Джейсон попытался отвлечь себя работой.
Он лелеял и безумно любил своих кукол такими, какие они есть, однако парочку полезных дополнений он всё же решился добавить. Помнится, как Салли, поражённая обширной базой умений Тоймейкера, предложила добавить куклам острые коготочки (переливающиеся такие, яркие, красивые, какие она видела у всяких взрослых тёть!), чтобы было проще разрывать человеческие конечности, а Бен — лазеры из глаз. Джейсон с ярым профессионализмом отверг последнее предложение, посчитав это глупостью. По крайней мере, именно для кукол. Лили, сжимая Миллу в объятиях, сказала, что ей бы тоже не понравилось, если бы она стреляла из глаз.
Мастера эта разношёрстная детская (за малым исключением Бена) компания по-настоящему забавляла и почти даже не бесила.
Прокопавшись в механизмах достаточно долго, Тоймейкер всё-таки с официозом заявил, что его превосходные творения можно отныне называть роботизированными куклами-убийцами в изумительных платьишках! Его прекраснейшие девочки и мальчики были элегантно смертоносны!
Ближе к двум часам ночи Кенди заглянул в мастерскую и критично оглядел рабочее место игрушечника. Джейсон покачал головой, не отрываясь от работы:
— Подушка для слёз сама ко мне пожаловала?
— Пожаловала и с предложением! — весело подхватил Поп и вновь залез на стол Джейсона, приводя в беспорядок ранее идеально разложенные инструменты. Мастер уж очень пожалел, что всё-таки не всадил упавшую под стул отвёртку тому в шею.
— Мы давно в город не выбирались!
— Всего месяц, — произнёс Джейсон, взглянул на него как на полного идиота и вернулся к платью, ловко орудуя ниткой с иголкой. Кенди готов был поспорить, что именно благодаря таким занятиям у Джейсона получались такие крепкие узлы. В шибари это очень важно!
— У нас еда кончается вообще-то!
— Если ты под едой имеешь ввиду карамельки, конфетки, шоколадки и печеньки, то да, у нас их дефицит. А нормальная еда ещё есть в погребе.
— Ты в погребе хранишь человеческие останки?
Любопытно, а можно ли считать Джейсона каннибалом?
— Нет, замолкни, — он скривился не то от несимметрично сделанного шва, не то от злорадного хихиканья Кошмара.
Кенди милейше улыбнулся, схватил мастера за обе руки, из-за чего иголка с нитками печально полетели на пол к остальным принадлежностям. Кошмар накрыл его ладони своими, сильно сдавив. Мастер попытался его пнуть, но не смог достать из-за невыгодной позиции, как и вырвать свои руки — Кошмар держал чересчур крепко.
— Если ты хочешь ещё больше расстроить все мои ожидания — итак заниженные — по поводу твоей безграничной и сильнейшей любви ко мне, то ты это уже делаешь! — он картинно погрустнел. Тоймейкер терпел с каменным выражением лица, не понимая и не желая понимать, к чему тот клонит. — Сам не удосужился подумать обо мне и моих искреннейших чувствах к тебе, а тут, видите ли, я плохой! Мог бы и вспомнить обо мне, милостиво подать руку, как галантный мужчина, и позвать на любовный ночной фестиваль!
— Что? — Джейсон обвёл его фигуру недоумевающим взглядом. — «Любовный ночной фестиваль»?
— Ага, как тебе?! Какой-то новый абсурд. В Милтоне впервые проводят, — он по-дьявольски обнадёживающе улыбнулся, продолжая удерживать их руки вместе. — Представь, сколько прелестных парочек, убеждённых в своих незыблемых чувствах друг к другу, можно расстроить! Сколько вторых половинок потопить в отчаянии, избавившись или, того хуже, сделав из их партнёров обезображенных инвалидов! Или заставить кого-то из двоицы изменить!
— И только из-за этого ты мне предлагаешь идти на сборище этих фриков?
— Будет же так ве-е-есело!
Он ослабил хватку, позволяя Джейсону убрать руки. Тот не торопился, явно задумавшись над предложением, ведь они так-то действительно давно не выбирались в общество. Целый месяц. Да и, судя по названию, фестиваль должен быть ярким и запоминающимся, достаточно обширным. У него ведь как раз была и подходящая одежда: бархатный длинный чёрный камзол и чудеснейшая рубашка с рукавами, украшенными его любимым кружевом. Предложение становилось всё более заманчивым.
Кошмар наклонился к Тоймейкеру, заглядывая к другу с деланной, но отчётливой печалью в глазах, и самым жалобным тоном в пределах терпимого, на который способен, попросил:
— Пожа-а-алуйста, я весь следующий день обещаю быть хорошим мальчиком!
— И не будешь так тошнотворно растягивать слова?
— Обещаю! — заявил он, мысленно скрестив пальцы за спиной.
***
С некоторой периодичностью они выбирались в человеческое общество. Кенди — чтобы пострадать хернёй, свойственной для демона: покутить с первой попавшейся девицей, нередко оказывающейся местной куртизанкой (а потом перерезать бедняжке глотку, избавив мир от ходячего разврата), расстроить какую-нибудь недальновидную парочку, что слишком очевидно выказывала свои чувства друг к другу на улице, убить кого-нибудь не очень аккуратного прохожего, послушать человеческое нытьё в пропахшем безысходностью баре или всего-то погулять. Джейсон просто наблюдал, иногда тоже, если уж совсем не в мочь, убивал, играл с милейшими ангелочками, что были оставлены родителями, а затем забирал их души. Куклы его не страдали, ведь он за ними чутко ухаживал и любил до безумия, а эти несчастные детишки, такие удручённые с горечью во взгляде, являлись идеальными жертвами. То есть не жертвами, а счастливчиками. Это ж благодать: играть с Тоймейкером, пользоваться его оригинально созданными игрушками, разговаривать с его персоной и вообще играться!
Впрочем, Джейсон не расходился так, как Кенди.
Если они были не одни, то брали Салли и Лили с собой. Малышки пугали людей, сводив с ума шумовыми и зрительными галлюцинациями, соревновались, кто больше убьёт за вылазку (идею о соревновании им, конечно же, подкинул Кошмар). Кенди и Джейсон поддавались, видя, как маленькие Лили и Салли любят растягивать чужие мучения, в процессе которых определённый человек терзал сам себя по несколько часов. За одну вылазку девочки ограничивались не более пяти жертвами. Всё равно, решали «старшие», паника городам из-за массовых гибелей не нужна: чем бы дети не тешились, лишь бы не жаловались. Бен, не так часто остающийся с ними, обычно сидел дома и играл в приставку.
И вот сейчас Джейсон пылал желанием посетить какой-нибудь захудалый бар и лицезреть олицетворение сразу нескольких грехов во всей красе, нежели быть с Кенди на этом фестивале.
Он же, опьянённый таким количеством чувств, сокровенных людских желаний и неконтролируемых эмоций, становился буквально неуправляемым. У Кошмара был определённый флажок на эту тему, что мастера совершенно не радовало.
— Ты только посмотри! — он ухмылялся так злорадно, что Джейсону сначала привиделось, что его перекосило. Он облизнулся как кот, предвкушающий сытный обед из любимых лакомств. — Какая откровенная атмосфера! Какой размах! Вот это эпатаж! Здесь есть то, чем можно заняться!
— Ну да, шестов уж очень много понаставили, — сухо заключил Тоймейкер, удивляясь, как им всё мало: в одной небольшой зоне примерно со среднюю по размерам сцену стояло около пяти шестов. А людей, изъявивших желание увидеть мастерство в азах акробатики и чьё-нибудь ярко-красное бельё, было в десять раз больше.
— Надеюсь, что не только девочки будут выступать сегодня, и ты тоже сможешь найти себе партнёра на вечер! — Кенди стремительно приблизился к Джейсону, невинно чмокнул того в щёку и сказал: — Я пока что утолю жажду, а ты займись своей социопатией! Увидимся!
— По твоей уникальной персоне контингент профессиональных психиатров плачет.
Поп не опроверг, но и не подтвердил этот факт. Загадочно улыбнулся, помахал на недолгую разлуку и удалился утолять то ли жажду крови, то ли жажду спиртных напитков. Джейсон склонялся к первому.
Мастер на самом деле не видел себя среди этих людей. Его основным интересом, как бы двусмысленно это не звучало, выступали дети, их жизнь и чувства (он всё-таки благосклонный душегуб, нежели отбитый маньяк-педофил). Вдобавок его безумно раздражали громкие звуки и орущая музыка, в которой развлекались десятки потных и разгорячённых тел. Тоймейкеру было не по душе втройне, поэтому в таких местах он сразу направлялся к бару, надеясь найти что-то для себя там.
Хотя бы выпить, может, посмотреть за профессиональной работой одного реального демона.
В то же время Джейсон не был заядлым фанатом спиртного и нажираться в хлам для него являлось просто непозволительным занятием. Ему нравился вкус алкоголя, нравилось смаковать его на языке в приятной компании, но последствия от его большого употребления и всякие хмельные закидоны некоторых ему не импонировали вовсе.
Приземлившись в отдалённом от людского внимания закоулке меж двух поставленных палаток (фестиваль проходил в формате ярмарки), он пригладил волосы, избавился от очевидно выдающих в нём не человека знаков и вышел на свет. Со стороны было, несомненно, слегка странно видеть среди в основном полуголых и хамоватых подростков, переживающих пик подросткового максимализма, такого… необычного взрослого мужчину в старомодной одежде, название которой многие бунтари здесь даже и не ведали. Джейсон был немногословен и краток в случайно происходящих беседах, в меру вежлив и сдержан, поэтому образ какого-нибудь исторического дворянина многим людям в головы ударял вмиг. Тоймейкер не был против подобного, если ну очень болтливые случайные собеседники высказывали свои ассоциации. Ему это даже нравилось.
Джейсон остановился у бара.
Поболтать с кем-нибудь, пускай даже нажравшимся, было в порядке вещей. Он всё-таки живёт с Кенди, с которым и в обычном состоянии контактировать в дюжину раз сложнее, чем с любым другим существом.
Джейсон-человек уронил бы челюсть на пол, узнав, что ему в будущем может быть приятно находиться и даже разговаривать в компании незнакомца за бокальчиком. Джейсон-демон нашёл некий баланс в плане взаимодействия с представителями этого мира, поэтому смог насладиться, как он раньше это называл, «глупым пустословием».
Да и живя в импровизированной изоляции от посторонних лиц по несколько месяцев, встречаясь с одними и теми же рожами каждый чёртов день, любой бы норовил сойти с ума. Вдобавок улучшать свои социальные навыки было полезно и для дела. Как ты сможешь втереться в доверие к своей жертве, если толком разговаривать-то не привык?
Признаться честно, именно Кошмар, отличающийся сбивающей с толку открытостью и умением без последствий влезть в любую беседу, подтолкнул его к этому убеждению. И, может быть, Джейсон был благодарен за это. Совсем чуть-чуть. Но он всё равно не признается.
— Уж не думал, что в этом разноцветном хаосе из светомузыки и одурманенных детей увижу хотя бы одного совершеннолетнего и ещё трезвого человека. Что желаете, сэр? — бармен приветственно улыбнулся, традиционно протирая бокал. Он обвёл Джейсона изучающим взглядом, а потом улыбнулся ещё шире, делая вывод, что перед ним явно самодостаточный, обеспеченный человек. Тоймейкер усмехнулся: что, тут действительно одна мелочь бегает?
— Купажированный виски.
— Будет, сэр.
С барменами болтать о чём-либо всегда проще. Те, обычно преисполненные жизненным опытом, являлись лучшими свидетелями чужих жизней, решений и даже преступлений. Все они были слегка меланхоличны, в разговорах — душевны, а на работе — услужливы. Славные люди.
Джейсон с удовольствием потягивал виски, ощущая на языке сладкие нотки карамели.
— Вы в первый раз на подобном фестивали?
— К сожалению.
Бармен слегка усмехнулся, уловив иронию. Кажется, он нашёл себе неплохого собеседника на следующие несколько минут, пока тот ещё трезв. Бо́льшая часть взрослых на таких курьёзных фестивалях, на коих уже успел побывать усатый мужчина за барным столом ещё в других штатах, почему-то изначально приходила обдолбанная.
— Такие мероприятия в одиночестве обычно не посещают, — знающе рассказывал мужчина за стойкой, скрупулёзно протирая и меняя бокалы местами, — если, разумеется, не рассчитывают на мимолётную интрижку.
— Я в принципе не рассчитывал на поход сюда, — скучающе произнёс Джейсон, опустошив треть бокала. — Меня заставили идти.
— Девушка?
— Хороший приятель, — уклончиво ответил Тоймейкер, не желая развивать данную тему. Бармен солидарно промолчал, подливая ещё спиртного в его бокал.
На самом деле Джейсон не мог точно сказать, кем для него приходится это фиолетово-голубое безумие. Он и сосед по дому, шарящий во всякого рода извращениях и тягомотной любовной дурости, и приятель, с которым приятно поперемывать косточки кому-либо (чаще в переносном смысле, нежели в прямом), и «соучастник» преступлений, ведь Джейсона он нагло обязал делиться жертвами: Джейсон получал деток с их девственно-чистыми для игрушек душами, а Кенди — родителей тех.
Заметать следы преступлений было в разы проще, хоть и приходилось выслушивать в разы больше жалоб, если не заставлять Кошмара убирать кровь. Делить быт по дому в какой-то степени было удобно, хоть и основную рутину на себя брал Тоймейкер, ведь Кенди так умело притворяется бытовым инвалидом. И многое другое.
Это было своего рода выгодное сожительство с некоторыми специфичными плюсами для обеих сторон. Да и только. Он бы смог от него легко отказаться. Смог бы, да, наверное.
— Прошу прощения, мистер, — на рядом стоящий барный стул опустилась миловидная блондинка и обворожительно улыбнулась усатому мужчине.
Тот подоспел к ней, удивляясь уже двум трезвым здесь людям. На взрослого человека девица не тянула.
— Можно купажированный виски? — та вытащила паспорт. — Пожалуйста.
— Разумеется, мисс.
Джейсон лениво обратил взор на девушку и поморгал несколько раз, чтобы убедиться, что ему не кажется: её яркие блондинистые волосы спадали ниже лопаток, на лице играла отрадная, искренняя улыбка, а на щеках были заметны отчётливые ямочки. Разве что некоторые черты лица не совпадали с вмиг вспомнившемся образом в голове, да и нос был с горбинкой, а в остальном Тоймекеру показалось, что его заглючило.
— «Удивительное сходство», — подумал он с мрачной иронией, допивая виски.
Девушка обернулась, держа в изящной ручке бокал, и с явным любопытством упёрлась взглядом в Джейсона. Прошлась от воротника рубашки до краёв камзола, что тот проигнорировал, наблюдая, как бармен подливает ему ещё. Показалось даже, что музыка на фоне стала играть громче, а люди с новыми силами принялись вариться в искусственно созданном котелке со светомузыкой и развратом.
— Вы тут одни, да? — её глаза, в которых горело неуёмное любопытство, кажется, заблестели ещё ярче.
Джейсон насторожился, медленно отпивая из бокала. Заговорил он сухо, сдержанно:
— Да. Вы тоже, смотрю.
— К сожалению, — та как-то удручённо приуныла, покручивая ножку бокала в пальцах. — Парень, с которым мы должны были идти сюда вместе, бросил меня. Нашёл другую, воспылал к ней и остыл ко мне. И всё это за день до фестиваля.
— Звучит достаточно печально, — он вновь отпил, впрочем, не выражая сочувствия как такового.
— Ага! — достаточно эмоционально вздохнула та, театрально взмахнув рукой, а потом вернулась к бокалу и тоже отпила немного. — Но я решила не унывать. Мало ли, сколько ещё у меня отношений или парней будет, а фестиваль давно хотела посетить. Пусть и одна.
Джейсон понимающе кивнул. Это уже было поинтереснее. Девица выглядела на лет двадцать, ещё не зрелая и не осторожная, что делало её безупречной жертвой для его дружка, которого, почему-то, он не наблюдал вблизи.
Открытая, эмоциональная блондинка, видимо, ещё не отыскав родственной души на мероприятии, которой можно высказаться, решила попытать удачу в баре. И сразу полезла к нему, «странному и малоэмоциональному», который был вне общего потока. Не к лучшему варианту она обратилась в общем.
ОТКРЫТАЯ И ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ
Джейсон прикрыл веки, сосчитал до десяти, понимая, что ощущает к ней маломальский интерес. Как минимум, её глаза, в которых мерцала неподдельная искренность и проклёвывалось чистейшее дружелюбие, могли стать основой для глаз его новой чудесной куклы. Он мысленно накидал примерный эскиз той. Выглядело многообещающе, если учесть то, что глаза у неё довольно необычные — карие, но отливают зеленоватым оттенком на свету.
ИСКРЕННОСТЬ И ДРУЖЕЛЮБИЕ
Думать долго и анализировать он умел, но в этот раз отступил от собственных методов. Делал выбор быстро. Видимо, виски сделал своё дело.
— Хотите составить мне компанию, мисс? — Джейсон наигранно доброжелательно улыбнулся и приглашающе приподнял бокал, чтобы чокнуться. Девушка радужно улыбнулась и чокнулась с ним бокалами.
— А я уж думала, что не предложите! — произнесла та и отпила виски. — Меня, кстати говоря, Амина зовут. Вас как?
Амина.
Ох, Ам… Амина. Да, Амина.
Тоймейкер даже не знал: нужно смеяться или конкретно негодовать. Это было похоже на какое-то древнее проклятие прямиком из мира фэнтези, которое из-за совершённых ранее проступков сейчас упало ему на голову и звонко отвесило пощёчину, напоминая о прошлых грешках и предначертанных адских котелках.
— Джейсон, приятно познакомиться.
Они дружески пожали руки. Джейсон чисто человеческим пытливым взглядом оглядел собеседницу, одетую достаточно открыто для детального изучения, и заключил две вещи: во-первых, с той, кто сейчас крутилась в его сознании бурным воспоминанием, внешне они не таким многим похожи (и не только из-за декольтированного платья, которое бы первая на себя ни за что бы не надела, но и из-за татуировок на предплечьях второй), а, во-вторых, он мельком заметил побелевшие, сходившие на нет шрамы на внутренней части руки.
Амелия себе бы никогда подобного не позволила, что Тоймейкера успокаивало. Они не так похожи, как ему привиделось. Славно!
ДОРОГАЯ АМЕЛИЯ
Мастер прикрыл глаза и снова их открыл, не зная, будет ли ему сегодня плохо из-за воспоминаний или выпитого. К алкоголю он был совершенно не устойчив.
— А вы тоже тут одни? — девчушка мастерски допила оставшуюся часть виски и достаточно громко поставила бокал на стойку. Похоже, вскоре её тоже начнёт разносить.
— Не один, с другом, который пошёл в гущу событий, — легко отозвался Джейсон, полностью разворачиваясь к даме, чтобы чётко видеть ту. — Он страстный фанат таких шумных и вырвиглазных праздников. Я здесь чисто за компанию.
— И ваш друг такой же симпатичный, как Вы?
Что там Джейсон говорил про услужливость меланхоличных дядек за стойкой? Спасибо, что дальновидно подлил им обоим ещё. Так называемая Амина тоже имела слабость к спиртному, создавая Джейсону видимое преимущество.
Тоймейкер мысленно закатил глаза: и вот так вот разве начинают флиртовать? Он не спец в этом деле, но эта лесть, такая очевидная и прямая, не лучший способ заинтересовать, если не намерен идти ва-банк по-крупному.
— Сомневаюсь, что Вам покажется симпатичным сильный мужской перегар.
Они оба ещё поговорили о всяких несерьёзных темах, обсудили историю личной жизни Амины, которую Джейсон терпеливо выслушивал, понимая, что тем самым располагает её к себе. Она рассказывала экспансивно, из-за ударившего в сознание алкоголя частично переходя на личности, а Тоймейкер строил из себя заинтригованного слушателя.
Честно, история о чужих изменах его абсолютно не интересовала. Сколько он слышал подобных историй о недобросовестных людях и их аморальных махинациях с чувствами своих якобы любимых? До неба больше, от земли поменьше.
Кошмар когда-то сказал, что, находись все люди в свободных отношениях, может быть, было бы и проще. А может, что и нет. Никакой формат или тип отношений не горазд помочь больным или насквозь прогнившим людям. Они ведь любую добродетель смогут испортить, верно?
— «В аду, получается, многие придерживаются свободных отношений?»
— «Получается, что да», — он удовлетворённо облизнулся, признавая, что лимонные конфеты очень даже ничего, и закинул себе в рот очередную карамельку. — «Мы трахаемся, вместе взрываем 757, а потом ты трахаешься с кем-то другим, взрываешь Боинг 747 с ним же и тебе хорошо. Мне тоже хорошо, ведь я нашёл на поверхности того, кто больше любит воздействовать на людей прямо, чем косвенно. Все в плюсе!»
— «И всё?» — Джейсон недоверчиво покосился на Кенди, старательно слизывающего лимонную тянучку с пальцев.
— «Конечно, это у вас, людей, предубеждений и обязательств больше, чем у Безликого щупалец».
— И он мне тогда говорит: «это не то, что ты подумала!» А что я ещё могла подумать, мать твою?! Что они задачки для его десятилетней сестры голышом в постели решают?! — а Амина всё расходилась, не смея замолкать. Она стоически пыталась смотреть прямо, не шататься, но застилавший взор туман и приятное тепло в теле, ослабляло её волю. Выпитый алкоголь давал о себе знать.
Джейсон тоже стоически терпел. Ещё немного стоило выждать.
Не любил он эту монотонную болтовню, моментами превращающуюся в полупьяный бред, которая вдобавок была ни о чём. Он проявлял интерес к неоднозначным, сложным для рассуждений темам и мог часами слушать чужие незаурядные монологи, но двадцатиминутная лекция о том, как неизвестный ему бездарь с репетиторшей в кровати кувыркался? Это было выше его сил.
Кенди возможно бы и наслаждался подобным, поддакивал таковым своим жертвам в прямом смысле, соглашаясь с их неразборчивым негодованием, а потом подливал ещё. Джейсона же просто рвало от такого количества бессмыслицы, крутящейся вокруг него.
— А п-потом… потом…
Она почти свалилась с барного стула, но Джейсон, только и ждавший этого, по-джентельменски осторожно подхватил Амину на руки и выпрямился.
Он дождался.
Расплатившись и за неё, и за себя, ощутив спиной прощальную ухмылку предвидевшего подобное бармена, он побрёл к выходу. Попутно мастер оглядывался по сторонам, выискивая Кошмара среди таких же разноцветных лиц, но того нигде не наблюдалось. Девица на его руках всё ещё была в сознании, но, похоже, утратила нить происходящего, стараясь более-менее складно рассказать уже новую историю.
Если тревогу не затрубили или количество охраны не удвоилось, значит, Поп ещё ничего не натворил. А может и натворил, но лишь в меньшей степени, чем мог.
Беспрепятственно покинув зону фестиваля, где на входе толпилось около десяти-двенадцати людей, он удачно свернул к мотелям, ныряя в тёмные закутки. На улице было четыре утра. Уже начинает светать.
— Э-э-ай, поч… почему… это, мы, ну…
От девицы несло перегаром и спасибо, что не таким уж сильным, иначе бы Джейсон не выдержал и перерезал ей глотку прямо там.
Со взрослыми всегда так трудно. Вот дети из-за своей естественной неопытности и настроенности к миру такие доверчивые, прямодушные, из-за чего ими легче помыкать, манипулировать. Что не скажи, так получишь больше. Пьяные люди в каком-то смысле такие же: болтливые и не скупящиеся на собственные мысли, действия, но это одновременно и тяготило. Раздражало. Джейсона бесили и те, и те, но вторые, пожалуй, больше.
Человеческое раздражение по отношению к детям сохранилось до сих пор. Но только не в играх. Когда приходилось делать вид занудного, всезнающего взрослого, было тяжко. А когда Джейсон играл с детьми, не придерживаясь этой роли и рамок, было просто замечательно! Он ни взрослый, который должен наставлять блудливого ребёнка, ни родитель, который обязан беспрестанно следить за своим чадом, ни просто уважаемый «дядя», который должен быть в стороне как положено.
Никаких «положено» и «должен». Только сказочные миры с их фееричными сюжетами и необыкновенными существами, своими уникальными законами и традициями. Мир, где можно всё и даже больше, если ты этого пожелаешь.
Он бы играл вечность: плакал, веселился, радовался, удивлялся, грустил там, если бы ребёнок, поклявшийся вечно играть только с ним, с Джейсоном, не предавал его доверия.
«Я хочу к маме, я давно её не видел!»
«Тут очень-очень классно, но я обещала подружке выйти сегодня погулять вечером!»
«А можно домой? Я устала!»
И многое другое. Тогда мир окрашивался в красный, словно в судный день. Всем было плохо, а особенно Джейсону. Ребёнок сам виноват, что оказался расчленённым и изуродованным, ведь это он хотел друга для игр, много-много возможностей для реализации своих фантазий, а тут… То наскучило, то заскучал по маме, от которой он и прятался в искусственной фантазии. Тоймейкер не бросает слов на ветер.
БОЛЬНО И ОБИДНО
Он наслаждался и конфетно-радужной иллюзией вместе с живым дитём, и выворачивающе-кошмарной реальностью, где дитё умирало. Однако переходить грань от одного к другому было всегда сложно.
Порой подобное затягивалось на долгие недели. По каким-то конкретным детям он тосковал особенно, ведь они играли с ним дольше остальных, тянулись к нему и его творениям, всячески восхваляли его игрушки, восторгались и были в общем самыми настоящими ангелочками. Отходил Джейсон от своих эпизодов так же долго, как и играл с этими детьми, на что Кошмар многозначительно молчал. Он мог подколоть, подшутить, но особо яро в эту тему не лез.
— М-м-м… — протянуло безвольное тело у него на руках. — Что-о тако-ое? Где-е мы?
Мастер положил Амину на сырую землю, и та потихоньку стала приходить в себя, потягиваясь и бестолково медленно хлопая глазёнками.
Джейсон отступил назад, ей за спину. Сеточка чёрных тонких полос окрасила его руки от кончиков пальцев до сгиба локтя, постепенно очерняя, пока плотная тьма полностью не окутала эту часть конечностей. Обычные человеческие ногти начали трансформироваться в когти. В глазах разгорался яркий зелёный огонёк, а от правого глаза, точно надкололась сама кожа, подобная хрусталю, потянулась тьма.
— Н-ну… ты что, это, м-молчишь… э-э-э!
Девушка, опираясь на край кирпичной стены, неуклюже села. Шатаясь, Амина всё продолжала фокусировать взгляд, упираясь глазами в землю.
Джейсон неспешно подошёл сзади. Длинные острые коготки невесомо огладили ту по макушке. Дамочка, нерасторопно покачивающая из стороны в сторону, опасливо замерла и глубоко вдохнула, напряжённо выдохнула. Тоймекер положил ей ладонь на голову, начиная нежно, будто успокаивая напуганного ребёнка, поглаживать по макушке. Её дыхание участилось.
— Ч-что?! — прошептала она неслышно, не смея двигаться. Амина ощутимо задрожала, сминая клочья земли под собой изящными пальчиками. — Ты… ч-что т-тебе н-надо? К-кто т-там…
— Твои глаза невероятны.
Джейсон опасно наклонился к ней. Полный обзор девчушке закрывали собственные волосы, неудачно спадавшие по обе стороны головы. Мастер удовлетворённо улыбнулся, впутывая пальцы в слегка волнистые локоны. Девчушка испытывала явный страх, а он так явно его чувствовал…
Он аккуратно проводил пальцами по её изумительным длинным волосам с таким светло-блондинистым оттенком, какой был у…
Он резко остановился, моргнул. Хотелось бы сосчитать до десяти, но он непроницаемо схватил Амину за горло и непроизвольно сжал, словно хотел выдавить из неё все соки. Девчушка попыталась было закричать, дёрнуться и беспомощно упасть, но он подхватил её, неторопливо приподнимая над землёй так, что та носочками невесомо могла достать до неё. Из её рта вырвалось неясное «ох» с явным намёком на продолжение.
— Не нужно кричать, — вежливо попросил уже не такой снисходительный Джейсон, смотря куда-то вне девушки, обстановки и реального мира. — Я не люблю громкие звуки, знаешь ли. Они очень сбивают.
Амина бестолково дёргала ногами, судорожно стараясь вдохнуть. Все слова душителя пролетели мимо неё. Разум стал прочищаться от всякой гадости.
Человеческая слабость перед сильным, едва ли известным существом поистине завораживала. Липкий страх, крепко сковывающий тело жертвы, и эта жажда жить, данная самой природой, вводила в приятный транс. Джейсон сполна наслаждался такими моментами. Эта сцена была потрясающей, а эта слабость была так примитивна — они удовлетворяли все его садистские наклонности сполна. Смесь непреодолимого ужаса, невообразимого отчаяния и неподдельной паники вживую являлись таким невероятным зрелищем!
Подобного рода нападения, без радужных иллюзий и сладких заманиваний, являлись для него настоящей редкостью. Он любил растянуть происходящее до момента расправы, насладится воспылавшей в человеке жаждой жизни и тем многозначительным спектром эмоций, что ощущает его жертва, послушать жалкие мольбы и просьбы отпустить, а потом увидеть искренний ужас. Беспощадный ужас и жестокое осознание того, что аккурат тебе сейчас намерены отрезать руку вот этой жуткой ручной пилой. Сейчас её режут, а тебе адски больно, а ты кричишь, всё захлёбываешься в крови, всё молишь, плачешь, давясь слюнями и слезами, и тебе так больно-больно!
— От-отпус… тпус-ти! — она всё равно старалась завизжать, позвать на помощь, несмотря на вежливую просьбу.
ЗАВИЗЖАТЬ ГРОМКО И КРИЧАТЬ СНОВА
Он вздёрнул Амину в воздухе, из-за чего та чуть не потеряла сознание. Джейсон сделал уверенный шаг к стене и с силой припечатал девку к облезлому кирпичу. Он чувствовал, как на пальцы с задней части головы начинает стекать нечто жидкое и тёплое. Тоймейкер ослабил хватку, давая Амине шанс перевесит вес собственного тела на ноги.
Ему нравилось впиваться в её беззащитную кожицу когтями, ощущая низменную слабость той. Тоймейкеру нравилось сжимать чужое горло, практически доводя до потери сознания, а потом вновь давать возможность выкарабкаться, пробыть ещё в реальности. Ему нравилось глядеть в заплаканные, когда-то улыбающиеся глаза и видеть звериный ужас.
Ему нравилось глядеть в заплаканные, когда-то улыбающиеся глаза и видеть звериный ужас.
Джейсон опешил. Некогда улыбающиеся, сейчас заплаканные глаза и звериный ужас в них. Грязные блондинистые волосы ниже лопаток. Прелестные ямочки на щеках.
— Ам…
— М-монстр! — пищала она сорванным голосом от ужаса. Девушка всё отчаянно махала конечностями, рыдала навзрыд. — Чудовище! Отпусти меня! Отпусти! Прекрати! Мне больно!
«Монстр!»
«Чудовище!»
«Прекрати!»
Мастеру стало плохо. Её пищания отдались в голове назойливым эхом. Пальцы сами по себе разжались.
Как зовут эту суку? Что-то на «Ам». И дальше. Ам… Ам…
— Амелия…
Амина сорвалась, не разбирая дороги. Сердце в груди бешено колотилось и, казалось, от такого буйного ритма вот-вот остановится, но девушка знала, что нельзя останавливаться ни в коем случае! Ни ей, ни сердцу! Её убьют! Она умрёт! Она не хочет! Ей нужно жить, нужно вернуться! Она не может взять и сдохнуть! Нельзя позволить ему догнать себя!
Нельзя-нельзя-нельзя!!!
— Бедняжечка! — Кошмар схватил сучку за шею, с лёгкостью вонзая кончики когтей в поддающуюся мясную оболочку. Из мяса опять хлынула кровь. Кенди с театральным сочувствием улыбнулся, крепко прижимая её тушку к своему телу: — Только смогла ощутить вкус свободы, да? Вкус жизни, когда любое дерьмо покажется раем по сравнению с тем адом, который удалось пережить? Я бы мог подарить тебе больше этого умопомрачительного ощущения, но, боюсь, из тебя вышла слишком хорошая актриса и моему другу теперь печально! Можешь что-то сказать в своё оправдание, Аминочка?
Девчушка была в смертельном отрубе. Кенди фыркнул что-то наподобие «а начиналось-то как!» и перерезал ей глотку.
Поп покачал головой, глядя на бездушную, удивительно цельную груду крови и мяса в грязи и пыли, которая десять минут назад величала себя Аминой. Жаль ведь, потому что такая красивая девушка достойна более красивой кончины, а не этого клишированного приёма всех киношных маньяков! Как можно только резать глотки, когда уже придумано столько видов экзекуции?
Кошмар посмотрел на Джейсона — тот всё ещё пялил в стену, забыв дышать чаще, чем раз в пять секунд. Кенди подошёл ближе и чутко погладил того по плечам, желая привести в сознание. Что-что, а уже светлеет. У него отсутствует всякий настрой на лёгкие пробежки с мигалками и глупыми полицейскими.
Вдобавок его приятель не любит громкие звуки, а мигалки громкие.
— А если бы меня здесь не было, то она бы сбежала, — начал предполагать он, говоря это ласково, с явным удовольствием рассказывая вероятный ход событий, посчитав его по-своему заманчивым, любопытным: — Позвала бы на помощь, подняла всяких дурачков в форме на ноги, а ты бы продолжил тут так стоять, дорогой? Я просил тебя бороться с социопатией, но допросная камера, знаешь ли, не лучшее место, чтобы заводить друзей.
— Что значит…
Джейсон хотел что-то спросить, но мысль никак не мог уловить. Она ускользала от него и найти ту в сознании, поражённом начавшимся гудением, как будто ему в уши засунули несколько работающих бензопил, было трудновато.
— М?
— «Слишком хорошая актриса»? «Моему другу теперь печально»? Что… — он сглотнул, подкосился, зажмурившись. Когти, тьма и светло-зелёное свечение стали постепенно пропадать. Он принимал человеческий облик. — Что ты имел ввиду? Ты следил за нами? Где тебя носило весь фест? И почему ты только сейчас соизволил объявиться?
— Ладно-ладно! — он поднял руки в примирительном жесте, не переставая в общем светиться хитростью и излучать ощущение того, что следующие слова будут фальшью: — Теперь ты будешь детективом?
— Скажи… уже…
Джейсон повалился набок, но Кенди тактично придержал его за локоть, полуобнимая сзади — Поп в каком-то смысле нежно придерживал того за талию, кроваво спутав их пальцы вместе, ведь кровью той дурочки всё ещё были запачканы его руки. Только Тоймекер этого не осознавал, начиная терять связь с происходящим.
— Ты что-то умалчиваешь! — мастер вновь зажмурился. Голова стала гудеть сильнее, чем прежде. — Что… что…
— Полегче, мистер обольститель и мой чудесный потрошитель! Если так будет угодно, то я всё, то есть почти всё объясню и…
— Немедленно!
Джейсон постарался схватить того, но ничего не нащупал, кроме пустоты. Он вот-вот мог упасть. Кошмар решал, как бы подхватить на руки этого упрямого полудурка. Ему даже было немного жаль Джея. Кенди мимолётно озаботился собственным состоянием: ему что, настолько жаль другого демона? Удивительная вещь!
Джейсон ещё что-то невнятно бурчал, проклинал его и даже матерился. Подобные ругательства были наивысшей степенью его неудовлетворённости, из-за чего Поп даже пожалел, что полез в эту игру. Ну, пожалел, потому что разболтал то, что его выдало. Хотя он всё равно собирался спросить прямо, поэтому не такой уж это и прокол! Просто он чутка поторопился и переборщил.
Во всяком случае домой они возвращались в реально неадекватном для них обоих состоянии. Джейсона Кошмар подхватил на руки, решив не закидывать на плечо. Так, конечно, передвигаться немного затруднительнее, зато тот меньше что-то там себе под нос шепчет. И потом гневаться так сильно не будет. Может быть, Кошмар потом не то чтобы изолентой будет примотан к люстре или батарее, а прикреплён нормальными наручниками. Изоленту больно отдирать в конце концов!
Труп девицы остался лежать там, в грязном закоулке, остекленевшими карими с зеленоватым оттенком глазами смотря на светлеющее небо.
