Da guada Spund

      — Это опять случилось.       Алексис перестаёт отжиматься и, оттолкнувшись руками от пола, резко встаёт, оглядывается. На скамье для жима сидит Алика, по привычке закинув ногу на ногу и ссутулившись, разглядывая что-то на мониторе своей фотокамеры. Появилась незаметно, беззвучно как обычно, хотя он уже привык. Девчонка к нему почти на каждую тренировку приходит, когда он задерживается в зале допоздна. И постоянно говорит об одном и том же.       Несс тихо хмыкает и отворачивается, готовится снова принять упор лёжа, когда ему в спину звучит девичий голос:       — Ты опять позволил Кайзеру вытереть о себя ноги, — и парень застывает, крепко сжав кулаки.       Вообще-то, это уже даже бесит.       Он оборачивается, складывает руки на груди и цепляет на лицо фирменную треугольную улыбку       — Ты что-то хотела, Алика?       Девушка поднимает голову и смотрит на него снизу вверх. Её пустые серые глаза сталкиваются с его пурпурными, на дне которых горит гневное пламя. Несмотря на всё напускное дружелюбие футболиста, она давно поняла, что Несс — настоящий злодей. Такой лицемерный, завистливый и жестокий. А ещё зависимый и жадный. Они с Кайзером стоят друг друга, но Михаэль всё же хуже — так Алика считает.       — Просто хочу понять, что тобой движет, — она пожимает плечами, щёлкает кнопку выключения на камере и убирает её в сумку, которая лежит рядом, на скамье. — Ты так отчаянно пытаешься выслужиться перед ним, готов терпеть все унижения и нападки. Что есть такого в Кайзере? Он же не Ноэль Ноа.       Алексис впивается пальцами в собственные предплечья, и улыбка на его лице становится откровенно натянутой. Девчонка снова лезет не в своё дело, но он послать её не может даже, потому что она не уходит. А если он попытается что-нибудь ей сделать, то может получить по шапке — она же дочь тренера всё-таки. Нет, не Ноа и даже не футбольного, но одного из тех, что проводят здесь свои занятия. Спорткомплекс же у них большой, самый главный в Мюнхене.       На самом деле, Алика сама к спорту никакого отношения не имеет. Отец, вроде, пытался её в детстве к своему делу пристрастить, но врач запретил из-за каких-то там проблем со здоровьем. Поэтому девочка стала заниматься не спортом, а его фотографированием — ну, вернее, съёмкой спортсменов в движении. И поскольку училась она этому с юных лет, сейчас фотографии у неё получались очень чёткие, яркие, отлично передающие динамику. Несс сам несколько раз её снимки видел, потому что она и их команду очень часто фотографирует.       Особенно перед камерой любит покрасоваться Михаэль. Что и говорить, он не только гений немецкого футбола, но и красавец каких поискать ещё надо. Он бы и на поприще модели мог построить карьеру, как Крис Принс, например. Но пока ему хватает только любительской съёмки у Алики.       Алексис же фотографируется с неохотой. В отличие от Кайзера, он себя фотогеничным не считает, но Алика всё равно умудряется ловить его то на групповых снимках, то рядом с Кайзером, то отдельно. Хорошо хоть во время поздних тренировок, когда они остаются наедине, не снимает — ссылается на то, что в тренажёрном зале положение света просто отвратное.       Девушка продолжает выжидающе пялиться на него, а на лице Алексиса уже играют желваки от нарастающего раздражения.       — Это не твоего ума дело, Алика, — цедит он и опускает руки по швам. Ему некогда тратить время на пустую болтовню: спорткомплекс скоро будет закрываться, а он ещё планировал пару раз пробежаться по стадиону. Однако стоило ему потянуться, прикрыв глаза, чтобы затем пойти подтянуться, как он вновь слышит голос собеседницы:       — Ты прав, не моё. Но мне интересно, — пока она выдерживает длинную паузу, Несс подходит к перекладине и начинает упражняться, не глядя на сидящую теперь справа от него Алику. — Ты ведь не просто терпишь все выходки Кайзера, ты безоговорочно слушаешься его во всём. И вот я думаю, если он тебе однажды скажет, например, чтобы ты бросил футбол или вообще пошёл с Райхенбаха сбросился, ты это в самом деле сделаешь?       Это становится последней каплей. Алексис спрыгивает с перекладины и, тяжело шагая, подходит к девушке, которая следит за ним неотрывно, вплотную. Он хватает её за грудки и заставляет подняться, а после легко встряхивает и заглядывает в серые глаза, в которых даже ни намёка на испуг. Она вообще в лице не меняется.       О, ну конечно, Алика ведь привыкла видеть в нём императорскую грушу для битья, привыкла, что им помыкают, вот и думает, наверное, что у неё так тоже получится. Вот только с Аликой этот номер не прокатит. В этом мире существует лишь один человек, которому дозволено с ним не считаться, и эта девчонка-фотограф — явно не он.       — Следи за языком, любезная Алика, — шипит парень, оскалившись. — Иначе я могу нечаянно что-нибудь тебе сломать, — в следующий момент он выгибает брови и дует губы, строя жалостливую мину. — Ах, я ведь такой неуклюжий, ты знаешь!       Неожиданно девушка улыбается. Не так, как Несс, а искренне, с каким-то теплом даже. А потом она обхватывает маленькой ладошкой его щёку и оглаживает подушечкой большого пальца скулу.       — Но это же неправда, — спокойно произносит она. — Ты один из самых ловких спортсменов здесь. Тебя не зря Волшебником прозвали.       Несс смотрит на неё с открытым ртом и круглыми глазами и ничего сказать не может. Чувствует мягкое прикосновение к лицу, такое нежное и приятное, и у него почему-то по коже мурашки бегут. Вообще-то его уже давно никто не трогал… вот так. Родители на ласку ещё в детстве были скупы, а Кайзер только и делал, что пихал его, либо дёргал за волосы. Футбол — контактный спорт, вообще не для неженок. Соперники толкаются, блокируют друг друга, так что ни о какой нежности и речи быть не может.       И вот эта наглая и противная Алика сейчас гладит его по щеке, делает комплимент и смотрит с тёплой улыбкой. И глаза у неё тоже светлеют, как будто лучи солнца пробиваются сквозь заволоченное грозными тучами небо. У него и внутри словно тепло разливается, где-то в районе груди. Ему хочется почувствовать это ещё — это новое ощущение.       Но вдруг она отнимает от его лица руку, и Алексис испытывает резкую нехватку тепла. А ведь ему хватило тех нескольких мгновений, чтобы успеть привыкнуть к этому приятному чувству. Но вот оно пропало, и на душе снова становится темно, холодно, неприятно.       Он хочет, чтобы Алика снова коснулась его и поделилась своим теплом.       — Кайзер — лживый и гнусный придурок, — говорит Алика, хмуря густые бровки. — Он убеждает тебя в том, что ты мусор, что ты ни на что не годен, что ты глуп и бесполезен сам по себе. Однако мы с тобой понимаем, что всё это — пустословие.       Упоминание Кайзера в негативном ключе за секунду меняет настроение Несса. Он тоже хмурится, и пальцы на вороте клетчатой рубашки сжимаются сильнее, до побеления костяшек. Она коснулась его, чтобы просто отвлечь внимание, чтобы он пропустил мимо ушей сказанную ею первую гадость.       Маленькая манипулятивная дрянь.       — Не смей так говорить о Кайзере, — снова шипит Несс, нависнув над девушкой. — Тебе до него как до луны пешком. Кайзер — вундеркинд, величайший футболист Германии, а скоро станет лучшим нападающим в мире. И я…       — И ты, — перебивает собеседница, глядя ему в горящие пурпурным пламенем глаза не моргая, — ничем не хуже него. Может, даже лучше. Почему ты отказываешься поверить в это?       Парень встряхивает её, сердясь сильнее, а потом грозит пальцем.       — Лучше замолчи, иначе я за себя не ручаюсь, — он отводит освободившуюся руку чуть назад и сжимает кулак. — Честное слово, если не прекратишь, я тебя ударю. И плевать мне на последствия. Я скажу, что ты сама упала.       Алика непреклонна. Она смотрит на него всё так же серьёзно и легонько кивает.       — Ты можешь ударить меня, но легче тебе от этого не станет. И это не изменит того, что я права. Ты знаешь, что я права.       Кулак дёргается, но остаётся висеть в воздухе, грозя в любой момент обрушиться на нахалку. Несс крепко стискивает зубы и задирает подбородок, глядя на неё как бы надменно, хочет казаться невозмутимым, но у него совсем не получается. Потому что он действительно знает, что девчонка права. Но он не может позволить себе согласиться с этим. Это же порушит все его тщательно выработанные принципы!       — З-замолчи, — у него дрожит голос от пошатнувшейся уверенности. — Закрой р-рот. Не зли меня!       Алика поднимает руку и касается его большого кулака. Тянет на себя, и Алексис, обескураженный, подчиняется. Он, затаив дыхание, с недоумением наблюдает за тем, как девушка обхватывает ещё сжатый кулак обеими ладонями, и смотрит ему в глаза пристально.       — Ты не мусор. Ты не бесполезный. Ты отличный полузащитник, перспективный футболист и хороший спортсмен, — она почти смущённо опускает взгляд, и на её щеках расцветает розовый румянец, а потом Алика легко касается губами белых костяшек его кисти, целуя, и, понизив голос, договаривает: — В первую очередь ты хороший человек, Алексис. И, в отличие от Кайзера, ты ценишь дружбу и знаешь, что есть забота о близких.       Несса словно током прошибает.       Он всегда боялся признаться себе в том, что ему до безумия не хватает этих слов. Таких добрых и тёплых, чтобы хоть кто-то отметил его достижения. Ему не хватало поддержки, ему не хватало заботы.       Это очень тяжело, когда ты отдаёшь всё, но взамен не получаешь ничего.       Алика снова смотрит на него, выпускает его руку и кладёт свои на мужские плечи, встаёт на носочки и тянется к нему, а в следующий миг… она его целует. Тыкается быстро в его губы, прикрыв глаза, задерживается ненадолго и сразу отстраняется. Несс заливается краской и становится краснее, чем Алика. Она так близко оказалась к нему, что он наконец обратил внимание на её запах. Алика пахнет виноградом и сладкой жвачкой. И есть в этом запахе что-то такое притягательное, даже уютное.       Несс хочет пахнуть так же приятно.       — Ты молодец, Алексис, — и девушка широко улыбается.       На душе у него становится чертовски приятно, и внутри ощущается что-то странное, как будто те самые бабочки порхают в животе, о которых так любят говорить в любовных книжках и сериалах. Ему действительно отвратительно приятно слышать похвалу, но почему-то кажется, что он заслужил её полностью. Значит, он правда молодец? Может, тогда заслуживает большего?       — Скажи это ещё раз, — просит он и сам не узнаёт свой голос, который вдруг стал хриплым.       Алика удивлённо моргает, приподняв брови, а потом снова улыбается и повторяет громче:       — Ты молодец!.. — а затем парень внезапно обхватывает её лицо ладонями и сам целует. Только, в отличие от её поцелуя, у него он получается небрежным, мокрым от слюней и жадным. Потому что Несс хочет, чтобы его касались больше, чтобы он сам трогал её больше. Хочет стать ближе, не хочет от неё отлипать. Алика такая тёплая, добрая и комфортная!       Он почти плачет.       Действуя на инстинктивном уровне, Алексис оттягивает её губы, покусывает их и касается языком, пытается углубить поцелуй, но делает это почти ненавязчиво. А Алика в его руках очень податливая, отвечает ему, хотя, кажется, слегка подрагивает. Может, не ожидала, что он будет так действовать? По правде говоря, Несс и сам от себя такого не ожидал. Не думал, что настолько сильно соскучился по хорошему отношению к себе.       Алексис чувствует себя странно. Его это немного даже пугает. Ему мало того, что Алика даёт сейчас, ему нужно больше. Стать ближе к ней, к её телу: потрогать её везде, прижать к себе, соприкоснуться обнажённой кожей… Боже! Когда в его голову успели закрасться такие грязные отвратительные мысли? Но контролировать себя у него плохо получается. Руки сами перемещаются с лица на узкие плечики, пальцы касаются маленьких пуговок, и он начинает ловко расстёгивать их не глядя, но девушка вдруг с шумом вдыхает воздух через нос и аккуратно отпихивает его от себя.       Ему это не нравится — он не насытился.       Алика смотрит на него исподлобья, тяжело дыша, а он пялится на неё в ответ. Теперь пурпурное пламя в его глазах выражает не злобу, а желание, взрослое, но, может, не совсем осознанное. Пальцы на секунду застывают у неё над грудью, прежде чем снова начать расстёгивать рубашку, но Алика хватает его за руки, хмурится и поджимает губы. Она, по всей видимости, не планировала заходить так далеко.       — Я хочу, — коротко произносит парень.       — А если я не хочу? — она наклоняет голову набок и смотрит более внимательно.       — Тогда я сделаю так, что ты захочешь, — отвечает он и, невзирая на слабое сопротивление, продолжает раздевать её дальше. — Я же молодец.       Девушка вздрагивает, опустив взгляд, ощущая, как широкие ладони гуляют по её фигуре, ощупывая каждый сантиметр. Несс изучает и запоминает, как под его пальцами ощущается бархатная кожа на хрупких ключицах, на небольшой груди, на красивой талии. Он касается пупка, присев перед Аликой, и касается резинки спортивных штанов. У неё живот часто поднимается от неровного взволнованного дыхания. А ещё у неё, вон, коленки дрожат. Как бы она не упала.       Алексис прижимается ухом к её животу, слышит, как там внутри что-то переливается, а сам внимательно оглядывает пространство. В углу под зеркалом кто-то мат оставил, не убрал за собой. То что надо. Он снова поднимается на ноги, берёт за руку и ведёт за собой, пересекая зал быстрым шагом. Потом заставляет её лечь и сам сверху нависает.       Алика прикрывает глаза, обнимая его за плечи, пока он целует её в скулы, в губы, в шею со всей нежностью, какая ему только доступна. Уже не жадно, потому что понимает, что девушка от него никуда не денется, не оставит, а значит, сегодня он сможет удовлетворить себя полностью. Он даже не хочет отстраняться от неё надолго, но ему самому нужно раздеться, чтобы прочувствовать близость в полной мере, поэтому он седлает Алику и стягивает с себя футболку.       Девушка разглядывает его с нескрываемым любопытством. Алексис в самом деле красивый и хорошо сложенный молодой человек. Спортсменам такими и положено быть, правда? Но Алике он с самого первого дня знакомства казался в разы симпатичнее, чем тот же Михаэль. Потому что красота Кайзера шаблонная. Несс же другой, с пушистыми мягкими волосами, большими немного грустными глазами и милой улыбкой — милой, когда она искренняя, а не театральная.       Алексис оголяется почти полностью, но когда доходит до своего нижнего белья, то медлит и ещё раз смотрит на Алику. Во взгляде Алики читается что-то похожее на… любовь. Странная эмоция на самом деле, и он не понимает, с чего взял, что это именно оно. Это же, ну, Алика — та самая, которая ходит по всему спорткомплексу и под предлогом фотографии любуется симпатичными парнями. Кайзером в особенности. А с ним, с Алексисом, она всегда только и делает, что говорит про всякие глупости, ну да и про Кайзера тоже.       — Лекси, — вдруг зовёт она, — всё хорошо?       Несс в изумлении смотрит на неё. Уменьшительно-ласкательная форма его имени звучит необычно, незнакомо, но ему определённо нравится. Он хочет, чтобы она назвала так его ещё.       Ему интересно, как зазвучит его имя, если Алика будет стонать.       Он снова склоняется над девушкой и стаскивает с неё штаны, неосторожно цепляя вместе с ними бельё. Она даже не препятствует, только машинально пытается ноги свести вместе, но он не даёт. Алексис проводит ладонями по бёдрам спереди и по бокам, касается внутренней стороны большими пальцами. Девушка чуть дёргается и хихикает — ей щекотно. Это хорошая реакция.       — Алика, — он не поднимает на неё взгляд, когда кладёт руку на живот и медленно ведёт ею ниже, — похвали меня ещё раз.       Алика удивлённо хлопает серыми глазами и расплывается в смущённой улыбке. Она не может не умиляться! Прижимает сжатые кулачки к пылающим щекам и шепчет:       — Лекси хороший мальчик.       Он тоже улыбается, и касается её сокровенного места, и ласкает. Ласкает так, как умеет, но вкладывая в свои движения как можно больше нежности, делая это с вниманием, даже с какой-то заботой. А ещё он снова целует её тело и гладит его.       Девушка запрокидывает голову, прикрыв глаза, держась за его запястье, и совсем тихо, себе под нос произносит это как мантру:       — Лекси… хороший… Лекси молодец…       Когда терпеть становится совсем невмоготу, Алексис отстраняется, но совсем ненадолго, чтобы самому до конца раздеться. А потом снова льнёт к Алике, устраивается у неё между ног. Она улыбается ему, смотрит с добротой, обнимает за плечи и притягивает совсем близко к себе. Это как сигнал, разрешающий дальнейшие действия.       Несс входит в неё как можно аккуратнее, нервно выдыхает, уронив голову возле её. Новые ощущения ему нравятся — Алика внутри тёплая, если не сказать горячая, и узкая, и ему кажется, что он сейчас взорвётся от переполняющих его эмоций.       У него непроизвольно на глазах выступают слёзы, и он боится посмотреть на Алику, чтобы она не увидела его в таком состоянии.       Он двигается плавно, осторожно, будто бы намеренно растягивая момент. Кто знает, когда в следующий раз ему удастся снова почувствовать себя таким… нужным? Кто знает, как к нему станет относиться Алика после этого?       Но именно здесь и именно сейчас, когда Несс ощущает, как она гладит его по спине, как она сладко выдыхает рядом с ним и со всей силы прижимается, он ценит эту близость. Наверное, он даже благодарен девушке за то, что она в очередной раз завела неприятный разговор. Кто бы мог подумать, что всё закончится именно этим.       Чувствуя, что он близок к разрядке, и чувствуя, как стала сжиматься вокруг него Алика, парень всё-таки приподнимается над ней. А она всё также блаженно улыбается. И если она в этот миг испытывает такой же богатый спектр эмоций, что и он, он готов оказаться на седьмом небе от счастья.       Несс не опытен в таких делах, а потому быстро выходит из девушки, чтобы ненароком не кончить в неё. Белёсые струйки семени брызгают на поверхность матраса, и на задворках сознания он понимает, что ему потом придётся в срочном порядке самому от этого избавиться. А пока он просто нависает над Аликой, дышит размеренно и разглядывает её раскрасневшееся лицо. И почему он раньше не замечал, какая она миленькая, когда улыбается? И вовсе она не противная.       — Лекси, — зовёт она, убирая с его лба прилипшую пурпурную чёлку, — а что теперь будет?       Он застывает и с недоумением смотрит на неё.       Алика потупляет взгляд.       — Ты… снова позволишь Кайзеру вытирать о тебя ноги?       Несс громко сглатывает и прикрывает глаза, роняя голову на матрас.       Опять она о том.