О чувствах принято молчать

Хонджун потянулся, размял спину и начал собираться домой. Цифры на экране телефона сообщали о том, что время подходит к пяти утра. В уведомлениях было несколько непрочитанных сообщений. 23:18 'я закончил и еду домой. ты скоро? ' 01:02 'тебя ждать? ' 01:37 'в холодильнике остался пибипаб. покупной, но все равно поешь, как вернешься. я спать' Слабая улыбка сама наползла на лицо, и Хонджун прибавил шагу. Он очень устал, но пребывал на той стадии усталости, когда кажется, что и не устал ты вовсе, да и спать уже вроде как не хочется. По-хорошему надо было быстренько поесть, помыться и завалиться в постель, но Хонджун, проигнорировав все три пункта, тихонько прокрался в комнату Уена. Уен спал, до пояса накрытый одеялом. Рассветные лучи, пробивающиеся сквозь щель между шторами, красиво ложились на его голую спину. Окна были закрыты, поэтому в комнате было душновато, но тем не менее запах стоял приятный. Пахло Уеном. Его вещами, его постелью, его парфюмом, дыханием и запахом тела. Сердце Хонджуна вдруг сдавила большая теплая лапа, и что-то защекотало, засвербило в груди. Конечно, сперва все-таки надо было сходить в душ, но он уже не мог терпеть. Хонджун скинул с себя джинсы и худи, торопливо стянул носки, откинул одеяло и обнял спящего со спины. Уен почувствовал объятие и накрыл чужую руку своей, но не проснулся до конца. Уткнувшись носом Уену в шею, Хонджун глубоко вдохнул. Пахло бальзамом для волос и гелем для душа. Видимо Уен лег спать сразу после мытья. Хонджун на секунду почувствовал себя виноватым за то, что, проведя сутки черт знает где, забрался грязным в его чистую постель и облепил собой его чистое тело. Но эта мысль ускользнула так же резко, как и появилась, стоило Уену немного пошевелиться и хриплым ото сна голосом тихо спросить: — Пришел? Хонджун так же тихо угукнул, а потом ответил: — Еще очень рано. Спи. Уен послушно закрыл глаза и быстро провалился обратно в сон. Его спокойное размеренное дыхание оказывало на Хонджуна практически гипнотическое воздействие. Только лежа вот так, за спиной Уена, он мог полностью расслабиться. Хонджун передвинул ладонь чуть выше на грудь спящего и почувствовал ровный стук его сердца. Как приятно… За этой красивой и изящной, но крепкой спиной он был в безопасности. Можно было отпустить себя и немного побыть слабым, уязвимым, хрупким человеком. Хонджун нежно поцеловал выступающий шейный позвонок. Потом еще. И еще. Неоспоримо, что Уен был абсолютным лидером в том, что касалось публичного выражения чувств (на кого бы его чувства ни были направлены), но когда они были наедине… Когда они были только вдвоем, всё будто переворачивалось вверх тормашками. Насытившемуся всеобщим вниманием Уену нужен был отдых, а у Хонджуна, который всегда старался быть более сдержанным на людях, будто срабатывал спусковой крючок. Вот и сейчас, перевозбудившись, Хонджун никак не мог заснуть и, ощущая себя как никогда комфортно, покрывал поцелуями голую спину. Кто бы мог подумать? Но это был его щит, его опора. Его человек. Хонджун приподнялся на локте, чтобы посмотреть на лицо Уена. Пряди волос аккуратно лежали на острой скуле, ресницы едва заметно трепетали от движений под веками глазных яблок. Что ему снится? У Хонджуна снова защемило сердце. Разве простой смертный может быть таким? Рука сама потянулась к чужому лицу и невесомо погладила щеку. Он сам сказал Уену спать дальше, но сейчас ему так нужно было внимание, что внутри все зудело. Хотя в этом Хонджун едва ли мог признаться даже самому себе. Он снова лег Уену за спину и, аккуратно потянув за нижние краешки белья, спустил его боксеры до колен. Руки огладили нежные упругие ягодицы, а потом с силой сжали их. Уен проснулся. — Тебе неймется? Послышался смешок. — Давай сейчас? Прости, я очень хочу. Уен повозился, но позы не сменил. — А я хочу спать, — молчание. — Так что делай все сам. Хонджун вылез из-под одеяла, стянул с себя остатки одежды, метнулся в ванную и мигом обратно. Уен лежал в той же позе. Его теперь абсолютно нагой силуэт заставил Хонджуна смазывать себя очень торопливо. Уен лежал словно вылепленная скульптура — и от этой схожести лишь сильнее хотелось его обнять, сдавить, сжать как можно сильнее. Почувствовать, что он реальный, что он — просто человек из плоти и крови. И принадлежит ему. Да! Принадлежит. Так хотелось думать, хоть это и не было правдой. Но подобные собственнические мысли возникали в голове Хонджуна все чаще и чаще. Что он мог с этим поделать? Пристроившись сзади, Хонджун оттянул одну ягодицу и проник смазанными пальцами в тугой сжатый анус. Держаться больше не было сил. Шепнув еще раз «Прости», Хонджун надавил головкой на узкий вход, и его член медленно проник внутрь любимого тела. Уен едва слышно простонал. Было больно. — Прости, прости, сейчас… Извини, я медленно… Ён-а… прости. С ума схожу. Такие откровения были нечастыми. Обычно даже с ним самое важное и теплое Хонджун держал при себе. Поэтому Уен ловил эти слова с трепетом. По нему вот такому сонному, растрепанному и совершенно обычному Хонджун сходит с ума. Уен подался назад и насадился до конца, наслаждаясь громким выдохом прямо в ухо. Еще некоторое время Хонджун медленно толкался, стремясь проникнуть как можно глубже, но его «запасная» энергия подошла к концу, и, когда Уен намеренно сильно сжался, Хонджун сдавил его в своих объятиях и с тихим стоном кончил. После оргазма из тела как будто вытащили все кости. Он знал, что Уен еще даже не был близок к концу. Кроме того, прежде чем спать, нужно было все убрать и вымыться самому. Но сознание начинало от него ускользать. Уже сквозь дремоту он слышал, как встал с постели Уен. Тихая возня, прикосновения, и вот уже он снова лежит рядом с ним. Теплая рука легла на его голову. — Любишь меня? Хонджун уже почти спал. А если бы не спал, отвечать на такое все равно было не в его правилах. Рука медленно заскользила прочь с головы капитана, но вдруг была перехвачена. Притянув ладонь к себе, Хонджун почти невесомо поцеловал ее тыльную сторону, а потом еще раз — пальцы. — Хён… Хонджун подвинулся как можно ближе к Уену, обвил рукой его талию и замер. Больше сопротивляться усталости он не мог, и сон одолел его, как только он устроился поудобнее. Уен еле слышно вздохнул.