Вязь на латах

      Дверь лаборатории тихонько скрипнула, открываясь и впуская свежий воздух. Деймос зашёл внутрь и осмотрелся, накидывая на плечи белый халат. Одно-единственное маленькое окошко под потолком закрывала плотная штора. Над каждым из столов висели масляные лампы, достаточно слабо освещавшие помещение. Дышать было буквально нечем. Деймос чуть не упал в обморок, когда вдохнул полной грудью. Как Ирдис может тут находиться часами напролёт? Невыносимо. Даже в башне в буран условия были благоприятнее.       Найдя Ирдиса взглядом, Деймос подошёл к нему. Остановился за спиной, наблюдая за его осторожными движениями. Услышав шум, длинное острое ухо Ирдиса дёрнулось; Деймос мягко улыбнулся, чувствуя, как разливается внутри тепло. Он с восхищением глянул на его руки, держащие пробирку и колбу. Белоснежный рукав немного скатился, обнажая выточенное запястье, украшенное плетённым из бересты и бечёвки браслетом; на пальце поблёскивало скромное кольцо с аметистом. До чего же прекрасны эти мелочи…       Деймос бережно коснулся поясницы Ирдиса, заставив его замереть; густая жёлтая жидкость начала стекать обратно в пробирку. Медленно сместил руки к животу и сцепил их в замок, слегка прижав его к себе. Немного прерывисто выдохнув, Ирдис вновь сосредоточился и снова наклонил пробирку к горлышку колбы.       На столе стояло зеркало, в отражении которого Деймос видел сдвинутые к переносице брови Ирдиса, его закусанную губу, которую он, не ровён час, прокусил бы насквозь, стекающую по виску каплю пота и едва заметно покрасневшие щёки и кончики ушей. Видел и нагло любовался, ухмыляясь.       Деймос почти мечтательно вздохнул и переключил внимание на реактивы в руках Ирдиса. По стенке горлышка колбы уже стекала тягучая капля, напоминавшая янтарь. Убрав пробирку с желтоватой жидкостью в лоток, Ирдис стал терпеливо ждать, пока реактив стечёт к изумрудному раствору почти на самом дне колбы; поднял её на уровень глаз и направил на свет ближайшей свечи, редко постукивая по горлышку пальцем.       Только сейчас Деймос снова шевельнулся, сильнее прижимая Ирдиса к себе. Коснулся губами его макушки, зарылся носом в мягкие тёмно-русые волосы и вдохнул их аромат. Деймос никогда не любил цветы, но запах жасмина — запах Ирдиса — сводил его с ума. Он стал ему роднее запаха сырости и металла. Деймос буквально дышал им, хоть и не признавался себе в этом.       В последнее время он зачастил в Энию как раз из-за Ирдиса. Желание увидеть его и прижать к своей груди, поцеловать и засмущать комплиментом всё чаще становилось сильнее привычной усталости.       — Здравствуй, Птенчик мой. Я скучал, — едва слышно прошептал Деймос, кончиком носа скользнув по осторому ушку; оно характерно дёрнулось, чем умилило его.       — Здравствуй, — отозвался Ирдис, нежно улыбнувшись и накрыв его руки своей свободной. — Я тоже. Очень.       Деймос называл Ирдиса птенчиком из-за формы его носа: с чуть заметной горбинкой и опущенным вниз кончиком, тем самым напоминающий аккуратный клюв. Самому Ирдису он не сильно нравился, почему он всегда старался стоять так, чтобы визуально нос выглядел хоть немного иначе. А Деймос наоборот его обожал. Мог едва ощутимо касаться и поглаживать его подушечками пальцев, при этом засыпая Ирдиса комплиментами. Он смущался и прятал взгляд, утыкался Деймосу в плечо, и со временем стал принимать свою особенную форму носа. Даже начал находить её красивой.       Их обоих всегда интересовало: а какой именно Ирдис птенец? какой птицы? Деймос однозначного ответа не давал, так как не мог его сформулировать. Но считал, что тотемным животным Ирдиса является беркут — самый крупный орёл, символ дальновидности и бессмертия, независимости и свободы. Опасный хищник, держащий под контролем абсолютно всё. Никто и ничто не улизнёт от его зорких глаз.       Наклонившись ещё ниже, Деймос оставил лёгкий поцелуй на его щеке. Осторожно, стараясь случайно не задеть короной. Краснея, Ирдис что-то тихо пискнул. Чуть запрокинул голову назад и боковым зрением глянул на Деймоса. Смущённо улыбнулся и погладил его по рукам. Раскраснелся сильнее, почувствовав мимолётое касание его губ на своих.       — Птенчик, гляди, — шепнул Деймос и кивнул на колбу.       Ирдис перевёл взгляд, немного затуманенный от ласки и переизбытка подзабытых эмоций, на колбу и оживился. Капля наконец упала на дно. Раствор начал окрашиваться в нежно-малиновый цвет, разнося по лаборатории сладковатый аромат. Глаза Ирдиса засияли, лицо озарила улыбка. Чистая, искренняя, почти детская. Ушки приподнялись.       Дыхание Деймоса перехватило от этой картины. Он не умел улыбаться, ухмылка — его максимум. Но, кажется, сейчас он тоже улыбался вместе с Ирдисом. Внутри всё дрожало, бабочки, воспеваемые менестрелями, буквально сошли с ума. Вместе с Деймосом.       В это мгновение он словно заново влюбился, пережил всю яркость и силу необычных чувств и оказался поражённым стрелой любви в самое сердце. Душа заново родилась, пуще прежнего поющая и танцующая. Нить, связывающая их, заново обвила их тысячами мотков, неразрывно сплетавшихся между собой.       Дальновидность и бессмертие, независимость и свобода.       Ирдису всегда удавалось предвидеть любой исход наперёд, учитывая все мелкие детали и заглядывая даже дальше в будущее, чем было нужно. И он почти никогда не ошибался: всё происходило так, как он предполагал.       Бессмертие, присущее эльфам по природе, говорило не столько о свойствах организма, сколько о душе придворного мага: всегда живая и жизнерадостная, она заряжала позитивом и волей к жизни всех вокруг, испепеляя негатив и вымывая его прах в слезах от смеха и счастья.       Ирдис был не зависим от чужого мнения и чего-либо другого. Алатиэль хоть и не всегда соглашалась с его некоторыми выводами и предложениями, но всё-таки слушала его. И Эния процветала. Потому что из всех советников только Ирдис не боялся осуждения и презрения и открыто высказывал своё мнение, когда то было нужно, чётко аргументируя каждый момент.       Самым удивительным Деймос находил в Ирдисе абсолютную свободу от эльфийских предрассудков. Он кардинально отличался от остальных эльфов во взглядах. Сам Деймос не питал даже симпатии к этой расе, хотя являлся её представителем, и предпочитал общаться с кем угодно, только не с эльфами. Но Ирдис был буквально не от мира сего. Он был похож на человека своей справедливостью, искренностью, милосердием и равным отношением к любому существу вне зависимости от его происхождения и крови в его жилах. От эльфов в нём были только долголетие и уши.       За то, что Ирдис был совершенно не таким, как все, Деймос его и любил. Настолько сильных и нежных чувств он не испытывал ни к кому и никогда. Ни с кем у него не было такого, чтобы даже самые осторожные вдохи обжигали лёгкие. Не счастье ли это?       — Это успех, мой юный химик? — уточнил Деймос, когда они покинули лабораторию. — Ты смог сделать это зелье?       — Осталось немного. До заката на солнце и последние штрихи. И я как бы старше, — Ирдис изогнул бровь и ухмыльнулся, осторожно поставив посох к кровати.       — А я как бы наглее.       И не соврал ведь: в ту же секунду Ирдис оказался прижатым к стене. Кончики ушей загорелись, опустившись и снова поднявшись. Он выпрямился и прищурился, глядя Деймосу в глаза. С вызовом, будто даже немного насмехаясь.       Не говоря ни слова, Деймос коснулся бока Ирдиса, щекоча. Тот от неожиданности взвизгнул и подпрыгнул. На лице читалось замешательство и сосредоточенность. Ухмыльнувшись и прищурившись, Деймос легонько ущипнул его с другой стороны. Тут же попытался пощекотать Ирдиса опять, но на этот раз тот успел среагировать и поймал руку Деймоса на полпути. Вопросительно посмотрел ему в глаза и медленно ухватился за запястье другой руки. Так, на всякий случай.       — А если я применю гипноз? — глаза Деймоса сверкнули. Облизнувшись, он уже набрал воздух, чтобы произнести короткое заклинание.       — Тогда я применю секретное оружие, — невинно хлопнув ресницами, Ирдис отпустил его руки.       — Интересно. Какое это? — теперь ему хотелось воплотить задуманное в реальность ещё сильнее.       Ирдис прильнул к Деймосу и крепко его обнял, прижавшись всем телом. Обезоруженный и сражённый наповал, он обнял его в ответ и поцеловал в макушку. Прикрыл глаза, слушая шумное дыхание Ирдиса, пытающегося взять под контроль эмоции, и поглаживая его по волосам. Скоро Ирдис сдался и прижался щекой к латам на плече Деймоса, расслабившись и пригревшись в тёплых объятиях родных рук.       В дверь постучали. Очень нехотя Ирдис отстранился от Деймоса и расправил складки на мантии. Жестом велел ему скрыться за плотной шторой, но заклинание невидимости было всяко надёжнее. Ещё не вернувшись в реальность и ощущая прикосновения Деймоса, Ирдис подошёл к двери. Странно, что без посоха. Наверняка знал, что пришёл кто-то из своих?       — Здравствуй, Ирдис, — голос был Деймосу хорошо знаком.       — Здравствуй, мальчик мой, — он ярко улыбнулся и пропустил Торвальда в кабинет. — Вижу, ты с обновками? Тебе очень идёт.       — Спасибо, — Торвальд улыбнулся в ответ. — Мне сообщили, что доспехи уже меня ждут.       — Да-да-да, — Ирдис отошёл в свою спальню и позвал его за собой. Деймос культурно прошёл за ними. — Не хотелось тебя будить после турнира. Их останется только активировать, но ты можешь в них ходить. Активатор будет готов где-то к сумеркам.       — Хорошо. Мне уже не терпится их надеть, — буквально сияющий Торвальд переминался с ноги на ногу в ожидании. — Только ими и грезил весь турнир.       — Исполняю твою мечту, мальчик мой.       Ирдис щёлкнул пальцами. Из-за ширмы выехала стойка с доспехами. Торвальд еле как удержался, чтобы не подпрыгнуть от радости. Чёрная сталь ослепительно блестела в тёплом свете свечей. На груди гордо красовалась объёмная эмблема Энии. Кольчуга, о которой Торвальд не смел даже думать, тихо звенела, маня к себе.       — Примеряй, чемпион, — Ирдис ласково взъерошил и без того пушистые волосы Торвальда и тут же осторожно пригладил их. — Помочь?       — Я сам.       В немного смущённом взгляде небесных глаз Ирдис прочёл скромную просьбу выйти. Кивнув, он её исполнил. Покинув комнату, осмотрелся в поиске Деймоса или передвинутых им вещей: он любил так делать, если хотел сказать что-то важное. Однако ничего такого не было. Окликнуть его Ирдис не мог: у Торвальда был довольно острый слух и огромная неприязнь к Деймосу.       Чья-то рука легла на плечо, поглаживая. Сместилась к запястью, дотронулась до пальцев, сплетая их. Нежную кожу на шее опалил горячий выдох. По спине и рукам пробежала волна мурашек. Ирдису стоило больших усилий сохранить дыхание ровным, когда он почувствовал лёгкий, аккуратный, дразнящий укус. Время словно замедлило свой ход.       — «Издевается, зараза. Ух, я его…»       Послышались уверенные шаги и звон кольчуги. Призрачные прикосновения тут же исчезли. Боясь, что на шее остался след, Ирдис направил на неё струйку холода. Это его отрезвило.       — Ох, какой ты красавец! Вылитый Аполлон, жених! — маг с восхищением рассматривал Торвальда. — Покружись-ка.       — Ирдис! — тихо смеясь, Торвальд всё же покрутился вокруг своей оси пару раз.       — О-о-о… всё! Свободных девичьих сердец в Энии не будет! И одного мальчишечьего тоже.       — Ну Ирдис!       — Что? — он легонько ущипнул Торвальда за щёку, умиляясь его реакции. — Ты главное одного маленького полукровочку поймать успей, а то свалится в обморок, увидев такую красотищу.       — Вот же шь..! — краснея, Торвальд отвёл взгляд.       — Что ты, мальчик мой? Вы прекрасно подходите друг другу. Какая разница, что подумает окружение, если вы друг другу судьбой начертаны?       — Верно говоришь. Спасибо!       — Носи с гордостью.       Торвальд осторожно обнял Ирдиса перед тем, как уйти. Деймос улыбнулся от умиления и чуть не пустил слезу. Насколько тёплые между ними взаимоотношения, просто очарование! В самом деле отец и сын.       — Он подрос, — одновременно и в шутку, и всерьёз произнёс Деймос, сгоняя с себя чары невидимости. — Красавец.       — Победил в междумирном турнире, представляешь? Без единого штрафа и ничьей! — в голосе Ирдиса слышались искренний восторг и гордость. — А все говорили: «Вылетит, вылетит»… съели!       — Поздравляю! — в груди Деймоса всё трепетало, словно это он сам или его собственный ребёнок одержал грандиозную победу. — Где-то треть моих воинов грезят с ним поговорить. Жаль только, что он меня невзлюбил с первого взгляда.       — Он злопамятен. До сих пор припоминает то, как ты опрокинул на Дезмонда скульптуру из-за неудачной телепортации. Я разговаривал с ним на эту тему. Он понимает, что ты не нарочно и не враг, но простить не может. На руках Дезмонда переносит по лестницам.       — Господи… мне стыдно до сих пор, — Деймос вздохнул, отводя взгляд.       — Твоей вины в этом нет. Если кто и виноват, так это погодные условия, сбившие ориентир телепортации, и дурак, поставивший скульптуру на тонкий пьедестал, который предназначался вообще не ей.       — Надеюсь, Торвальд меня простит когда-нибудь. Мне тяжело даётся понимание того, что я с твоим фактически дитём в контрах, хоть это и односторонне.       — Он тебя увидел впервые буквально полгода назад. По себе знаешь, для эльфов это ничто. Он юн и категоричен, у людей это нормально. Тем более он рыцарь, у них либо первое, либо второе. Всё будет хорошо, Дей, я обещаю.       Деймос вздохнул и поник. Знакомство с Торвальдом и Дезмондом он представлял себе далеко не так. Проклятая статуя… как раз во избежание подобных казусов он поставил на Ксентароне всего один памятник: пара снегирей в небесах. По началу у многих возникали вопросы по поводу выбора птицы, ведь что такого в снегирях? Тогда Деймос пояснил, что они являются символом стойкости. Именно благодаря ей на Ксентароне остались в живых последние души, едва держащиеся в телах. Количество птиц он объяснял веками, потраченными на поднятие государства с колен. Но истинный смысл знал только он и Ирдис, которых символизировали эти снегири. Если бы его не было рядом, вряд ли бы Деймос довёл начатое до конца.       Как он ни пытался, Торвальд отказывался идти на контакт. До рукоприкладства пока дело не доходило, но Деймос чувствовал, что и это скоро произойдёт. Он ощущал неприязнь и злобу, исходящие от Торвальда, за несколько километров от него. Надежды на примирение не было, но слова Ирдиса согревали и убеждали в обратном. Ведь всё, что он ни обещал, он всегда исполнял.       Видя, что Деймос резко погрустнел, Ирдис обнял его и, встав на цыпочки, оставил на его щеке поцелуй. Встретился с ним взглядом и ободряюще улыбнулся. Грусть как рукой сняло. Засияв и заулыбавшись, Деймос прижал Ирдиса к себе, неосознанно пропищав:       — Какой же ты хороши-ий! Люблю тебя, чёрт возьми.       Неожиданно он вспомнил про награду Торвальда за победу в турнире. Доспехи. Важный и всегда нужный элемент гардероба любого гуманоидного существа. Они были даже у магов, никогда не вступающих в рукопашный бой. Но у Ирдиса он их ни разу не видел. Даже не знал, были ли они у него вообще. Сам он носил латы, укрывающие только плечи, спину, немного грудную клетку по бокам и запястья. В обычное время.       — Слу-у-ушай, Птенчик… — Ирдис заинтересованно глянул на него и чуть склонил голову набок. — А у тебя нет доспех? или доспехов… или лат? В общем, брони. Нет?       Ирдис отвёл взгляд и дёрнул щекой. Немного помолчал, то ли формулируя, то ли придумывая на ходу.       — Есть… дворцовые латы. Они есть у всех, кто во Дворце живёт и работает. Носят их по желанию.       — Позволишь обнаглеть похлеще и…       — Не думаю, что я хорошо смотрюсь в них, — Ирдис снова перевёл взгляд куда-то в пол. — У меня фигура не самая идеальная, броню же делают строго по меркам. Тем более я не умею её надевать и застёгивать. Никогда не носил.       — Я помогу. Если ты, конечно, не против.       — Ради тебя. Заодно сам почувствую, что они такое.       Они прошли в комнату Ирдиса. Оказывается, латы всё это время стояли за ширмой возле кровати. Взглянув на них, Деймос замер, забыв, как дышать. Гладкие пластины ослепительно блестели, спаянные между собой с поразительной точностью и аккуратностью. Швов буквально не было видно. На нагруднике, наплечниках и нарукавниках сияли фиолетовые узоры. Плащ тоже был фиолетовым. Стоило Ирдису подойти к стойке, как над цветными вензелями закружились белые искорки. Эмблема Энии на груди тихонько звенела, маня к себе и прося наконец надеть эти латы.       — Мать моя женщина, отец мой девственник. Они сногсшибательные! — наконец вернувшись в реальность, прокомментировал Деймос. — На тебе будут смотреться просто прекрасно.       — Думаешь?       — Знаю. Давай, осторожно.       Со звонким щелчком на запястьях Ирдиса застегнулись нарукавники. Узоры засветились ещё ярче, чувствуя энергию своего обладателя. Любуясь его руками в латах, Деймос обратил внимание на фиолетовые завитушки. Почему-то они показались ему знакомыми. Даже очень. Узоры на нагруднике он тоже узнал. Где же Деймос видел их…       Латы оказались довольно тяжёлыми для неподготовленного Ирдиса. Ходить в них было ещё труднее, чем просто стоять. Придерживая его за руку и за пояс, Деймос помогал ему совершать первые шаги. Осторожно, медленно, искренне радуясь каждому движению, приговаривая: «Молодец!», «Отлично!», «Давай-давай, вот умница моя!», «Ты в латах буквально родился» — и тем самым согревая душу Ирдиса и ободряя его, мотивируя идти дальше, с каждым шагом всё увереннее.       Дойдя до зеркала, они остановились. И только сейчас Деймос понял, где видел эти узоры. Но как такое возможно? И возможно ли?       — Птенчик, смотри, — он кивнул на зеркало. Умильнулся, наблюдая, как заинтересованно Ирдис себя рассматривал. — На узоры. Твои и мои.       — Они же абсолютно идентичны… даже расположены один-в-один.       Почувствовав всплеск эмоций Ирдиса, фиолетовая вязь засветилась ещё ярче, ослепляя. Не веря в реальность того, что он сейчас узнал, он закрыл лицо руками, тихо всхлипнув. Плечи дрогнули так, что даже через металл это было ощутимо.       — Ты чего, родной? — сердце Деймоса ушло в пятки. Он осторожно прижал Ирдиса к себе, поглаживая по мягким волосам. — Птенчик, что случилось?       — Я не думал, что это сбудется именно с нами, — он поднял на Деймоса взгляд; на его ресницах блестели слезинки. — Помнишь ту легенду о начертанных душах, в которой упоминается вязь на латах?       Деймос замер. Время словно тоже остановилось. Так это не легенда..?       — Мне уже тяжело стоять. И спина с руками болеть начинают, — стерев слёзы с щёк, Ирдис неловко улыбнулся. — Поможешь их снять?

***

      Время шло к ночи. Свет во Дворце начал потихоньку гаснуть, как и во всей Энии. Звуки стихали.       — Ирдис? Можно? — послышался за дверью голос Торвальда после стука.       — Да, проходи, мальчик мой. Ты за активатором?       — Да. И поблагодарить за доспехи ещё раз. Они просто великолепны! Я так долго не ощущал такой лёгкости и комфорта в теле!       — Ты заслужил, чемпион. Я очень горжусь тобой, мальчик мой! — Ирдис протянул Торвальду склянку с активатором. — Каждый раз, как будешь в них выходить, по две капли на каждую сторону эмблемы. Заклинание на этикетке. В первый раз пять капель и заклинание трижды. Читать одновременно с нанесением.       — Спасибо! — Торвальд обнял Ирдиса, буквально светясь от счастья.       — Дезмонд как? Поправляется?       — Да, очень хотел прийти, но боль обострилась.       — Зайду к вам сам утром. Вызовешь по кристаллу, как проснётесь оба?       — Да, конечно. Спокойной ночи!       — Сладких снов, мальчик мой! И Дезмонду тёплые объятия.       Деймос на этот раз чары решил не применять, просто спрятался в другой комнате. Чудо, что Торвальд не заметил его воронёные латы, лежащие на светлом кресле. Вернувшись, он посмотрел на часы и вздохнул: нужно было возвращаться на Ксентарон. Не столько потому, что Скай мог напортачить в управлении, сколько из-за нежелания надоедать и докучать своим присутствием. А уходить не хотелось…       — Птенчик… — начал он, подойдя к Ирдису со спины и обняв его. — Раз мы друг другу начертаны, не пора бы…       — Обручиться полноценно? — Ирдис развернулся к Деймосу лицом.       — Да. Ты согласен?       Сердце Ирдиса остановилось. Зайдясь через пару мгновений с новой силой и стуча в висках, вызывая в теле дрожь и туманя рассудок, оно грозилось пробить грудную клетку и выпрыгнуть из груди. Дыхание сбилось, теперь похожее на тихие всхлипы. Аметист на кольце засветился, с большим трудом сдерживая ураган чувств и эмоций, окативший Ирдиса ледяной, потом горячей и снова ледяной волной.       — Я… да, я согласен!       На лице Деймоса отпечаталось изумление, тут же сменившись эмоцией, названия которой пока ещё нет: бурная смесь счастья, радости и нетерпения. Как долго они ждали этот миг… как долго сомневались… переживали…       Дрожащая рука Деймоса сняла кольцо с правой руки. Ирдис повторил то же самое. Обменявшись ими, надели друг другу на безымянные пальцы левых рук. Из камешков потянулся полупрозрачный дымок синего — от Ирдиса — и красного — от Деймоса — цветов и слился под потолком в один — фиолетовый. Незримая нить, связывающая их души, стала толще и плотнее.       Осторожно обняв Ирдиса за пояс, чтобы ненароком не спугнуть, Деймос прижал его к себе. Чувствуя, как тот вцепился в его плечи, ухмыльнулся. Едва ощутимо коснулся его губ своими. Ирдис прерывисто выдохнул, краснея. Деймос повторил то же самое, только уже увереннее. Не дав ему себя дразнить, Ирдис первый вовлёк его в поцелуй. Деймос ответил. Бережно, боясь причинить дискомфорт или боль, и дурманяще нежно, нарочно стараясь свести с ума.       В эти… секунды, минуты… не было ничего: ни Дворца, ни времени, ни книжных полок вокруг. Только они. Две счастливых души, нашедшие друг друга в бескрайних просторах Вселенной среди миллиардов миров и планет.       Колокол часов Главной башни прозвенел единожды. Коротко. Полночь.       Очень нехотя отстранившись, Деймос коснулся припухших губ Ирдиса большим пальцем, поглаживая их. Тот затуманенно смотрел на него, сбивчиво дыша. До чего же он прекрасен…       — Прости, Птенчик… полночь. Мне пора идти. Люблю тебя, свет очей моих.       Оставив на губах Ирдиса быстрый нежный поцелуй, Деймос, пошатываясь от захлестнувших с головой эмоций, направился к креслу, где лежали его латы. Уходить не хотелось жутко, но он обещал не задерживаться после полуночи в Энии. Обещание есть обещание.       — Дей… — тихо окликнул его Ирдис, ещё не до конца пришедший в себя. Тот, изумлённый, обернулся. Всё ещё находящийся во власти фантомных прикосновений, Ирдис попросил: — Останься.