Way Down We Go

You let your feet run wild Time has come as we all, oh, go down Yeah but for the fall, ooh, my Do you dare to look him right in the eyes?

Это только в фильмах звучит знаменитая фраза «Город засыпает — просыпается мафия». Здесь на самом-то деле мафия не спит никогда. Она живет, она дышит вместе с ним, расползается по улочкам подобно мазуту — увязнешь один раз и больше не выберешься никогда. Город не отпускает. Они не отпускают. Кошмары — так стало принято их называть. Никто толком не знает, откуда они пришли, зачем и какую цель преследуют. Пробрались в каждый уголок, в каждую щель, соблазняли и обещали все то, чего так алкают люди. Богатство, сила, власть — три рычага давления, с помощью которых так легко управлять безмозглой толпой. Тобиас уже и не помнит, в какой момент его жизнь разделилась на до и после. Просто однажды с удивлением обнаружил, что человеческого в нем осталось ни на грамм, а в зеркале насмешливо-издевательски скалится зубастая пасть. Завоевать доверие одних из самых влиятельных группировок было плевым делом, с которым Тобиас — нет, для них не Тобиас, а Твистед Фейт, — справился просто играючи. Словно отобрать конфетку у ребенка. Они все до смешного легко велись на сладкие речи и силу, которую он им предлагал. Так самозабвенно весело, так увлекательно было дергать их, словно марионеток за ниточки, стравливать друг с другом и наблюдать, как эти бешеные псы цепляются друг другу в глотки за право обладать информацией. Ведь тот, кто владеет информацией — тот правит миром. Единственная группировка, на которую Твистед Фейт не успел наложить свои лапы — это печально известная криминальная семья Грейвзов. И эту досадную оплошность он собирался исправить в ближайшее время. Первой в его ловушку попалась Акали. Верная гончая, импульсивная и резкая, бритва-язык, острее камы, которой она грозилась перерезать ему горло, если вздумаешь меня наебать, засранец в шляпе. Фейт, тихий снисходительный смешок, лишь плечами пожал. В конце концов его предложение оказалось слишком соблазнительным. За Акали в опасные сети угодила Зайра, правая рука самого главы по слухам, умная, рассудительная, осторожная и очень-очень хитрая. С ней пришлось повозиться больше всего. Ее вопросы, правильные и меткие, попадали прямо в цель, и Тобиас, бездна, дай побольше терпения, еще долго ходил вокруг да около, пока в конце концов заветная подпись не украсила пергамент договора. Шаг за шагом он подбирался к главе семьи. Крадучись, из тени в тень, рискуя либо заполучить сильнейшего союзника в этом городе, либо стать его самым главным врагом. Уж очень Малкольм Грейвз славился своим непредсказуемым норовом. Поэтому начинать стоит с малого. И вот встреча назначена, в нужный час господин картежник терпеливо ждал свою потенциальную жертву для сделки в одном из баров на окраине. Тихое, малолюдное местечко, умный хозяин которого предпочитал вовремя прикинуться слепым и глухим за хорошенькую сумму. Долго ждать Тобиасу не приходится — дверь бара распахивается с неприятным скрипом. Взгляд цепляется за массивную фигуру с внушительным чехлом за спиной. Оружие, безошибочно узнает картежник. Кто бы сомневался, в самом деле. Фейт даже мельком думает о том, что на встречу с таким как он можно было бы явиться с телохранителем на всякий случай, а еще лучше с тремя, хотя это все равно не поможет, но мысль вылетает, когда фигура направляется прямиком к нему. Малкольм Грейвз — тот самый человек с плакатов о розыске. Вечно взъерошенный, пропахший порохом и табаком, и не сидящий за решеткой только по той причине, что приносит людям определенных сословий колоссальную пользу. По слухам Грейвз и его ребята берутся за любую работу, насколько ужасной она не была бы. На их совести столько убитых и покалеченных, что подумать страшно, но Фейту это только на руку. Безразличным взглядом он скользит по дробовику в чехле, негласно ставшим третьим в их беседе тет-а-тет. Вальяжно откидывается на диванчик, закидывая ногу на ногу — одетый с иголочки, костюм без единой складки, шляпа залихватски сдвинута на бок. Посреди пыльного, пропахшего алкоголем, порохом и бог весть чем ещё бара такой джентльмен смотрится совсем не к месту. — Твистед Фейт? — грубовато басит наемник, остановившись перед столиком и пригладив усы, в которых можно разглядеть раннюю седину. Мраморно белое лицо не выражает ровным счетом ничего, но глаза — яркие, мерцающие багровым, с золотистой точкой зрачка, — с заинтересованным прищуром пробегаются по мужчине с головы до ног и обратно. — Он самый, — кивает картежник и лёгким жестом затянутой в черную перчатку ладони намекает присесть. Дробовик, не смотря на все крепления и ремешки, более чем легко соскальзывает с плеча. Усевшийся напротив Грейвз придерживает его одной рукой и с тихим, но внушительным стуком опускает на пол рядом со столиком, уложив поверх раскрытую ладонь — смотри, приятель, он заряжен и готов стрелять, если придется. — Перейдем сразу к делу? — голос демона тихий и вкрадчивый, а в длинных тонких пальцах будто сама собой из ниоткуда возникает карта. Светится потусторонним сиреневым, притягивает взгляд, гипнотизирует. — Я располагаю некоторого рода… информацией, — Фейт устраивается поудобнее, его нисколько не смущает пытливый взгляд собеседника, скользящий по лицу. Он щурится смешливо, играючи перекидывая карту между пальцами. — И осведомлен, что ты в своей сфере промахов не имеешь. Мне нужно, чтобы ты добыл некий груз и доставил его туда, куда я скажу. Оплата, можешь не сомневаться, будет достойная. Часть авансом, оставшаяся половина — после сделки. На стол ложится затертый металлический портсигар. Малкольм молчит, пока сосредоточенно прикуривает сигарету от спички, и только после, подняв голову и уставившись в наблюдающие за ним бордовые глаза, решает заговорить: — Ты мне не нравишься, — звучит самую малость угрожающе. Предупреждающе. Мол, со мной, Таинственный ты ублюдок, твои фокусы не покатят. Знаем, плавали. Тобиасу на это рассмеяться хочется в голос, но он молчит. Глазища лишь свои щурит, и можно поклясться, что по бордовой радужке самодовольство искрой. — Отрадно слышать, — издает утробный звук, похожий на смешок, и подпирает голову рукой. — Если это наркота, — продолжает Малкольм, игнорируя ехидный выпад, — обращайся к Твичу. Это его тема, — кривится, стряхивая пепел, смотрит в упор все с тем же подозрением. — Мне нужны детали. Не возьмусь за дело вслепую. Умный, умный Малкольм Грейвз. Проницательный до невозможности, старый бешеный пес, знающий все уловки и трюки — не даром пост свой занимает. — Это не связано с наркотой, — разумеется шулер слегка кривит душой, но по выражению его «лица» нельзя догадаться, о чем тот думает. — Все подробности я тебе предоставлю, можешь не переживать на этот счет. Вплоть до количества человек, охраняющих объект, места их расположения и даже то, чем они вооружены. Вижу, что ты мне не доверяешь, — карта ловко перемещается из одной руки в другую, по пути сменив цвет с фиолетового на синий, а затем на желтый, — это вполне разумно. Но никто так хорошо не знает всю подноготную этого города, как я, поэтому… — уклончиво поводит плечами. Пока Грейвз напряженно молчит, сигарета успевает стлеть почти на половину. Он флегматично наблюдает за тем, как пепел падает на деревянную столешницу, придавливает его обтянутой кожей перчатки ладонью. На столе оказывается увесистый кошель из прочной темной кожи, туго набитый монетами — аванс, про который говорил Фейт. Рядом опускается сложенный в несколько раз листок бумаги. Малкольм кривит губы, перекатывая во рту сигарету. Смотрит на этот кошель — на момент щурится, будто не верит, что тот настоящий, — и в очередной раз поднимает взгляд на собеседника. — Карта, — поясняет картежник на невысказанный вопрос, стучит согнутым указательным пальцем по бумажке. — Со всеми отмеченными местами. Ну так что? Стрелок внимательно смотрит на его руку, когда забирает согнутую бумажку, и продолжает таращиться на Твистед Фейта, пока разворачивает ее, и даже когда просматривает содержимое, умудряется поглядывать на собеседника. — Недурно, — констатирует Малкольм и тушит недокуренную сигарету о стол, неудобно придерживая норовящую согнуться бумагу одной рукой. — Крайне недурно. Очередной долгий взгляд на Твистед Фейта — последняя попытка найти хоть что-то, что могло бы дать ему причину отказаться. Чем дольше Грейвз смотрит, тем меньше становится этих фантомных причин, и он глухо лающе смеется, качая лохматой головой. — Не знаю, ради чего ты так заморачиваешься и, если честно, не уверен, что хочу знать, — он сует карту в карман, пытаясь ее особо не помять. Сгребает тяжелый кошель, взвешивая его на ладони. — О, причины всегда у каждого свои, — пожимает плечами Фейт, сверкнув на секунду взглядом. — Для кого-то — заработок, кому-то элементарно скучно, а кто-то… кгхм, впрочем, так ли нужно тебе это знать? — в алых глазах мелькает смешинка, но затем их выражение снова становится нормальным. Пугающим. Цепким, словно крючья, которые цепляются за кожу и тянут, тянут, стремясь разорвать такую ненадежную плоть, чтобы заглянуть в самое нутро. Ему протягивают руку. Фейт слегка поводит головой, будто гончая, почуявшая запах добычи. Выпрямляется, смотрит на эту ладонь долго-долго, очень внимательно; алые глаза щурятся крайне довольно, почти победоносно, когда картежник в ответ протягивает свою. Правую. На первый взгляд может показаться, что это перчатка. Но если присмотреться, то можно разглядеть и мельчайшие чешуйки, и довольно длинные когти. Не давая Грейвзу передумать, Тобиас хватает его ладонь своей, и их руки охватывает голубое пламя. Этот огонь не причиняет боли, но окончательно ставит точку в их сделке. Одновременно с этим на тыльной стороне ладони шулера раскрывается глаз. Малкольм, самую малость побледневший, смотрит на него настолько отрешенно, что возникают некоторые сомнения в его адекватности. На такое положено реагировать совсем по-другому. Глаз моргает пару раз и исчезает, словно его там и не было. — Вот и все, — спокойно отпускает руку собеседника. Ладонь у Грейвза широкая, горячая, немного шероховатая от мозолей — сразу видно человека, привыкшего работать руками. Во всех смыслах этого слова. — Если тебе понадобится связаться со мной, — будто из ниоткуда в тонких пальцах возникает фиолетовая карта, которую Тобиас вкладывает в ладонь стрелка, — просто позови меня. Карту Малкольм осторожно поднимает поближе к лицу, чтобы разглядеть ее получше, и плавно поднимается на ноги. Для большей сохранности отправляет ее во внутренний карман пиджака и одним отточенным движением закидывает дробовик на плечо. — Сколько ты мне даешь времени? — Две недели будет достаточно? — рокочет Фейт, вопросительно глядя на человека снизу вверх, все такой же вальяжный и невозмутимый, будто они обсуждали не детали сделки, а как минимум говорили о погоде на завтра. — Уверен, что этого тебе, — острый акцент на последнем слове, — должно хватить. Но если вдруг… — выразительный взгляд алых глаз в сторону кармана, в который Грейвз спрятал карту. Карты Твистед Фейта вообще обладали весьма любопытным функционалом. Мало того, что они позволяли их хозяину следить за тем, у кого эти самые карты находились, так они ещё и содержали в себе часть его силы. Некоторые, подержав их в руках, начинали жаловаться на странные голоса, другие говорили, что испытывают время от времени чувство необъяснимой тревоги, а третьи, особо впечатлительные, и вовсе впадали в ужас. Знать об этом, само собой, стрелку вовсе не обязательно. Грейвз на момент опускает голову. Расфокусированный взгляд из стороны в сторону, брови к переносице. Под его веками — составленная Твистед Фейтом карта. Это сильно упрощает работу. Он прикидывает, сколько времени уйдет на подготовку. Проверка снаряжения, закуп дополнительных патронов, разведка территории и куча мелочей, без которых все рискует пойти не по плану. — Неделя, — выплевывает Грейвз, прежде чем успевает подумать. Но отступать поздно. Он поднимает руку и легко хлопает карман, в который перед этим спрятал сложенную в несколько раз карту. Неделя — повисает в воздухе импульсивно брошенное. Клыкастая пасть ловушки почти захлопнулась. Тобиасу хочется осклабиться, ощериться — тебя никто за язык не тянул, сорвиголова. Но он лишь кивает, щурится одобрительно. Как любопытно. У страха обычно запах кислый. Твистед Фейт всегда чует его, словно акула — кровь в воде. От мужчины перед ним отчетливо пахнет страхом, но не тем суеверным ужасом, который люди испытывают при встрече с Таинственным Джентльменом — да и любой подобной тварью, если уж быть на чистоту, — а каким-то другим. Более терпким. Более горьким. Как сигары, которые до этого курил Грейвз. — Ещё какие-нибудь вопросы? Алые глаза мерцают сытым довольством и неотрывно следят за лицом наемника. Тот опять трясет головой и коротким нервным жестом скребет щеку. — Никаких, — гудит Малкольм, неуютно двигая плечами. — Тогда буду ждать вестей, — голос низкий, вкрадчивый. Грейвз плавно поднимает руку — ту, которую пожал Твистед Фейт, — чувствуя, как она нещадно горит, и, коротко отсалютовав своему нанимателю, направляется к выходу. Тобиас еще долго смотрит ему вслед, пока за ним не закрывается входная дверь. На какое-то время повисает тишина, и тени в помещении становятся гуще, наливаются чернотой. Затем Твистед Фейт исчезает так, словно его тут никогда и не было. К утру блюстители закона и порядка обнаружат здесь лишь мертвые тела — хозяина бара да нескольких постояльцев, что имели неосторожность оказаться не в то время не в том месте. А пока что у него есть дела поинтереснее.