***
Иван всё же вызывает полицию посреди ночи и двое офицеров приезжают к ним за считанные минуты. Хулия закутывается в его тёплый халат, когда он любезно его ей отдаёт. Вообще-то, она могла бы сходить за своим, но было бы крайне неприлично с её стороны уйти прямо посреди допроса. — Значит эта записка была прикреплена к камню? — уточняет один из полицейских и Нойрет соглашается с ним. — Да, Хулия вышла попить воды и в этот момент кто-то кинул камень в окно, — повторяет он в сотый раз. Кажется, что полицию не особо интересует это дело, даже после того, как он рассказал про стрельбу около магазина. — А вы не могли перейти кому-то дорогу? — продолжает мужчина. — Моего отца убили, — говорит Хулия, — Я пыталась разобраться, за что и куда делись все его деньги со счетов. — Так всё дело в деньгах, — смеётся второй, — Вас не столь волнует гибель Вашего отца, нежели деньги. Хулия задыхается от их слов, не зная, что ответить. Мужчина с ухмылкой опускает взгляд в свой блокнот. — Послушайте, — встревает в разговор Иван, которого явно разозлило поведение офицера, — Разве имеет значение, из-за чего это всё, если ей угрожают? Это не является приоритетом? — Если человек сам нарывается на неприятности… — Какие неприятности?! — кричит Нойрет. — Давайте я сейчас пойду и изнасилую всех тех девушек, которые мне когда-то отказали. Они тоже нарывались на неприятности? Или у нас отменили свободу воли?! — А вы не кричите, — полицейский закрывает свой блокнотик, — Мы откроем это дело, но нет существенных доказательств, что вам был причинён вред. Иван фыркает. — То есть, в неё должны были попасть, чтобы были какие-то доказательства?! — он отходит в сторону, к Хулии, которая явно стоит из последних сил. Её колени трясутся и она едва ли сдерживается от очередной истерики. Он обнимает её за плечи, поддерживая своим присутствием. — У того супермаркета, в котором вы были, не работают видеокамеры. Мы бы могли проверить их, но там ничего не будет, — пожимает плечами второй полицейский, — А окно могли разбить обычные хулиганы. К тому же, мы всё равно откроем это дело… — И что вы будете делать? — спокойнее спрашивает Нойрет, пытаясь держать себя в руках. Полицейские снова усмехаются, подходя к выходу. — Старайтесь больше не лезть туда, куда вас не просят, — говорит им мужчина и уходит. — Они заодно с ними, — бормочет Хулия, обнимая себя руками, пока Иван закрывает дверь, — Не нужны никакие доказательства, чтобы дать ход делу в таких случаях. Они покрывают человека, который всё это делает. Она смотрит на него и он спешит к ней, чтобы обнять. Они бессильны против власти, но никогда не сдадутся. В этом он точно уверен. — Ничего, мы что-нибудь придумаем, — говорит он ей, целуя в макушку, — Это так просто им с рук не сойдёт. Мы найдём, кто убил твоего отца и сделаем всё, чтобы его посадили в тюрьму. Обещаю тебе. Медина кивает, поджимая губы. Её глаза и нос покраснели от подступивших слёз и иногда Ивану кажется, что он готов заплакать вместе с ней. Им нужно успокоиться и хотя бы немного поспать, потому что тот, кто кинул камень в окно, явно больше не вернётся. Это будет слишком рискованно. Но он знает, что Хулия не сможет уснуть на эмоциях. — Тебе нужно поспать, — продолжает Нойрет, обнимая её за талию и притягивая к себе, — Хотя бы пару часиков. Она судорожно мотает головой в разные стороны. — Я боюсь, — Медина обхватывает руками его шею и утыкается носом в грудь, — Я боюсь, что мне снова приснится тот сон, что до этого. И что-нибудь опять пойдёт не так. Иван глубоко вздыхает. Они ввязались в сложную игру, но отступать было нельзя. Нельзя было проиграть. Он знал, насколько это важно для Хулии, и собирался помочь ей во всём, в чём только может. — А если я буду рядом с тобой? Если я обниму тебя настолько крепко, насколько ты пожелаешь? — уточняет он. Смотреть на неё такой было невыносимо, а если она не будет спать, ей станет ещё хуже. Она отрицательно мотает головой, объясняя это тем, что в прошлый раз её это не спасло. Тогда Нойрет предлагает посмотреть телевизор в гостиной, надеясь, что непринуждённо звуки смогут её усыпить. Он позволяет положить голову к себе на плечо и обнимает её за колени, которые она снова поджимает к груди. Проходит полчаса, когда она всё же позволяет себе уснуть, хоть и пыталась держать глаза открытыми. Он целует её в макушку, осторожно придерживая, когда встаёт с дивана и поднимает её на руки. Её голова вновь оказывается на его плече, а он старается как можно аккуратнее отнести её в постель, чтобы не разбудить, словно она маленький ребёнок, которого очень долго пытались уложить спать. Иван поднимается по лестнице и заходит в свою комнату, укладывая её на кровать. Он ложится рядом с ней, заправляя назад выбившиеся волосы и осторожно целует её в щёку, на которой остался белый след от слёз. — Я сделаю всё, чтобы ты была счастлива, мышонок, — бормочет он.***
На утро она просыпается первой и сначала кажется, как будто ничего и не произошло, но потом воспоминания возвращаются и она переворачивается на бок, лицом к Ивану. Он крепко спит, когда его рука покоится у неё на талии. Ей кажется, что он безумно милый, когда спит, и именно поэтому она не спешит его будить, осторожно выбираясь из-под его руки, чтобы переодеться и приготовить завтрак. Хулия уходит к себе в комнату, вытаскивает полотенце из комода и идёт в душ. Тёплые струи воды стекают по её телу и у не есть немного времени, чтобы всё обдумать. В последнее время она слишком часто даёт волю своим эмоциям, которые ей только мешают и приносят больше проблем из-за невозможности спокойно мыслить. Иван старается быть главным во всём, разбирается во всех ситуациях, но она также должна во всём этом участвовать, потому что всё началось из-за неё. Она обматывается в полотенце и спокойно выходит из ванной, понимая, что, возможно, Иван ещё спит и у неё есть время на сборы, но, как только выходит в комнату, мужской силуэт заставляет её сильно испугаться. Она визжит от неожиданности и только потом понимает, что это Иван, рассевшийся у неё на кровати. — Чёрт возьми! — возмущается она, потуже затянув полотенце на своём теле. — Ты напугал меня до смерти. Нойрет усмехается, обводя взглядом её стройное тело. Она кажется ещё красивее, когда обнажена. Её волосы мокрые и падают ей на грудь, отчего его сердце ускоряется от желания. Она слишком шикарная. — Я проснулся, а тебя нет рядом, — объясняет он, — Я испугался, что с тобой могло что-то случиться. Хулия склоняет голову набок. Так сильно заботился и переживал за неё только отец, и она никогда не думала, что сможет найти ещё кого-то, кто также сможет полюбить её. Они признались друг другу в любви и она знала, что это надолго. Она видела этот его влюблённый взгляд и теперь, когда всё встало на свои места, стало понятно, что он смотрел на неё так с самого первого дня их знакомства. Медина чувствовала себя в полной безопасности рядом с ним. Она знала, что в любой момент он защитит её, будет рядом. Сегодняшней ночью она испугалась не столь за себя, сколько за него. Когда стёкла посыпались на пол, первая мысль была, что Иван сейчас в комнате и совершенно не подготовлен к нападению. И как можно было лишь за полтора месяца полюбить кого-то настолько сильно, как она смогла полюбить его? Нойрет подходит к ней ближе и притягивает к себе за талию. Она кладёт руки ему на грудь, чтобы держать дистанцию. Какими бы отношения их не были, она всё ещё не была готова к чему-то большему, чем касания друг к другу, поцелуи и обнимашки. Этого, пока что, было более, чем достаточно. А может быть, она боялась этого лишь по одной простой причине, что у неё никогда ещё не было секса, тогда как Иван был опытным лавилазом в этом деле и сменил целую тонну портнёров. Она просто боялась не оправдать его ожиданий. Наверное, именно это и отталкивало от большего слияния друг с другом. — Со мной всё в порядке, — отвечает она, улыбаясь. Её глаза блестят, когда он смотрит на неё, и его не может не завораживать этот взгляд. Ему слишком сложно оторваться от неё, когда она так смотрит. — Я рад, — искренни признаётся он, наклоняясь вперёд, чтобы коснуться её губ своими, — Я поговорю сегодня с одним своим другом, — Иван целует её нос, продолжая, — У него есть связи, с помощью которых мы сможем хоть немного сдвинуться с места. Если полиция не собирается разбираться в этом, мы сами это сделаем, — его губы оказываются на лбу Хулии и нос улавливает тот самый, самый неповторимый, запах её волос. Как можно о чём-то думать, когда она так прекрасна и так близко? — Это слишком опасно, — говорит Медина, запрокидывая голову назад, когда он припадает к её шее. — Мышонок, я попал в эту сеть, когда влюбился в тебя, — шепчет он ей, — Мне ничего не страшно, пока ты рядом со мной. И, если это не очевидно, то признаюсь, что сверну горы ради тебя. Я сделаю всё, чтобы ты была счастлива. Говорить это вслух было куда сложнее, чем думать об этом перед сном, наблюдая за её безмятежным личиком. Если это не любовь, то что это? — Я знаю, — соглашается она с ним, — И я сделаю всё тоже самое ради тебя. Он целует её плечи и острые ключицы, когда его пальцы оказываются рядом с узелком полотенца. Он так хочет стянуть его с неё и просто попробовать её, узнать какая она, но понимает, что ещё слишком рано, она ещё не готова к этому. Ему приходится наслаждаться тем, что позволено, и он не может жаловаться, потому что, как Нойрет уже и говорил, она слишком шикарна. Иван зачёсывает её волосы назад, когда звонок в дверь прерывает их. Хулия отскакивает от него, словно бы ошпаренная, удерживая полотенце ещё крепче, и он уверен, что её щёки становятся на два оттенка краснее, чем были до этого. Его маленькая стеснительная девочка. — Одевайся спокойно, — улыбается он, поднимая е ладошку к своим губам, — Я пойду открою. Он уходит также быстро, как и появился, оставляя её наедине с собой, и она, вдруг, понимает, что ещё бы немного, и согласилась бы. Честно признаться, это перестало казаться каким-то запретным плодом, и мысль, что в следующий раз всё произойдёт, не покидал её. Она хотела этого. Спустя десять минут она всё же спускается вниз, где уже сидит отец Ивана. Ей повезло, что она надела свою рабочую форму, потому что Жак Нойрет не стал бы церемониться и отчитал её за несоблюдение правил. Однако он был в слишком хорошем настроении, и, при виде неё, его улыбка стала ещё шире. — Доброе утро, сеньорита Медина, — здоровается он с ней, заставляя Ивана, стоявшего всё это время задом, обернуться на неё. От его прежнего настроения не остаётся и следа, потому что он явно зол на что-то или кого-то, — Ты очень вовремя спустилась, детка. Мы с моим сыном не можем решить одну делему, — продолжает мужчина, поднимаясь из-за стола и подходя к ней ближе. Иван рефлекторно встаёт перед ней, словно бы защищая от родного отца, — Я предлагаю ему отдохнуть в прекрасном месте, а он отказывается. Мне кажется, всё дело не в том, что он не хочет этого, а в ком-то другом… Хулия сглатывает. Она никогда не хотела бы лишать его возможности куда-то уехать или улететь, и прекрасно понимала, что он отказывается из-за боязни оставить её одну. Однако, ей было неизвестно, что говорить этому человеку в ответ. — Нет, папа, — встревает Иван, — Я отказался, потому что ты никогда ничего не делаешь просто так. Медина смотрит на них со стороны, и ей становится грустно от того, какие у них отношения. Иван явно недолюбливает своего отца, когда тот в свою очередь, испытывает те же самые чувства к своему сыну. Её папа был совершенно другим. Быть может всё дело в том, что она была единственной и любимой дочерью? Хотя Хулия полностью уверена, что будь она мальчиком, отношения её папы не поменялись к ней. Она ссылается на то, что ей пора готовить завтрак и мужчина всё же отпускает её в кухню. Она старается не шуметь, чтобы слышать, что происходит в доме, но, когда дверь с грохотом хлопает, это становится огромной неожиданностью, из-за которой она опускает острый нож себе по пальцам. Хулия спешит к раковине, мгновенно придя в себя. Перед глазами, от резкой боли, начинают появляться разноцветные точечки и её гемоглобин кричит, что его очень не хватает. Она пихает пальцы под холодную воду, когда Иван входит на кухню. — Ненавижу его, — бурчит он, взяв нарезанный кусочек огурца, — Сколько бы я не старался быть хорошим сыном, ему вечно что-то не нравится. Он не обращает на неё внимание, также, как она не слушает его абсолютно. Разноцветные точечки никуда не пропадают, становясь темнее. — Я сейчас упаду, — бормочет она, привлекая его внимание. Он мгновенно поднимает на неё взгляд, отмечая резкое побледнение лица и спешит к ней. — Хулия, — Иван подхватывает её в тот момент, когда она уже начинает падать вперёд. Пальцы продолжают кровоточить. — Голова кружится, — её речь заторможена и явно невнятная. Нойрет поднимает девушку на руки и бежит к дивану, чтобы уложить на мягкую поверхность. Она с трудом поднимает повреждённую руку, чтобы показать ему пальцы. — Чёрт! — ругается он, отталкиваясь руками от дивана и поднимаясь на ноги. Нойрет спешит за аптечкой и бинтами, пока она пытается хоть как-то придти в себя. Когда он возвращается, ей немного, но становится получше. — Как ты умудрилась? — парень старается быть спокойным, хотя вид её крови выводит его из себя. — Я случайно, — шепчет она, протяжно моргая, он льёт ей на пальцы перекись и она шипит, отдёргивая их. — Было бы странно, если бы специально, — он дует ей на больное место, жмурясь от того, что причиняет ей боль, однако цвет её лица остаётся по-прежнему бледным. Он сойдёт с ума с этой девчонкой. Сколько неприятностей свалилось на её голову за одно лишь мгновение? — Ты очень бледная, — говорит ей парень, — Это нормально? Может стоит вызвать доктора? Хулия отрицательно мотает головой, принимая сидячие положение. — Нет, не надо, — говорит она, — Скоро всё пройдёт. Иван судорожно вздыхает, соглашаюсь с ней. У него ещё никогда не было такого, чтобы он за кого-то так сильно переживал. Все девушки, с которыми он встречался, даже приблизительно не были похожи на Хулию, и никогда не задерживались слишком надолго. Он мог неделями с ними не видеться, а сейчас, если её забрать от него хотя бы на пару часов, он сойдёт с ума. Ему нужна эта девчонка до чёртиков. Но каждый раз, когда он понимает, как сильно любит её, с ней обязательно что-то происходит. Нойрет уверен, что раньше такого не было и она жила спокойной жизнью, занималась своими делами и была счастлива. Это сейчас всё пошло по одному месту. Сначала смерть отца, потом необходимость работать, а теперь смертельная опасность, из которой нет выхода. Иван обещал ей помочь, но он также не был уверен, что сможет это сделать. Рядом с ней ему всегда хотелось быть тем, на кого она могла бы положиться. И, если бы он отказался, отступил назад, ей бы было ещё труднее. Она слишком мала для того, чтобы заниматься правосудием, но такова жизнь. Она бросает тебя туда, куда тебе меньше всего хотелось попасть. Судьба решила, что Хулии под силу справиться со всем этим, и она справится. Он уверен.