***
Наступила уже глубокая ночь, как конец "пытки" подошёл весьма неожиданно. Ваньинь вдруг почувствовал, как ребёнок начинает медленно выходить из него. По-прежнему неширокие стенки ануса его не выпускают, Цзян Чэн закусывает губу от боли и сильнее сжимает руку генерала, на которой, видно, останутся очень большие синяки, а Вэнь Цин шепотом ругается на такое крупное дитя. Две помощницы, заметив вновь полившуюся рекой кровь, вытирают её, тем самым делая больнее молодому господину. — Отойдите! — кричит на них дева Вэнь, чьи нервы уже натянуты до предела и, кажется, вот-вот порвутся. Она старается дышать медленно и пытаться делать то, что должна, но отсутствие помощи нормальных людей, очень тяжёлый случай, нуждающийся в немедленной помощи пациент, бесполезные действия двух девушек, продолжительность операции и сочувствие Ваньиню не позволяли целительнице предпринимать что-то серьёзное. Как, например, разрез живота. Уже слишком поздно это делать, да и нужны нормальные помощники, ведь это сложная операция, требующая быстрых действий и аккуратного зашивания кожи. С криворукими девушками и необученным генералом такого точно не провернуть. — Вэнь Цин, — вдруг обращается к ней Вэй Ин, на что получает сердитый и обеспокоенный взгляд. — Он сознание теряет. — Ты ци ему передаёшь? — не отрываясь от своей работы, задаёт вопрос целителтница. — Да, но она уходит в никуда. — Не знаю... Вы две! Дайте настойку дуриана. — Она закончилась, дева Вэнь, — писклявый голос девушки начинает раздражать Вэнь Цин ещё больше и выводить её из себя. — Тогда принесите новую! В кладовой должны быть ещё! — её слова тонут в громком и резком крике Цзян Чэна. Помощницы убегают, словно не желая слушать эти болезненные звуки. — Вэй Усянь, расслабляй и напрягай его мышцы. Всмысле, попробуй растереть их. Это должно стимулировать кровообращение. А ци пока не передавай. И воды ему дай побольше. Пока она внимательно следит за немного показавшейся головкой ребёнка, Вэй Ин делает то, что велено. — Ваньинь, Ваньинь... Чей-то знакомый голос Цзян Чэн чувствует будто сквозь толщу воды и совсем не осознаёт, что к чему. Кажется, он уже совсем не в реальности, а в непонятном состоянии, состоящим из острой боли, головокружения, ощущения тошноты, звона в ушах и непонимания происходящего. Вдруг, почувствовав чашу у своих губ, он отхлебывает воды, но совсем немного. Глаза закрываются сами собой, и Ваньинь уже ощущает себя по-другому. — Молодой господин, нет! Дева Вэнь, это не помогает! — генерал тоже уже не выдерживает, переходя на повышенные тона. — Не знаю я! — дева Вэнь устало прикрывает глаза, но потом возвращается к работе. — Не знаю... попробуй шокировать его... — Шокировать? Чем же? — однако времени на раздумья у него не остаётся, а потому, за долю секунды накинув множество вариантов, он не придумывает ничего лучше, чем... Впиться своими губами в губы почти упавшего в обморок Ваньиня и направить таким образом ему мощный поток ци. Генерал закрыл глаза и, краем уха слыша звук падения какого-то предмета, откровенно наслаждался моментом. Он чувствует, как ци проникает в чужой организм, питая его свои теплом, как в собственном животе рождается странное чувство, и как дёргается рука молодого господина. Своей ладонью Вэй Ин притягивает его лицо сильнее к себе, глубоко вдыхая сладкий аромат лотоса, до звёздочек прекрасно ощущаемый на таком маленьком расстоянии. Поцелуй с привкусом крови, слёз, тепла и лотосовой сладости — кажется, сейчас в обморок упадёт сам Вэй Усянь. Он нежно и трепетно ласкает эти мягкие губы, а сердце замирает то ли от страха, то ли от нахлынувших чувств. Чёрт, да он ведь чуть ли не с первой встречи мечтал об этом! Не признавал разумом, но глубоко в душе хотел. Однако через пару секунд, ощутив руки Ваньиня на своих плечах, он разорвал поцелуй с тихим хлюпающим звуком. Цзян Чэн смотрел на него скорее недоумённо, и, возможно, лишь потому, что только вышел из переферии сознания и не до конца понимал происходящее. — Я должен был привести вас в чувства, — объяснился Вэй Ин и тут же подал ему чашу с водой и паровую булочку, пару часов назад принесённую одной из помощниц. — Поешьте и восстановите силы. Он повернулся к Вэнь Цин и чуть не умер на месте. Целительница смотрела на него шокированно-непонятливо, и в этом взгляде было что-то такое, с чем обычно смотрят на предателей Родины или на людей, сказавших, что они нетрадиционной сексуальной ориентации. Она открыла рот, но ничего не могла сказать, дёргая головой и часто моргая. — Ты... — наконец произнесла девушка. — Ты сама сказала шокировать его. — Его! А не меня! — Ну... — генерал замялся. Что ж, весьма неловко получилось.***
Помощницы явились только к тому моменту, когда дева Вэнь уже с помощью ножниц делала надрез ануса, ибо голова ребёнка никак не могла пройти. Ваньинь кричал и так сильно запрокидывал голову, что ему становилось тяжело дышать. Генерал отчаянно пытался его успокоить, однако получалось не очень. — Молодой господин, ещё чуть-чуть осталось, держитесь... — говорил Вэй Ин, поглаживая его по лицу и волосам. Конец мучений стремительно близился, однако Цзян Чэн уже мог сказать, что чувствует себя плохо, ведь вообще ничего, кроме крика, сказать не мог. Горло ужасно саднило, и его будто раздирало изнутри, а голосовые связки до невозможности измучились. — Вэй Усянь, передавай ему ци, — дева Вэнь возилась с инструментами, а зашуганная помощница осторожно протирала кровь по её приказу. — Дева Вэнь! — Что такое?! Нет! Вэй Ин, находясь возле лица молодого господина, и представить не мог, что случилось, раз Вэнь Цин и помощницы так испугались. Все девушки начали возиться — достали инструменты, мази, какие-то стеклянные бутылки и бинты. Внутри генерала сердце забилось в дурном предчувствии, а всё тело напряглось, что даже усталость и голод перестали чувствоваться. Держа руку Цзян Чэна, он молится всем Богам, которых только знает, чтобы всё разрешилось удачно. Ваньинь, в свою очередь, чуть приподнимается, но тут же падает обратно на кровать в порыве острого приступа режущего ощущения в животе. Плохо осознавая свои и чужие действия, он прикрывает глаза и стискивает зубы. Вдруг он непроизвольно вытягивается, на адскую, разрывающую и пронзающую боль кричит отборным Юнмэнским матом, а через пару секунд... вдруг расслабляется. В ушах звенит, и в глазах темно, однако он уже ничего не чувствует. Только слабость, из-за которой конечности перестали двигаться, и всё. Боль исчезла, тяжёлое чувство внутри тоже. Неужели... он умер? Хочет Ваньинь отмести эту догадку, но из головы пропадают мысли, ощущений никаких, лишь темнота и странная лёгкость. Возможно ли, что это конец? Конец его жизни. Такой бесславный и глупый, будто у какого-то труса. Цзян Чэн ведь всегда мечтал умереть в бою, как настоящий воин, и быть достойным своих родителей, однако Небеса, видно, посчитали его недостойным такой чести. Больше всего расстраивает то, что он не знал, как там его родной орден. В порядке ли мама и сестра, скучает ли по нему отец, как сложилась судьба его других знакомых? Тяжёлая, невыносимо тяжёлая мысль о разлуке с семьёй давит на без этого изувеченное сердце. Ваньинь хочет вернуться назад, в своё детство, чтобы не было никаких кошмаров. Тренировки с госпожой Юй, радостный смех Яньли и тёплый взгляд главы ордена Цзян — больше ему ничего не нужно. Только... генерал Вэй. Его завораживающий взгляд, красивые кисти рук, прямые плечи, запах осматнуса, невероятная улыбка, ласкающий слух голос и, чёрт его дери, вкусные мягкие губы, о которых он так часто думал. И, кажись, ради одной его ухмылки Ваньинь готов броситься в костёр, бездну, зверю в пасть, да куда угодно, лишь бы увидеть Вэй Усяня ещё хоть раз. Постепенно с ним что-то происходило непонятное. Быть может, это душа отделяется от тела, чтобы уйти в мир иной. В мыслях он прощается со всеми, кого знает, надеясь, что в следующей жизни ему повезёт больше. Вдруг он будет бродячим заклинателем, что найдёт свою любовь и будет с ней путешествовать по миру? Или будет крестьянином, который в момент сбора урожая найдёт улитку, исполняющую желания, как в одной Юнмэнской байке? А, возможно, вообще переродится в красивую бабочку и станет летать над цветами. Больше смерть не казалась ужасным исходом. Даже наоборот, спасением от принудительного брака, нелюбимого человека, оков дворца; впереди лишь свобода и надежда на лучшее. Но почему же он так хочет вернуться и увидеть Вэй Усяня? Даже голос его начинает мерещиться. Или же... он звучит по-настоящему, возле него? — Молодой господин Цзян! Цзян Чэн пытается расслышать слова генерала сквозь непонятный шум, и вдруг распахивает глаза. — Молодой господин! Вы очнулись! Слава Небесам! — Вэй Ин схватил за руку Ваньиня, пытающегося осознать, что происходит. — Где... я? — тот не может понять, куда делась давящая боль, и краем уха слышит тихий слабый плач, больше похожий на писк котёнка. — В лечебном кабинете, — поднял брови генерал, а затем улыбнулся. — Всё хорошо! У вас родилась дочка! — Зачем? — смотрящий в потолок Цзян Чэн, видно, вообще был не в себе. — Простите, что? Вэй Усянь слегка растерялся, неровно улыбаясь и глупо таращась на молодого господина. Тот повернулся к нему и прошептал: — Что произошло? — Я думаю, вам стоит отдохнуть... — У вас родилась бета, — подошедшая Вэнь Цин отдала ему в руки крохотный кричащий свёрток. — Вэй Усянь, отойдём. Разговор есть. Обеих помощниц не было видно, а целительница с генералом ушли за дверь, так что Цзян Чэн остался наедине с новорождённой дочерью. Выглядела она не как привычный взору человек — кожа была красного оттенка и немного морщинилась, маленькие ладошки с короткими, еле различимыми пальчиками, узкие глаза и никуда не направленный, рассеянный взгляд. Что ж, внутри него она казалась огромной, а сейчас была такой крохотной, что Ваньинь едва мог поверить в реальность её существования. Девочка тихо кричала, дёргала ручками и куксилась, норовя вылезти из красной пелёнки. Если сначала Цзян Чэн просто глупо таращился на неё, то после сообразил, почему она плачет, осторожно приподнял её и, чуть отодвинув с плеча ткань нижних одежд, приблизил ребёнка в своей груди. Бета, двигаемая лишь врождёнными рефлексами, тут же обхватила губами его сосок и принялась вытягивать жидковатое молоко. Ощущение для новоиспечённого папы были странные, новые, но в целом не болезненные. Он вновь взглянул на маленькую дочку. Может, сперва он думал, что никогда не будет о ней заботится, ведь она дочь наследного принца и её рождения Ваньинь не желал, однако... В его руках малышка казалась такой слабой и беззащитной, да ещё никто ей не обрадуется, что Цзян Чэну стало её жаль. Вэнь Сюю нужен наследник, господин Сяо будет недоволен бетой по той же причине. Кажется, молодой господин Цзян не справился со своей задачей, и теперь его и маленькую девочку ждёт всеобщее осуждение и тяжёлая жизнь ненужных при дворе людей. Наверняка наследный принц будет "пытать" Ваньиня, пока тот не родит альфу, либо же найдёт себе другую жену. Бета слабо пискнула, отпихивая папу. Видно, наелась. Он стал покачивать её на руках, и девочка очень быстро заснула. Смотря на это милое личико, у Цзян Чэна внутри что-то поменялось. Будто мир перевернулся с ног на голову. Крохотная беззащитная девочка, которую может обидеть каждый, так нуждающаяся в своём папе... Ваньинь склонился над ней и тихо-тихо прошептал: — Я никому не позволю причинить тебе вред, обещаю. Ты не будешь такой же нежеланной, как я, — слеза скатилась по его щеке, упав на красную пелёнку.***
Вэй Усянь вышел из комнаты с девой Вэнь и, сразу приметив двух помощниц, прижал одну к стене за горло, ясно давая понять, что им стоит держать язык за зубами. Поклявшись никому ничего не рассказывать, девушки убежали сообщать о рождении беты. — Думаешь, они не проговорятся? — скептически спросила Вэнь Цин, провожая их взглядом. — Первое время нет. А потом я найду хороший способ отослать их отсюда как можно дальше и без подозрений, — генерал повернулся к целительнице. — Так что ты хотела? — Иди к себе. Утром сюда придут остальные. — Только утром? Почему не сейчас? — Наследный принц ночью ради такого не поднимется, а господин Сяо... ему со вчерашнего дня плохо, даже с кровати не встаёт, а тётушка Ло до сих пор возле него, ни на шаг не отходит. Но, думаю, утром он соберётся с силами и придёт. — Можно мне... — Нет. К мололому господину вы не зайдёте. Ему нужен отдых. — Ладно, тогда я пошёл. Скажу Вэнь Нину, чтобы шёл сюда, а то, наверное, уже заждался меня на улице... — А-Нин всё это время был на улице?! — Вэнь Цин распахнула глаза, но её ругань генерал слышал уже в спину. — Придурок Вэй Усянь! Целительница пошла приводить в порядок лечебный кабинет, так же осмотрела Ваньиня и, к сожалению, тот не сможет встать с кровати пару недель точно. После возилась новорождённой, вернула её папе и сама ушла спать, даже не поужинав. Уставшая и измотанная, только она легла на кровать, как тут же провалилась в сон.***
Весьма поздний подъём многих жителей дворца был обусловлен мрачной погодой, хоть на дворе и стоял апрель. Многие ещё и сильно устали вчерашним днём, как, например, молодой господин Цзян. Но ближе к обеду дворец пришёл в его привычное, шумно-суетливое состояние. Вэнь Цин пила уже которую чарку крепкого чая, чтобы нормально проснуться. Младший брат помогал ей расставлять лекарства и приводить в порядок дом после вчерашней беготни. В скором времени должны прийти господин Сяо и его старший сын, перед которыми целительнице придётся отчитываться за "проступок". Ведь родилась бета, а не альфа, и все начнут считать, что в этом виноват тот, кто ребёнка рожал и те, кто роды принимал. Впрочем, ничего необычного, стандартная ситуация для жителей Поднебесной. — Вэнь Цин! — послышался голос со стороны входной двери, и девушка от неожиданности вздрогнула. — Вэнь Цин, здравствуй! Как там молодой господин и новорождённая госпожа? — Вэй Усянь! — А? С ними что-то случилось? Нужна моя помощь? — генерал Вэй опять пришёл сюда, чем заставил бедную деву Вэнь переживать за сохранность его жизни. — Нет, не нужна. Всё в порядке, они спят. Пожалуйста, уходи, пока тебя кто-нибудь не увидел здесь. — Да кто сюда придёт? Сейчас даже не полдень. К тому же, я через запасной ход шёл, никто заметить не мог. Так... можно я навещу молодого господина? — Нет. — Пожалуйста! — Ни в коем случае. — Умоляю тебя, жестокая женщина! — Не пущу, — перед глазами целительницы до сих пор появлялось воспоминание о том, как генерал поцеловал Цзян Чэна. — Тиран! — обиделся Вэй Ин, в голове разрабатывая план, каким способом незаметно проникнет в лечебный кабинет. — Иди к себе. Вот будет официальная церемония, тогда и увидишь его. Издалека. Не смей больше приходить к нему, могут подумать что-то не то, и я надеюсь, что такие мысли не окажутся правдой, — она дождалась, пока генерал, презрительно хмыкнув, уйдёт из дома, а затем облегчённо выдохнула. Не стоило ей, конечно, так радоваться. Генерал Вэй запросто нашел выход из ситуации — сделал вид, будто уходит, а сам пробрался обратно в дом. Он зашёл через окно в другую комнату, которая граничила с лечебным кабинетом и имела к нему выход, то есть небольшую дверь в углу. Эта комната, кажется, служила помещением для хранения лекарств, ведь была сверху до низу заставлена какими-то порошками, травами, баночками и тарелочками. Парочку из них Вэй Усянь чуть не опрокинул, пока вылезал из окна, но это уже мелочи. Только он хотел выйти в сам кабинет, как услышал голоса снаружи и решил остался в комнатке, прислонившись ухом к двери. Прошло меньше тридцати минут, как наследный принц вместе со своими слугами явился в дом девы Вэнь. Его лицо, недовольное и кислое, не предвещало ничего хорошего. Но, быть может, что невыспавшейся целительнице это только показалось. В конце концов, Вэнь Сюй всегда, когда не был в компании красивой проститутки, ходил хмурый. — Дева Вэнь, где он? — спросил он по пути в лечебный кабинет. — Молодой господин в... — Да нахер мне сдался этот Цзян, сын мой где? — он резко распахнул дверь, от чего Цзян Ваньинь проснулся и вздрогнул, увидев на пороге мужа. — Ваше высочество, — Вэнь Цин прекрасно понимала, что сейчас будет скандал. — Скоро должен прийти господин Сяо, и, может быть, мы... — Дева Вэнь, заткнись. И быстро ответь мне, где мой сын. Ты что-то с ним сделала, и теперь хочешь отмазаться? Или это ты, Цзян? — наследный принц презрительно и надменно на них смотрел, Ваньинь же молчал, ожидая слов целительницы. Вэй Ин за дверью тоже прекрасно всё слышал и стиснул зубы, чтобы не обматерить наследного принца вслух. — Дело в том, что... у вас родилась бета, Ваше высочество. — Всмысле? — кажись, Вэнь Сюй даже не предполагал, что родиться может не альфа. — У вас дочь. — И нахер она мне нужна? — такой вопрос, наглый и унижающий, за секунду оставил в сердце Цзян Чэна глубокую рану. Хорошо, что маленькая девочка, спящая рядом с ним, не могла понять этих слов. Генерал Вэй же сверлил Вэнь Сюя гневным, ненавистным взглядом. Как только можно было сказать такое о своей дочери, да ещё и в присутствии её папы? — Что это значит, сын? Все вдруг обернулись. В дверном проёме стоял господин Сяо, как всегда величественный и надменный, в своих роскошных одеждах, замудрёной причёской с украшениями. Ло Дзин позади него обеспокоенно теребила край платья. — Зачем вы здесь, отец? — смелости у наследного принца заметно поубавилось, и теперь он выглядел как испуганный зверёк перед хищником покрупнее. — Пришёл увидеть свою внучку, — обычный холодный голос Сяо Ливея теперь будто звучал грубее и резче. — Отец, позвольте, я... — Замолчи. Как ты смеешь так говорить о ней? О твоём собственном ребёнке. — Простите, отец... — об искренних извинениях и речи не шло, ведь Вэнь Сюй совсем не собирался признавать свою неправоту, а просто боялся своего папы. Вэй Ин, как и Цзян Чэн, размышлял о том, почему вдруг господин Сяо не встал на сторону сына. Он, вроде, вечно его выгораживал, а теперь ругает. — Я надеюсь, подобное больше никогда не повторится, сын. Хотелось бы, чтобы ты помнил свою старшую сестру и относился к ней с уважением, ибо вас, своих братьев, она любила больше жизни. Теперь стало ясно. Господин Сяо ведь, при всём своём характере и дворцовых нравах, души не чаял в своём втором ребёнке, принцессе Вэнь. И помнил её до сих пор, каждый год в день её смерти запуская в небо бумажный фонарик, собственноручно им украшенный. — Цзян Ваньинь, — Сяо Ливей подошёл к кровати, но затем обернулся. — Выйдете все. И ты, Вэнь Цин, тоже. Оставьте нас. Вскоре в кабинете остались только двое, а незамеченный никем Вэй Ин навострил уши. — Цзян Ваньинь... я думаю, ты понимаешь, что сейчас услышишь, — он сел на край кровати. — Должен был родить альфу, но не сделал этого. — Именно. От слуг я слышал, что всё проходило очень трудно, так что могу тебе только пожелать скорейшего выздоравления. А насчёт беты... император через неделю прибудет в столицу, к этому времени я устрою церемонию в честь её рождения, чтобы Вэнь Жохань лично дал ей имя. И ничего более, — холодный голос Сяо Ливея неприятно резал уши и тишину. — Ты будешь жить так же, как до этого. Дочь будет со мной. — Господин Сяо...? — до этого безразличный к его словам Ваньинь тут же поднял на него взволнованный взгляд. — Я не... — Не хочу ничего слышать. Это моё решение, я имею право распоряжаться жизнями своих детей и внуков, и твои восклицания здесь ни к чему. — Зачем она вам? — Цзян Чэн сильнее прижал девочку к своей груди, совсем не желая отдавать её кому-то. — Так нужно. Я не заберу её у тебя навсегда, ты сможешь её видеть тогда, когда захочешь. Просто она будет жить во дворце Солнца и Пламени с няньками. — Я могу о ней позаботиться...! — Опытные люди справятся лучше. — Почему вы так поступаете?! — Цзян Ваньинь! Не испытывай мои нервы. — В Юнмэне никогда не забирают детей у... — Замолчи. Забыл, что ты в империи находишься? Ты обязан действовать по здешним правилам, а то, что творится в ордене Цзян, меня не интересует, — он вдруг протянул руки к девочке, но Ваньинь мёртвой хваткой в неё вцепился, не желая отдавать. — Прекрати! — Я не позволю! — Успокойся! — Вы не заберёте её! Я не позволю вам невредить ей! Вдруг раздался громкий звук удара, что смотрящий в замочную скважину генерал расширил глаза. Время словно остановилось на секунду. Молодой господин Цзян получил сильную пощёчину от господина Сяо! — Зазнаёшься, Цзян Ваньинь. Надменное выражение Сяо Ливея преобрело оттенок презрения. Цзян Чэн же, несмотря на то, что он сильнее и мог избежать удара, блокировав ладонь старшего своей рукой, не сделал этого, ведь пришлось бы отпустить дочку. Игнорируя неприятное жжение красного следа на щеке, он сказал: — Вы не заберёте моего ребёнка. Думаете, мне не хватит смелости обратиться к императору? — Смелости у тебя хватит на что угодно, даже на хамство своему второму свёкру, это я уже понял. Однако... есть ли у тебя силы, чтобы потом бороться с последствиями твоей смелости? — Сяо Ливей поднялся с кровати и вдруг крикнул в сторону двери: — А-Дзин, А-Сюй! — Да, отец? — двое быстро зашли в комнату. — Мы уходим. Вместе с новорождённой госпожой Вэнь, — он мигом протянул руки к ребёнку. — Не позволю! — Ваньинь отчаянно сопротивлялся, а потому наследный принц поспешил на помощь своему отцу. — Господа, девочку не покалечьте! — Ло Дзин кинулась к ним. Сколько бы Цзян Чэн ни старался, его нынешнее положение не позволяло бороться в полную силу. А потому маленькую бету, начавшую кричать из-за суматохи, забрал господин Сяо. — Нет! Верните! — Ваньинь мигом вскочил с кровати, собираясь погнаться за ним, но ещё ослабленный и травмированный организм не дал этого сделать, а потому он упал на пол возле кровати. — Сяо Ливей! — Поправляйся скорее. Я буду ждать момента, когда ты станешь жаловаться императору на правила и распорядки дворца, установленные пару веков назад, — бросил ему тот уже в дверном проёме. Вдруг все звуки стихли. В опустевшей комнате остался один Цзян Чэн. Предательская слеза скатилась по щеке, упав на пол, а внутри груди что-то заболело. Быть может, сердце устало выносить жизнь в нелюбимом ордене. Хотел бы он подняться, да ноги совсем не слушали, и от собственной слабости захотелось разрыдаться ещё больше. Почему так неприятно осознавать свою никчёмноть? Почему людям вообще дано что-то чувствовать, если это так ужасно? Только он, всё время прятавший свои эмоции Ваньинь, смог привязаться к новому человеку — своей дочери, так нуждавшейся в защите, как вдруг её забрали. Но неужели он собирается сдаться?! Цзян Чэн, несмотря на дикую боль на месте вчерашних швов, поднялся и, схватившись рукой за живот, шагнул в сторону двери. — Молодой господин Цзян! — неожиданно сзади его схватили крепкие руки, непозволившие идти дальше. — Генерал Вэй, отпустите меня! — Ваньинь, даже не оборачиваясь, поскольку прекрасно узнал этот запах и голос, попытался выбраться. — Перестаньте, вам же больно! — И что с того?! Вэй Ин опустился с ним на пол и заглянул в наполненные слезами глаза. — Хотите покалечить себя? Дева Вэнь ясно же сказала, что вам нельзя вставать с кровати ближайшие пять дней. Хуже ведь станет, если швы разойдутся, и раны опять откроются. — Хуже, чем сейчас, мне уже не будет. — Почему вы говорите такое? — неожиданно для себя, Усянь растерялся. Не знал, как утешить и что сказать, хотя считал себя "дамским угодником", что, флиртуя, вытрет слёзы любой девушки. — Разве неправда? Всё просто катится к чёрту! — воскликнул Ваньинь, пальцами цепляясь за плечи генерала и начиная говорить быстрее. — Родителям я написать не могу, а как только приедет император и узнает, что родилась девочка, то разозлится и к чертям спалит мой родной орден! Чего таить? Все прекрасно знают его характер и на что способен этот человек в гневе! Змея Сяо Ливей забрал дочку, весь императорский дворец обсуждает новую страшную любовницу наследного принца и то, что он предпочёл отношения с какой-то дешёвой проституткой, чем со мной, а служанки дворца к тараканам относятся уважительнее, чем ко мне! Одна даже чай горячий на меня пролила, при этом пытаясь не смеяться вслух вместе со своими подружками! И вы ещё спрашиваете, почему я говорю такое?! Да лучше бы я умер, чем жил здесь! Произнеся всё на одном дыхании и раскрыв свои чувства, Цзян Чэн больше был не в силах что-либо говорить, а лишь беспомощно уткнулся в плечо Вэй Ина. Генерал же хорошо ощущал содрогания чужих плеч, впитывающиеся в ткань слёзы, тяжёлые всхлипы и протяжный вой, но, не зная, чем помочь, лишь крепче обнял ослабевшее тело. — Цзян Ваньинь, простите меня... Я... я заставлю их поплатиться за свои слова, — Усянь расстроился, проникнувшись чувствами молодого господина, но в то же время в нём закипал гнев на всех людей, посмевших обидеть такого прекрасного человека. Поглаживая волосы Ваньиня и шепча ему на ухо что-то утешительное, в мыслях он придумывал план, как причинить боль тем служанкам, господину Сяо и особенно наследному принцу, а также как выгородиться перед императором. Генерал поднял на руки уже пытающегося успокоиться Цзян Чэна и уложил в кровать, бережно накрыв одеялом. — Цзян Ваньинь, я разберусь со всеми, кто посмел не считаться с вашим мнением, — Вэй Ин вдруг взял его ладони в свои, и это действие показалось ему настолько приятным, что отпускать чужие дрожащие руки не хотелось никогда. — И поговорю с императором. Только пообещайте не подниматься с кровати и делать всё, что скажет дева Вэнь. — Вэй... Усянь... — ему всё ещё было тяжело говорить из-за кома в горле, однако он попытался. — Я... не... — Пожалуйста! Прошу вас, прекрасный господин, перестаньте издеваться над собой... — полминуты молчания казались генералу невыносимым испытанием, но тут прозвучал хриплый голос Ваньиня: — Хорошо. Только... спасите мою дочку... — Обещаю вам сделать всё, что потребуете, — напоследок поцеловал кисть молодого господина, от чего у последнего сердце вновь упало в пятки и забилось в бешеном ритме; и, поклонившись, Вэй Усянь ушёл. Вэнь Цин, собственно, совсем не ожидала увидеть Вэй Ина, выходящего из лечебного кабинета, ведь недавно прогнала его из дома. Однако юноша не дал ей что-либо возразить, убежав за дверь, напоследок потребовав: — Осмотри молодого господина. У него могли швы разойтись. Возмущения целительницы он, как и в прошлый раз, благополучно пропустил мимо ушей. В голове зарождался прекрасный план о том, каким образом можно выгнать из дворца Огненного Феникса половину служанок сразу. Оставалось лишь дождаться приезда императора и генерала Хэнь.***
Через неделю, как и говорил господин Сяо, из Ланьлиня вернулся Вэнь Жохань со своей свитой. Праздник будет организован масштабный, и в честь победы, и по случаю рождения первой внучки императора. Сам Сяо Ливей, кажись, уже что-то задумал, ведь собирался поговорить с императором поздно вечером, когда он только-только приехал, однако тот был не в настроении и в грубой форме господина прогнал. А вот Вэй Ин оказался более находчивым — не обращая внимания на столь поздний час и гвардейцев на входе, зашёл в покои Владыки Бессмертного, поставил перед ним на столик кувшин с вином и невозмутимо сел напротив него. Они молчали пару минут, пока Вэнь Жохань не перестал на него смотреть подняв брови и, наконец, сказал: — Мне нравится твоя смелость. — Вы сами учили меня этому, — генерал ходил по краю пропасти. С переменчивым характером императора от него можно было ожидать чего угодно, а разозлив его каким-нибудь неосторожным поступком, можно и на висилице оказаться. — Брось. Ты всегда был таким, непослушный мальчишка, — Вэнь Жохань улыбнулся, подперев голову рукой. — Наливай вино и рассказывай, зачем пришёл. Вэй Усянь в мыслях облегчённо выдохнул и начал свой рассказ уже с увереностью в том, что его не казнят завтра. — Я недавно случайно узнал кое-что... Это касается молодого господина Цзян. В общем, слуги дворца Огненного Феникса относятся к нему совсем не уважительно! Оскорбляют за спиной и насмехаются в лицо, мне кажется, что это слишком сильно выходит за рамки приличий. — Правда? — лицо императора вдруг стало серьёзным. — Он ничего мне не говорил. — Я думаю, он не хотел вас отвлекать от дел, вы ведь и так сильно заняты. Да ещё и господин Сяо ему не позволял выходить из дворца... — одним ударом убить двух зайцев — лучше и действеннее для такой ситуации схемы не придумаешь. — Сяо Ливей? Эта змея смеет чем-то распоряжаться без моего разрешения? — как и предполагал юный генерал, упоминание господина Сяо оказало сильное влияние на представление данной проблемы Вэнь Жоханем. — Так он ещё и вашу внучку у молодого господина Цзян забрал, хотя тот умолял её оставить у него. — Бессовестный... совсем забыл, в какой ситуации был сам двадцать лет назад... А Вэнь Сюй что? — Он сказал, что ему дочь не нужна, и хотел убить её. — Даже так? — кажись, император начинал злиться. Он допил вино и обратился к Вэй Ину: — Завтра утром передам тебе письменный указ о смене всех работающих во дворце Огненного Феникса слуг и гвардейцев. Сам решай, что с ними сделать. С Вэнь Сюем и змеёй Сяо я разберусь сам. А Цзян Ваньинь на завтрашнее празднество пусть приходит, я поговорю с ним. — Как прикажете, Ваше императорское величество. Если позволите, я пойду, — получив одобрительный кивок, генерал Вэй ушёл в весьма приподнятом настроении. Завтрашний день обещал быть весёлым.***
Только солнце поднялось из-за горизонта, как обычно спящий до обеда Вэй Ин уже расхаживал по своей комнате с письменным приказом в руках, накидывая варианты наказания. Приказ, конечно, звучал "заменить всех слуг и гвардейцев дворца Огненного Феникса по причине их некомпетентности", однако фактически Вэнь Жохань дал своё разрешение Усяню творить всё, что угодно. И если гвардейцев из нужного дворца генерал просто собирался поменять с гвардейцами других дворцов, то со слугами всё выходило тяжелее — он не знал, кто именно виновен, а кто нет. Даже изучение их личных дел не помогло, а лишний раз тревожить молодого господина Цзян не хотелось. — Может, всех в императорские поместья за пределы столицы?! — не выдержал он, ударив ладонью по столу. — Вэй Ин, чем ты занят? — Дядя? — генерал и не заметил, как на пороге появился грозный Хэнь Вэйдун. — Выполняю приказ Владыки Бессмертного. — Как хорошо сказал, и не придраться. Не хочешь рассказать мне о том, чем ты занимался во дворце, пока меня не было? — Ничего необычного, тренировки, прогулки... — во рту вдруг пересохло. Кажись, старший генерал что-то знает. А вариантов было много, за эти две недели после окончания войны Усянь успел и с какими-то гвардейцами в таверне подраться, и со знатным торговцем поругаться, и нагрубить генералу Цзу, и "случайно" опрокинуть кувшин вина на противного управляющего Чжоу, и много раз повидаться с Цзян Ваньинем, и поприсутствовать на родах, и даже нажаловаться императору на его старшего сына и супруга. Что конкретно из этого списка мог знать дядя? — Вэй Ин, не смей врать, глядя мне в глаза. Что я говорил тебе насчёт молодого господина Цзян?! Святые Небожители, только не это! Из всего, что он натворил, строгому генералу Хэнь стало известно именно то, о чём ему никогда не стоило знать. — "Даже думать о нём больше не смей" — процитировал давнюю фразу Вэй Ин. — И ты так и сделал. Заявился к императору с просьбой отомстить всем, кто обижал молодого господина. Надеюсь, до личной встречи с ним не додумался? Он супруг наследного принца, нечего за ним бегать. Что ж, он не знает. Но это и к лучшему. Вэй Ин и представить не мог себе, какое будет лицо у дяди, если он узнает о тайных встречах и том поцелуе в лечебном кабинете. Хочется верить, что дева Вэнь не проговорится никому. — У тебя час на решение просьбы императора, после чего жду тебя на тренировочной площадке. — Ну можно сегодня... — Не можно. А ещё... — собравшийся уходить дядя обернулся в дверях. — Напиши мне объяснительную, кто дал тебе право называть уважаемого генерала Цзу "подпольной крысой и бордельной змеёй". Усянь хмыкнул в кулак, как только тот ушёл. Неловко вышло.***
Цзян Ваньинь, что целую неделю провёл в постели в доме девы Вэнь, несказанно обрадовался возможности выйти на улицу. Конечно, идти он мог только с кем-нибудь под руку, но лучше уж так, чем оставаться в четырёх стенах, пока остальные празднуют. В обед Вэнь Цин помогла ему одеться и причесаться, дала лекарство от боли, а затем попросила подождать её у входа в дом. Он облокотился на стену здания, пытаясь стоять так, чтобы не болел живот и не ныли почти зажившие шрамы. Наблюдая за двумя маленькими птичками, что кружились над кустом роз, он вдруг заметил молодого юношу, возраста генерала Вэя, приближающегося к нему. Его лицо было довольно обычным, но привлекательным и с нежным взглядом, из-за чего юноша походил на омегу. Ханьфу голубого цвета, заклинательский меч с белыми узорами, развевающиеся сзади волосы и хорошо уложенная набок чёлка... Кажется, этого человека он уже где-то видел. — Молодой господин Цзян, — юноша поклонился. — Я приближённый генерал Чжо Екуан. Точно. Он видел его на свадьбе, а потом ещё и Вэй Усянь рассказывал о нём. — Что-то случилось? — вопрос был, скорее, проявлением вежливости, ведь Ваньинь не имел никакого желания вникать в чужие проблемы. — Вам послание от генерала Вэя, поскольку лично он прийти не может, — Чжо Минж отдал ему сложенную бумагу. — А дева Вэнь там? — Да, — Цзян Чэн подождал, пока генерал зайдёт внутрь дома, а затем быстро развернул письмо, с беспокойством вчитываясь в иероглифы. "Дорогой господин Цзян, простите, что не навестил вас сам — был очень занят поручением императора, а потом из-за дяди пришлось возиться с адептами. Скучали по мне? Но вы не переживайте, я своё обещание выполнил. Его императорское величество очень разгневан поступком наследного принца и господина Сяо, так что мало им не покажется. Надеюсь, вы придёте на праздник. Если да, то сразу подумайте, что будете отвечать на вопросы императора и выпадки змеи Сяо, который наверняка будет до конца стоять на своём. Всего вам хорошего, поскорее выздоравливайте. С нетерпением жду нашей следующей встречи. Ваш преданный слуга, Вэй Усянь." Ваньинь улыбнулся, прикрывая волосами покрасневшие уши. Генерал Вэй всё никак не оставит свои глупые шутки. Однако в груди разливалось приятное тепло, пока он читал послание, сердце начало биться чаще, и ладони вспотели. Теперь все мысли сводились к воспоминаниям о Вэй Усяне. То, как они познакомились на ночной охоте в Ланьлине, как встретились в императорском саду, виделись на свадьбе, потом вдвоём спасались от тёмных заклинателей на ночной охоте в Цишане, встречались во дворце и на тренировочной площадке, вместе выходили в город... Цзян Чэн грустно посмотрел на письмо, затем аккуратно сложил его и убрал во внутренний карман ханьфу. Если бы он мог с генералом поехать в Юнмэн, показать ему пристань Лотоса, в которой родился и вырос, поохотиться вместе на нечисть... Он действительно хотел провести время в комфортной компании Вэй Усяня, а не рядом с вечно недовольным наследным принцем. — Молодой господин, пойдёмте, — Вэнь Цин вышла из дома вместе с генералом Чжо. — Празднование скоро начнётся. Они втроём направились во дворец Солнца и Пламени: Цзян Ваньинь шагал неспеша, крепко держась за целительницу, а Чжо Минж следовал за ними с задумчивым и отстранённым видом.***
Вэй Ин очень любил своего дядю, но иногда думал о том, что лучше бы остался сиротой. Потому что генерал Хэнь со временем приобрёл тот родительский талант, чья суть заключалась в умении быстро и эффективно достать своё чадо. Каким способом — бесконечные и глупые воспросы, какие-то отвлекающие от своего занятия поручения, запреты — неважно, главное — мгновенный результат. Вот придёт Вэй Усянь вечером с тренировки, весь измотанный и уставший, а дядя как заведёт свою шарманку: где был сегодня, кроме тренировок? Как нигде? Я в твоём возрасте вставал до рассвета, тренировался, помогал императору решать государственные дела, ездил на встречи в другие ордена, был на охоте, решал проблемы городских жителей, придумал новый механизм защиты главных ворот, только после этого завтракал, а затем шёл тренировать детей, адептов, гвардейцев, слуг, евнухов, лекарей, заклинателей, генералов, императора, детей императора, лошадей, собак, тараканов на кухне, да ещё и успевал прочитать всю библиотеку императорского дворца и переписать все правила Гусу тысячу раз! А ты лентяй! Тренировался весь день и устал он! Знаю я твоё "тренировался"! Стоял, небось, лясы точил со всеми, кого видел! На подобные рассказы Усянь всегда закатывал глаза. Может, поначалу он и верил дяде, но после историй пьяного Вэнь Жоханя об их юношеских похождениях только усмехался на это "вставал до рассвета". Будучи другом детства генерала Хэнь, император много о нём рассказывал Вэй Ину. Например то, что Хэнь Вэйдун в юности вставал не раньше восьми утра, до ужаса боялся змей и был влюблён в госпожу Ло. Последнее, к слову, стало большой неожиданностью, ведь Усянь думал, что тётушка и дядя уже с первой встречи не ладили. Однако к чему это всё — сейчас был один из таких моментов, когда юный генерал хотел, чтобы дядя от него отстал. Итак дел по горло, так ещё и это "жду тебя на тренировочной площадке". Как будто генералу Хэнь самому нечем заняться! Пытаясь быстро расправиться с поручением, он многих служанок приказал отправить в загородные поместья императорской семьи, остальных либо к их семьям, либо на другие должности в малых дворцах. Похожее повторил с енухами и гвардейцами и остановился при виде имени "Чжоу Хэ". Ненавистный управляющий! Но если его убрать из императорского дворца совсем, то все люди, на которых у него есть компроматы, начнут за него заступаться и выгораживать. Таких людей, даже в высших кругах, было достаточно. Поэтому Вэй Ин, хорошенько подумав, записал его на должность управляющего всеми слугами императорского дворца. Работа, конечно, почётная, но до ужаса напряжная. Чжоу Хэ отлично подходит — его не жаль. Как бы генерал ни старался, времени для похода в дом девы Вэнь не осталось совсем. Хотел он по-тихому сбежать, но скрипнул зубами, услышав голос дяди в коридоре. Он, кажется, с кем-то разговаривал. — Войдите, — буркнул собирающий с пола бумажки Вэй Ин, как только в дверь постучали. — Тебя генерал Хэнь зовёт. — Чжо-сюн? — тот сразу повернулся на знакомый голос. — Что ты здесь делаешь? Ты ведь не собирался быть на празднике. — Не собирался, но придётся. Вообще, я приезжал к деве Вэнь, потому что у А-Цзе мазь закончилась. — Так ты сейчас пойдёшь к Вэнь Цин? — Усянь вмиг оживился. — Да, а после этого на праздник. Зачем ты спрашиваешь? — Слушай... — в голове появилась прекрасная идея. — Можешь, пожалуйста, отнести письмо молодому господину Цзян. Раз уж ты идёшь туда. — Даже не думай! Совсем что ли? — всполошился Чжо Минж. — Это всего лишь послание! Просто отдай ему в руки и всё! — А если кто-то неправильно поймёт? — Да что тут такого? Просто незаметно передай. — Вэй Усянь... — Пожалуйста! Я бы и сам справился, но дядя... — Ладно. Давай письмо, — согласился тот. Всё-таки Вэй Ин — его лучший друг, и много раз ему помогал. — Сейчас, — он взял бумагу, быстро что-то начеркал и передал старшему. — Только отдай ему, не обманывай меня! — Обязательно. Он ушёл, как только в комнату заглянул генерал Хэнь. Последний грозно посмотрел на своего воспитанника, и тому пришлось повиноваться — отправиться на тренировочную площадку.***
Вымытый до блеска, Главный зал дворца Солнца и Пламени сиял. Напротив золотых массивных дверей на расстоянии в пятидесяти метров на пяти ступенях, символизирующих пять элементов У-Син, возвышались два трона. Ярко поблёскивая при огне тысячи свечей, они были украшены всевозможными драгоценными камнями, в том числе и самыми редкими — магическими, а также резьбой по металлу и вставками редкого вида шёлка. Рядом с тронами, на той же возвышенности, находилось несколько столиков, предназначавшихся для членов императорской семьи. Вдоль правой и левой стен расположились четыре ряда столиков, продолжающиеся почти от самых дверей до первой ступени подножия. Всего зал вмещал в себя до восьмиста гостей, и чем ниже был статус человека, тем дальше он сидел от императора. Слуги суетились, расставляя на каждый стол угощения в посуде из дорогого фарфора и кувшины с фирменным Цишаньским вином под названием "Золотое пламя". По залу ходили старшие евнухи, внимательно следя за всем и проверяя абсолютно всё. На празднестве ведь будет вся императорская семья и многочисленная знать — любая оплошность, даже самая незначительная и незаметная — и слуг ждёт суровое наказание. К обеду всё было готово, и гости из вассальных орденов, приближённые генералы и слуги императора, знатные люди и торговцы империи — все потихоньку стали приходить. Слуги провожали каждого на место, специально ему отведённое. Переговариваясь друг с другом, люди создавали ужасный шум. Вэнь Цин терпеть не могла такие мероприятия, но пришлось идти из-за молодого господина Цзян, которого она боялась оставлять одного, и молодой госпожи Вэнь, которую она должна была принести императору. Генерал Чжо ушёл, а потому ей пришлось вести Ваньиня через весь зал по красному узорному ковру, чтобы помочь зайти на возвышенность и опуститься за круглый золотой столик слева от императорского трона. На нём было много тарелок и три чаши, а значит, предназначался он для трёх людей. — Молодой господин, мне нужно идти. Меня ждёт господин Сяо. — Зачем? — Я принесу вашу дочь сюда, — она уже хотела идти, но, посмотрев на погрустневшего омегу, обернулась. — Скоро сюда придёт император. А пока его нет — постарайтесь не сделать то, из-за чего про вас могут пустить нехорошие слухи, — разумеется, она имела в виду общение с генералом Вэем и надеялась, что молодой господин это понял. Целительница быстро ушла, а Цзян Чэн пытался смотреть куда-то в сторону или на роскошные троны, чтобы не сталкиваться взглядом с толпой, открыто его рассматривающей. В один момент он даже подумал, что с его лицом что-то не так — такими уж внимательными и странными были взгляды людей. Однако все отвернулись от него, как только в зал зашёл господин Сяо. Он двигался плавно, грациозно, как и подобает омеге. Позади него шёл второй принц и госпожа Ло. Вэнь Чао, только взглянув на Ваньиня, хмыкнул и, к счастью, сел за столик с другой стороны от тронов. Ло Дзин осталась стоять с краю ступенек, а вот Сяо Ливей... он направлялся прямиком к Цзян Чэну, а затем сел за его столик. Ваньинь вздрогнул, опустив глаза вниз.