Make one's bones

*** Прошедшая неделя стала самой удивительной из всех, проведенных вместе. И дело даже не в обилии секса, не в феромонах и не в слепом желании, а некоем сближении и доверии. По крайней мере Антон ощущал все именно так. Арсений был очень податливым и страстным, а порой становился таким нежным и трогательным! Антону не верилось, что тот способен на подобное. В подобные моменты сердце не выдерживало: его затапливало целой гаммой самых разных чувств. Хотелось заботиться об Арсении, хотелось узнать его получше, ведь тот оказался гораздо глубже и многограннее, чем на первый взгляд. Его течка прошла легче, чем предполагал Антон, но закончилась она достаточно быстро — уже к пятнице все распогодилось, и перед ним был обычный Арсений. Вот только возвращаться они не спешили, а вместо этого продолжили секс-марафон. Только теперь, в более осознанном состоянии, Арс вел себя в постели совсем иначе. Он часто перехватывал инициативу, любил вести и предпочитал позу наездника. Антон не сопротивлялся, поддаваясь, но затем, в самый разгар процесса, возвращал себе статус-кво. Тем более поплывший от желания Арсений запросто уступал. К субботе Антон созрел для разговора о метке, но как озвучить свои желания, не знал. Он вообще был не мастер подобных разговоров. Поэтому много хмурился и часто покусывал губу в раздумиях. Это не могло укрыться от прозорливого Арсения, поэтому тот позвал его попить кофе и, когда они уютно расположились на кухне, спросил: — Что тебя беспокоит? На нем была длинная оверсайз футболка и трусы, волосы взлохмачены — ни капли от идеального облика босса мафии. — Я не беспокоюсь, просто хотел… хочу предложить кое-что, но… — Антон шумно выдохнул и попытался не мямлить: — Как ты смотришь на обмен метками? — Что? — Арсений нахмурился. Судя по всему, эта идея его не прельщала. — Концепт здорово устарел, — поспешно согласился Антон, — но я читал, что метки позволяют чувствовать друг друга. Неосознанно и нечетко, но это как незримое присутствие и вечное единение. А мы женаты и… собираемся завести ребенка. Мне кажется, было бы прикольно. Про повышение собственной репутации в глазах семей Антон тактично умолчал. — Нет, — резко ответил Арсений. — Но… — Антон, я глава семьи и омега. Мне приходится многим жертвовать, чтобы не утратить доверия и не запятнать свою репутацию. Метка может быть воспринята превратно. Это признак владения, но не обоюдного. Это символ принадлежности омеги конкретному альфе. А учитывая предстоящую беременность, мои позиции и без того пошатнутся. — Почему пошатнутся? — удивился Антон. — Беременных омег не воспринимают всерьез. Многое сваливают на гормоны и так далее. К тому же пойдут разговоры о том, что я уйду из бизнеса, посыпятся насмешки из серии «омега должен менять памперсы» и все в таком духе. На лице Антона застыло странное выражение. — И что ты будешь с этим делать? — поинтересовался он. — Решу по ситуации, — уклончиво произнес Арсений. — Но в какой-то момент тебе действительно придется взять семьи на себя. Опасно будет появляться на публике, так как я стану легкой мишенью. К тому же я не могу гарантировать верность своих капо, если утрачу их доверие или, что хуже, умру. — Я для них чужак, и за мной не пойдут без тебя, — кивнул Антон. — Мой короткий декрет сыграет тебе на руку. Я буду подсказывать и помогать со всем, а ты сможешь проявить себя и заслужить доверие семьи. — Почему ты так веришь в меня? — задумчиво спросил Антон. — Жизненный опыт учит разбираться в людях, — хмыкнул Арсений. Антон отставил бокал с кофе в сторону и поднялся со стула, чтобы поцеловать Арса. У них был еще день впереди. Чудесный день для ленивого и неспешного секса. *** По возвращении в Москву Арсений ринулся разгребать скопившиеся за время их отсутствия дела. С виду в их отношениях ничего не изменилось, но по вечерам, оставаясь в спальне, Антон не стеснялся прикасаться к мужу. И ему все позволялось, начиная с объятий и поцелуев, заканчивая исполнением супружеского долга. Трудно было понять, что испытывает по этому поводу сам Арсений, но для Антона все поменялось. К изначальному уважению, восхищению и толике страха добавились нежность и страсть. А еще ревность… Он жутко бесился, стоило Масленникову оказаться в одной комнате с Арсением. В голову невольно закрадывались мысли об их отношениях. О том, как этот ублюдок прикасался к Арсу. Как его трахал. В итоге Антон начинал злиться и срываться на окружающих. Но Масленников — половина беды, ведь тому хватало ума не приближаться ни к Арсению, ни к Антону. Он лишь иногда бросал тоскливые взгляды на своего бывшего и спокойно охранял Варнаву. А вот Белый не упускал возможности поддеть Антона, всячески напоминая о том, что когда-то пялил его мужа во всех возможных позах. Причем ему не хватало такта, чтобы делать все филигранно, поэтому шуточки носили оскорбительный и неуместный характер. Более-менее сдерживался тот лишь в присутствии Арса, но и там позволял себе определенные намеки. Даже Воля смотрел на это с осуждением. Арсений же сохранял привычное хладнокровие, отвечая колкостями или завуалированно угрожая. А вот Антон выходил из себя и страшно бесился. Из-за чего нарывался на вечные нравоучения от Арса. Тот распинался о сдержанности и выдержке, а также напоминал, что месть — это блюдо, которое подают холодным. Но все попытки абстрагироваться и не слушать Белого терпели фиаско. Утешала лишь мысль о злопамятности Арсения, который никогда не оставался в долгу и действовал многим тоньше. Тот не пытался оскорбить Белого в ответ и наносил удар по бизнесу. В основном это были мелкие пакости типа срыва очередной поставки из Казахстана или пожара в офисе. Но чем больше Белый плевался ядом, тем серьезнее становились действия Арсения. После того, как он слил налоговой одну из схем отмывания денег семьи Белых, в дело вступил Воля. Он стал своеобразным гарантом мирных переговоров, пресекая всякие попытки Руслана оскорбить чету Шастунов, а также мягко осаждал Антона, если тот начинал агрессивно себя вести по отношению к Белому. В общем и целом, это помогало, хотя периодически система и давала сбой. *** Варнава потерла глаза и спросила: — Арсюх, может, попросишь своего секретаря подать нам кофе и бутеров каких-нибудь? У меня уже мозги совсем отключаются от голода. Тот взглянул на часы — время обеда давным-давно прошло, а они зависали с делами с самого утра. Обычно Арсений не любил есть в кабинете, но сегодня у них было слишком много работы. Поэтому он нажал на селектор и произнес: — Аркаша, принеси нам кофе и закажи что-нибудь на обед, — Арс посмотрел на Варнаву, уточняя взглядом, будут ли конкретные пожелания. — Убью за салат Цезарь, — решила она. — Для Кати салат Цезарь, а мне пасту бешамель. — Будет сделано, босс, — бойко отозвался Аркаша. Кофе он подал им минут через пять, так что все дела были отложены до лучших времен. А Катя с обожанием вцепилась в бокал и, сделав глоток, застонала от удовольствия. — Нектар богов! — произнесла она. — Как только люди живут без кофе? Арсений хмыкнул в чашку и вдруг сказал: — Антон больше любит чай и редко пьет кофе. Варнава подвисла секунды на две. Эта реакция не укрылась от Арса, и тот пожалел, что вспомнил о своем муже. Он сделал суровое лицо, но оно не отпугнуло любопытства Кати. — Чай тоже неплохой напиток, — согласилась она. — Да и Шастунишка вполне себе милый альфочка. Влюблен в тебя, как щеночек: смотрит глазками-сердечками, еще и ревнует. — Мы работаем над тем, чтобы Антон не так ярко проявлял собственные эмоции, — сдержанно ответил Арсений. — Прогресс есть на самом деле, — одобрила она. — Шастунишке трудно сдерживаться, только когда ты рядом. Но тут уж ничего не попишешь — любовь штука такая. — Уверен, он возьмет себя в руки, — спокойно отозвался Арсений и глотнул кофе. — А что ты? — деликатно спросила Варнава. — Что я? — Арсений посмотрел ей в глаза, дожидаясь пояснений. — Пересмотрел свое отношение к птенчику после совместного отдыха? — Мое мнение о нем давно сформировалось. — Мнение-то ясное дело сформировалось, но я больше о чувствах спрашиваю. Его чаяния взаимны? Арсений закатил глаза, потому что Варнава временами раздражала своей назойливостью. — Я не влюбляюсь в альф лишь потому, что мы переспали. — И то верно, иначе бы у Масленникова были бы шансы. Четыре года, как никак, старался. Эх, мне даже жаль Шастунишку. Он такой очаровательный пупсёныш и так искренен в своей привязанности, а на деле ему ничего не светит. — Ты всегда мыслишь слишком прямолинейно и не видишь перспективы, — покачал головой Арсений. — В смысле? — не поняла Варнава. — Текущий Антон не вызывает у меня сердечного отклика. Но я вижу, каким он станет. И это ценно. Катя замолчала и задумчиво сосредоточилась, пытаясь представить повзрослевшего Антона. Но они были недостаточно знакомы для таких прогнозов. А вот Арсений всегда отличался стратегическим мышлением и безошибочно предугадывал события. — Так вот почему ты вышел за него? — спросила она. — Решил сделать отличный вклад в будущее? — Как и всегда, — произнес Арсений. — Давай продолжим сверять отчет, пока еду не принесли. Он умышленно сменил тему, и Варнава спокойно поддалась этой уловке. Но что-то ей подсказывало — Арсений себя переоценивает, либо попросту недоговаривает. Повзрослевший Антон, конечно, будет совсем другим альфой, но и текущая версия не оставляла Арсения в покое. Иначе почему он ни с того, ни с сего упомянул про любовь Антона к чаю?