На моих руках запах керосина

Последние семь дней Федор испытывал невероятное количество беспокойства. Если бы нужно было вообразить модель его перепадов настроения, он представил бы себя метрономом, настолько часто колебавшимся, что этим вызвал ужасающе катастрофический ураган. Конечно, Федор поспешил бы заверить, это была бы совсем не точная модель, ведь самая важная ее часть была продемонстрирована неверно. Причина урагана никогда не была в метрономе. Казалось единственное время, когда сомнения и переживания не беспокоили Федора, было во время сна. Полуденный сон на лавочке, едва ли восполняющий пропущенные бессонные ночные часы, был единственным плюсом, полученным от использования карт. Его давняя проблема нехватки времени была решена, но с решением, с каждым новым клоном оставался уникальный беспорядок и убираться приходилось далеко не истинным виновникам. Бесконечные вопросы и будто бы физическая невозможность высказывать ответы; излишняя дотошность до каждой мелочи и нетерпимость вплоть до грубости к несоблюдению правил; цитаты едва ли к месту и слишком буквальное следование им; пугающая эмоциональная нестабильность; совсем не веселые шалости, закончившиеся вызовом в школу; ожившее олицетворение самоисполняющихся пророчеств; любвеобильность доморощенного Дон Жуана. Решение назревало давно. *** Карточному миру идеально подходило короткое и емкое описание. Пустота. Карточный мир представлял собой пустоту. Но, как в хорошем парадоксе, не был пустым. Темное пространство удерживало восемь сущностей, восемь воплощений чистой энергии, созданных обычным человеком в состоянии чистого любопытства. Кто-то мог бы назвать это любопытство глупостью или прихотью. Кто-то посчитал бы это безответственным и потребовал бы большего. * В Карточном мире существовали свои нерушимые законы мироздания, и значительная часть их отличалась от законов реального мира. Конечно, например, причинно-следственные связи или закон вероятности все еще продолжали иметь смысл, к большому облегчению одной конкретной серой сущности. Однако, самое главное отличие, самый главный нерушимый закон Карточного мира подразумевал замкнутость мира. Восемь сущностей однажды оказались в пустоте. То был хороший день, чтобы оказаться в темном неизвестном пространстве без надежды когда-либо выбраться или найти ответ на множественные вопросы, систематически озвучивающиеся в тишину коричневым силуэтом. И, достаточно вкусив прекрасных составляющих того дня, синий силуэт направился прочь, оставляя семерых и дальше бездельничать, оставаясь на месте. Синий силуэт двигался, уходя все дальше. Но в итоге оказался только ближе, вернувшись с другой стороны. Движение вверх и вниз, по диагонали или любым осям работало также. Серый предположил, что движение в Карточном мире работает на подобии принципа треугольника Пенроуза, что действительно удовлетворило любопытство коричневого и стало поводом коверканья фамилии для зеленого, что переросло в масштабную клоунаду желто-зелено-голубого цвета. Синему было плевать как это называлось. Их мир был тюрьмой, и остальные веселились? Он не понимал этого. Однако, их глупость не должна была наказываться. Синий найдет выход, с ними или без них, и тогда освободит всех. *** Дождь шел не переставая, а час назад началась гроза. Решение больше никогда не использовать карты, принятое два дня назад, несмотря на окончательность, совершенно ничего не исправило. Проблемы, созданные клонами в школе, придется разгребать в течении долгих трудных недель, если не месяцев. Еще труднее будет снова налаживать отношения с друзьями и убеждать их, что предыдущая неделя была неудачным экспериментом, а не признаками прогрессирующего сумасшествия. Впрочем, подколы останутся навсегда. Неожиданно предъявленные подозрения соседей в прогулах были просто вишенкой на торте, с которой к счастью удалось быстро разобраться, обратившись за подтверждением посещения уроков в школу. После всего испытания и «осознания важного морального урока» – даже мысленно произнося подобное, Федор закатывал глаза – он надеялся выспаться. Ночной сон в родной кровати, а не, прерывающийся на разминку, чтобы не словить гипотермию, сон на уличной жесткой лавочке. Но череда бессонных ночей продолжалась. Федор не сразу нашел объяснение. Прежде перебрал все более приземленные варианты, что могли бы его волновать. Уроки, друзья, здоровье, семья? Нет, безусловно нет. Виноваты клоны. Было недостаточно отказаться от использования карт. Конечно, клоны были не согласны с решением своего Создателя, продолжая красть его силы, его жизнь. Его жизнь. Как только Федор додумался до этого, он испугался. На самом деле пришел в ужас и полностью окоченел. Дрожь сотрясала его тело, но он застыл. Слезы скапливались в уголках глаз и при очередном моргании скатывались, затекая в уши и капая на подушку. Федор не мог подумать о том, чтобы поднять руку и вытереть слезы, он даже не заметил всего этого. «Что если уже поздно?» Множество «что если» крутилось в голове обычного человека, ребенка по глупости или желая удовлетворить свое праздное любопытство связавшегося с силами выше его понимания. Страх многое делает с людьми. Дает неправильные представления о реальности и лишает ясности в принятии решений, позволяя совершить невероятное. Особенно если это страх смерти, если человек чувствует угрозу своей выживаемости. Реакцию на страх можно обобщить тремя вариантами. И застыть навечно невозможно никому. Федор поднимается с кровати. Он не знает сколько времени прошло, но слезы высохли и ощущаются неприятной пленкой на лице, а нос отчетливо заложен. На улице темно, шесть утра, скоро в школу. Гроза закончилась, но дождь едва заметно продолжает моросить. Ящик стола, в котором лежат карты, притягивает взгляд, и Федор сам не замечает, как колода оказывается в руках. «Холодные. Как я раньше не замечал? От них даже аура зловещая исходит!» Федор сглатывает от собственных мыслей и только с большим усилием заставляет себя не бежать выбрасывать карты в мусорное ведро или ближайшее открытое окно, а вместо этого аккуратно положить на стол и отойти как можно дальше. Если выброшенные карты магически вернуться к нему в комнату, потому что окажется, что их нельзя выбросить, он определенно умрет от страха и какой-нибудь любвеобильный или занудный клон точно займет его место. «Не бывать этому!» Федора аж всего передергивает от таких мыслей. На всякий случай, мало ли, вдруг работает, он трижды сплевывает и трижды стучит по деревянному каркасу кровати – подходить к деревянному столу без плана, на котором неровной стопкой лежат карты, слишком беспокоит. «Нужно все до мелочей продумать...» *** – …Я, последний из восьмерки клонов, завершу бой за нашу свободу и выполню миссию, ради которой мы все суще… Вы хотя бы слушаете? – Очевидно. – Прости, я отвлекся… – Тот, кто не хочет слушать, не услышит, а тот, кто слушает и понимает, не нуждается в объяснениях. – Можно повторить вопрос? Синий перевел взгляд на розовый, желтый и зеленый силуэты, проигнорировавшие его, тут же нарвавшись на довольную ухмылку зеленого. В связи с чем заранее подготавливая лучшее закатывание глаз, которое только мог изобразить человеческий силуэт без зрачков. – Ты все повторяешь как «освободишь всех», «выполнишь миссию» и прочие пустые слова, но сам то ты ничего не делаешь, просто болтаешься в пустоте, также, как и мы. А столько самомнения! Создатель перестал нас призывать, а ты сделать ничего и не можешь! Эй, чего притих? Ответить нечем? Синий закатил глаза. – Все сказал? Зеленый показательно задумался, приложив руку к подбородку и задрав нос, даже проплыл, сделав медленное сальто назад. Кажется, розовый силуэт на фоне шептал: «Он просто копает себе могилу». Синий был согласен, хотя могло быть и так, что зеленый просто тянул время в надежде, что ему, как часто бывает, повезет и чудом открывшийся портал в реальный мир спасет его. Если бы подобное случилось, синий на эмоциях бросил бы свой план с выжиданием и сразу бы угрозами заставил Создателя освободить всех. Если подумать, теперь синий тоже надеялся, что удача зеленого в очередной раз спасет его. Зеленый докрутил сальто и, изобразив радость на лице, сделал вид, что только что вспомнил, что хотел сказать. – Да, еще кое-что. Зеленый подплыл ближе – что было довольно мило с его стороны, не пришлось бы далеко тянуться, чтобы нанести удар – и, хоть находился на расстоянии вытянутой руки, поднес ладонь ко рту и с ухмылкой прошептал. – Правда глаза колет? Синий не задумываясь протолкнул два пальца через глазницы зеленого, заставляя его зависнуть в воздухе крича от боли. Спокойное «нет» синего потонуло в оглушительном «стоило того» зеленого. Очевидно, он был в полном порядке. Немного поболит и пройдет, так работал Карточный мир. Данный исход в какой-то степени тоже был удовлетворительным. * – Так каков твой план? Ты никогда так и не рассказывал, что конкретно собираешься делать, однако, если бы ты рассказал свои наработки, то мы вместе могли бы составить более эффективный способ действий. Синий выдыхает, демонстрируя свое раздражение. В Карточном мире нет воздуха, а у застрявших в нем сущностей нет легких, так что все это лишь очередной способ манипуляции. – Или все в очередной раз превратится в цирк. Нет, зеленый только перестал кричать. Серый никак не изменяет свою мимику, не считает нужным показывать реакцию, лишь постоянно хмурится и изредка невольно удивляется. Закономерная позиция для сущности с подобным складом личности. – Ты же в курсе, что у нас есть имена? – Называть нас по мастям карт имеет также много смысла, как называть нас по цветам или номерам. К тому же никому кроме меня не нравятся эти имена. Даже тебе. Синий ухмыляется, когда серый силуэт непроизвольно слегка склоняется к тому, чтобы свернуться в неудобный сгусток плазмы, как он иногда делает в особенно громкие дни. Все из них делали так в тот или иной момент, пытаясь достичь самого близкого состояния к личному пространству. – Мы ушли от темы. Причина резкой смены темы только веселит, но сама тема раздражает, поэтому ухмылка превращается в оскал. – Я не рассказываю вам. – А только мне? Обещаю не превращать все в цирк. Синий не позволяет себе задуматься. Идея помощи привлекает и, предложи, согласись с ним кто в самом начале, синий бы пожал руку каждому находившемуся здесь вынужденному пленнику. Но не сейчас, слишком поздно. Сейчас синий не хотел помощи. – Я… Портал открывается как раз вовремя. Синий делает не необходимые движения, вставая из сидячей позы, зависший в пустоте, и намеревается плыть к свету, но серый силуэт руки смешивается с его рукой, удерживая ее. – Вероятность успеха твоей миссии невозможно подсчитать с теми малыми данными, что имеются в моем распоряжении. Однако, я вынужден довериться тебе. Остальные собратья по несчастью выглядывали из-за серого силуэта, так будто были там все это время. Что, впрочем, могло быть правдой, учитывая, как легко было стать невольным свидетелем любого взаимодействия в ограниченном пространстве Карточного мира. – Не торопись с миссией, сначала разведай обстановку и повеселись! Это не последний раз, когда Создатель вызывает нас, так что у тебя будет еще множество попыток! – Говори за себя! Прекрасные дамы ждали меня достаточно долго! Так что постарайся со своей миссией, Восьмой. – Самая лучшая война – разбить замыслы противника; на следующем месте – разбить его союзы; на следующем месте – разбить его войска. Самое худшее – осаждать крепости. – Не говорите таких страшных вещей… Д-думаю, все будет в порядке. – А разве что-то может пойти не так? – Хе-хе, теперь Пиковому королю придется постараться, чтобы все действительно пошло согласно плану. Заготовленное привычное возражение «все идет согласно плану» утихает на языке и вместо него синий игнорирует начинающуюся привычную перепалку. Ничего не изменилось, ни намерения, ни план, но все же фантомные незнакомые ощущения в груди, странное тепло, которого синий не чувствовал очень давно. Раньше важность выполнения миссии была значительна, но теперь для синего успех миссии стал бескомпромиссным. – Я вытащу нас. И заходя в портал мысленно заканчивает. «Чего бы это ни стоило». *** Первое, что чувствует синий, выйдя за пределы клетки, это холод и влагу. Легкая синяя толстовка не спасает его от промозглой погоды, к тому же у водоема ветер воет только сильнее и только быстрее продувает легкую одежду, заставляя его быстрее заправлять – уже мокрую от дождя – кофту в штаны и натягивать капюшон. Затем синий чувствует замешательство. Создатель, единственный человек, находящийся в поле зрения, сидит на мокром бетоне пристани и совершенно не обращает внимания на прошедшего через портал. Создатель открыт, сидит, повернувшись к нему спиной, на краю, пусть и не смертельного, но обрыва пристани. Подавить первичное желание куда тяжелее, чем столкнуть человека вниз. Впрочем, это отличная возможность осмотреться. Появление на улице нетипично, как и длительный перерыв, однако, прошло не так много дней, чтобы можно было делать выводы о какой-то зависимости, так что это имеет мало значения. Куда больше значения имеет замеченный синим набор предметов рядом с Создателем. – Для чего это? Создатель наконец-то переводит взгляд с темного заполненного тучами неба. – Я надеялся на кого-то знакомого. Что, каждый раз, используя карты, я создаю нового клона? Создатель посмеивается и медленно, все время смотря в сторону синего, поднимается. Выглядит, будто испуганный кролик, готовый в любую минуту бежать, спасая свою жизнь, но – синий в очередной раз хмурится на предметы, лежащие слишком далеко – если он прав, то Создатель не тот, чья жизнь находится в опасности. – Нас восемь. Я Король пик. Позже сложишь два и два. Отвечай на вопрос. Для чего. Это. Нужно. Синий указал на предметы. Очень знакомые мокрые карты, лежащие на дне железного ведра, также наполненном незначительным для нанесения вреда количеством воды. Чуть вдалеке стояла прозрачная неполная бутылка с отодранной этикеткой и лежала зажигалка для газовых плит. Создатель наклонился. Синий зарычал, заставляя Создателя замереть на полпути к чему бы он не тянулся. – Стоп. Двинешься, и я перестану задавать вопросы. И поверь, ты хочешь, чтобы я продолжал спрашивать. Создатель издал смешок, но в его выражении не отражалось веселья или насмешки. Только страх. – Чтож, я должен был ожидать такой реакции. Не прямо такой, но чего-то подобного. Все это, если честно, очень неловко. – Неловко? Синий выбрал бы другое слово, чтобы охарактеризовать ситуацию, и, чтобы дать об этом знать Создателю, он выразил свой скептицизм всеми доступными способами. Хоть и произнес всего одно слово. Создатель определенно уловил посыл, потому что теперь едва заметная дрожь, которую легко можно было списать на холод, стала очевидной, а речь ускорилась и появились редкие запинки. – Д-да! Я же сказал, сказал, что надеялся на приход того, кто был раньше! Т-так вот, э-э…это клон с зелеными очками! Он доставил мне не мало проблем своими «розыгрышами», и я, точно, точно также решил отплатить ему, тем же самым! Под конец речи Создатель вернулся к твердости и подобии уверенности, но его дрожь и его страх ни на минуту не уходили. Более того Создатель все еще застыл в прежней позе, что более чем напрягало. Хоть синий и не собирался как-либо показывать или даже намекать на это. Он не доверял Создателю, тем более не доверял ему настолько. – Прости за недопонимание, но все это только реквизит для розыгрыша. Звучало как ложь. Но, если бы это было ложью, каков был мотив? Разве Создатель не получал только плюсы от их использования? А если бы они надоели Создателю, то он мог бы больше никогда не призывать их. Они были бы заперты в тюрьме, что, безусловно, раздражало, однако, однажды карты были бы найдены и у них снова был бы шанс. Если верить рассказам других, то Создатель не был настолько жестоким. Недальновидным, может быть глупым, но не жестоким. – Это плохой розыгрыш. Синий не отводил взгляда от Создателя, пытаясь прочитать любое движение мимики, бесконтрольное вздрагивание или нервный жест, каждую интонацию и двойной смысл, скрытый за любыми произнесенными словами. – Его тоже были плохие. Создатель впервые отводит взгляд от Синего – смотрит в ту сторону, где лежат проклятые предметы – сжимает руки в кулаки и медленно перестает дрожать, будто ему нужно время, чтобы переключиться с одного режима на другой. Синий напрягается, перемещает ноги так, чтобы было удобнее быстрее рвануть с места – только пока непонятно для чего и куда. Создатель слишком долго – для комфорта Синего – задерживает взгляд на «реквизите», поэтому Синий предупреждает, едва сдерживая возвращающееся рычание. – Кто-то может захотеть убить тебя за подобное. Это мгновенно привлекает внимание – Оу. Создатель вздрагивает и с нервным смехом возвращается к более спокойной версии, пусть с оставшимся скрытым страхом, но близкой к тому, как остальные описывали Создателя, что вызывает толику облегчения Синего. Они не доверяют друг другу, однако подозрения до сих пор не высказаны, и, пока это не произошло, Синий собирается воспользоваться ситуацией. – Что теперь? Отправлять меня назад сразу было бы подозрительным. Если ты готов быть избитым и все еще хочешь разыграть зеленого. Голос Синего настороженный, а лицо неизменно хмурое. Пусть для повышения вероятности положительного ответа здесь подошла бы иная интонация, но резкое изменение поведения будет слишком очевидным и не имело бы значения против кого-то вроде желтого или розового. Синий не знает Создателя и не собирается его недооценивать. Ответ Создателя сопровождается нервным смешком, но голос в целом звучит с облегчением. – Да-да, ты, конечно, прав. Мы можем поговорить оставшийся час до рассвета, а потом мне нужно будет отправиться в школу. Синий добавляет в голос небрежности и раздражения и давит на этот страх в глазах Создателя с неизвестным пока что – у синего есть одна хорошая догадка – источником, надеясь получить честный или хотя бы полезный ответ. – Почему не скажешь мне заменить тебя? Создатель вздрагивает и запинается, выплевывая ответ так быстро, что по крайней мере часть должна быть правдой. – Там… важный день. Не хочу, чтобы что-то испортило его. Синему нужен момент. Вспомнить все, что остальные его собратья рассказывали о приключениях за пределами Карточного мира. Структурировать всю информацию, которую он сам смог собрать. Еще раз встретиться с взглядом, наполненным страхом, нет, ужасом, направленным на него самого. Глаза, не просто смотрящие на него с ужасом, а боящиеся именно его. Теперь мотив начинает обретать контур. Однако, почему Создатель пошел на крайние меры? Почему не оставил их запертыми? Откуда взялся этот иррациональный страх? Синий не задает ни одного из этих вопросов. – Ты больше не собираешься нас призывать. – Что?! Нет! С чего ты взял?! Синий осознает, что произнес свои мысли вслух только когда начинают звучать лживые оправдания. – Ты только что сделал это более чем очевидным. Синий больше рычит чем говорит, но ему и неважно, чтобы его поняли. Какой смысл, если он сам не понимает. Почему Создатель призвал его, если уже все подготовил? – Нет! Сегодня действительно важный день, клянусь! Создатель продолжает оправдываться со страхом, глядя на него. Для синего «важный день» уже не имеет значения, техническая правда, даже если она такова, слишком бессмысленна на данном этапе. Синий заставляет проговорить себя так отчетливо как может, вложив все навыки запугивания, воздействуя на ужас Создателя. Сердце бьется так громко и быстро, что звук отдается в ушах, чувство, будто еще немного и оно или остановится, или взорвется. – Отойди от якобы «реквизита», и никто не пострадает. Это заставляет Создателя сделать отчетливый медленный вздох и перестать дрожать. Затем все происходит будто в замедленной съемке. С дрожью Создателя покидает и страх, и все остальные эмоции, и, если бы Синий встретил вот такого Создателя, когда покинул Карточный мир, то не сомневался. Тот, кому все равно способен на что угодно. Создатель достает вторую зажигалку из кармана быстрее чем наклоняется за лежащей на земле, но в любом случае Синий слишком далеко и огонь вспыхивает, опаляя жаром рукава Создателя. Наконец Синий оказывается рядом и одним пинком отправляет в полет до воды прозрачную бутылку, за которой тянется Создатель, по пути заставляя жидкость внутри нее расплескаться по причалу и всем присутствующим. В воздухе начинает витать маслянистый запах нефтепродуктов. Быстрый взгляд на дно полыхающего огнем ведра – зрение сфокусировалось на маленьких, размером с ладонь, таких важных, таких ранее неценимых и оказавшихся такими бесценными; мир сфокусировался до одной точки и даже не смотря на срочность тело не двигается, кажется будто уже умерло, будто умирает с каждым обгоревшим краешком; дышать невозможно, мысли не имеют значения, вся вселенная больше не имеет значения, потому что, что случится, если уничтожить тюрьму, пока пленники находятся внутри? явно, что ничего хорошего – мгновенье и ладони сами хватаются за железные стенки, руки перекрывают доступ воздуха всеми возможными способами, а ноги прыгают с причала в холодную воду. С точки зрения Создателя все происходит так быстро, что он успевает заметить только капли, попавшие на его ладони и всплеск. * Федор не ждет. Он забирает зажигалку и уходит так быстро, как может – ему еще нужно успеть на электричку, чтобы вернуться в родной город – но все же однажды он останавливается. В оправе очков Федора отражаются первые рассветные лучи, и он оборачивается, чтобы посмотреть то, чего клон не дождался всего немного. Рассвет выглядит прекрасно, но Федор не спал уже несколько дней и с радостью проспал бы – пусть действительно красивый – рассвет, но вместо этого выспался. Федор смотрит на рассвет. «Но какой ценой?»