Подсолнухи

Блять. Затянул. Так-то жить с влюбленностью в одного конкретного Сакусу Киеми никогда не доставляло Атсуму особых проблем. Да, нравится. Да, чертовски сильно. Есть ли шансы на взаимность? Сто процентов нет. Вот и все, вопрос решен. Как бы сердце не трепетало, но на большее никогда не надеялось. «Ну да, конечно, особенно после нескольких бутылок пива это твое сердце никогда не хотело ничего большего» — сказал бы Осаму, свидетель ночных грез Атсуму. Но это мысли его близнеца, так что шел бы ты отсюда нахуй, братец. Так о чем это мы говорили. Ах, точно. Прямо сейчас, двенадцать тридцать утра по Осаке, после утренней тренировки, в одном из туалетов команды черных шакалов Атсуму выхаркивает из себя жёлтые лепестки. — Что за…кха-кха, хуйня? — задал риторический вопрос Атсуму. Конечно же, он уже понял, что это за «хуйня» и как ее звать. Ханахаки — состояние, когда при сильной и долгой влюбленности в лёгких человека начинают прорастать цветы. Организму это, естественно, не нравится и он в свою очередь всеми силами пытается от этих цветов избавиться. И через некоторое время либо сам справляется, избавляя себя от цветов, попутно нанося непоправимый вред здоровью; либо человек признается в своих чувствах другому и в последствии принимает или отпускает их, а цветы при любом исходе быстро увядают. Кто-то считает это болезнью, обрекающей человека на сильные боли. Кто-то наоборот, даром божьим, который помогает особо стеснительным наконец признаться в своих чувствах. Атсуму же считает, что это — полный пиздец, и не один из вариантов избавления от этой «болезни-дара божьего» его не устраивает. Он, мать вашу, профессиональный спортсмен, ни о каком непоправимом вреде здоровью и речи не может идти. А признаваться… Серьезно? Сколько уже он хранит в секрете свои чувства? Шесть лет? И тут из-за какого-то лепестка, вывалившегося из его горла, он резко должен взять да рассказать все Оми-Оми. Нет, спасибо за предложение, но он отказывается. Смыв за собой следы преступления, Атсуму вышел из кабинки и умылся холодной водой, придирчиво рассматривая свое отражение в зеркале. — Ну, выгляжу по крайней мере все ещё неотразимо. — усмехнулся он глядя на себя. — Ещё бы, Ваше Высочество, Ваш лик затмевает само солнце, когда вы позволяете нам, простым смертным, взглянуть на него. — саркастично протянулось откуда-то со стороны входа. — Блять! Оми-кун, — Атсуму повернул голову влево и заметил Киеми, который уже успел встать у раковины около него. Киеми, с кончиков волос которого стекали капли пота после интенсивной тренировки. Киеми, небольшая разница в росте с которым, становилась заметна на таком близком расстоянии. Киеми, непроницаемые глаза которого смотрели на Атсуму, застывшего с гримасой ужаса на лице. — Неужто то, что я ответил на твое извечное бахвальство настолько впечатлило тебя? Пф. — Нет, Оми-Оми, меня впечатлило то, как тихо ты сюда прошел. Неужели когда меня нет, тренер Фостер втайне обучает вас ниндзюцу? — Атсуму подозрительно сощурил глаза. — Конечно, а ещё он учит нас гигиене полости рта, которую ты видимо не соблюдаешь, — Сакуса скривился, — нет, серьезно. Ты стоишь в полуметре от меня, а я все равно чувствую запах затхлости. Мия, мне что, подарить тебе зубную щётку? — Оми-кун, да как ты смеешь! Я уверен, что слежу за своей гигиеной не хуже тебя. Тебе, должно быть, показалось. Вон, с вентиляции несёт. — парень указал куда-то за своей спиной. Атсуму отстал от раковины и резко развернувшись направился к выходу. Вот и дополнительные бонусы от ханахаки, о которых он до этого и не знал. Помимо адских болей, проблем со здоровьем и психологическим напряжением, его также ждет вонь изо рта. Чудно. — Меня не будет на вечерней тренировке, — уже выходя из помещения, сказал наметивший план Атсуму, — я предупрежу тренера, но на всякий случай говорю и тебе. До завтра, Оми-Оми. — дверь за Атсуму захлопнулась не в меру сильно. — Блять… Я еблан, — вздохнул Оми и опустил всю голову под струю воды. Атсуму этого уже не слышал. ***** — Ха… — Уже в сотый раз вздыхал Атсуму, лёжа на диване и смотря в потолок. Назвать это планом действий было нескольким преувеличением. Он отмазался перед тренером, купил своих любимых батончиков, пришел домой и ничего не делает уже четвертый час. Нет, это не безделье, он просто настраивается на рефлексию, вы не понимаете. Думать об этом было слишком… сложно. Его безответная любовь к Оми длилась безмерно долго и была для него чем-то настолько привычным и правильным, что пытаться предпринять в ее сторону какие-либо действия казалось невозможным. Саму как-то шутил, что такими темпами рано или поздно у брата проявится ханахаки. Кто ж знал, что его слова окажутся правдой. Если бы у кого угодно из их окружения спросили: «В каких отношениях состоят Мия и Сакуса?», ответом бы послужило: «В натянутых». Их команда, их общие друзья и знакомые часто становились свидетелями их немых и словесных перепалок. Кто-то наблюдает их уже 6 лет к ряду, кто-то начал лишь недавно. Однако, мнение насчёт их взаимоотношений у всех одинаковое. Возможно, правда, Оми всё-таки считает, что между ними есть что-то большее чем просто неприязнь? Может, он даже считает Атсуму приятелем. Другом? На самом деле, после вступления Киеми в команду шакалов между ними многое, незаметное чужому глазу, поменялось. Они всегда помогали друг другу с растяжкой. Часто вместе задерживались после тренировки. Сакуса позволял Атсуму касаться его, хоть и не давал напрыгивать с объятиями (не очень-то и хотелось, Оми-кун). Совместные походы к автоматам с напитками, соседние сидения в автобусе команды, тихие разговоры за общим столом после очередной победы, пока никто не видит. Они даже начали переписываться! Не так много, и не так часто, но даже это заставляет сердце Атсуму трепетать. Если бы он, будучи ещё 17 летним подростком, услышал о том, что они с Сакусой Киеми могут так спокойно и дружелюбно друг с другом общаться, то ни за что бы не поверил. Тогда Оми-кун для него был лишь вечно угрюмым сильным красавчиком по ту сторону сетки. Кто же знал, во что это выльется. — Агх, Оми-Оми, за что ты так со мной… Признаваться в чувствах не хотелось. Страдать и поганить спортивную карьеру — тоже. Звонить Саму и просить совета? Читерский способ, Атсуму применяет его только когда все совсем плохо. Хотя, вариантов у него в любом случае только два. И как бы не хотелось признавать, но первый ему нравился куда больше. ***** План был до безумия прост, а оттого и гениален. Тренировка заканчивается и Атсуму просит Киеми задержаться. Они остаются вдвоем и блондин начинает воспевать оды несравненному брюнету. Тот шлёт его нахуй, и они расходятся. По итогу сеттер остаётся с разбитым сердцем и без цветов в лёгких. Не так уж и плохо, стоит признать. Тренировка проходила как обычно. Бокуто и Хината, взволнованные состоянием сеттера после его вчерашнего ухода, уже поняли, что недомогание было временным и их тринадцатый номер снова в строю. Правда вот, сам он в этом так уверен не был. Нет, после того случая в туалете, больше цветов у него не выходило. Чему он был несказанно рад. Только дышать все равно было тяжело, а выносливость сократилась раза так в два, что делало тренировку в обычном темпе просто невыносимой. Но, Атсуму был бы не Атсуму, если бы не умудрялся так хорошо это скрывать. Кажется, только один человек на площадке заметил, что с сеттером сегодня явно что-то не так. Мия не смеялся и не говорил так много, как обычно, при любом удобном случае отворачивался от команды, чтобы незаметно отдышаться. Даже его подачи казалось были не такими сильными, а пасы не столь точными как обычно. Пока сеттер пытался наладить гармонию со своим организмом, медленно и неумолимо близился конец тренировки, после которого ему придется воплощать в жизнь свой план. Он был не готов. Совершенно. Блять. Помогите ему кто-нибудь сбежать отсюда прямо сейчас. Прервав поток панических мыслей сеттера, прозвучал свисток. Тренировка окончена. Время растяжки. — Хэй, Хината, а ты сегодня неплох, твои подачи просто нечто! — Спасибо, Бокуто-сан, вы тоже сегодня на высоте. Два самых громких участника по привычке сели недалеко друг от друга, и начали успокаивать свои мышцы после тяжёлой тренировки. Атсуму же сел чуть поодаль ото всех, пытаясь привести свои мысли в порядок. Что он скажет Сакусе? Что-то вроде: «Слушай, Оми-кун, ты мне очень давно нравишься, но я говорю это только для того, чтобы внутри меня завяли дурацкие цветы, которые мешают мне играть, так бы я никогда тебе не рассказал о своих чувствах, ведь я знаю, что они наверняка не взаимны и вообще меня и так все устраивает, так что можешь никак не реагировать на это. Люблю тебя, пока.» Да, звучит отлично. Олично, чтобы опозориться на всю жизнь. Господи, да за что эта ханахаки вообще к нему прице… — Помочь? — Ай? — Тебе помочь спину растянуть, говорю. Да что с тобой сегодня? Около Атсуму приземлился Киеми, смотря на него нечитаемым взглядом. — А, Оми-кун, да конечно, давай, — Мия пытался сдержать нервный смешок, — Что со мной сегодня? Вроде все как обычно. — Твои подачи сегодня паршивее чем обычно. Точнее… они неплохи, но обычно ты подаешь лучше. А ещё у тебя проблемы с выносливостью и дыханием, так что если ты заболел, то лучше иди и лечись домой, пока не заразил тут всех нас, — если первое предложение Киеми произнес как-то задумчиво, то во втором явно чувствовалась брезгливость и… беспокойство? Хотя, учитывая мизофобию доигровщика, беспокоился он скорее всего за себя. — Ты что волнуешься за меня? Ох, я тронут, но я не болею, все хорошо, — Атсуму собрал все силы, чтобы озвучить следующую просьбу, — кстати, Оми… — договорить он не успел. К горлу резко подошел большой ком, режущий и давящий на глотку сеттера. Атсуму быстро встал и, стараясь особо не привлекать внимания, вышел из зала. Как только дверь за ним закрылась, он побежал. ***** Жизнь сыграла с ним злую шутку, и уже второй раз за два дня Атсуму склоняется над этим злосчастным унитазом. И, если в прошлый раз наружу вырвалась лишь пара лепестков, то в этот раз их было около восьми. Мия не считал, поскорее смыл их, закрыл крышку и сел на нее, чтобы отдышаться. Пожалуй, рвота была гораздо приятнее. Она хотя бы не резала горло так сильно, как лепестки цветов. Что это за цветы, кстати? Атсуму надеется, что это так и останется тайной и они завянут ещё до следующего позыва. — Эй, Мия, все в порядке? Ты тут? — дверь туалета открылась, и слева от кабинки прозвучал знакомый, обеспокоенный голос. — Оми-Оми, это так неприлично, — хмыкнул Атсуму, с ехидной улыбочкой выходя из кабинки, — мало ли чем я тут занимался? — Мия. — чуть зло прошипел Сакуса и сделал шаг навстречу. — Ладно-ладно, прости. Правда, не понимаю, чего ты так злишься. Честно, я не болею, — по сути ханахаки не считалась официальной болезнью, так что Атсуму даже не врал, — все в порядке. Возможно, я отравился чем-то, ну знаешь… — Ты не должен здесь находится, если чувствуешь себя плохо. Переоденься и пойдем, я подвезу тебя до дома. Не хватает только того, чтобы тебя сморило где-то по дороге. — Ой, Оми-Оми, так ты, оказывается, бываешь милашкой. Тогда погоди, я умоюсь и с удовольствием приму твое приглашение. И не закатывай глаза! Ты сам предложил довезти меня. — Получать заботу от Киеми было приятно. Атсуму всегда считал это чем-то особенным, отличавшимся от заботы других людей. Ну, и приятным бонусом, ему не придется самому звать Сакусу на разговор. Он сам сделал своего рода первый шаг. Удобно. ***** И всё-таки говорить в машине на эту тему было как-то странно. Опасно? Вдруг, как только Атсуму расскажет о своих чувствах, его временный водитель высадит его прямо на дороге. Не хотелось бы… — Так, чем ты отравился? — А, Оми-кун. — Ты весь день словно в облаках витаешь. Даже сейчас. Может, мне стоит отвести тебя в больницу? — Ой, нет. Никаких больниц. Не волнуйся, я знаю, что со мной. Скоро поправлюсь. — Зная твое отношение к своему здоровью… — Эй, Оми! Я слежу за своим здоровьем, просто не трясусь над каждым микробом как ты. — Пф, ну конечно. Квартал. Второй. Перебрасываясь незлыми подколами, они проехали большую часть пути. Вот уже показался угол дома Атсуму, а он так и не заговорил о своих чувствах. Пожалуй, это к лучшему, сказать обо всем перед выходом и быстро сбежать казалось наименее неловким возможным развитием событий. И все равно, что завтра у них тренировка. И послезавтра тоже. И ближайшие два года… Ох, подъезд. — Что ж, Оми, спасибо, что подвез. В следующий раз прокачу тебя на своей машинке. — сказал блондин отстегиваясь. — Ты не мыл свою машину с того момента, как забрал ее из салона. Я сяду в нее только под угрозой смерти, Мия. — Грубо, Оми-Оми. Вообще-то я убирался в салоне недавно. И, ты знаешь, я езжу на ней не так часто. Откуда там взяться такому количеству мусора, которого ты навооброжал? В ответ Сакуса лишь хмыкнул, весело прищуриваясь на Мию, который почему-то не спешил выходить из машины. — Знаешь, Киеми. На самом деле мне надо кое-что тебе сказать, не волнуйся, это ненадолго. — Атсуму сглотнул. Представлять у себя в голове, и говорить все на самом деле — совершенно разные вещи. — Что такое? — Ты… я… эм… — парень сделал глубокий, насколько позволяли его больные лёгкие, вдох, — ты мне нравишься, Оми-кун. По-настоящему, я бы даже сказал, что люблю тебя. — набравшись смелости Мия посмотрел на Сакусу, он выглядел… удивлённо. И все. Ну что ж, он хотя бы не испытывает неприязни. Уже радует. — Но ты, эм, можешь не волноваться? Я не жду от тебя ничего в ответ, мне просто нужно было это сказать. Надеюсь мы продолжим играть также хорошо, прости, что сказал тебе это все. Пока. Мия никогда не был из тех, кто прячет свои чувства, или боится сказать о чем-то в слух. Но, почему-то, когда дело касалось Сакусы Киеми, все было ровным счётом наоборот. Его монолог был ужасен, черт. Атсуму выпрыгнул из машины, и чуть ли не бегом направился в сторону подъезда. Лишь бы не окликнул, лишь бы не окликнул… — Атсуму! «Блятьблятьблять» — блондин уже не думал, он просто пытался с наиболее спокойным видом и дрожащими руками достать ключи из сумки. Уже слыша, как сзади приближается Киеми. — Мия, блять, подожди. — его беспокойные черные глаза смотрели на Атсуму, губы подрагивали, а сильные руки уже лежали на плечах сеттера, не давая и шанса сбежать. — Что. Что ты только что сказал? — Ой, Оми, ты все слышал. Пожалуйста, не заставляй меня повторять. — он жалобно простонал, понимая, что шансов уйти от разговора нет. Ах, как бы хорошо сейчас было на диванчике, наслаждаться отказом, батончиками и адской болью в лёгких. Адской болью в лёгких. Да, кажется, он не может дышать. Прекрасно. — Ты, — Оми задержал взгляд на побледневшем лице Атсуму, — Хэй? Все в порядке? Прости, я не хотел давить. — Сакуса отпустил Мию и тут же об этом пожалел. Сеттер начал оседать на землю. — Все нормально, мне просто… немного нехорошо, — голос хрипел и был на несколько тонов ниже обычного. — Какой, нормально, блять. Подожди, нет, держись. Я сейчас отвезу тебя в больницу. Черт. — Не надо… Все… — глаза закрылись, и Атсуму потерял связь со всеми органами чувств. ***** Очнулся уже в больнице. Ну, по крайней мере выглядело это так. Мия смотрел на белые стены перед собой, вдыхал вонь аптечных препаратов, спиной чувствовал ужасный пружинный матрас койки, на которой лежал, слышал звуки капельницы. — Ты проснулся. — выдохнул кто-то рядом с ним. Киеми. — Что случилось? — Атсуму приподнялся и сел на койке. Да, чувствовал он себя не очень хорошо, но двигаться вполне мог. — Я… — Ты грохнулся в обморок перед подъездом. Я отвёз тебя в больницу. Я рассказал врачам о твоём отравлении, и о том… что было перед тем как ты потерял сознание. — казалось Сакусе было тяжело собраться. — Они, эм, сказали, что возможно это связано со стрессом. Попросили позвать, как только ты проснешься. — А, да, вряд ли это из-за стресса. Ха-ха. Так, позовешь врача? Хотя, пожалуй, я сам смогу. — Атсуму попытался встать, но его остановили. — Оми-Оми? — Подожди, о том что ты говорил до этого… — Киеми поправил маску на лице, поднял ее повыше, будто пытаясь скрыть свои эмоции. И когда он успел ее надеть? Наверняка перед входом в больницу, он ведь так их ненавидит. А из-за Атсуму ему приходится сейчас торчать здесь. Блин. — Я тоже… — А? — блондин отвлекся от своих размышлений. — Прости, что ты тоже? — Тц, — он явно был недоволен повторять это, — ты тоже мне нравишься, Мия. Атсуму. — А, да? Круто! — Круто?.. — Ну, ты ведь только что сказал… Стой, что ты сказал?! — Что я люблю тебя, Атсуму. И совершенно не понимаю почему ты от меня тогда сбежал. — Киеми потянулся, и нарушая все свои принципы крепко обнял парня. — Прости, что заставил тебя боятся своих чувств. — Ты… ты не… заставил, Оми-кун. Все хорошо… — несмотря на произнесенные им слова, по щеке Атсуму сбежала одинокая слеза. Да, он чересчур долго держал это в себе. — Спасибо. Я тоже тебя люблю. Позже, Атсуму рассказал врачам о том, что недолго, но страдал от ханахаки. Киеми накричал на своего парня за то, что тот даже не удосужился посмотреть последствия увядания цветов. И жили они долго и счастливо. ***** — Так, почему ты тогда так боялся признаться мне? — в один прекрасный день решился спросить Сакуса у своего парня, удобно устроившегося на его коленях. — Омг, Оми. Ты вообще видел себя в старшей школе? Ты выглядел как человек, который ест сердца своих поклонников на обед. Я не хотел становиться очередной жертвой. — И что, я до сих пор так выгляжу? — Нет, сейчас ты выглядишь как парень, которого я очень хочу поцеловать. И Киеми с радостью исполнил его желание.