время… Обе какое-то время молчали. Камилла ждала, что скажет Лилианна, а та нарочито медленно выпустила дым. — Ты не голодна? — совсем не к месту спросила она. — Я лично ещё не завтракала. Распорядиться? — Да, — согласилась Камилла, теряясь в догадках. Зачем же её всё-таки вызвала маман. Их отношения трудно было назвать особо тёплыми. Камилла родилась и выросла в борделе. Мать с детства учила её теоретическим премудростям древнейшего ремесла, а в пятнадцать Камилла перешла к практике, достигнув небывалых высот на этом поприще. Отношения матери с дочерью были сначала как ученицы и наставницы. Со временем Лилиана стала видеть в молоденькой Камилле соперницу. Так что встреча с Деимаром и дальнейший отъезд в Ортан были как нельзя кстати. Ели они молча. Затем подоспел десерт. Камилла задумчиво потянулась к вазочке с фруктами и, выбрав банан, приступила к трапезе. Слуга, уносивший поднос с грязными тарелками, загляделся на сей процесс и, не вписавшись в проем, врезался в дверной косяк. — Вижу ты квалификации не теряешь, — усмехнулась Лилиана после его ухода. А ты никогда не задумывалась, почему ты так ненасытна? Судя по интонации, последняя фраза относилась явно не к еде. — Ты о чём, Лили? Сама же меня всему научила. — Я не о технике. Ты никогда не задумывалась, почему мы обе всегда так охочи до мужиков? Ты же общалась с другими моими девочками. Скажи честно: им очень сильно нравилось? Трахались они за деньги или ради самого процесса? Молчишь? И правильно. А теперь подумай и задай те же вопросы себе. Скажи, тебя никогда не называли озабоченной самкой или чем похлеще? Сколько ты сменила мужиков и все ли они платили? Часто ли ты трахаешься бесплатно просто ради удовольствия? Много ли ты знаешь профессиональных шлюх, так любящих свою работу? А какие от тебя кавалеры под утро выходят? Держу пари, уставшие и помятые, вымотанные до предела и не стоящие на ногах. Хоть кто-нибудь выдерживал тебя больше одной ночи? А сама ты когда-нибудь уставала, чувствовала ли отвращение к плотским утехам? — Ну, вообще-то был, — припомнила озадаченная такими вопросами Камилла. Помнишь Эль Драко? Он тогда частенько к нам заходил. Мы могли трахаться сутки напролет. Я тогда под утро встать не могла, но отвращения или боль я никогда не чувствовала. — Ну Эль Драко — это случай отдельный. А ещё? Не помнишь? А обычно что ты чувствуешь после этого дела? Дай-ка попробую угадать: прилив сил и готовность к новым подвигам? Я угадала? — К чему вообще весь этот разговор? — раздражённо огрызнулась Камилла. — Ты для этого меня сюда в срочном порядке вызвала? Написала душераздирающее письмо, что помираешь, хочешь увидеть родную дочь напоследок. А сама куришь и задаешь дурацкие вопросы?! На что ты намекаешь? Что я распутная шлюха? Так на себя посмотри! — Ты не поняла, Камилла. Я действительно умираю, — тихо сказала Лили. — Мы, суккубы, всегда умираем, когда перестаём быть желанными… — Что ты несёшь? Какие в задницу суккубы?! В городе? — В Лютеции. А где можно так хорошо и не вызывая подозрений замаскироваться, да ещё и неплохо заработать? — Но… Как же маги? — Камилла растерянно смотрела на мать, пока ещё не в силах поверить. — Они же нечисть в два счета разглядеть могут. А сигнализация во дворце Ортана? Знаешь, какой у них мощный придворный маг? Как же он меня проглядел, если я суккуб? Как вообще допустил до короля?! Суккуб ведь за ночь все силы вытягивает из жертв. А Шеллар жив-здоров, да и другие мужики что-то скоропостижно не умерли! — Не ори, Камилла, — спокойно ответила Лили. Во-первых, ты суккуб лишь на четверть, во-вторых, припомни, дорогуша, как часто ты причесывалась подаренным мною гребнем? Больше чем раз в сутки, смею надеяться? Но каждое утро перед выходом, я правильно понимаю? Он у нас вот уже третье поколение переходит от матери к дочери: лучший щит и оберег. Ни один маг не разглядит, даже эльф. Проверено ещё твоей прабабкой. Камилла уставилась на мать так, как будто видела её впервые. — Не может быть! Я столько лет провела в Ортане, подвергалась опасности. Там же постоянно мэтр Истран и Мафей тусуются! А если б я этот чертов гребень сломала или подарила? — Что делают? — удивлённо переспросила Лили. — Откуда ты таких словечек нахваталась? — От переселенки одной, но не в этом суть. Как же ты всё это время молчала, мать твою! Ты вообще каким местом думала? — Не кричи на меня, Камилла, и не оскорбляй память своей бабушки. Если помнишь, расстались мы с тобой не очень хорошо. Ты в спешном порядке отдала Лару в пансион, а сама уехала. Ты даже не соблаговолила попрощаться или сказать куда направляешься. Я тогда была на тебя здорово обижена. Впрочем, ты права. Я должна была тебя предупредить, но я же не знала, кто на самом деле твой любовник. Он никогда не заходил сам, а присылал за тобой карету. О твоём месте при дворе я узнала только вчера, и то совершенно случайно от внучки. Она встретила меня на улице и сказала: «Здравствуй, бабушка». А потом мы с ней очень мило поболтали. Она мне рассказала, что мамочка сейчас первая дама при дворе Ортана и потому не может часто приезжать. А она по тебе очень сильно скучает. Ты правда с ней шесть лун не виделась? С тех самых пор, как определила её в ученицы к магу по протекции короля? Я правильно поняла? — Не твоё дело, — с горечью ответила Камилла. — Тоже мне, образцовая мать семейства. Сама-то как? Много мне внимание уделяла помимо «учебы»? — Я по крайней мере была рядом! — Не велика забота! — Прости, Камилла, — совсем другим тоном ответила Лили. — Я наверно действительно перед тобой виновата, но видит Светлоокая Мааль-Бли, я никогда не желала тебе зла! Просто мы суккубы иначе устроены. У нас основной инстинкт превалирует над материнским. А я действительно умираю. Ты, главное, когда время придет, уж передай гребень дочери. А пока не волнуйся. Суккубья сущность в детском возрасте лет до двенадцати не видна. А эльфы вообще дольше развиваются. Так что можешь прибавить ещё года два. — А что же будет со мной без гребня? — испуганно спросила Камилла. — Да ничего, просто твоя истинная сущность будет видна магическим зрением. Ты уж постарайся к этому времени убраться куда-нибудь подальше от магов и эльфов. У вас там, кажется, ещё и нимфа имеется. Ты с ней общаешься? — Да не особо, видела пару раз издали на официальных приёмах. — Ну и хорошо, постарайся и дальше продолжать в том же духе. — А ты, мама? Как же без гребня? А штатная ведьма? — А наша Джерра в курсе. Я ей приплачиваю ежемесячно, так что все довольны. А вот тебе при дворе Ортана может и не повести. — Как же так? — задумалась Камилла. Значит, у меня только несколько лет? А что потом? Уйти со двора? И куда я пойду? Что буду делать? — Ну делать, допустим, ты будешь то же что и обычно. А вот куда пойти? Тут уж, извини, помочь не могу. В любом случае мне осталось недолго. Месяц-два… Я уже написала завещание. Весь бизнес переходит тебе. Может, это как-то поможет? — Ты хочешь, чтобы я вернулась в бордель? — А у тебя есть другие предложения? И потом ты будешь не рядовой шлюхой, а мадам. Девочки тебе будут отдавать половину. И это неплохой доход, надо сказать. Впервые Камилла всерьёз задумалась о своём будущем и, мысли эти были совсем невесёлые. Уйти со двора, вернуться в Галант? А что же дальше? Ведь мама совсем молодая, даже по человеческим меркам. Она сама родила Камиллу в восемнадцать. Почему же Лили так быстро состарилась? — Мам, — спросила Камилла. А почему ты умираешь? Дело в этом трижды траханом гребешке? Он как-то забирает силу, если им не пользоваться, да? — Не совсем. Просто, если он не при тебе, ты уязвима для магов, да и вообще для любого магического воздействия или элементарной порчи. А тут меня кто-то проклял. Видимо, проклятие связано с внешним видом. Может жена какого-нибудь клиента, может ещё кто. Джерра точно не знает. Не её это специализация. А к магу ходить боязно. Мужчины уже не хотят меня. А без этого дела мне долго не протянуть, да и тебе тоже. Так что, имей в виду на будущее. Твоей дочери это тоже понадобится. — А может всё-таки лучше сходить к какому-нибудь не шибко принципиальному магу? Приплатить ему побольше? — А ты? Мы, конечно, не афишируем нашего родства, но ведь и не особо скрываем. Как это отразится на тебе? Ты теперь персона заметная. А на моей внучке? Кстати о родстве, ты снова называешь меня мамой. — Извини, Лили, это нервное, наверно. Я знаю, ты этого не любишь. — Да, нет. Теперь мне даже приятно. Как ни смешно это звучит, становлюсь сентиментальной, — Лили грустно улыбнулась. Сейчас это была не та блистательная куртизанка, лучшая из лучших, а просто уставшая женщина. — А можно этим гребнем как-то втроем причесываться? — спросила Камилла, стараясь не обращать внимания на подозрительно заблестевшие глаза Лили. — Нет, милая. Единовременно гребнем может владеть только одна хозяйка…