***
Тодороки всерьез задумывается о том, чтобы больше не наблюдать за своими друзьями и специально в их сторону не смотреть, когда в коридоре рядом с комнатой Мидории замечает знакомые силуэты. Бакуго зажимает Деку у двери и, видимо, что-то говорит на ухо, склонившись слишком близко. Шото не хочет выглядеть так, словно пялился целую минуту, поэтому делает вид, что только поднялся, топая чуть громче, и видит, как Изуку отталкивает от себя Бакуго. — Тодороки-кун! — его голос подскакивает, выдавая нервозность. — Ты за тетрадью? — Да, ты все переписал, Мидория? — Кацуки в этот момент проходит мимо, ощутимо сжигая взглядом, но Шото всегда было слишком все равно, поэтому он до последнего играет роль не замечающего очевидное, игнорирует взгляд и просто болтает с Деку о школе еще какое-то время. Киришиме для полной картины остается только визжать от радости и бить ногами воздух, когда он слышит о том, что увидел друг. Шото мягко улыбается, наблюдая за счастливым Эйджиро, и находит его острый веселый оскал просто прелестным. — Но это ведь еще не значит, что они встречаются. — Сам подумай, что это еще может быть, зная Бакуго и его отношение к контакту с другими людьми. — Мидория — исключение в любом случае. Он спокойно зажимал его по углам даже тогда, когда еще напоказ ненавидел и презирал. Киришима устало стонет, потому что Тодороки впервые не строит умопомрачительные теории, а разбивает его доводы довольно рациональными суждениями. — Бро, ты портишь момент. — Хах, прости, Киришима, они встречаются, конечно. — Спасибо, — он искренне восклицает, — Но попытайся в следующий раз убрать сарказм… Тодороки тихо посмеивается над мучениями Киришимы.***
И все еще правда не понимает, почему только ему так «везет» на случайные встречи с Бакуго и Мидорией. В раздевалке после тренировки давным-давно никого нет, но Шото, возвращаясь за забытой бутылкой воды, отчетливо слышит голоса. Он подходит поближе к дверям и устало вздыхает, понимая, кому они принадлежат. Заглядывать желания никакого, но бутылку забрать нужно, раз уж пришел, думает Шото. В итоге он видит, как Деку подхватывает Бакуго на руки, спиной прислоняет к шкафчикам, и ненадолго они оба зависают. Кацуки в итоге шипит что-то совсем тихо, дергается, притягивая к себе за шею Мидорию, и, очевидно, кусает его. Тодороки не может понять, за щеку, нос или губу, но Деку мычит слишком уж необычно, развеивая сомнения. Входить совсем не хочется, потому что Шото чувствует, что его вполне могут прикончить в четыре руки, если он их прервет. Он обещает себе и своей многострадальной бутылке, что вернется позже, тихо разворачиваясь и сматываясь подальше. Слышать возможные стоны и прочие звуки своих друзей Тодороки еще не готов. И не будет в ближайшие лет двести.***
Киришима официально объявляет их дело раскрытым, словно они работают в детективном агентстве. Тодороки теперь не спорит и лишь соглашается, на самом деле радуясь тому, что Мидория с Бакуго пришли к такому. Он помнит начало обучения и все трудности, через которые им удалось пройти. Шото кажется, что эти двое заслужили быть счастливыми спустя столько времени. — Осталось дождаться, когда их засекут другие или они сами раскроют свои отношения. Девочки будут расстроены, что нашего Мидорию забрал себе Бакуго. — Почему? — Ну ты видел Мидорию? — Шото кивает. — Вооот, и он просто потрясающий парень, как ни крути, а тут бац, и он достался самому вспыльчивому человеку из класса. Хотя Мина явно начнет писать по ним фанфики… — Фанфики? — Тебе не надо об этом знать, — Киришима смеется и переводит тему. Впрочем, Шото и сам может найти ответ, только сделает это чуть позже. Пока его больше занимает друг напротив и его отросшие у корней волосы, завязанные в небрежный маленький хвостик на затылке. «Интересно, они мягкие?»***
Киришима все же каким-то образом выпытывает у Бакуго подробности. Тодороки видит у него на руках сажу и чувствует запах гари, все-таки понимая, чего стоила информация. Шото помогает стереть все следы и внимательно слушает Эйджиро. — Они уже месяц встречаются, представь себе, а мы только сейчас наконец увидели какие-то проявления этого. — Они явно сначала просто привыкали к этому всему, им было не до того, чем они занимались в раздевалке пару дней назад. Киришима громко смеется, краснея из-за этого в цвет волос. Он ободряюще хлопает Шото по плечу, и Тодороки впервые замечает, что у него очень теплые большие ладони. «Приятно».***
Помимо информации от Кацуки Киришима также забивает один выходной, чтобы погулять вчетвером. Он шутливо дразнит Изуку и Бакуго, за что чуть не получает несколько раз по голове, но определенно рад всему, что происходит, пока Шото наблюдает за ним и не может понять, всегда ли тот так завораживающе улыбался. — Эй, Тодороки, подойди-ка. Шото оглядывается на Деку с Эйджиро, обсуждающих героев в очереди за пончиками, и отходит в сторону, где на скамейке уже успел развалиться Бакуго. Он присаживается рядом и поворачивает голову. Ему интересно, что же тот хочет обсудить. — Что ты думаешь о Киришиме? Неожиданный вопрос. Шото бы сказал, максимально неожиданный. — Он очень хороший друг. С ним весело. Кацуки задумчиво окидывает его взглядом, ухмыльнувшись, и спрашивает: — Опиши Киришиму так, как его видишь ты. — Ну… Я повторюсь, что он хороший друг и с ним весело, — Бакуго кивнул, вынуждая продолжать, — Киришима интересный, а еще часто улыбается. Это здорово. Мне нравится его улыбка. Она красивая, — Шото нашел глазами друзей и задержался взглядом на Эйджиро. Он снова был с хвостиком. Тодороки все еще было интересно, мягкие ли у него волосы. — Хах, да ты, видимо, попал, Двумордый. — Попал? О чем ты, Бакуго? — Скажу так, — он посмотрел на идущего к ним Изуку, пока Киришима застрял позади, чтобы погладить чью-то собаку, — У Изуку тоже красивая улыбка. Очень, черт возьми, красивая. Шото нахмурился, часто заморгав. Он ни слова не понял из этого разговора, но что-то надоедливой мухой засело в голове.***
Тодороки на самом деле любил заводить новых друзей. Он до сих пор очень рад, что Мидория однажды вытянул его из мрачных мыслей и помог увидеть другую сторону жизни. Поэтому ему немного не по себе, что с Киришимой общение сойдет на нет, как только у них закончатся темы для разговоров. Частое молчание Шото не все принимают так уж радушно. Но страх оказывается напрасным, когда Эйджиро продолжает таскать его на прогулки, а одним днем приводит к их компании и быстро помогает влиться. Бакуго, тусующийся вместе с ними, выглядит так, словно его заставили под пытками, но Шото видит его очевидное спокойствие, насколько оно вообще может существовать у Кацуки. Постепенно все больше людей узнают о новой паре в классе. Мина все же разбалтывает, что пишет фанфики, и за ней полдня гоняется Бакуго, которого уставший Деку просто хватает Плетьми и утаскивает к себе в комнату, ворча по пути. — Мы идем обниматься, потому что ты меня достал, Каччан. — Она пишет про нас порнушку, придурок! — Весьма качественную, между прочим, поэтому отстань от Мины и ищи вдохновение. Киришима вместе с Каминари свистят, превращая общую гостиную в настоящий балаган, но Кацуки затыкается и перестает вырываться, потому что слишком смущен. Тодороки видит в его глазах огонек разгорающейся мести. Ему заранее жаль Мидорию.***
Когда Айзава ловит их в той самой раздевалке спустя еще примерно месяц, он даже не удивляется. Просто отстраняет от занятий на несколько дней и отправляет в агентства своих друзей, чтобы они там выполняли несложную работу. Бакуго в бешенстве, потому что Айзава явно разделил их специально, в наказание, так сказать. Изуку же после возвращения в класс спустя три дня еще пятнадцать минут извиняется перед учителем и ужасно краснеет. — Если вам так невтерпеж, тогда делайте это хотя бы не в общественном месте. Увижу еще раз — исключу обоих. Айзава устало вздыхает: «Ну что за дети сейчас пошли…» Зато после Изуку и Кацуки и правда перебираются окончательно в комнаты. Тодороки очень рад, потому что с его везением именно он бы чаще всего становился свидетелем их игрищ. Эйджиро иногда жалуется, что они слишком громкие, когда Бакуго приводит Деку к себе, и Шото в очередной раз счастлив, что не соседствует ни с кем из них.***
Две их компании странно переплетаются. Тодороки болтается в окружении Изуку и Киришимы; рядом с Изуку — Бакуго и Очако с Иидой; Мина с Денки придумывают пранки над Серо и втягивают Киришиму; Тсую, как лучшая подруга Урараки, тоже постепенно вливается в большую общую компанию. Это странное сочетание, но Тодороки нравится ощущение сплоченности, которое возникает между самыми разными, казалось бы, людьми. — Бакуго-кун, Бакуго-кун! — Че тебе надо, Круглолицая? — Кацуки хмурится, поворачиваясь к Урараке. Он не хочет сейчас отвлекаться, пока в ногах сидит Изуку и почти урчит от прикосновений, как большой кот. — Это же ты Киришиму заплел? — Ну допустим. Он задолбал ныть о том, что у него волосы отрасли. — Каччан, но ты ведь… — Изуку поднял голову, чтобы сказать, как было на самом деле, но Кацуки положил руку ему на макушку и уткнул взглядом обратно в пол. — Помолчи, Изуку, не хватало мне еще твоего: «Это было так мило, Каччан». Фу, — он скривился, на что Деку только фыркнул и вновь расслабился. Урарака наполовину залезла на спинку дивана и свесилась вниз, дергая Кацуки за рукав футболки. Она смешно надула губы и сказала: — Можешь сделать мне пару косичек? — Не буду я плести тебе косички, Щекастая! Сама займись этим, какого я тебе нужен? — Пожалуйста? Пожалуйста, Бакуго-кун, — Очако просила еще и еще, пока Кацуки не сдался, обматерив пол света перед этим. Бакуго наклонился к Деку, чмокнув его в макушку, и сказал подвинуться, чтобы освободить место для Урараки. Изуку сонно кивнул и перебрался на диван, устраиваясь у парня под боком. Очако пискнула, заметив это, но быстро села на место Деку, стоило лишь встретиться взглядом с Бакуго. — Могу сделать тебе что-то с передними прядями и вплести их потом в волосы. Они длиннее всего — проще будет. — Да, давай! Кацуки цыкнул, немного расчесывая волосы Очако, и принялся заплетать ее, все еще тихо проклиная всю эту ситуацию в целом. Положение спасал только дремлющий рядом Деку, которого не хотелось лишний раз тревожить криками и руганью. На подобное зрелище постепенно стекся практически весь класс. Киришима где-то позади нахваливал Кацуки, рекламируя его среди девушек в особенности, а Каминари не упускал возможности пошутить. — Готово. Резинка есть? Урарака аккуратно кивнула, чтобы не испортить ненароком прическу, и сняла с запястья резинку, которой иногда пользовалась, чтобы убрать мешающие пряди с лица. Кацуки закончил и снова полностью погряз в Деку, стараясь отогнать от него прилипчивых друзей. Тодороки незаметно улыбался, глядя на них, и признавал, что Бакуго и правда хорош даже в этом. Особенно ему понравился заплетенный Киришима с открытым лбом.***
Тодороки все чаще смотрит на Киришиму и постепенно осознает те слова Бакуго. А еще понимает, что совсем ничего не понимает. Шото растерян, не зная, что с этим всем делать. Он идет к Изуку, догадываясь, что в комнате тот не один. Тодороки надеется, что не услышит ничего лишнего. На стук в дверь звуки в комнате затихают, а через пару минут ее открывает взъерошенный Деку, потирающий шею ладонью. Там явно видно наливающиеся фиолетовым небольшие пятнышки. Шото извиняется, что прервал, и думает уже уйти, но Бакуго, насколько бы ни было странно, сам вылезает в проем и говорит заходить. — Дай угадаю, — Кацуки хмыкнул и оскалился, как частенько любил делать, когда оказывался прав, — Дошло, во что влип, да? — Да. — О чем это вы? Шото сел на рабочее кресло Мидории, сам Изуку устроился на полу, облокотившись локтями на кровать, а Кацуки разлегся на чужой постели, рукой перебирая спутанные кудри. Он коротко рассказал Деку о своих предположениях, а Шото дополнил, подтверждая все до единого. — Так ты в Киришиму влюбился? Это же здорово! Я думаю, что вы неплохо друг другу подходите, он определенно будет классным парнем, я это точно знаю… У вас вроде даже по гороскопу совместимость ничего так, а еще я могу, — Бакуго прервал бормотания Изуку и попросил его успокоиться. — Пф, ты сейчас спугнешь Половинчатого, остынь. Тодороки благодарно кивнул Кацуки и ссутулился — он совсем не понимал, как с этими чувствами можно существовать. У него такое было впервые, а опыта в общении не хватало, чтобы хотя бы не паниковать так сильно из-за неизвестности. — Мне стоит об этом ему рассказать? Вы вообще признавались друг другу? — Конечно, — Мидория вздохнул, словно вспомнил что-то очень хорошее, — Каччан первый сказал об этом вслух. Точнее прокричал, но это не относится к делу. — Как умею, так и разговариваю, задрот. — И за это я тебя тоже люблю. Шото прочистил горло, напоминая о себе, и Изуку смешно смутился, возвращаясь к насущной проблеме друга. — Я думаю, что ты можешь попробовать ему открыться, Тодороки-кун. Киришима очень дружелюбный и добрый, поэтому, даже если ничего не выйдет, он точно останется твоим другом. А если выйдет, то все будут в плюсе. — Согласен с Изуку. Вы не мы, чтобы бегать вокруг да около кучу лет. У вас с самого начала все отлично, поэтому ноги в руки и признайся ему. Зато потом легче станет. По себе говорю. Тодороки еще немного поспрашивал что-то у друзей, поблагодарил обоих и ушел к себе, обдумывая все, что узнал. Он был приятно удивлен тому, как же сильно на самом деле изменился Бакуго с их первой встречи. Шото никогда бы не подумал, что будет обсуждать с ним любовь и признание другому парню в спокойной обстановке тихого вечера. Шото понял, что ему нужно делать. Оставалось только самое сложное и единственное – собственно, признаться.***
— Киришима, можно тебя на минуту? Бакуго, стоявший неподалеку, кивнул Тодороки, будто невербально поддерживая, и сам подтолкнул Эйджиро в его сторону, заворчав, как он от него успел устать. Киришима посмеялся и пошел к Шото, уже по пути спрашивая, что же произошло. — Я хочу поговорить с тобой, но наедине. — Тогда давай в моей комнате, идет? — Да, — Шото мысленно прикинул, что так и правда лучше. Если ему откажут, то проще будет именно уйти самому, а не намекать, прогоняя из своей комнаты, чтобы погрустить. Они в тишине поднялись к Киришиме. Впервые это все ощущалось так неловко, и Тодороки почти видел, как друг тоже начинает нервничать вслед за ним. Как только дверь закрылась, Киришима прислонился к ней и посмотрел на Шото. — Так что ты хотел обсудить? — Ты мне нравишься. Не как друг, — он даже особо не думал, выпалив как на духу, и замолчал. Тодороки знал, что говорить с полным отсутствием эмоций не лучшая идея, но слишком нервничал, чтобы проявлять их. Зато лучше определенно стало, а он еще даже ответ не услышал. — Нравлюсь? Ты не шутишь? — Киришима увидел, как Тодороки отрицательно помотал головой. Он был ужасно счастлив прямо сейчас, смотря на немного потерянный вид парня напротив. — Ты мне тоже! — Так ты не против… начать встречаться? Правда я не знаю, как это все должно происходить, надеюсь, это не помешает. — Ни в коем случае не помешает. Мне очень хочется с тобой встречаться! Если честно, я сам ничего в этом не смыслю, — Эйджиро неловко усмехнулся, подходя чуть ближе. Тодороки протянул ему свою руку, как только он попросил, и снова почувствовал то самое тепло шероховатой ладони. Киришима улыбался, не переставая гладить его костяшки пальцем. — Можно я буду звать тебя Шото? И ты тоже можешь звать меня по имени, если хочешь. — Было бы здорово, Эйджиро, — Шото слабо улыбнулся одними уголками губ. — Боже, мне нужно будет к этому привыкнуть… Тодороки забеспокоился, что что-то сказал не так, но Киришима поспешил объяснить ему, что это просто звучит слишком хорошо, поэтому он не был готов услышать свое имя прямо сейчас. Они еще долго говорили. Киришима сразу предложил обсудить какие-то границы дозволенного, нюансы в отношениях. Тодороки настолько нравился такой осознанный подход, что он почувствовал, как влюбляется снова. Киришима и правда был невероятным.***
Шото рассказал о случившемся Изуку. Тот радовался так, словно у самого все получилось, но именно это и нравилось Тодороки в нем. Бакуго лишь пригрозил расправой, если Киришима хоть раз разочаруется в своем новоиспеченном парне. — Каччан! — Я все сказал. Он в слезах — ты в морге. Изуку обреченно вздохнул и извинился перед Шото, но тот помотал головой, уверяя, что все понимает. Он бы тоже вполне мог прикончить Бакуго по схожим причинам. Киришима выглядел ужасно мило, пока смущался всех этих разговоров с друзьями. Тодороки не понимал, почему так неожиданно влюбился, но ни о чем не жалел. Потому что эта острая улыбка и прищуренные глаза того стоили.***
— Хей, Шото, — Киришима тихо позвал его. Они вроде занимались, но на самом деле уже больше часа ленились, валяясь на полу. Лето было адским, чтобы просто жить лишний раз. — Да? — Можно я тебя поцелую? Тодороки привстал, чтобы посмотреть на Эйджиро, а не в потолок. Он верил, что подобное нельзя обсуждать без зрительного контакта. Шото думал недолго и понял, что ужасно этого хочет. — Можно, — он лег на спину, прикрыв глаза тыльной стороной ладони. Слишком жарко, — Пожалуйста, Эйджиро. Киришима подвинулся ближе, навис сверху и медленно опустился. Сначала они просто коснулись друг друга губами, быстро прервавшись. Следующий поцелуй Киришима начал также, но не отстранился, а взял Шото за подбородок пальцами и приоткрыл его рот. Тодороки коротко промычал в удивлении, но потом попробовал ответить и закрыл глаза, растворяясь в поцелуе. Эйджиро пару раз царапнул его нижнюю губу зубами, вдобавок прикусил и свою кожу, когда немного сорвался и вошел во вкус. Шото понимал, что это все ощущается крышесносно, он мог вполне стать зависим от поцелуев с Киришимой, но это не пугало вовсе. Лежать под ним было еще жарче, а причудой Шото сейчас боялся заморозить больше положенного, если не совладает с собой и случайно переусердствует. — Эйдж… — Киришима оторвался, но буквально на миллиметры. Шальной взгляд выдавал его мысли целиком и полностью. — Мне так жарко. — Сможешь использовать лед? Просто заморозь пол или мою кровать — все равно, только дай мне еще раз поцеловать тебя, пожалуйста… Шото пришлось немного прийти в себя, чтобы сосредоточиться. Он смог спокойно восстановить температуру своего тела и понизить ее в комнате в целом, чтобы и Киришиме было комфортнее. — Ты лучший, — Эйджиро снова его поцеловал, но не задержался, — Самый замечательный. Ты такой красивый сейчас, Шото. Тодороки нахмурился, еще не до конца привыкший к комплиментам, и сам втянул парня в поцелуй, чтобы ничего не отвечать. Он обнял Киришиму и буквально положил его на себя, чтобы было еще ближе. Все равно становилось жарко, но теперь бурлило под кожей, вскипали мозги и что-то в животе. Шото чувствовал, как чужие руки гладили и сжимали его бока через майку, как сам цеплялся пальцами за красные волосы и тяжело выдыхал носом. Киришима оторвался с мокрым звуком, большим пальцем стирая слюну с губ Тодороки. Он привстал, опираясь на предплечья, и посмотрел на Шото. Тот еще какое-то время молча пялился в потолок, а потом встретился взглядом с ним. — Повторим? — Киришима выпалил первое, что вертелось на языке. — Да. До учебы они так и не добрались. Если честно, Шото не жалел об этом ни минуты, потому что целоваться ему понравилось намного больше.