Чай и розы

Тихий шорох складок ткани и едва слышный звон чайной пары. Такие звуки раздавались в полутемной комнате с тяжелыми бархатными портьерами, украшенными мягкими золотистыми кистями. На маленьком столике перед окном стояла ваза с красными розами, роняющими медленно на темное дерево столешницы кроваво-красные лепестки. К столику было придвинуто тяжелое кресло с высокой резной спинкой, обитое темно-красным бархатом, в котором сидела одинокая фигурка. Посмотрев со скучающим видом через оконное стекло, сложенное из ровных кусочков – ромбиков, юная леди убрала за спину длинную светлую прядь волос и взяла в руки чашку с чаем. Горячий напиток приятно согревал руки через тонкий фарфор, отдавая свое тепло холодным пальцам. Отвернувшись от окна, юная девушка со светлыми волосами тоскливо посмотрела на чашку, в которой, одиноко плавал красный лепесток розы. Дверь отворилась с тихим скрипом и в комнату вошел мужчина, на котором время уже оставило свой отпечаток – седые волосы и поседевшая аккуратная бородка. - К вам гость, мисс Алукард, - произнес дворецкий, поклонившись юной леди, и отошел в сторону, пропуская гостя. Девушка подняла взгляд на него и ее глаза округлились. - Давно тебя не видела, Рагна, - произнесла безразличным голосом леди, разглядывая красный пиджак и широкие черные брюки, в которые был одет гость. Ей довольно непривычно было видеть его в своем замке, но еще непривычнее в этой комнате, которая была наполнена духом Викторианской эпохи. – Можешь идти, Валькенхайм. Дворецкий поклонился и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Рагна уверенным шагом подошел к столику и усевшись в кресло напротив девушки. Его губы расплылись в усмешке. - А ты не изменилась, Рейчел, - произнес он, наблюдая за изящными движениями леди. – Все тот же надменный, высокомерный взгляд и аристократичные манеры. Хоть что-то в этом мире не изменилось. - Разве за такое время может что-то измениться? – отозвалась мисс Алукард, наливая гостю чашку чая. - Многое изменилось, да и ты сама это знаешь, - небрежно раскинулся Рагна в кресле, смотря, как в чашку льется теплый коричневатый напиток. – Да и я сам изменился. Единственное, что не изменилось, это ты Рейчел. Все по-прежнему наблюдаешь со стороны? Разве тебе не хочется поучаствовать во всем этом? - Я польщена, что ты такого высокого обо мне мнения, но зачем ты пришел сюда? – прервала его Рейчел. Взглянув на него в очередной раз, она отпила чай из своей чашки. - А мне нельзя просто навестить тебя? - Рагна, мы давно знаем друг друга. Просто так ты не приходишь. Тебе снова нужна моя помощь? - На этот раз нет, Рейчел, - встав с кресла, Рагна подошел к юной леди, присаживаясь на ручку ее кресла. Он заботливо убрал с ее лица светлые волосы и склонился над ней, чуть приобнимая ее. Мисс Алукард посмотрела на Рагну и слегка усмехнулась, ставя чашку из тонкого фарфора на блюдце из того же материала, расписанного тонкими завитками. - Уж не хочешь ли ты сказать мне, что пришел сюда за тем, что бы только увидеть меня. Кто в это поверит? - Я поверю. Я действительно хотел увидеть тебя. Увидеть твой высокомерный взгляд, эту усмешку, которая сейчас у тебя на губах. - Не смеши меня. Что ты хочешь от меня? На лице Рагны отразились смешанные чувства: ярость, смешанная с болью и предательством. Сколько он знал ее, она никогда не видела в нем друга, просто знакомого, которого она спасла , вытащив практически с того света. Но разве это уже не повод для того, что бы он стал ей ближе?! Если она не считает его своим другом, то что говорить, о его чувствах к ней? Он сотни раз жалел, что тогда она спасла его, что не бросила умирать в том потоке его крови. Почему когда он открыл глаза, он увидел эти длинные светлые волосы, перевязанные черными лентами, эти равнодушные малиновые глаза? Лучше бы он умер, чем испытывал чувства к этой холодной и надменной девчонке! - Так что же? – задала новый вопрос Рейчел, наблюдая за реакцией Рагны. Она не могла понять, что же так взбесило этого парня с глазами разного цвета и пепельными волосами. - Скажи, как ты относишься ко мне? – юноша встал и вернулся к своему креслу, продолжая напряженно смотреть на светловолосого вампира в черном пышном платье с красным бантом и кружевной отделкой. - Нормально, - просто ответила юная леди. - Не веди себя как ребенок, я тебя серьезно спрашиваю, - он отпил чай из кружки и со звоном вернул чашку на место. – Мы оба знаем, что безразличны друг другу. «Да, безразличны… Тебе все безразлично, даже я» - тяжело вздохнул Рагна, смотря, как за окном небо окрашивается в светло-розовый, а затем в малиновый цвет. Допив чай, Рагна, молча, смотрел, как опадают редкие кроваво-красные лепестки. Рейчел тоже не произнесла ни одного слова, безразлично попивая чай. - Думаю, я пойду, - поднялся юноша, растрепав пепельные волосы. - Так зачем ты приходил, Рагна? – Рейчел положила руку на подлокотник кресла и подперла голову кулачком, смотря тем же безразличным взглядом на растрепанного молодого человека. - Увидеться с тобой, Рейчел. Но, похоже, ты не сильно рада видеть меня. Я больше не могу смотреть на твое безразличие. - А что ты ожидал?– Рейчел так же невозмутимо плавным движением убрала за спину один из длинных светлых хвостов. – Что я кинусь обнимать тебя? Ты преувеличиваешь. - Прекрати! – крикнул юноша, опрокинув столик с чаем. Чашки со звоном разбились, разливая по полу красновато-коричневую жидкость, которая раньше была чаем. Ваза с розами опрокинулась на пол и рассыпалась осколками, роняя кровавые слезы – лепестки роз. Дверь открылась, и на пороге возник Валькенхайм, неодобрительно посматривающий на юношу. - Миледи? - Все хорошо, Валькенхайм. Не беспокойся, - произнесла Рейчел, переводя взгляд с дворецкого на Рагну. Дверь закрылась, но он по-прежнему смотрел с яростью на юную леди. - Чего ты добиваешься, Рейчел? Что ты хочешь показать своим безразличием? – дрожащим от ярости голосом произнес Рагна, закрыв глаза. - Чего я добиваюсь? Не знаю. - Все же я пойду, мне больше нет смысла оставаться здесь. Рагна распахнул дверь и, дрожа от ярости, вышел из комнаты. Рейчел по-прежнему сидела в кресле, смотря на потемневшее небо. - Глупый, - произнесла Рейчел, оправляя складки на платье. – Разве то, что я спасла тебе жизнь, не доказывает, что ты мне не безразличен?