Desperately Reaching For You

Гвен до сих пор могла видеть всё происходящее прямо у себя перед глазами. Вычеркните это. Каждую ночь во время сна это событие присутствовало в её кошмарах. Это была боль в груди, затрудненное дыхание и шок, из-за которых она просыпалась почти каждую ночь в поту, который стекал по её лицу. - Черт, - сказала Гвен, придя в себя после своего кошмара. Гвен свернулась калачиком на своей кровати, подтянув ноги к груди и обхватив их руками, пытаясь утешить себя (и, как обычно, потерпев неудачу). В её комнате было темно, и особенно сейчас, когда стояла зима, леденящий холод , ощущение дома полностью исчезло. Несмотря на то, что с момента этого события прошел почти год, Гвен почему-то никак не могла привыкнуть к своим нынешним обстоятельствам. Шок всё ещё присутствовал. Гвен не верилось во всё происходящее, и она хотела бы притвориться, что ничего из этого никогда не происходило. Но в этом не было никакого смысла, потому что в тот момент, когда она ложилась спать ночью, её мысли не давали ей уснуть и напоминали об истине, которую она подавляла весь день. В конце концов, Гвен больше не могла даже притворяться, и в какой-то момент люди вокруг неё начали замечать, что Гвен была в полном беспорядке. В некоторые ночи Гвен удавалось погрузиться в беспокойный сон, в другие ночи она могла неконтролируемо плакать. К сожалению, эта ночь тоже была одной из них. Гвен прижала подушку к лицу, стараясь сдержать свой ужасный плач, чтобы не разбудить отца и не потревожить его ещё больше. О, Майлз. это было все, о чем могла думать Гвен. Она скучала по нему. О, как сильно она скучала по нему каждый божий день с тех пор, как он ушел от неё. Гвен перевернула бы мир с ног на голову, только чтобы увидеть его ещё раз. Она бы извинилась за всё, заключила его в свои объятия и никогда не отпускала. Но она, мягко говоря, облажалась, и для нее не было неожиданностью, что Майлз её не простит. У них получилось. Вся команда, которую Гвен собрала вместе, чтобы они могли спасти Майлза и его отца, добилась всего, несмотря на то, что это была тяжелая битва во всех возможных смыслах. Черт возьми, им удалось убедить Мигеля и Джесс во всех сложностях с ключевыми событиями, что было, мягко говоря, неожиданностью. Однако Гвен предстояло выполнить еще одну, более важную миссию. Помириться с Майлзом. С того момента, как они воссоединились, Майлз был относительно пассивен и никак не реагировал на любой разговор, который пытался завести с ним кто-либо из членов команды, особенно Гвен и Питер. Гвен хотела попытаться забыть об обиде, сказав себе, что он просто был слишком занят попытками спасти своего отца, чтобы беспокоиться о чем-то еще в этой ситуации. Но ворчливый голос в глубине её сознания полностью отдавал себе отчёт в том, почему он так себя вел. - Майлз, мы можем поговорить? - нерешительно спросила Гвен парня, который стоял к ней спиной. Но он по-прежнему не поворачивался к ней лицом, и Гвен почувствовала комок в горле. - Майлз, послушай, я знаю, что облажалась, и не жду, что ты меня простишь. Но поверь мне. Я ждала шанса увидеть тебя и остаться с тобой рядом. Я давно хотела сказать тебе правду, но не знала как это сделать, не причинив проблем, - сказала Гвен, отчаянно желая, чтобы он понял. Но Майлз по-прежнему не реагировал, и Гвен почувствовала, как у неё на глаза наворачиваются слёзы. - Майлз , пожалуйста. Никто из нас не хотел, чтобы это произошло, но мы не знали , как выйти из этой ситуации, - Гвен начала задыхаться от своих собственных слов. После секунды тишины, Майлз тихо заговорил. - Ты была права, Гвен, - сказал холодным голосом Майлз. - Тебе действительно никогда больше не стоит приходить ко мне. Гвен почувствовала острую боль в своей груди , всё это было слишком знакомо, и смотрела, как Майлз уходит от неё. - Прощай, Гвен, - сказал в последний раз Майлз, даже не взглянув на неё. Как только Майлз ушел, Гвен рухнула на землю, у неё участилось дыхание, она никогда не плакала. Черт возьми, она даже не пролила ни единой слезинки. Но ощущение рук Хоби, обнимающих её сзади, и голос Питера, пытающегося утешить её, сказали ей, что она растрепанна. - Всё хорошо, Гвен. Всё будет хорошо, - сказал ей Питер. Но Гвен чувствовала, что этого не произойдет. Она уважала желание Майлза, держась от него подальше, но это не меняло того, что это приводило Гвен в состояние полной агонии. Вначале у нее было немного больше надежд. В смысле, все вокруг говорили ей, что время лечит все раны, но эта рана, казалось, только сильнее кровоточила с каждым днем. Гвен, казалось, просто не могла прийти в себя и двигаться дальше от Майлза. Иногда Гвен могла поклясться, что он был рядом каждый раз, когда она слышала чей-то смех, до жути похожий на его. И всякий раз, когда она это слышала, она оборачивалась с искорками в глазах, а её сердце бешено колотилось. Разочарования от осознания того, что на самом деле это был не Майлз, порой было достаточно, чтобы испортить ей весь день. Когда и как она успела так привязаться к человеку, как сейчас? Гвен лежала на своей кровати, уставившись в потолок, с подушкой в руках. Рана в её сердце словно кровоточила изнутри. Она чувствовала себя такой безнадежной и совершенно беспомощной. Безнадежной, потому что не было ни способа, ни возможности исправить эту ситуацию, и беспомощной, потому что она чувствовала, что никогда не сможет стать лучше. Единственное, что она могла сделать, это надеяться, что Майлз счастлив, ведь, видит бог, Гвен не была одной из тех, кто делал его счастливым. * - Знаешь, я уже давно не слышал, как ты играешь на барабанах, - внезапно сказал отец Гвен. Они вдвоем проводили тихий вечер, поедая пасту, в то время как по телевизору показывали очередную серию Jeopardy. В их молчании не было ничего необычного. Самое большее, они поговорили о школе Гвен, своём ужине и на этом остановились. Поэтому то, что он упомянул об игре на барабанах, а точнее, об отсутствии, удивило её. - О, да, у меня действительно не было времени из-за учёбы и из-за работы Женщиной-пауком, понимаешь? - спросила Гвен, неловко играя со своей пастой. У меня не было времени из-за того, что я весь день валялась в постели и была Женщиной-пауком, но да, хотела сказать Гвен, но промолчала. Их отношения всё ещё были непростыми и неловкими, но, тем не менее, Гвен оценила его попытку наладить их и постаралась не помешать. Он помолчал еще мгновение. Гвен могла догадаться, что он просто пытался подобрать нужные слова. - Я действительно скучаю по этому, - признался он. - Знаешь, иногда работа такая напряженная, и когда я прихожу домой и слышу, как ты играешь на барабанах, я ощущаю, что напряжение моего дня уходит. Гвен почувствовала легкость в груди. Долгое время она переживала, что её отцу не нравилось, когда она играла на барабанах, особенно после работы. Она боялась, что это только вызовет у него головную боль, и иногда пробовала играть тише (на самом деле это было вовсе не тише, а только медленнее). Итак, то, что он сказал это, привело её в восторг. Он вздохнул и продолжил. - Послушай. Гвен, я беспокоюсь за тебя. Гвен знала, что это должно было случиться. - Я знаю , я скорее всего не подхожу на роль человека, с которым ты бы хотела обсудить свои проблемы, но я тебя люблю и … - он издал ещё один вздох. - Мне больно видеть, как тебе больно. Гвен крепче сжала вилку, почувствовав, как к горлу подступает комок. - Даже если ты не хочешь говорить, что происходит, ты можешь просто придти и остаться со мной. Если тебе нужны объятья, я здесь, Гвен, - закончил он тихо. Гвен почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Боже, неужели она всегда была такой эмоциональной? Но на секунду Гвен позволила себе забыть обо всем. Забыв о своей неловкости перед отцом, забыв о своей гордости, забыв о своем эго, она встала, чтобы крепко обнять отца и заплакать ему в плечо. Он обнял её и позволил ей намочить свою рубашку от слёз. Для него это не имело значения, если он мог вот так помочь своей дочери, вот что имело значение. Хотя боль все ещё присутствовала, плач помог облегчить ее. Срань господня, плакать вот так было гораздо приятнее, чем плакать ночью в полном одиночестве в своей комнате на кровати. - Я скучаю по нему. Я так сильно по нему скучаю, - выпалила Гвен, но её отец почти не услышал этого. - Выплесни все это, - только и ответил он ей, хотя, честно говоря, не был уверен, скучала ли его дочь по Питеру или по тому мальчику с её фотографии. Из того немногого, что он знал о Майлзе, это то, что эти двое очень хорошо сблизились, особенно из-за своих сверхспособностей, но их контакт был прерван. Он с самого начала подозревал, что это могло быть причиной ее эмоционального потрясения, поскольку она больше никогда не поднимала эту тему, но он никогда не упоминал об этом, поскольку это казалось неподходящей темой для разговора. Гвен была просто рада в этот момент, что он не стал расспрашивать её. И хотя ей так много нужно было сказать, она физически не могла заставить себя, слишком устала, чтобы даже говорить. На данный момент это объятие было приятным. * Впервые почти за год её сон поменялся. Все началось точно так же: Майлз стоял перед ней, повернувшись к спиной, а Гвен отчаянно пыталась заставить его понять. Сон начал меняться, когда она посмотрела себе под ноги, потому что, как только она снова подняла глаза, она больше не видела перед собой Майлза. Вместо этого она увидела своего лучшего друга Питера Паркера, всего окровавленного и сломленного, как в ту ночь, когда он умер у неё на руках. У неё перехватило дыхание. Она хотела подойти к нему, но была парализована и не могла пошевелиться. Его пустые глаза смотрели прямо в душу. - П-Питер ? - выдавила из себя Гвен. - Не смей! - воскликнул Питер. - Это всё из-за тебя ! - Нет… - прошептала Гвен, её тело тряслось. - Нам больше не стоит быть друзьями, Гвен, - сказал он грубо. Гвен закрыла глаза и вцепилась в свои волосы, пытаясь успокоиться. Но это было бесполезно, потому что Питер продолжал кричать на неё. - Это все из-за тебя! - он продолжал кричать, и Гвен не могла не слышать его сердитый голос. - Мне жаль, Питер. Я-я так, так с-сожалею, - Гвен продолжала извиняться, но это не было услышано. Это правда из-за меня подумала Гвен про себя. Гвен проснулась от того, что чьи-то руки трясли её за плечи, и шёпотом выкрикивал ее имя. - Гвен! Гвен, проснись, это просто кошмар, - сказал ей знакомый голос. Глаза Гвен внезапно широко раскрылись, и как только расплывчатое видение исчезло, и она снова оказалась на земле, она увидела прямо перед собой не кого иного, как Питера Б. Паркера. - П-Питер? Что ты делаешь здесь? - удивленно спросила Гвен. Она не видела его довольно давно. Не потому, что они прервали контакт, а потому, что на самом деле в этом не было необходимости. Питер был занят дома, проводя как можно больше времени с Мэйдей и Эм Джей, и у них также не было никакой работы или миссии, которые нужно было бы выполнить. - Я тоже скучал по тебе, Гвенди. Кстати, как дела в школе? Ты все еще в той группе? - спросил Питер, совершенно не в тему. Один взгляд на часы, стоявших на прикроватной тумбочке, показал, что было два часа ночи. - Питер, сейчас два часа ночи, что ты здесь делаешь? - спросила Гвен с явным раздражением в голосе. - Ты нужна Мигелю в штаб-квартире, - небрежно сказал Питер. Это привлекло внимание Гвен, которая полностью приводила себя в порядок на своей кровати. Она довольно давно ничего не слышала о Мигеле, так что, если она ему нужна, значит, произошла серьезная проблема. - Я слушаю, - серьезно сказала Гвен. - Я не знаю, Мигель мне ещё не сказал. Что-то насчет того, что я не хочу повторять это больше одного раза, бла-бла-бла. Пойдем, пока на его серьезном лице не появились ранние морщины, - сказал Питер, схватив Гвен за запястье и протащив её через портал прежде, чем она успела что-либо ответить. - Ого, - вскрикнула Гвен. Конечно, было неудобно разгуливать по штаб-квартире в пижаме, но никого из них это по-настоящему не волновало, большинство просто были рады видеть её в целом. Питер положил руку ей на спину и подталкивал, пока они не добрались до двери. - Ворчун-Паук внутри, так что пойдем, - сказал ей Питер, открывая перед ней дверь. - дамы вперёд. Гвен ему легко улыбнулась, когда вошла внутрь. - Что случилось на этот раз? Еще одна анома... - Голос Гвен прервался, когда дверь закрылась, и она поняла, что Питер не вошел внутрь. И когда она обернулась, то столкнулась лицом к лицу с единственным человеком, по которому скучала больше всего почти год. Гвен затаила дыхание, глядя на Майлза, который смотрел на неё широко раскрытыми глазами, в его взгляде было видно удивление. На мгновение воцарилась тишина, неприятная тишина, близкая к тому, чтобы разорвать барабанные перепонки девушки. Гвен хотела что-то сказать, но была слишком потрясена, чтобы даже просто открыть рот. Один взгляд на него, и она увидела, как сильно он изменился физически. Он был ещё выше, чем в прошлый раз, и крепче сложен. Его волосы были все теми же, но черты лица стали намного резче. В итоге, он выглядел таким красивым. - Привет, Гвен, - мягко сказал Майлз. Гвен отметила, что его голос тоже стал немного глубже. Но что ещё более важно, тот строгий и холодный голос, который был во время их последнего общения, к счастью, исчез. Гвен сглотнула и прошептала. - Привет, Майлз. Несколько секунд царила тишина, пока Майлз не продолжил. - Как у тебя дела? - Отлично, хорошо, - сказала Гвен. Ужасно подумала Гвен. - А ты? - спросила Гвен. - Я тоже, - сказал Майлз. - Всё по-старому, всё по-старому. Гвен слегка улыбнулась ему, когда увидела, что он улыбается ей. Ее сердце колотилось. - Это хорошо, - сказала Гвен мягко. - Знаешь, - сказал Майлз с явной неуверенностью в голосе. - Я скучал по тебе. Глаза Гвен расширились от очевидного проблеска надежды, и Майлзу было больно видеть это, потому что это только подтверждало его страх, что он причинил Гвен больше боли, чем ему хотелось бы верить. - Я очень скучал по тебе, Гвен, и... - Майлз на мгновение замолчал. Гвен с нетерпением и отчаянием ожидала услышать его следующие слова. - Мне так жаль, что я не пытался понять тебя, - признался Майлз. Гвен хотела вмешаться. Майлз, нет, ты не обязан этого делать. Я облажалась, и ты имел право разозлиться. Но слова не слетали с её губ. Может быть, это было просто изнеможение, как от недосыпания, так и от эмоционального истощения, но это не имело значения, потому что Майлз продолжил говорить ещё до того, как у неё появилась возможность произнести хоть слово. - И да, я был очень зол, и, честно говоря, отчасти злюсь до сих пор, - сказал он. Гвен почувствовала ещё один укол в груди, но постаралась не показывать, что вздрогнула. - Но я знаю, почему ты это сделала, и мне не следовало так реагировать. У тебя были все права, чтобы так реагировать, хотела закричать Гвен. - Я надеюсь, ты сможешь простить меня, Гвен, - тихо сказал Майлз, и в его глазах засветилась надежда. Внезапно Майлз подошел к ней с беспокойством, написанным на его лице, вытирая слезы с ее лица, и она даже не поняла, откуда они. - О, Гвен, прости меня, - виновато сказал Майлз, поглаживая её щёки большими пальцами. - Нет, - выдавила Гвен. - Нет? - печально спросил Майлз. - Я имею в виду, нет, не извиняйся, - сказала Гвен. - Гвен, нет. Я слишком остро отреагировал, - настаивал Майлз. - Твои друзья хранили от тебя огромные секреты, которые привели к ситуации не на жизнь, а на смерть. У тебя были все причины злиться на нас, - настаивала Гвен в ответ. Майлз позволил вырваться вздоху. - Ты права, но вы, ребята, также не знали никакого выхода из этого, я понимаю, почему вы сделали то, что сделали, - продолжал рассказывать Майлз. Гвен хотела возразить, но была слишком уставшей, чтобы продолжать. - Всё в порядке, Гвен. Я понимаю сейчас , - пообещал Майлз. - Мне жаль, - прошептала Гвен и опустила глаза. - Не стоит, - сказал Майлз в последний раз и притянул Гвен в свои объятия. Это объятие почти год казалось недостижимой мечтой. Когда всё, чего она хотела, - это оказаться в его объятиях, а теперь это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. В его объятиях было безопасно и тепло. Она сделала глубокий вдох, ощущая его успокаивающий запах и пытаясь запомнить его руки, поглаживающие её спину, и его поцелуй в макушку. Объятия были чем-то таким, чем она никогда больше не смогла бы поделиться с Питером, чем-то, чего она отчаянно желала с момента его смерти. И, возможно, смерть Питера стала причиной бурной реакции на то, что Майлз бросил её. Но сейчас Гвен не хотела думать ни о чем, кроме парня, который обнимал и шептал обещания никогда больше не уходить. * - Знаешь, Мигель, я всегда знал, что за этим фасадом Сварливого Паука и одержимостью мультивселенной ты всегда был мягким внутри своего крошечного, хрупкого сердца, - сказал Питер Мигелю, который работал над тем, над чем, черт возьми, можно было работать круглосуточно. - Я просто сделал это, чтобы избежать каких-либо обид в связи с будущей миссией, поскольку Моралес присоединится к нам, - ответил Мигель в своем типичном холодном поведении. - Да, конечно, - усмехнулся Питер и вышел из комнаты. И, возможно, Мигель просто сделал это из-за своей новой, выросшей привязанности к последнему Человеку-пауку, присоединившемуся к команде, но он никогда бы в этом не признался.