Haute Couture

В большой тёплой Варшавской квартире царил форменный кавардак. В прихожей шкаф ломился от втиснутых туда пальто, курток и плащей, да так, что он отказывался до конца закрываться, позволяя лицезреть всем как спресованные слои ткани беспомощно свисали с плечиков, умоляя вызволить их из этого рабства. Снизу такой же незавидной участи подвергалась и обувь, пестрящая всеми возможными цветами палитры художника-импрессиониста. Обычные чёрные ботинки, розовые кеды на высокой подошве, несколько пар различных тапочек, тяжёлые ботфорты с цепями и черепами и даже элегантные длинные сапожки на тонюсеньком каблуке. Буквально у каждого, кому доводилось их видеть, глаза становились с пятицентовик. И всё это аляповатое безобразие валялось в самом архаичном порядке – а это только прихожая. Если следовать далее по коридору, то можно было наткнуться на пару скомканных бумажек неизвестного происхождения. В другом углу валялось какое-то кольцо, искренне пытавшееся из бижутерии перевоплотиться в настоящую драгоценность. Однако единственным его практическим применением всегда была шутка Толиса про кольцо Всевластия, и что Феликс сидит у себя в квартире на блестяшках, как Голлум в пещере. На что тот, нахохлившись отвечал, что раз он в блестяшках, то он скорее Смауг. "Бенедикт Камбербетч получше всё-таки будет!" – и махнув волосами, он показушно отворачивался. А кольцо продолжало пылиться в углу. На кухне любая плоская поверхность, иногда даже в два слоя, была заставлена чашками, тарелками, коробками из-под еды, и конечно, обильно посыпана крошками. Посудомойка, сломавшаяся пару дней назад, тихонько плакала в сторонке подтекающим шлангом, пока хозяин наконец не удосужился перекрыть кран. Но в целом, несмотря на бардак, в квартире всё равно было уютно. Возможно, это была скрытая суперспособность Феликса разбрасывать вещи так, что даже носки в микроволновке выглядели эстетично, и с хорошей фотокамерой хоть сейчас можно наделать картинок в Пинтерест. В ванне, кстати, царила похожая ситуация, только вместо ярких картонных коробок, там была невероятная кокофония баночек, пузырёчков и бутылёчков. Серьёзно, любой, даже самый уважающий себя и самодостаточный магазин, завистливо закусил бы губу. Ибо Феликс Лукашевич – известный бьюти-блогер, визажист и рекламное лицо известного бренда косметики, – не только осознанно захламлял свою квартиру уходовыми вещами, но и делал это с некоторой толикой снобизма, так как все его богатства были только от известных и качественных брендов. Уж за чем, за чем, а за имиджем он следил с невероятным трепетом. И наконец, святая святых, настоящий алтарь местного божка, комната его величества. Характеризовалась тем же набором разбросанных вещей, мириадом теней, пудр, кисточек, помад, лаков и прочего, расставленного в существовавшем в одном известном только Феликсу порядке. Комната была довольно большой, что не мешало стенам покрываться плотным слоем плакатов с любимыми группами, дизайнерами, играми и мультами. Толис, например, каждый раз непроизвольно вздрагивал, когда при входе его встречал ехидно скалящийся огурец с механическими конечностями.Зато пол сиял чистотой – умный пылесос то не ломался, поэтому стабильно раз в три дня, после звука надоедливой напоминалки Феликс удосуживался нажать в приложении на кнопку и проследить за тем, чтобы робот случайно не переехал какую-то его дорогую шмотку. Раннее утро было, кстати, на дворе. Но мягкое одеяло давно было откинуто в сторону, так и оставшись в смятом виде охладевать без своего верного покровителя, проводившего в кровати просто львиную долю своей жизни. Сам же хозяин уже давно торчал перед зеркалом, наводя марафет на лице. Сегодня, как никак, важный день. Конечно, будучи популярным блогером в сфере красоты и моды с немного скандальным и эпатажным образом, можно привыкнуть к постоянным запросам и просьбам посетить то одно место, то второе, однако сегодня, кажется, начала сбываться одна из самых сокровенных его мечт. В своё время, стать профессиональной моделью ему помешал недостаточный рост и один высокомерный мудак, поэтому, смирившись с судьбой, Феликс выбрал смежную область, полностью направив всю свою мятежную и хаотичную энергию в творчество. И вуаля, эффект от стильных образов и креативных идей не заставил себя ждать – за несколько месяцев Феликс Лукашевич из студента государственного варшавского универа превратился обсуждаемую на просторах интернета персону. Свою роль сыграл ещё и указанный в паспорте пол, и этот резонанс добавил ему популярности. Теперь же, спустя несколько лет упорной работы и участия во многих проектах, ему наконец выпал шанс, которого он так долго ждал. Бренд одежды "S&D" пригласил его в качестве модели закрывать показ на ежегодном фестивале. Это конечно не мет гала, и одежда не столь недосягаема, как те же самые гуччи или диор, на чьих официальных аккуантах в соцсетях у Феликса стояли уведомления и чьи приобретённые вещи были чуть ли не единственными артефактами сия квартиры, хранившимися в безупречно отглаженном состоянии на плечиках шкафа, но тоже сойдёт. Пребывая во взволнованном восторге, он доканчивал вторую мини-косичку – как-никак темой показа было нео-средневековье, – когда едва умещавшийся меж палеток и пудр телефон завибрировал. "Это наверное Лис" – подумалось ему, а значит он может и подождать. Действительно, кто будет не спать в шесть утра, как спешно доделывающий проект айтишник под жестоким гнётом дедлайна. Прозвище "лис" прочно уцепилось за Лауринайтисом, стоило ему озвучить своё полное имя. К великому и несчастному совпадению второй слог его имени был весьма понятным польским словом "лис", оттого кличка и увязалась за ним, кажется, навечно. И пускай от настоящего фольклорного лиса-хитреца и обычного прохвоста в нём не было ни единой схожей чёрточки. Когда невидимая резиночка прочно уцепилась за блестящие локоны, акккуратно прибранные и залаченные, Феликс разблокировал телефон и подтвердился в своих догадках. Перед ним предстала переписка. ♡Лис♡ "Конечно, как я могу такое пропустить" Кошачий корм ":D" "Кстати" "Помнишь того чувака, который кинул в тебя горшок с цветком?" ♡Лис♡ "Хотел бы забыть..." Кошачий корм "Так вот, он тоже будет там" ♡Лис♡ "ЧТО" "ПОДОЖДИ СЕКУНДОЧКУ" "ЭТО ЗАНОСЧИВОЕ ЧМО ТОЖЕ ТАМ БУДЕТ??!" "А С КАКОГО ЭТО ПРОСТИТЕ ХРЕНА??" Посмеиваясь, Феликс отложил телефон, решая выдержать многозначительную паузу. Ну и чтобы понаблюдать все степени принятия у Толиса, который этого высокомерного и самовлюблённого манекенщика просто на дух не переносил. У того чуть ли не вся семья с дальними, близкими, троюродными и далее по списку родственниками были замешаны в сфере моды и красоты, потому закономерно, что он мог позволять себе некие вольности (такие как кинуть в Толиса горшок с цветком за то, что тот посмел с ним пререкаться, а потом ещё и, о ужас, выставить неловко перед фанатами, облив колой – раздражённо пробурчал голос на задворках сознания знакомым литовским тоном). Говорить о том, что с малолетства крутясь в индустрии высокой моды и культуры стиля, а также всех её вылезающих некрасивых поднаготных, вырос Гилберт Байльшмидт с отменным чувством вкуса, великолепной фигурой, но и дочиста оттёртым чувством стыда, заменённого на вечное превосходство, и не приходилось. Ник в инсте "theawesomeness" только подтверждал чересчур раздутое эго. Хотя, в любом случае, Феликсу было как-то до лампочки на всяких заносчивых и понтовых мальчиков – у него уже был свой ручной и домашний, которого нельзя было променять ни на кого другого. И который в данную секунду капслоком строчил уже десятое сообщение подряд, проклиная Байльшмидта и род его до седьмого колена на всех языках мира. Усмехнувшись, Феликс отправил: "Не переживай, солнце. Если что я тебя защищу ;)" И подхватив сумку с вещами, выбежал из квартиры, так до самого пункта назначение и не обратив внимание на полуобиженное: "Да больно надо..." *** Начало показа было назначено на шесть, поэтому времени оказалось вагон и маленькая тележка. Сначала они, конечно, репетировали несколько часов к ряду и Феликса очень настойчиво пытались научить ходить по подиуму, как настоящую модель, что с некоторым успехом даже удавалось. К его счастью, в костюме у него не присутствовало ни тонких шпилек, ни каких либо существенных каблуков впринципе – сегодняшним образом был охотник за дичью. Массивные жёсткие сапоги однако перекрывались элегантным плащом, который развеваясь ощущался словно нежный шлейф. Такую некоторую андрогинность наряда решили подчеркнуть и самой моделью, учитывая известность Феликса. И вот, когда часы измождённых попыток пройти ровно по центру, смотреть в одну точку, выглядеть при этом стильно, и всё это под постоянные указания, наконец-то закончились, их всех сгребли в гримёрки, сказали сидеть и отдыхать. Ну и Феликс, предварительно поболтав с сегодняшними коллегами, и даже обменявшись с кое-кем телефонами, он смог позволить себе откинуться на мягкий стульчик и залипнуть в инсте. До тех самых пор, пока в гримёрку не заглянул Франциск Бонфуа, о чём-то переговаривавшийся по телефону. – Слушай, да я уже не знаю, что делать с этой гадостью. Как он не приедет, вечно холодильник заполняется этими холестериновыми, разноцветными, сюрреалистичными вещами. Я даже едой это не могу назвать! А этот его маунтин дью? Мне всё время кажется, что это топливо для ядерной электростанции, а не для человеческих желудков, – Бонфуа безбожно картавил и польскому уху Феликса едва удавалось понимать его речь. Подслушивать, конечно, плохо, но кого это заботит? – Да, да. Выкидывай всё к чёртовой бабушке, как приеду домой приготовлю тебе что-нибудь нормальное... Нет, не можешь, мы это уже обсуждали. Дорогой, твою яичницу не отличить от пасты – всё равно одни угольки, – он заливисто рассмеялся, пока в трубке послышалось невнятное ворчание. – Ладно, я кладу трубку, пора начинать готовиться. Не скучай, бай-бай. – Что-то потеряли? – подал голос Феликс, как только заметил как пристально Франциск рассматривает столы. – Похоже на то, – задумчиво потёр тот подбородок. – Нигде не вижу плоек. Ах, неужели эти болваны опять всё перепутали. Ей богу, редкий раз, чтобы всё было на своих местах. Он развёл руками и принялся снова набирать что-то в телефоне. – Тотально согласен, я видел, как парни из охраны утащили костюмы на четвёртый этаж. А мы, как бы, на втором, – поддержал его Феликс, одним глазом посматривая на переписку с Толисом. Тот сообщал, что уже скоро прибудет. – Дело страшное, но не удивительное, – вздохнул Бонфуа. Его акцент почти исчез, и теперь Феликс мог отчётливо понимать каждое слово. – Ну вот, сейчас сюда придёт Оленька, а меня ничего не готово. Мне что, ей волосы воском покрывать, как в девятнадцатом веке? Он продолжал причитать и бранить непутёвых до того момента, пока в гримёрке не появилось новое, надо сказать, весьма обаятельное лицо. При виде запыхавшейся и постоянно раскидывавшейся в извинениях Черненко, лицо Франциска потеплело и он, успокаивая её, усадил в кресло и принялся наводить марафет. По пути завязался разговор, в котором Феликс успел даже принять активное участие, ибо запала на то, чтобы обсуждать нелегитимную и абсолютно не оправданную политику на нынешнем бьюти-рынке, ему хватало всегда. Он чуть не начал спора по поводу популярной нынче эко-косметики, но вовремя прикусил язык – в современном мире по этому поводу можно было встретить совершенно разные точки зрения, не хотелось разводить ссору на пустом месте. Так, за разговором, прошло минут пятнадцать, а затем Феликсу пришлось покинуть помещение и вообще здание, чтобы помочь Литу пройти сложным путём коридоров и лестниц, попутно проведя коротенькую экскурсию. После чего, по возвращении, со спокойной душой Лукашевич снова откинулся на своём кресле и залип в телефон. – Знаешь ведь, что Бервальд Оксеншерна недавно сделал каминг-аут? – внезапно воскликнул он, аж подскочив на месте. – Нет, а что, думаешь у тебя есть шансы? – скосил глаза Толис. – Ха-ха, очень смешно, Толис. Я тут наткнулся на новость, ты только погляди, – Феликс протянул ему телефон, на экране которого светился длинный пост в Фейсбуке. – А если вкратце? – он жалобно поднял глаза на друга, совсем не горя желанием читать какие-то сплетни про незнакомых и в целом неинтересных ему людей. Прочитав эту скрытую мольбу в его взгляде, Феликс цокнул языком, но смилостивился и начал объяснять: – Короче, пару недель назад, Таймс брал интервью у Миккеля Денсона и Бервальда Оксеншерны, – "главные дизайнеры S&D" с трудом припомнилось Толису. – И там пан Оксеншерна сделал каминг-аут, сказав, что уже давно состоит в отношениях с мужчиной. Все вроде нормально отреагировали, но самые безбашенные фанаты провели тотально гигантское расследование. Они откуда-то нарыли фотку вообще рандомных людей с отдыха, где на заднем плане можно увидеть пана Оксеншерну и какого-то парня. Феликс продемонстрировал фотографию. Только обшарив глазами каждый угол, Лауринайтис всё же смог заметить двоих переговаривающихся мужчин, сидящих в беседке. Один из них и правда походил на Бервальда. – Они какими-то невселенскими технологиями смогли вычислить кто же это с ним на фотке. Какой-то финский лыжник – Тино Ва.. – Феликс запнулся, пытаясь выговорить сложную фамилию, а Толис вздохнул. – Вайнямёйнен. И он не лыжник, а биатлонист, Эдуард же вечно про него трещит, забыл? – Да не суть, – отмахнулся Лукашевич. – Смотри какой. На этот раз перед глазами Толиса предстали две фотографии. Первая, на которой статный дизайнер Оксеншерна стоял и смотрел вдаль, и вторая, снятая в моменте, видимо, какой-то гонки, потому что на ней был изображён Тино с красными от ветра щеками, в форме, с винтовкой в руках. Однако Феликс проскроллил вниз и там уже был обычный мужчина, улыбающийся и играющий с белой, как снег, собачкой. – И что дальше? Может, они друзья, – выгнул бровь Толис. В этот же момент на лице Феликса выступило такое выражение лица, в котором смешались мысли: "Да я тоже так думал!" и "Щас я тебе покажу!". – А дальше, кто-то отрыл в глубинах инстаграма этого Тино вот эту публикацию, – Лукашевич повернул экран к себе, пролистал чуть вниз и вновь продемонстрировал другу телефон. На этот раз там была самая обыкновенная фотка, где две руки держали по напитку, очень похожими на баббл-ти. Задним планом, очевидно, служило кафе, и у обеих рук на безымянных пальцах сияли обручальные кольца. Более того, на ногтях руки, не принадлежащей Вайнямёйнену, был маникюр с дизайном чёрного звёздного неба. Прикреплённое изображение было скрином поста, поэтому снизу Толис увидел какую-то надпись на финском, которую не смог прочесть, и смайлик сердечка. – Так он женат. Значит это не с ним этот твой Оксеншерна мутит? – поднял вопросительный взгляд Лауринайтис. К своему ужасу секундой позже он почувствовал, что втягивается и ему действительно интересно узнать, в чём же тут дело. – Вот я сначала тоже так подумал! – с горящими от энтузиазма глазами Феликс аж вскочил с кресла. – Типа, у него кольцо, а у пана Оксеншерна его нет, да и вообще странно они смотрятся. Один дизайнер, другой спортсмен, один швед, другой финн. Что у них может быть общего? – Да ладно тебе... – Толис мысленно задал вопрос, а что у него, физика по образованию и айтишника по принуждению, может быть общего с ярким и эксцентричным Феликсом. И ведь он тоже не поляк... – Так и было! Пока я не посмотрел на ногти, – он приблизил руку на фотографии. – Пост выложен четыре года назад, в августе. И именно тогда, в тот момент у "S&D" была представлена коллекция "Лунная соната"! Тогда все образы были цветов, которые может принимать небо, и для продвижения коллекции дизайнеры тоже делали себе аутентичный лук. Четыре года назад у пана Оксеншерны был именно такой маникюр, точь-в-точь просто! Толис недоверчиво перевёл взгляд с телефона на Феликса и обратно. Уже сам факт того, что кто-то копался в личном профиле незнакомого человека и сумел сопоставить дату, время и дизайн ногтей вгонял в осадок. Серьёзно, у кого-то настолько нет личной жизни? – Мало ли у кого был такой маникюр. Если они настолько популярны, я не удивлюсь, что его стали копировать. – А ещё у Тино на одежде однажды было замечено вышитое сердечко, – уверенный в своих словах, Феликс откинул волосы назад. – Это сто процентов он. Ну и ладно, вроде симпатичный, надеюсь, они счастливы вместе. – Как-то для ярого фаната ты очень быстро смирился, – глядя, как Лукашевич принялся поправлять что-то в своём макияже, отметил Толис. – Ну так я ведь не больной фанатик, а просто весьма преданный поклонник, – обернувшись Феликс кокетливо подставил руку под подбородок и очаровательно улыбнулся. Толис тут же отчаянно покраснел и отвернулся, бормоча какие-то литовские проклятья. И не понятно было, проклинает ли он Лукашевича, пана Оксеншерна или собственную бискесуальность. – А ещё надо сообщить Эдуарду, что его краш уже занят, – деловым тоном сообщил Феликс, поворачиваясь обратно к зеркалу и вновь принимаясь за кисточку. – Твой, получается, тоже, – вымученно хмыкнул Толис, на что получил только возмущённый вздох, не успевший перерасти во что-то масштабное, вроде получасовой лекции о разнице боготворения самого человека или творений его рук, но к счастью (может и нет, конечно) в гримёрку залетела звезда сегодняшнего вечера. Высокомерная задница с великолепной фигурой и самомнением размером с галактику, по совместительсву носящяя имя Гилберт, буквально влетела в комнату, едва не пробив дверь лбом и не поцеловавшись с кафелем на полу. Все разом притихли и обернулись в направлении выхода. А посмотреть было на что. В проёме, сверкая невидимыми, но очень даже жалящими молниями, будто разгневанный древний бог из мифов давно вымерших цивиллизаций, стояла девушка. Очень красивая, с аккуратно завитыми локонами, которые в этот момент словно чуть-чуть приподнимались, а если не всматриваться, то случайный зритель мог бы и уловить шевеление неких хвостов, очень напоминающих извивающихся змеек. Но это только для человека с плохим зрением. У Феликса со зрением дела обстояли очень даже неплохо, поэтому то, что простиралось перед его глазами было гораздо лучше каких-то галлюцинаций человека, перечитавшего мифов на ночь. Разъярённая до чёртиков Эржебет Хердевари – главный костюмер показа, – сурово надвигалась на распластавшегося на твёрдом полу Гилберта. Тот, никак не улучая удачного момента, чтобы подняться, каракатицей отползал назад, безвозвратно пачкая облегающие чёрные джинсы. Никто не осмеливался вставить слово. Очевидно, свершалось правосудие за какой-то проступок, и никто не смел мешать девушке вершить расправу, тем более приходить на помощь Гилберту. Феликс краем глаза заметил, как на лице Толиса сама по себе разъехалась полная тёмного торжества ухмылка. Ради очищения совести, пришлось легонько хлопнуть его по бедру. – Эржи, Эржи! Давай спокойнее! – замахал он руками. – Я тебе не Эржи, а мисс Эржебет Хердервари, главный стилист, а по совместительству владелица айпада, на который ты, говнюк криворукий, только что пролил кофе! – Мать твою, Эржи, да подумаешь какой-то айпад, тебе твой каблук ещё подарит! – лихорадочно озираясь по сторонам, Гилберт постарался отползти как можно дальше. К сожалению, стенка перегородила ему путь. Толис очень незаметно нажал на кнопку записи видео. – Ну-ка молчать, манекенщик несчастный! Я тебе сейчас такую трёпку задам, ни за каким тональником не спрячешься, – уже готовая к прыжку дикая пантера внутри Эржебет вытянулась в струнку. Казалось вот-вот, и она вцепится Гилберту в волосы, или ещё во что-нибудь, но в этот момент кто-то резко схватил её за талию, и выволок из комнаты, после чего захлопнув её и повернув ключ в замке. – Людвиг, а ну пусти меня! Пока у него на месте все зубы я не успокоюсь! Открывай немедленно! – девушка отчаянно принялась тарабанить в дверь, пока глава секьюрити Людвиг подпирал её своей могучей спиной и устало потирал переносицу. – Скажи, Гилберт, тебе обязательно устраивать балаган на каждом показе? – он воззрился на парня, который, осознав, что теперь его пятая точка в полной безопасности, поднялся и как ни в чём не бывало принялся отряхиваться. – Понимаешь, Людвиг, нельзя давать ей расслабляться. Потеряет форму и что потом делать? Эта женщина – единственный достойный оппонент великому мне, – горделиво приложив руку к груди, Гилберт чуть отступил к окну и упёрся в подоконник. – И потом, жизнь не та, без толики адреналина, не так ли. Нам всем нужно что-то, что будет удерживать нас на плаву, будь то любимое дело, собачкая какая-нибудь например, или же Эржебет Хердервари – самая настоящая су... В этот момент по двери ударили в разы сильнее, чем раньше. Гилберт сглотнул. – Ну в общем, вы ей передайте, что мне не стыдно, и что её новый топ – просто прелесть. А я пойду, пожалуй, – и лихо запрыгнув на подоконник, Гилберт повалился спиной назад, улыбаясь как умалишённый. – Гилберт! – Он чё, реально с окна сбросился? Феликс и, к великому недовольствию Франциска, Оля подскочили на месте и бросились к окну. Внизу никаких распластанных тел не оказалось, и на том спасибо. – Да конечно. Его хрен убьёшь, паскуду такую. Каждый раз одно и то же, боже мой, – Людвиг отпер дверь и в комнату влетел живой тайфун. – Где он? Опять ты дал ему смыться Людвиг, да чтоб тебя! Ну ничего, я его ещё поймаю, – продолжая ругаться и клясть Гилберта на чём свет стоит, Эржебет пулей вынеслась из гримёрки. – Ну вот и всё, если будут какие-то проблемы, обращайтесь, – чисто на автомате произнёс Людвиг и походкой невероятно усталого человека отчалил. – Ты всё снял, Лис? – повернул любопытную голову Феликс, пока всё ещё немного шокированную Оленьку Франциск усаживал на место. – Ага. Как думаешь, я стану популярным в тиктоке, если выложу это? – голос Толиса звучал немного отстранённо, как будто он не мог толком поверить в то, что произошло. – Сомневаюсь, дорогуша, – подал голос Бонфуа, с лёгкой улыбкой. – Либо тебя забанят, либо рано или поздно постучат в дверь дяди в чёрных пиджачках. Это же Байльшмидт. – Мда, – разочарованно протянул тот. Потом вздохнул и уселся обратно на стул. Чего только в этом модельном бизнесе не навидаешься.