Утро

      Гепард, сонно моргая, попытался встать с кровати, но ничего не вышло: нестерпивая усталость после беготни за самым неуловимым преступником города, неожиданно закончившаяся у него в кровати, напрочь отбила всякое желание к каким-либо поползновениям.       Сампо рядом уже не было, зато были его вещи. Красный желет и замороченный кожаный топ, одним своим видом вызывающий не самые целомудренные мысли, покоились в разных углах комнаты в таком же как он состоянии — чрезвычайно помятом. —Коски? — на пробу окликнул капитан.       Гепард Ландау не водит гостей в свою скромную обитель. Со стороны можно подумать, что неподступный молодой человек из знатной семьи наверняка живет в несбыточной роскоши, до которой если и можно дослужиться обычному рядовому, то только через пару поколений. Да и то, если каждое поколение будет попадаться чрезвычайно щедрая на звания Хранительница — читать: никогда.       В самом деле квартира Гепарда была аскетичной, и цветы на подоконнике, словно в молчаливую поддержку царящей здесь атмосферы, прибывали на грани между смерти и окончательной бесповоротной смерти. — Я здесь, Геппи! Никуда не убегу, уж поверь! — деловито донеслось с кухни. — Что ты там делаешь? — Ворую твои продукты! — Что?! — ужаснулся капитан и окончательно проснулся.       С кухни донесся хриплый смех. Следом шкворчание сковородки и какой-то не слишком замысловатый мотивчик. Капитан, поняв, что его драгоценные перепелиные яйца отправятся не в карманы преступника, а в их желудки, выдохнул облегчённо. В чем принципиальная разница между причинами исчезновения продуктов, он не знал, но лучше бы они исчезали у него на глазах.       Гепард свалился обратно в постель. Задумавшись, он быстрым рывком скинул одеяло, нечитаемым взглядом прошёлся по нижней части своего тела, некогда не имевшего ни одного следа от укуса чужих зубов, и столь же быстро накинул одеяло обратно.       Как так вообще получилось? Он, конечно, обладал не самым незаурядным умом, это ему и не мешало, даже наоборот, — думай меньше — делай больше, — девиз хорошего служащего.       Но что должно было произойти такого, что арест преступника, чье лицо красовалась на каждом втором плакате в городе (белобожцы все гадают, кем может быть этот загадочный человек с плаката — он на человека то и не похож), закончился тем… чем он закончился.       Размышления были прерваны подсунутой под нос тарелкой с яичницей. Сампо так по-утреннему тепло и виновато улыбался, что Гепард не стал возражать — поблагодарил кивком головы за завтрак в постель, пряча лицо с непонятными эмоциями в простынь. — Я редко готовлю, вышло немного не так, как я хотел, — честно признался преступник, что ему несвойственно. — Сносно, — пробубнил Герард, жуя. — Вполне. — Я рад! — Сампо плюхнулся рядом, бесцеремонно устроился на чужой груди, кажется, решив, что теперь можно нарушать и чужое личное пространство. — Обычно мою стрепню никто не ест.       Слышать такие незамысловатые факты из чужой жизни было как-то странно и неправильно что-ли. Особенно от Сампо. Он собой представлял обратное обычному, то есть всему тому, чем Ландау являлся и к чему привык. Поэтому Сампо и ловить не получалось. «Экстраординарный» было написано Пелой в графе характеристик. Почти уникальная. Вторая такая была только у его сестры. — Мне иногда кажется, что сестра приходит ко мне только из-за моей готовки, — протянул капитан, решив поддержать диалог ни о чем. — Правда?! — оживился Сампо. — Я думал, что ты только и делаешь, что патрули туда-сюда гоняешь… Да ты кулинар! — Не прямо кулинар, но что-то умею. — Скромничаешь, — веселый прищур зелёных глаз отчего-то нервировал и что-то задевал под ребрами. — Коски, заткнись. Ты ведь даже не пробовал. Хочешь меня задобрить? — А у меня будет шанс попробовать твою готовку? А то только пока доводилось попробовать только твой… — Коски!