После работы

Мне было приятно касаться его волос. Не только потому, что они всегда были мягкими и безупречно уложенными, но и потому ещё, что волосы — его слабое место. Да-да, слабое место, но кто об этом знал? Я один. И я молча распустил их — изящный золотой водопад хлынул вниз по его спине. — Спасибо… У самого никак руки не доходили… — тихо, но вполне различимо сказал он. Я мягко улыбнулся и положил руки ему на плечи. Напряжённые после рабочего дня за компьютером, они горели даже сквозь одежду. Их тяжесть ощущалась почти физически. — Ты долго в этих латах ходить собрался? И без того дышать нечем. — Да, ты прав… Но сил уже нет никаких… Это было так не похоже на него, что пора бы забеспокоиться. Я аккуратно коснулся губами его виска. — Совсем задница на работе? — Полнейшая, — слабо кивнул Доппо. — Думал, дадут мне какую-нибудь работу, буду выполнять её хорошо… Нет, напарника всучили. Редкостный упырь… Знаешь, — он продолжал, — такое чувство, будто среди всех безответственных придурков проводился конкурс, а победитель до встречи со мной ещё и какие-то курсы прошёл. Я рассмеялся. Эта тема была мне близка, пожалуй, как никому другому. Даже в самом страшном сне и под самой лютой пыткой я не смог бы вообразить напарника хуже, чем Дазай. Врагу такого счастья не пожелаешь! А новый коллега Куникиды, наверное, из разряда безобидных дураков. Не страшнее Осаму. — Ладно, не будем о работе… — Не будем, — согласился Доппо и вымученно улыбнулся. Потом он поднялся и ушёл в душ, оставив меня в одиночестве. Я тоже изрядно устал на работе, ругаясь с этим Анго относительно ведения документации. И то, как изящно Мори отстранил меня от дел, не давало мне покоя. Не доверял. Даже с уходом Дазая из организации, даже с новым званием, упавшим на мою голову практически сразу, моя жизнь не стала легче. Наоборот. Каждая новая звёздочка над головой отдаляла меня от босса. Коë, всегда поддерживавшая, была чертовски измотана этой борьбой. Мне давно следовало оставить её в покое. Настал час самостоятельности. — О чем задумался? — раздалось над самым ухом. И будь у меня силы на испуг, я бы подпрыгнул на месте от неожиданности. — О работе, — честно признался я. Доппо глубоко вздохнул и усмехнулся: встретились же два трудоголика. Он протянул руку к моему лицу и убрал несколько прядей со лба. — Мне, конечно, очень приятно, что ты стал отращивать волосы, но начни уже укладывать их или закалывать… Меня, надо сказать, никогда не раздражали эти его наставления. Он делал это из соображений заботы, просто бывшая профессия всё никак не отпускала. — Хорошо, — я заправил ещё несколько прядей за уши. — Слушай, а ты не рассказывал, почему сам отпустил волосы. Куникида поправил очки и почесал переносицу. — Когда-то я ходил с очень короткими волосами и поддерживал одну причёску, пока однажды мой лучший друг не решил подстричь меня сам. Я прыснул. Разве можно было доверить стрижку человеку, который сам забыл, как выглядят ножницы? — Так вот, — продолжил Доппо, — можешь себе представить? Светлые и очень-очень короткие, с ними я выглядел почти лысым. С тех пор я поклялся в двух вещах: во-первых, никогда не стричься, во-вторых, не ночевать у Катая. Я рассмеялся. Дружба этих двоих не вызывала ревности в моей душе. И какой в том смысл? Между другом, которого знаешь десять лет, и парнем, с которым знаком год, выбора особенно и не будет. Кроме того, Катай Таяма — последний человек, к которому можно было ревновать. — А потом уже во вкус вошёл? — ляпнул я, вспомнив миллион баночек в ванной комнате. Полмиллиона — мои, конечно, но они для лица. — Ну, либо делать безупречно, либо не делать вообще, согласен? — Абсолютно. Я сходил с ума, когда он говорил так: тихо и спокойно, без поставленной интонации. В подобные моменты я ощущал себя как никогда дома. В тепле и уюте. Всему виной, наверное, возраст…