***
— Я пробью нам вход в ванну для старост, но есть одно условие… Карие глаза игриво поблескивают из-за стекол очков, и Маттео устало вздыхает, запуская пальцы в собственные волосы: — Ну и что тебе взбрело в голову на этот раз, Поттер? Джеймс довольно улыбается, потому что ожидал больше сопротивления от Риддла. Видимо, тому и правда осточертело пользоваться душевыми для обычных смертных. — Я хочу узнать о тебе какой нибудь грязный и постыдный секрет. Маттео изгибает бровь. — Метка пожирателя смерти на предплечье недостаточно грязно для тебя, Джеймс? Тот показательно цокает языком и качает головой: — Ты знаешь, о каких секретах идет речь. То, что ты зло во плоти я и так знаю… — от этих слов Маттео невольно морщиться, и Джеймс хмыкает, проводя костяшками пальцами по щеке слизеринца, — Ладно-ладно, виноват. Я хотел сказать, что хочу узнать то, чего никто о тебе не знает. Какой скелет ты прячешь в шкафу, а, Маттео? Он не отстраняется от незамысловатой ласки, но и на встречу не поддается, лишь пристально смотрит в наглые карие глаза напротив и щуриться, что-то прикидывая в кудрявой голове. А после неуверенно тянет: — Допустим… Я принесу свой «скелет» в ванну для старост, идет? — С тобой приятно иметь дело. Жди сову, — задорно отзывается Поттер, и пока Маттео не успевает сообразить, коротко, но звонко цемает того в губы. Знает, засранец, что может огрести. Последнее, чего хотелось бы Риддлу, это прослыть пассией Поттера. Однако гриффиндорца подобные мелочи очевидно не волновали, но получить поддых от сына темного лорда он тоже не хотел, а потому, пока Маттео приходит в себя от этого фокуса, мантия с красной окантовкой скрывается за поворотом, уносимая своим хозяином вглубь замка. Сова не заставила себя долго ждать: спустя всего три дня, она приносит письмо, где витиеватым каллиграфичным почерком выведено «Жду тебя и твой скелет завтра перед завтраком. Пароль: Морской бриз». Поттер не подписывает письмо, то ли из уважения кColoreno nur Ruber — красный Albus — белый Venetus — зеленый Argenteus — серебрянный Caeruleus — голубой Purpureus — фиолетовый
Маттео вздергивает брови и улыбается, будто ребенок, которому презентовали незамысловатую игрушку. Он сосредотачивает магию на кончиках пальцев и настороженно скользит ими по поверхности теплой воды, негромко произнося заклинание: — Coloreno nur albus. Его магического таланта более чем достаточно, чтобы подобное заклинание работало и без палочки, и улыбка расплывается на лице еще шире, когда вода полосами окрашивается в молочно-белый. — Развлекаешься? — окликивает его знакомый голос, и Маттео вздрагивает, запрокидывая голову в сторону источника звука. Зеленые глаза встречаются с все теми же карими и Риддл даже не пытается скрыть довольной улыбки. Боже, как же давно он мечтал о нормальной ванной. — Ты опоздал. — Мы не договаривались о конкретном времени, — вздергивает брови Джеймс, и губы гриффиндорца растягиваются в ответной улыбке, пока пальцы ловко выуживают пуговицы школьной рубашки из петель, — Давно ждешь? Маттео отрицательно качает головой, и отталкивается от бортика, теперь не опираясь о него спиной, а напротив, складывая на каменной поверхности ладони и опираясь на них подбородок. Риддл абсолютно беззастенчиво наблюдает за раздевающимся Джеймсом и они явно оба получают удовольствия от этого процесса. — Нравится? — ухмыляется грифиндорец, когда хлопок рубашки соскальзывает с широких плеч, демонстрируя наблюдающему проработанный торс. Поттер показательно играет мышцами и Маттео беззлобно фыркает: — Зазнайка, — но взгляда не отводит, лишь зеркалит улыбку, — Как ты достал пароль? И без того довольная физиономия Поттера теперь буквально светится, а морда-лица напоминает кота, объевшегося сметаной. — Я прошел. — Что? — непонимающе моргает Маттео, опроцессовывая полученную информацию, а после стонет, понимая, что засранец провел его вокруг пальца, и уходит с головой под воду под смех новоиспеченного капитана Гриффиндорской команды. Поттер успевает избавиться от остатков одежды до того, как голова Маттео вновь появляется над поверхностью воды. — Не рад за меня? — мурчлычет Поттер, ныряя в воду цвета молока и подплывая к слизеринцу. — Рад. Но ты такой засранец, это просто невыносимо, — «Пробью нам вход в ванну для старост», — передразнивает Риддл под наблюдением карих глаз, в которых пляшут смешинки. — Получилось даже лучше — я выбил нам годовой абонемент, — с самодовольной ухмылкой констатирует Поттер, и получает брызг теплой воды в лицо. На это ребячество Джеймс трясет по собачьи головой, и теперь уже Маттео прикрывает ладонью глаза. Тот стоит так близко, что брызги с шатенистых локонов летят ему в лицо. — Это вместо поздравлений? — хмыкает Поттер, и сильные музыкальные пальцы смыкаются на запястье Риддла, притягивая того еще ближе. — Нет, вместо поздравление вот, — слизеринец хмыкает и запускает пальцы в влажные пряди Поттера сжимая их на затылке и впивается кусачим поцелуем. Клычки прикусывают чужие губы будто в отместку за хитрость, а сам Маттео думает, как с таким нравом Поттера не распределили на Слизерин. Поцелуй выходит долгим и влажным, Маттео вжат спиной в бортик ванной с одной стороны, пока с другой его грудная клетка упирается вплотную к Поттеру. Они лижутся с минуту, и сознание Риддла начинает понемногу уплывать, разморенное теплой водой, комфортом и запахом одеколона Джеймса. В конце концов Поттер с характерным причмокиванием все же разрывает поцелуй, хотя со стороны скорее казалось, что они пытались съесть друг друга живьем, и игриво прикусывает Маттео за кончик носа, сбавляя градус. — Я принес гитару, — констатирует он и снова ставит в тупик Маттео своим заявлением. — Нахуя? — следует закономерный вопрос. — Знал, что ты ощутишь себя обманутым, когда узнаешь, как я получил пароль к ванным. Потому решил тоже вытащить скелет из шкафа. — Так себе скелет. Ты всегда с ней носишься, Поттер. — Дело не совсем в ней… — хмыкает Джеймс и смущенно морщит нос, пока Маттео удивленно изгибает бровь и медленно начинает свою догадку: — А в том, о чем ты собираешься спеть? — Бинго, — хмыкает Поттер, неловко приподнимая кончик губ в усмешке, плавно сводя тему наконец-то в интересующее его русло, — Где же твой скелет, Риддл? Только не говори, что Слизерину нельзя верить и бла-бла-бла… Маттео закатывает глаза и кивает за плечо Джеймса: — Мы не одни, — коротко бросает он, с каким-то вывороченным удовольствием наблюдая за тем, как меняется лицо Джеймса. Поттер осторожно поворачивает голову и… ржет. Риддл ведет языком по зубам решая, как ему отреагировать, но не успевает принять решение, как сквозь смех Джеймс выдает: — Ты шутишь… Маттео будто в замедленной съемке смотрит, как Поттер отталкивается от борта ванной и баттерфляем в пару гребков настигает выделяющееся на молочной поверхности воды желтое уточное пятно. Маттео стоит как вкопанный (или втопленный?) на месте, частично из-за накрывающего стыда и реакции Джеймса на его «скелет», частично, потому что не залипнуть на перекатывающиеся под смуглой кожей мышцы Поттера просто невозможно. Он был явно в своей лучшей форме — все же звание капитана гриффиндорской команды по квиддичу за красивые глаза не дают. Но стоит Джеймсу взять утку в руки и морок с Маттео спадает. Слизериниц цедя сквозь зубы «Блядь, Поттер, иди нахуй» подплывает к тому брасом. — Утка? Злой и страшный Маттео Риддл купается с резиновыми утятами? Так вот почему тебе кровь из носа как нужно было попасть в ванну для старост? — ржет этот придурок, когда Риддл оказывается рядом. Поттер разглядывает утенка и поднимает его над своей головой, когда слизеринец тянется ее отобрать. — Отдай, мудила! — рычит Маттео под нескончаемый хохот Джеймса. Бледная кожа покрывается красными пятнами, выдавая смесь стыда и злости, что бурлит внутри Риддла, пока он тянется за игрушкой. Аристократичные пальцы обхватывают сильное плечо Джеймса и опираются на него, в попытках достать утенка. Разница в росте у них была незначительная, но в данный момент времени она давала Поттеру огромное преимущество. Пока Маттео, словно котенок, тянулся и выворачивался в попытках выхватить игрушку, Джеймс откровенно ржал и всячески препятствовал этому, выдергивая желаемое из пальцев Риддла, когда тем все же удавалось сомкнуться на нем. Их копошение продолжалось еще с несколько минут под аккомпанемент ругани Маттео и смеха Поттера, пока первому все же не удалось извернуться и цепко схватится за резиновое тельце крепче обычного. Теперь, когда Джеймс, в очередной попытке выдернуть утку из рук Риддла, не совсем рассчитывает силу, голова утенка отделяется от тела, а Маттео отдачей соскальзывает рукой с плеча Джеймса и уходит с головой под воду. Выныривает он практически сразу же, а дальше происходит сцена, словно из старого черно белого фильма. Они глупо пялятся друг на друга с пару секунд, которые кажутся целой вечностью, пока Маттео в сердцах не швыряет тело резиновой уточки в Поттера и не уходит в брас в противоположную от него сторону, на выход из ванны. Впрочем, Джеймс приходит в себя достаточно быстро, нагоняет Риддла в пару гребков с заезженным «Прости, я не хотел!», будто оно что-то может сейчас исправить. В попытках поймать плывущего слизеринца, Поттер закономерно получает пяткой в грудь. Не особо сильно, скорее даже от неудачности момента, но посыл понятен. Вторая попытка остановить уплывающего Маттео более удачная — он все же хватает его за икру, когда Риддл намеревается опереться руками о борт, тянет аккуратно на себя, и что бы тот не поздоровался подбородком с белым мрамором, также перехватывает второй рукой за талию. Стоит Джеймсу прижать Маттео лицом к себе, как ему прилетает удар в скулу, а потом еще один коленом в поддых. И пускай силу рассчитывали, лаской назвать это весьма сложно, потому воздух из груди Поттера стремительно вырывает. — Отпусти, мудила, — шипит на него Риддл и брыкается, в попытке сбросить чужие руки с талии. — Мне жаль. Успокойся, пожалуйста, — бормочет Поттер, стискивая слизеринца сильнее, пока тот словно змея извивается в его руках в попытках то прописать еще пиздюлей наглой гриффиндорской морде, то вырваться из крепки смуглых рук. — Я сказал блядь отпустить меня! Совсем охуел?! Джеймс морщит нос, но принимает пинки, все так же с силой прижимая к себе слизеринца за талию. Тянется к нему несмотря на все удары и добравшись до тела напротив простилает череду укусов начиная от местечка прямо под ухом и спускаясь ниже, к стыку шее и плеча. Заигрывающие укусы граничат между нежностью и болью. Худшее, что сейчас мог предложить Риддлу Поттер это начать его ласково лобзать. Маттео в целом ненавидел ощущать себя «девицей на выданье» с моральной точки зрения, а уж когда тот яростно брыкается и казалось бы зубами готов выдрать трахею хищнику покрупнее, то идея и вовсе была бы провальной. По крайней мере для того, кто хочет хоть как-то загладить свою вину. Потому Поттер спускается укусами ниже, к ключицам, продолжая нашептывать какой он обмудок, соглашаясь с каждым «лестным» высказыванием, что срывается с губ слизеринца, но про себя отмечая, что избить его больше не пытаются. Пелена злости с Маттео спадает и остаются лишь достаточно ленивые махания руками от обиды. Он даже шлепает его по плечам, но уже совсем не в серьез. Окончательную победу Поттер ощущает, когда поток брани с губ любовника сменяется на тяжелое дыхание. Тогда он позволяет себе сменить зубы на язык, вылизывая лунки от укусов на влажной коже. Когда продолжению ласк мешает достающая им чуть выше груди вода, Джеймс подхватывает Риддла на руки и усаживает на мраморный выступ. Тот не сопротивляется, уплывая под незамысловатыми касаниями. Адреналин спадает, уступая место возбуждению. Горячий язык Джеймса продолжает выводить причудливые узоры на груди Риддла, иногда сменяя ласку на мягкие покусывания, прокладывая себе путь к прессу, порой мягко обхватывая губами мышцы, а иногда впиваясь в них, оставляя яркие засосы. Коктейль из нежности и легкой игривой боли всегда пьянил Риддла, и Джеймс сейчас бессовестно пользовался этим знанием в своих корыстных целях. Дразниться в рецепт извинений не входило, потому когда он добирается до наливающегося кровью члена Маттео, то вновь игриво прикусывает кожу у самого бедра перед тем, как широко лизнуть чувствительную головку. Риддл не стонет, только сдавленно, сквозь зубы выпускает горячий воздух, наблюдая за происходящим из-под слипшихся от влаги ресниц. Гордый. На это поведение Джеймс хмыкает, ухмыляясь уголками губ и протягивает к лицу любовника руку. Тот хватается за нее, и тянет ближе к губам, прикусывая ребро ладони. Джеймс на это не реагирует, концентрируясь исключительно на чужом возбуждении, пока собственное сворачивалось тянущим узлом и теплилось в паху. Губы прихватывают головку члена Маттео и неспешно обсасывают, пока сознание отмечает, что зубы слизеринца сильнее впились в его руку. Значит, он все делает правильно. Джеймс продолжает ритмично двигать головой, вбирая член лишь на половину, со звонким причмоком периодически выпуская его изо рта, языком играясь с уздечкой и вновь втягивал головку в горячий влажный рот. Если изначально Риддл ребро чужой ладони прикусывал скорее из вредности, то по итогу сжимать зубы на ней было жизненно необходимым, если он не хотел порадовать своими пением тех, кому могло непосчасливиться проходить мимо ванны для старост. Джеймс сосет старательно, с причмоком и томно так заглядывает в зеленые глаза. Наконец-то головка члена касается горла и Маттео все же несдержанно стонет, заканчивая звук долгим шипением выходящего воздуха, а после снова смыкает зубы на услужливо подставленной ладони. Пальцы Риддла уже надежно вплетены в чужие волосы, пресекая любую попытку отстраниться. Впрочем, Джеймс и не думает об этом, с каждым мгновением вбирая член все глубже и глубже, пока не упирается носом в лобок. Сосет Поттер размашисто и при этом неторопливо, давая любовнику возможность насладиться происходящим в полной мере. Всасывает щеки, снимаясь с чужого члена, уделяя особое внимание чувствительной головке и после также неторопливо натягивает свою глотку обратно на возбуждение, давая ощутить каждую неровность своего тесного горла. Что-что, а извинялся Поттер с полной самоотдачей, игнорируя собственное возбуждение, сосредотачивая весь свой фокус на по настоящему важном в этот моменте — удовольствии Риддла. Он позволяет слизеринцу вертеть своей головой как тому вздумается, принимая надавливания на затылок и удерживая член глубоко в глотке столько, сколько того желают требовательные руки. Команда «Блядь, Джеймс!» принимается с тихим смешком, но безоговорочным повиновением, и вот неторопливые ритмичные посасывания сменяются на более интенсивные движения шатенистой головы между широко раздвинутых бледных ног. Маттео достаточно еще пары минут, перед тем как он все же выпускает чужую ладонь и утробно протяжно стонет, кончая глубоко в глотку Джеймса. Тот податливо принимает и неспешно снимается с чужого члена, хитро заглядывая в глаза Риддла. Маттео взгляда не отводит, но тот у него чуть уплывший и, возможно, совсем немного уставший. На это зрелище Джеймс расплывается в улыбке и тянет несопротивляющееся тело за ноги на себя, заставляя их обхватит ими свой таз и утаскивает Риддла обратно в теплую воду, зажимая слизеринца между бортом ванной и своей грудью. Когда голова Джеймса уютно уложена на плече любовника, он тихо подает голос: — Расскажешь мне про утят? — Нет. Достаточно справедливый ответ, учитывая поведение Поттера ранее. Доверие Риддла вещь весьма тонкая, и тут он проебался весьма знатно. Растрепанный Джеймс тычется носом в изгиб шеи тяжело дышащего Маттео и тихо шепчет: — Но хоть за это я прощен? — Мгм. я готов подумать, — расплывчато отвечает слизеринец, хотя знает, что конечно, блядь, прощен. Рот Джеймса был горазд не только на песни и глупости. — Что, если я скажу, что гитара для слащавых серенад написанных о тебе? Маттео фыркает и приоткрывает глаза, наблюдая за выражением лица Джеймса, но тот по прежнему прячет лицо и Риддл понимает, что он не шутит. Слизерин Слизерином, но дразнить Поттера не хочется. По крайней мере не сейчас. Поэтому он никак не комментирует это признание, лениво наматывая чужой локон на палец. В молчании они проводят с минуту, и первым голос подает снова Джеймс, все же поднимая лицо: — Какие планы на этот выходной? — Отбор Слизерина тоже сегодня. Так что, думаю, ответ очевиден. — Снова буду оттаскивать тебя обдолбанного от какой-то смазливой пуффендуйки на ваших диких вечеринках в катакомбах? — Это было всего один раз, — закатывает в раздражении глаза Риддл, но злиться не может — не тогда, когда Поттер так смеется. Где-то у уха, стискивая его чуть плотнее сильными руками. И когда он успел настолько размякнуть от подобного поведения? «Все дело в долгожданной ванной, не иначе» — находит себе оправдание Маттео, и позволяет телу расслабиться, буквально обмякая в руках Джеймса. — До этого свободен? — Вроде как. — Уже нет, — лыбиться Джеймс и Маттео снова фыркает, щелкая веснушчатый нос. — Что ты задумал? — Увидишь. Мы поедем в город. После полудня встретимся у Хогсмида.***
Маттео вздыхает, когда этот засранец снова мимолетно скользит кончиками пальцев по его пояснице: — Ну? Какая? — шепчет над ухом Джеймс и Риддл стискивает зубы так, что жилки гуляют. Вот только Поттер слишком хорошо его успел узнать, что бы отличать злостно сжатые челюсти от попытки сдержать глупую улыбку. И как бы Маттео не притворялся первым случаем, уголки его губ дрожат точно так, как всегда бывает во втором. Впрочем, Джеймс не торопит, дает слизеринцу выдохнуть и вернуть контроль над своими эмоциями, пока тот уверенно не тыкает пальцем на ярко желтую утку в полицейской фуражке. Поттер ухмыляется: — Нравятся парни в законе, а, Риддл? — Ты в форме Аврора — моя грязная фантазия, Поттер, — парирует Маттео, и уголок губ растягивается в игривой ухмылке. Джеймс тянется за указанной резиновой уткой, когда его останавливают аристократичные пальцы, уперевшись пятерней в грудь, и Риддл ощущает, как под его ладонью сердце Гриффиндорца забилось чуть чаще. На это он довольно хмыкает и ловким движением выуживает початую пачку сигарет из кармана Поттера. Похуй, что в его кармане точно такая же. Просто не только Гриффиндорец любит тут подразниться. Ухмылка растягивается шире на смазливом лице Маттео, и он ловит взгляд Поттера. Многообещающий такой. Они оба знают, чем закончится этот вечер. Если с утра Джеймс извинялся за резинового утенка, то теперь очередь Маттео быть благодарным.