Dante, remember

В голове было пусто, словно из нее в один момент вытрясли все, что можно. Что произошло? Где он? Кто… кто он? Острая боль пронзила шею в последний раз, а потом затихла. — Как тебя зовут? Имя. Имя. — Данте. — Что? — Меня зовут Данте, — повторил он уже увереннее, убеждая весь мир, а заодно и себя в своих словах. Данте. Он не уверен, что это его имя, но оно нравится ему. Оно… родное. Знакомое. Привычное. — Остаточная память. Ну ничего, зачистим. Пройдите по оранжевым указателям. Легко сказать — пройдите. Данте — он окончательно признал это имя своим — попытался подняться, но с первого раза не получилось. Руки отказывались слушаться, ноги казались ватными. С большим трудом он смог встать, ухватившись за стол, и две минуты пытался отдышаться, навалившись на несчастную мебель. Голова кружилась, шею ощутимо жгло. Во рту пересохло, а тело начала бить дрожь. Неудобная одежда только усугубляла ситуацию: многочисленные ремни передавили руки и ноги. — Посмотрите на сканер, — сказал уже другой голос, более механический. Данте поднял голову. Проклятый бот светил ему в глаза лампами. Рядом появилась табличка с его (его?) фотографией и краткой информацией. Цифровой код с кучей троек и надпись в углу «SENSEN». — Инициализация пройдена. Данте ощупал свое лицо и волосы, чтобы убедиться, что предположение было верное, и это на свое изображение он только что смотрел. Убедился. Это придало ему немного уверенности. — Пройдите по оранжевым указателям. Данте сделал шаг на апельсинового цвета полоску на полу. Идти получалось с трудом, словно ему вместе с воспоминаниями стерли умение держать равновесие, и теперь приходилось учиться заново. Данте шатало, словно пьяного. Впереди была очередь. «Счастливчики» вроде него один за другим садились в кресло и исчезали в шахте. Данте встал за высоченным мулатом со следами старой татуировки на левой руке. — Данте! Ты слышишь меня, Данте? Данте осмотрелся, но не заметил никого, кому мог бы принадлежать голос. — Данте, это я, Нилин! Ты слышишь меня? — Слышу, — выдохнул он. — О, чудесно, передатчик не повредился. Что ты помнишь, Данте? — Почти ничего. Данте — это действительно мое имя? — парень сделал шаг вперед. — Как видишь. Если маяк не врет, слева от тебя есть дверь. Иди туда, если не хочешь, чтобы тебе окончательно промыли мозги. Дверь действительно была, не дверь даже, а ворота, полностью закрыться которым мешал застрявший бот. — Бегом! Данте, пошатываясь, направлялся к воротам, искренне надеясь, что его не заметят. В другое время он бы смог отбиться от преследователей, но не сейчас. В другое время? Ох. — Что еще ты помнишь? — не унималась Нилин. — Квадрат… гипотенузы… — Данте лег на пол и прополз под створкой двери, после чего с усилием вытащил застрявшего бота. С глухим стуком ворота закрылись. — Равен сумме квадратов катетов. — Идиот. Впрочем, я рада, что твоя личность не повредилась. Данте промолчал. Все силы уходили на то, чтобы сохранять равновесие. Как это, оказывается, сложно — ходить. — Дойдешь до развилки — тебе направо. Там должен быть транспортер с гробами. Заберись в один из них. В нем тебя вынесет в трущобы. Какая-никакая, но дорога на свободу. — Зашибенно. Обожаю гробы, — Данте привалился к стене, чтобы отдышаться. — Это единственный выход. Ты вообще первый, кто в здравом уме сбежит из «Адского пламени». — Что, вообще никто не сбегал? — Почему, сбегали. Но не в здравом уме. — Жизнеутверждающе, — Данте продолжил путь по едва освещенному коридору, искренне надеясь нигде не споткнуться. То тут, то там всплывающие надписи сообщали: «ПРОХОД ЗАКРЫТ. ВЕДУТСЯ РЕМОНТНЫЕ РАБОТЫ». Транспортер действительно был. Новый гроб поднимался вверх, механизм накрывал его крышкой, и гроб освобождал место новому. — Вижу… — выдохнул Данте, подходя ближе. Он выволок обмотанное тканью тело, бросил на пол и занял его место. Спустя десяток секунд с тихим шипением закрылась крышка. Оставалось только сложить руки на груди и помереть, но Данте не собирался этого делать. — У тебя странное имя, Нилин. — Почему? — Оно не идет тебе. Какое-то оно не твое. — Это прозвище. Предпочитаю не светить настоящее. За ошибочниками охотятся. — Ошибочниками? — Да. Эррористы. Ошибочники. Называй, как хочешь, смысл один. Мы боремся с монополией на воспоминания. И ты — один из нас. Нет, ты лучший из нас. Ты можешь не только воровать воспоминания, но и менять их. — Круто, — гроб тряхнуло, и Данте врезался лбом в крышку. — Я доставлю твои вещи к башне. Свяжемся, когда заберешь их. — К какой башне? Ответа не последовало. — Ну вот, офигеть теперь, — прошипел Данте. Гроб качало. Данте начало подташнивать. Неизвестно, сколько времени он провел в темноте. Вскоре тряска прекратилась, гроб обо что-то стукнулся и остановился. Данте пару раз ударил кулаком в крышку. Спустя еще несколько минут она затрещала и отлетела в сторону. — Браааат? Данте, щурясь, выбрался на сушу. Его снова вело. Вокруг был целый склад гробов. Часть из них были нетронутыми, часть — развалена. — Брааат? — снова протянул… протянуло… Назвать человеком то, что Данте видел, не поворачивался язык. Может, когда-то оно и было человеком, но точно не теперь. Косые глаза, пигментные пятна на лице, длинные руки, неестественные движения и бледный, почти серый сенсин. Таких стояло почти два десятка. «Лепыри» — всплыло в памяти. — Брат, — кивнул Данте и пошел к переулку. Перед ним расступились. Идти становилось все тяжелее. Хотелось упасть на землю и отключиться. Из последних сил Данте нашел безопасное место: заброшенную квартиру на втором этаже полуразрушенного дома. О том, что в ней когда-то очень давно кто-то обретался, говорило только странное сооружение в одной из комнат — несколько сбитых досок и пара полуистлевших фиолетовых штор под потолком. Данте не обратил на конструкцию внимания. Все, что его интересовало — потрепанный жизнью диван, на котором он и уснул. * * * «Башня» являла собой остаток телевышки, что высился над трущобами. Огромное количество заброшенных, полуразрушенных домов, затопленных улиц, свалок. Данте пробирался по ним и то ли вспоминал, то ли сам додумывал их историю. Прежде тут был самый обычный район Лимбо-сити. В нем жили люди, которые ходили на работу, учились в школах и университетах, вечерами смотрели телевизор, а на выходных выбирались на природу или в парк развлечений. Данте не знал, что случилось. Район окрестили «прокаженным» и теперь здесь жили по большей части лепыри или еще что похуже (если такое возможно). Но были и люди. Нормальные люди, пусть несчастные и обозленные на весь мир. Те, кому не повезло остаться по лучшую сторону Стены. Он набрел на небольшой рынок. Продавали в основном рыбу из «каналов», в которые превратились улицы. Запах стоял одуряюще противный. «ПОЧТИ СВЕЖАЯ РЫБА» сообщали всплывающие перед глазами таблички. «ПОЧТИ НОВЫЕ КНИГИ». «ПОЧТИ КАК В ГОРОДЕ». «ПОЧТИ СВЕЖАЯ ВЫПЕЧКА». Книги были стары, истрепаны и большей частью без обложек; хлеб покрылся плесенью, а наклейки на консервных банках размокли и навевали подозрения о том, что не так давно их выгребли со свалки. Данте попытался как можно скорее убраться подальше от рынка. Подальше от заинтересованных взглядов и недоломанных андроидов, которые по заложенной в код привычке тщетно пытались навести на улочке порядок. Башня приближалась, и дорога к ней с каждым метром становилась все хуже. Дойдя до тупика, Данте посмотрел на надпись «НЕТ ПАМЯТИ — НЕТ БОЛИ», сделанную баллончиком, и, уцепившись за карниз, полез вверх, с удовольствием подмечая, с какой легкостью руки подбрасывали тело вверх. Путь по уступам не оказывался чем-то неисполнимым. Оказавшись на крыше, Данте осмотрелся и едва удержался, чтобы не закричать во всю глотку от наполнившего его восхищения. Он — на крыше, а под ним — весь мир. Пусть и маленький, пусть ужасный в своей нищете и убогости, но мир. Мирок. Изрисованный граффити, увешанный рекламными экранами, которые никак не вяжутся с окружающей средой и выглядят жемчугом среди тряпья. Мирок, дыры в котором забивают ржавыми листами металла и ломким пластиком. Мирок, в котором коллапс случается каждый миг, и те, кто не смог пережить его, идут ко дну, чтобы упокоиться в канале и стать кормом для рыб, пялясь пустыми глазницами черепов, как наверху проплывают лодки и сети сгребают грязевых креветок. В котором дети спят, убаюканные обещаниями родителей о том, что когда-нибудь они выберутся отсюда и окажутся по ту сторону Стены. Мирок, в котором лепыри — не миф из телевизора. Мирок, полный шелеста прорезиненных плащей и скрежета тупых ножей. Мирок, закрытый и запечатанный, свернутый в нить, ужасный и пестро прекрасный в своей уродливости. Данте разбежался и прыгнул, оказываясь на соседней крыше. Не останавливаясь, оказался на краю, оттолкнулся левой ногой и полетел дальше. Уцепился за подоконник, перебрался на трубку. Снова оказался на крыше. Тюремная роба прилипла к спине. Данте раз за разом оказывался в воздухе, снова бежал, прыгал, с каждым шагом ближе и ближе оказываясь к ржавому скелету башни. Его ждали. Несколько лепырей пытались достать пару свертков, закрепленных на башне на высоте около шести метров. — Эй, вы! А ну руки прочь от моего барахла! — для верности Данте указал пальцем на сверток. Первого напавшего Данте отшвырнул ударом ноги в живот (лепырь отлетел на пару метров и свалился с крыши). В тот же момент в атаку бросились остальные. Уворачиваясь от ударов и нанося короткие тычки кулаками, Данте приближался к краю крыши, к которому, накренившись, привалилась башня. — А ну, разошлись, — локтем прочистив себе дорогу, Данте побежал в сторону металлической конструкции, не будучи полностью уверенным в том, сможет ли провернуть задуманное. Смог. Пробежав по почти вертикальной балке несколько метров, он оттолкнулся от нее, и сделав в воздухе сальто, наугад схватил один из подвешенных свертков. — Ну, вот сейчас вам крышка, — улыбнулся Данте, вытряхнув из него два пистолета, и почти с удовольствием всадил в каждую кривую лысую башку по пуле. С утробным хрипом мутанты повалились на крышу и больше не двигались. Данте потратил пять минут на то, чтобы столкнуть их в канал и уже в одиночестве сел разбирать то, что ему передала Нилин. Второй сверток был увесистый. Расстегнув ремень, которым он был стянут, Данте отложил в сторону что-то длинное, завернутое в плотное полотно, и принялся раскладывать на более-менее чистом участке крыши вещи. Запасливая Нилин передала ему серую майку, темные джинсы, серо-красный плащ и ботинки на шнуровке. Данте посмотрел на свою тюремную обувь: от занятий паркуром, к которому она не была предназначена, у левой «тапки» отвалилась подошва. Переодевшись, Данте с большим удовольствием отправил робу вслед за лепырями. Новообретенный плащ сидел, словно вторая кожа. У ткани имелся запах, который наверняка мог быть запахом забытого прошлого. Последним был перемотанный бечевкой длинный сверток. Размотав его, Данте увидел двуручный меч с необычным эфесом, длинную перчатку и белую бумажку записки. «Выбирайся из трущоб. Встретимся в субботу в двенадцать дня возле колеса обозрения. Не потеряй перчатку. Н». — Объяснила, так объяснила, — Данте закатал рукав плаща и натянул перчатку. — Я весь в умилении. Взвесив в руке меч, он на автомате закинул его себе за спину и вдруг понял, что тот неизвестно как держится на расстоянии в пару сантиметров от его спины, надежно фиксируемый странной силой, идущей от сенсина. Вот это было странно. — Как же много я еще не знаю? Данте посмотрел на запад, где в лучах заходящего солнца зубцами уродливой короны высились небоскребы. Рекламный стенд на стене, обещающий неземное наслаждение от новой колы, сообщал, что сейчас семь вечера пятницы, а значит, у Данте оставалась еще куча времени. * * * — Эй, парень, чего тебе? — Я ищу дорогу к центру города. Бармен громко и обидно рассмеялся. — Какой же ты наивный, — выдавил он, вытирая слезы. — Садись, я даже угощу тебя виски за твою наивность. Данте не надо было дважды просить. Примостившись на высоком стуле у потрепанной временем и людьми барной стойки в заведении, которое, судя по надписи ядовито-зеленой краской, называлось «Амнезия», он взял предложенный стакан и сделал глоток. Вопреки ожиданиям, виски был довольно неплох. — Почему наивный? — Да потому что нет нам ходу в центр. Отсюда за Стену могут только силовики и пройти. — Силовики? — Силовики — военная сила, призванная усмирять таких, как мы. Ты что, вчера на свет родился? — Можно и так сказать. Мне качественно прочистили память. — Ааа… — бармен вмиг потемнел лицом. — Вот оно как. Моей дочке тоже… прочистили память. — И где она? — Нет её. Сошла с ума и кинулась с крыши в канал, — бармен добавил в стакан Данте еще виски. — Ясно, — Данте криво улыбнулся. — Все мы тут, как в клетке. Кто бы и мог выбраться, чтоб жить — нет им дороги наружу. И какие же люди! Георг, есть тут один, художник — такие картины он пишет! Я сам видел — ни в одном музее таких нет. Меняет их на плесневелый хлеб, — бармен махнул рукой. — Может, все еще изменится. — Ой, да не изменится ничего. Раньше не было ни этих сенсинов, ни торговли памятью, и все было отлично. Данте допил виски и отставил стакан. — Так все же, как выбраться? — Да никак. Конечно, если ты не умеешь летать. Или у тебя нет брони силовиков. Других выходов нет. Мой тебе совет: ищи себе пустую комнату и обживайся, парень. — Спасибо, — Данте поднялся. — Я знаю теперь, что делать. Козырнув старику, Данте направился в сторону большого города. Найти базу силовиков было несложно — это было самое опрятное в округе здание почти у самой Стены. Стены высоченной, бетонной, монументальной в своей серости. Данте пожалел, что не умеет летать. Было около четырех часов утра, когда он спрятался в тени узкого переулка и принялся ждать. Спустя пятнадцать минут ожидание принесло свои плоды: один из силовиков направился в его сторону. Данте не знал, что сделал. Схватив левой рукой человека в броне за плечо, он дернул его на себя и правой, одетой в перчатку, вцепился ему в желтое кольцо сенсина, резко провернув. Силовик свалился как подкошенный. Стащить с него броню и надеть её на себя было уже делом времени. Меч и пистолеты Данте замотал в плащ и, спрятав труп под обрывками картонных ящиков, направился к базе. * * * Ровно в двенадцать Данте стоял под единственным колесом обозрения, которое смог обнаружить, скитаясь по городу. От жары жутко хотелось спать, но Данте мужественно боролся со сном, прикрывая голову капюшоном и прячась от солнца в тени. Лимбо-сити за Стеной казался другим миром. В нем все было по-другому: красивые, ухоженные дома, много стекла, яркие витрины, чистые улицы. Андроиды спешили за своими хозяевами, груженные цветастыми пакетами с названиями брендов; белые всплывающие надписи обещали свежие пирожные и горячий кофе. Ни одного граффити, ни одной кучи мусора. По сравнению с трущобами остальной город был раем. Лживым, подлым, поддельным раем. Через пару минут Данте заметил девушку, которая спешила к нему. Это была довольно миниатюрная брюнетка с татуировками на руках и на лбу, одетая в легкое белое платье и босоножки, которые шли ей еще меньше, чем её прозвище. Таких девушек обычно зовут коротко, вроде Энн, Мег или как-то похоже. И носят они не белые платья, а тяжелые сапоги и толстовки. — Идем, Данте, — она поманила его за собой. — Не снимай капюшон. Данте следовал за Нилин, держась на расстоянии. Та уверенно шла в сторону кафе, история которых, судя по вывескам, исчислялась десятилетиями. — Сюда, — она зашла в заведение, именуемое «Погребком Бобби». Они заняли столик в самом углу. Нилин подозвала к себе официантку и заказала пиццу без оливок, клубничное мороженое и пиво. Данте промолчал, так как денег у него не было. — Нилин… — сказал он, когда официантка ушла. — Просто Кэт. — Ясно. — Я рада, что ты смог прийти. Здесь мы можем поговорить без лишних ушей. Бобби — мой старый друг. — О как. — Да. Как много ты помнишь из прошлого? — Именно из прошлого? — Данте стянул с головы капюшон. — В основном — информативные данные. Я знаю формулу воды, когда закончилась Вторая Мировая война, но не помню, откуда я это знаю. Я знаю, что штука у меня на шее называется сенсин, но не знаю полностью её функций. Все то, что составляло мою жизнь, стерто. — Ясно, — принесли заказ, и Кэт подсунула его к Данте. — Ешь. — А ты? — Я не голодна. Данте пожал плечами. Дважды просить его не надо было. — Это началось двадцать лет назад. Всё это. Ученый Кайл Райдер представил миру сенсин — устройство, с помощью которого можно было оперировать человеческими воспоминаниями. Представь, теперь в школе детям не нужно было учить нудные параграфы. Надо было дать им требуемое воспоминание, и они становились свидетелями того или иного события. А удалив с помощью сенсина плохие воспоминания, можно было освободить человека от депрессии. Люди с восторгом приняли новую игрушку. Установить сенсин стоило всего ничего — одно хорошее воспоминание, которым ты делился с MEMORIZE. Все было хорошо примерно первые полтора года. А затем пришли лепыри. Неизвестно, откуда появились первые, но с каждым днем их становилось все больше. Тогда-то и выстроили Стену, оградив трущобы и изолировав их от всего мира, заперев с монстрами множество ни в чем не повинных людей. Представь, как им было оказаться в изоляции, потеряв почти все блага. Теперь «за Стеной» — двойственное понятие. Здесь — это что-то плохое, там — что-то хорошее. Как ты, кстати, пробрался через нее? — Переоделся в силовика. А что такое с лепырями? — Данте отхлебнул пива. — Лепыри — люди, мутировавшие под воздействием неисправного сенсина. Они сохранили некоторые черты характера и частично память, но все равно психологически нестабильны, а потому опасны. — О как. Тогда все ясно. — Что ясно? — Я, как только из гроба выбрался, — Данте подцепил новый кусок пиццы. — Они на меня смотрели выпученными глазами и спрашивали, не брат ли я им. Видимо, привыкли, что из гробов к ним поступает прибавление в семействе. — И что? — Сказал, что брат, и пошел дальше. Кэт удивленно вытянула лицо. — Ты уникальный человек, Данте. — Приятно слышать. Значит, город поделили на мажорную часть и на мусорку? — Можно и так сказать. Если бы исчезли лепыри, Стена бы пала. Сейчас трущобы — место, о котором не любят говорить и тем более не рвутся туда попасть. — Мы не ходим в Рейвенхолм… — задумчиво протянул Данте. — Что? — Не знаю, всплыло в памяти. Так что мешает их выбить всех? Они не настолько круты, дохнут от одной пули в лоб. Девушка фыркнула. — Если бы это было так просто. «Адское пламя» породит новых. Именно там сенсины чаще всего выходят из строя, и новые чудовища сплавляются по каналу в трущобы. — Варианты? — Вариант один — надо улучшить сенсины. Модернизировать. Данте отодвинул в сторону тарелку из-под пиццы и ковырнул ложечкой мороженое. — Что мешает? — Никто не знает в чем принцип их создания. MEMORIZE держит монополию на их создание, и технология строго засекречена. Все, кто пытались разобрать сенсин, видели только непонятные микросхемы. И всё. Снова собранные детали уже не хотели работать. У MEMORIZE нет конкурентов, а, значит, нет нужды развиваться. Сейчас эта компания правит всем, чем только можно править. — Весело, обхохочешься. Прямо диктатура. — Она и есть. Данте задумчиво посмотрел в окно и вдруг заметил себя. Его лицо смотрело на него с огромного экрана на стене здания. Рядом значилось «ДАНТЕ. ОСОБО ОПАСЕН. ЕСЛИ УВИДИТЕ, СООБЩИТЕ ОХОТНИКАМ ПО НОМЕРУ 4555543». — Охотникам? — Что? — Там написано «охотники», — Данте указал на экран. Кэт закусила губу. — Да. Мы охотимся за воспоминаниями, а охотники охотятся за нами. Я хотела немного оттянуть сообщение этого факта, но… Тебя ищут, Данте. Будь предельно осторожен, не снимай капюшон, пробирайся по крышам. Данте восхитился женской логике. Кэт бы еще завтра решила ему это сказать. Или через неделю, чтоб наверняка. — Буду, — парень поскреб ложечкой по дну пиалы с мороженым. — А как мы познакомились? — Ты пришел ко мне за перчаткой. — Этой? — Данте закатал рукав плаща. — Да. С помощью нее ты можешь дистанционно получать доступ к сенсинам. Очень удобно воровать, ведь для изменения воспоминаний нужен прямой контакт. — А как их менять? — Я не знаю, — Нилин пожала плечами. — Ты мне скажи, я не умею. — Ладно, разберемся. А меч откуда? И пистолеты? — Они уже были при тебе. Прости, я не знаю, откуда они. — Ясно, — Данте покачал головой. — Что ничего не ясно. Я хотел бы вернуть себе память. Как это сделать? — А вот это как раз самое сложное, — Кэт замолчала, ожидая, пока официантка уберет посуду. — Но если у тебя получится, мы убьем двух зайцев сразу. — Каких зайцев? — тон девушки откровенно не нравился Данте. Какой-то подвох был в этих «зайцах». — Тебе надо проникнуть в здание Городского Совета и найти информацию, где находится главный сервер компании MEMORIZE. — Главный сервер? Я запутался, честное слово. Скажи по-человечески. Нилин закатила глаза и шумно выдохнула. — Ты не изменился. Ни капли. В городском совете есть люди, которые знают, где хранятся твои воспоминания. Найдешь их — вернешь себе память. Так понятно? — Так бы и сказала сразу. — Ладно. Я буду сообщать тебе факты по ходу действия, — девушка поднялась и отряхнула юбку. — Выходи отсюда минут через десять. Будь осторожен. И будь на связи. — Буду. * * * Данте выждал десять минут и вышел на улицу. Город, и прежде не слишком ему приятный, полностью лишился своего блеска. Казалось, дерни мишуру, и из-под нее полезут тараканы и опарыши, полетят мухи, а из глаз благополучных жителей Лимбо-сити хлынет черная слизь. Данте нырнул в первый подвернувшийся проулок и прижался к стене, размышляя, что делать дальше. Нужно вернуть себе воспоминания. Если для этого придется разобраться с главным сервером, который упоминала Кэт, Данте сделает это. Но не ради её целей, которые не внушают доверия, а только ради своих. Данте облизал губы. Знакомство (знакомство?) было не очень приятным. Слишком уж ненастоящей показалась ему Нилин-Кэт. Какой-то даже пластмассовой, как один из тех андроидов, что Данте видел. Все время встречи не покидало ощущение, что Кэт натянула на себя шкуру из белого платья. Что грубые швы, которые удерживают ткань от разрыва, сейчас расползутся, и наружу появится… что? Кто? Необходимо было разобраться со всем. И как можно быстрее. — Нилин. — Да, я слушаю тебя. — Где находится здание Городского Совета? — На юге от тебя, возле статуи Кайлу Райдеру. — Создатель сенсина? — Данте посмотрел на солнце и двинулся вглубь проулка. — Он самый. Он управляет городом, кто бы что ни говорил. — Любопытно, — Данте подпрыгнул и ухватился за подоконник, начиная восхождение на крышу. — Грех не поставить себе памятник, если есть возможность. — Можно сказать и так. — Нилин. — Да? — Расскажи мне… — парень качнулся и перепрыгнул на трубу. — Сказку. О светлом… мать его… будущем. Каким ты его видишь. — Ну… Я вижу разрушенную монополию и новые, улучшенные сенсины, от которых у людей не едет крыша. Стена пала и все снова равны в правах. Это сложно. Но вполне выполнимо. — С моей помощью, так? — В первую очередь, да. Данте сам себе кивнул, убеждаясь в предположении, что им хотят воспользоваться. Ну ладно. — И что от меня требуется прямо сейчас? — он выбрался на крышу. — Ты должен проникнуть в здание, найти заместителя мера Финнигана и украсть его воспоминания. Он — близкий друг Райдера и наверняка видел главный сервер и знает, где он находится. — Да что за фигня с этим сервером-то? Чем он отличается… от не главных? — Данте повис на пожарной леснице. — Обычные серверы только хранят воспоминания. Главный сервер может делать с ними все, что угодно. Изменять, удалять, преобразовывать, проецировать. Всё это в огромных масштабах. Именно на нем хранятся данные о сенсинах. И, скорее всего, твоя память тоже там. Ну, или информация о том, где она. Что я знаю точно — в хранилищах тюрьмы её уже нет. — Весело. Ладно. Я разберусь с Финниганом, потом объяснишь мне дальнейший план действий. В этот раз паркур давался Данте намного легче: мышечную память, могло уничтожить только длительное бездействие. А ведь не так давно Данте едва ходил. В здание Совета он проник через чердак, выбив ногой ржавую решетку. Помещение было пыльное и существовало, наверное, только для красоты. Боты-уборщики сюда не заглядывали. Спустившись этажом ниже, Данте столкнулся с первой проблемой. Это была высокая светловолосая женщина с тоннелями в ушах и татуировкой, часть которой виднелась у нее на шее. — Данте, — довольно протянула она. — Ошибочник номер один. Я думала, что мне придется очень долго тебя искать, а ты сам идешь мне в руки. — Мы знакомы? — Ты забыл? — в её голосе четко слышалась издевка. — В прошлую нашу встречу я отправила тебя в «Адское Пламя». Череда образов промелькнула у Данте перед глазами, оставив после себя только противное чувство обмана. — Меня подставили. Без вранья я тебе не по зубам. — Ты слишком крут для этого мира, Данте. Я отправлю тебя обратно, — женщина потянулась к кобуре на поясе. — И получу свои деньги. Данте был быстрее. Черный пистолет, Эбони, оказался в его руке в мгновение ока, еще спустя долю секунды кобура охотницы отлетела далеко в сторону, искря и воняя. — Не люблю электрическое оружие. Оно иногда коротит, — Данте подошел ближе, не опуская пистолет. — Знаешь, я уважаю тебя. Ты умеешь проигрывать. Блондинка скрипнула зубами. — До следующего раза, — Данте не знал, почему сказал это. Интуиция решила за него. — Встретимся. Он коротко поклонился охотнице и пошел дальше, откуда-то зная, что она не будет бить в спину. В этот раз ему повезло: женщина не оказалась готова к встрече, но в следующий раз, когда они пересекутся, Данте стоило держать ухо востро. Вторая проблема была в огромном количестве людей вокруг, но решилась довольно быстро. Данте пристроился в кладовой для всякого хлама вроде швабр и выжидал, пока часы на здании не начнут отстукивать два часа дня. Время обеда. Пунктуальные работники Совета исчезли из коридоров, и их место заняли боты-уборщики. Аккуратно ступая по вымытому полу, Данте добрался до кабинета, подписанного «Финниган. М», и толкнул дверь. Заместитель мера сидел за столом и увлеченно жевал сэндвич. Появление Данте заставило обе его брови изогнуться в тильду. — У меня обед. — Я вижу, — Данте кивнул и сделал шаг вперед, подходя почти вплотную к столу. — Кто вы такой? Я вызову охрану! — Вы что, новости не смотрите? Я — террорист номер один! — Данте схватил заместителя за затылок и что есть силы впечатал лбом в стол. Финниган потерял сознание и остался лежать лицом в бутерброде. Данте оценил зрелище и, фыркнув, закатал рукав плаща, обнажая руку в серой перчатке. — Ну что ж… попробуем, — он потянулся к сенсину чиновника. Волна информации хлынула на Данте. Тонны воспоминаний — мутных, чужих, тяжелых. Данте почувствовал тошноту. Ему стоило огромных усилий заставить себя вынырнуть из омута памяти и начать искать то, что ему нужно. — Сервер… Несколько кадров в волне вспыхнули ярким светом и исчезли. Данте упал на пол и где-то десять минут пытался успокоить бешено бьющееся сердце. Руки тряслись, ноги отказывались повиноваться. — Нихрена себе… — выдохнул парень, когда головокружение стало меньше. В следующий раз надо быть осторожнее и знать, что искать. Обязательно. Мысленно дав себе подзатыльник, Данте встал и, опершись о стол, подождал, пока в глазах перестанет темнеть. Его внимание привлекла вращающаяся модель города, что вращалась в соседней комнате, дверь в которую была не закрыта. Не в силах бороться с любопытством, Данте направился к ней. Голографический Лимбо-Сити отличался от оригинала только размером. В нем было все до мельчайших деталей: вот темное пятно трущоб, вот колесо, у которого Данте встретил Нилин, а вот — щупальца Silver Sacks Tower. Именно это здание Данте и искал. Главный сервер находился там. Данте коснулся модели, останавливая её. Полупрозрачная Стена исполняла роль дамбы: к южной её части почти вплотную подходило озеро, названия которого Данте не знал. — Кое-кто хотел, чтобы стена пала, — он ухмыльнулся своим же мыслям. — Она падет. Повинуясь неизвестно откуда взявшейся идее, Данте занес руки над контроллером, прилагавшемся к модели. * * * Комната, в которой Данте нагло расположился на ночь, разительно отличалась от той, в которой он оставался в прошлый раз. Это была гостевая на последнем этаже дома недалеко от Silver Sacks Tower. Хозяева были людьми явно зажиточными: об этом говорили дорогущие деревянные панели на стенах и роспись на свободных от них участках комнаты. Данте лежал на заправленной кровати и смотрел на разрисованный потолок, с которого на него пялились херувимчики со второй стадией ожирения. Несмотря на фешенебельность, защитная система дома хромала на все возможные ноги — Данте пришлось возиться с ней аж две минуты. Впрочем, перспектива поспать в более-менее нормальных условиях стоила таких трудов. Завтра тяжелый и явно насыщенный день, Данте должен быть в форме, а не с ноющей спиной. Этажом ниже работал телевизор. — Чудовищная катастрофа сегодня в полдень потрясла Лимбо-Сити. Южная часть Стены не выдержала напора и сломалась. Тонны воды обрушились на трущобы, затопив их. Количество жертв неизвестно. Власти города призывают жителей не паниковать и не препятствовать работе силовиков. Данте хмыкнул. Количество жертв неизвестно, как же. Он не удивился бы, если бы сказали, что жертв нет вообще. Вот вам и равенство, и братство, и вся остальная фигня — любуйтесь. Те, что здесь — люди, а те, что за Стеной — так, сбоку. Данте надеялся, что жители трущоб не упустят свой шанс и вернут себе то, чего были так долго лишены. — Эррорист номер один, более известный как Данте, был замечен в центральной части города. В случае его обнаружения немедленно сообщите силовикам или в бюро охотников. Охотница Ольга Седова сообщила, что собирается лично посадить Данте обратно в тюрьму. Давайте же пожелаем ей удачи! Данте фыркнул и закрыл глаза, мысленно отдавая себе приказ проснуться на заре. * * * Лимбо-сити пылал. Данте уже видел город в лучах заката. Теперь Данте стоял на крыше высотки и смотрел на Лимбо-сити во время восхода. В это время было тихо, очень тихо. Ночные гуляки разбрелись по домам, ранние работники еще не проснулись. Даже редкие птицы, и те молчали в это время, пока солнце показывалось из-за горизонта, окрашивая высотки в багровые тона. Данте боролся с искушением сигануть с крыши. Ради двух минут полета. После этого его, правда, придется отскребать от асфальта, что не будет приятно, а потому Данте предпочел спуститься вниз лифтом. — Ты не спишь. — И тебе привет, — ответил Данте. — А где «Доброе утро, Данте, как спалось?». — Доброе утро, Данте, как тебе спалось, пока жители трущоб думали, как жить дальше, когда затопило их дома? — Ты ведь хотела, чтобы Стена пала. — Не таким образом. — Будь осторожнее с желаниями, они могут исполниться. Нилин молчала минут пять, пока Данте шел пустынными улицами, на которых только-только начинали появляться первые андроиды. — Что ты планируешь делать? — Проберусь внутрь — и на минус десятый этаж. — Сервер там? — Если верить маразму в голове Финнигана — да. Он не помнит, где точно, знает только этаж. Но и это неплохо. Если мои воспоминания там, я их хоть из ада достану. — Ты должен найти воспоминания о создании сенсинов. — Ладно. Найду, — Данте спиной прижался к стене. — А теперь молчи, я вижу черный ход. Выждав, пока камера отвернется в сторону, Данте рванул к двери, оттолкнув андроида, вышедшего навстречу с щеткой в руках. Половина дела сделана. Ориентируясь по всплывающим надписям, Данте направился к лифтам. Его уже ждали. Это были не силовики. Больше всего «это» напоминало кривых андроидов, на которых нацепили шлемы силовиков, всучив в руки оружие. Впрочем, скорее всего, так оно и было. Несмотря на свою кривизну, двигались они очень быстро и слаженно. — Вот так поворот, — сказал Данте, уворачиваясь от одного из них и доставая из-за спины меч. — Что ж, потанцуем! Удар, который, по его мнению, должен был как минимум снести чудовищу голову, не возымел успеха: метал, их которого были сделаны уроды, оказался крепким. Данте взревел. В тот же момент острая боль пронзила шею как раз там, где был сенсин. В глазах у Данте зарябило, а из правой руки, сжимавшей меч, показались странные на вид белые шипы. Разбираться в их происхождении было некогда. На этот раз лезвие разрубило шлем врага надвое, обнажив огромное количество бешено вращающихся шестеренок, жутким дождем осыпавшихся на пол. «Бред. Бред. Бред» подумал Данте, расправляясь с остальными врагами. По сравнению с силовиками они были раза в полтора быстрее и раза в два умнее — действовали точно и с четкой целью — убить его. Только вот умирать Данте сегодня не собирался. Как только был уничтожен последний враг, боевое наваждение исчезло. Рука стала такой же, как и была, если не считать прорезанного рукава (надо бы припахать Нилин зашить, хоть какая-то от нее польза будет). В лифте Данте ждало разочарование: минус десятого этажа документально не существовало. — Туфта, — буркнул Данте, нажимая кнопку, подписанную «минус девять». Нижние этажи разительно отличались от того, что было наверху. Ни тебе светлых стен, ни паркетных полов. Никаких картин на стенах и огромных белых вазонов с зеленью. Стены были бетонными, с написанными синей краской цифрами, которые обозначали неизвестно что. — Данте, ты там? — Да, я здесь. — Судя по информации, которую я раскопала, минус десятый этаж находится на полметра ниже минус девятого, то есть является опущенной ниже площадкой примерно в тридцать квадратных метров. Но хода туда нет. — Почему? — Замуровали, демоны, — с сарказмом протянула Нилин. — Там сплошная стена. Я не знаю, как туда можно попасть. — Ты сомневаешься в моих способностях ломать? — Данте задумчиво потрогал вентиляционную решетку. — Ты собираешься сломать толстую бетонную стену? — в голосе девушки явно слышалось, что она не исключала такого варианта. — Почему сразу стену? — ударом ноги Данте сбил болты, на которых держалась решетка. — Знаешь, за что я люблю нашу страну? За огромные вентиляционные ходы. — Я даже не думала… — Думай почаще, — парень нырнул в нишу и двинулся вперед, скрежеща на поворотах рукоятью меча. — Говорят…. Помогает. Кэт замолчала: наверное, обиделась, и весь оставшийся путь Данте проделал в сравнительной тишине. Быть может, если бы он лучше умел пользоваться перчаткой, он бы узнал, как сюда попал Финниган, но чего нет, того нет. Вторая решетка поддалась с куда большим трудом: пришлось трижды ударить по ней, пока она не отлетела на пол, позволив Данте спрыгнуть вниз. — Ох ты ж нихрена себе… Помещение, громко названное этажом, представляло собой тонущий в полумраке круглый зал, в центре которого на полу сидел человек и что-то печатал на виртуальной клавиатуре. Вокруг него в воздухе парили кадры чьих-то воспоминаний: большие, маленькие, бесконечно пестрые экраны, на которых была чья-то жизнь; лица, пейзажи, здания, снова лица. Все внимание человека приковано было к ним, и Данте он абсолютно не замечал. Все сенсины, которые Данте видел раньше, включая его собственный, были почти одинаковыми — оранжевый центр и несколько белых блоков, которые вращаются вокруг него. Сенсин человека, запертого под землей, был самым странным… помпезным. Таким удивительным и самым захватывающим, что Данте видел за свою короткую память. Центр сенсина был синим, а блоки не ограничивались кружками — их было огромное количество, и они занимали почти всю комнату: круглые, кубичные, вытянутые, словно перья… И все они находились в движении, вращались, колебались, слабо сияя, отчего казалось, будто за спиной у человека раскинулись огромные крылья. — Данте, что там? — Ох мать… — Ты нашел сервер? — Кажется, да. — Копируй, Данте! — Я не могу. — Почему? — Это… это… ты можешь обеспечить мне явочную квартиру? — Да, конечно. Что ты задумал? — Я не знаю, получится ли… — Данте подошел ближе к человеку. — Но я попробую… — он протянул руку, схватил центр сенсина и резко провернул, перезагружая его. Мгновение ничего не происходило. А потом все потухло: экраны и блоки сенсина, остались только стандартные обручи и три «пера» над ними. В полной тишине человек повалился набок. — Данте, что ты учудил? «ВНИМАНИЕ, КРАСНАЯ ТРЕВОГА, ПОВРЕЖДЕНИЕ ГЛАВНОГО СЕРВЕРА». — Данте, мать твою, что происходит?! Ты сломал сервер?! — Я его украл! — закричал Данте, сгребая человека в охапку и перебросив его через плечо, метнулся к створкам лифта, с помощью которого, наверное, избранные и попадали сюда. — Данте, объясни мне, какого… — Потом! — Данте что есть силы стукнул кулаком по кнопке вызова лифта, но та не отвечала. Коротко ругнувшись, он принялся разжимать створки мечом, используя его как лом. Делать это ему пришлось еще раз спустя буквально три минуты: лифт проехал семь этажей и замер, осветившись красной лампочкой. — Итить твою… налево, — прошипел Данте, вытаскивая бесчувственное тело на этаж и выбираясь следом. Несмотря на размер, весило оно меньше положенного, что было Данте только на руку. «ВНИМАНИЕ, КРАСНАЯ ТРЕВОГА, ПОВРЕЖДЕНИЕ ГЛАВНОГО СЕРВЕРА. ВНИМАНИЕ, КРАСНАЯ ТРЕВОГА, ПОВРЕЖДЕНИЕ ГЛАВНОГО СЕРВЕРА». Мимо Данте протопала бригада силовиков в белом. Данте мысленно ругнулся от счастья, что его не заметили. Выждав пару минут, он рванул к лестнице, искренне надеясь, что та дверь, через которую он вошел, не заперта. Ему повезло (о боги, сегодня был явно его день!). Выведя наружную камеру из строя одним метким выстрелом из пистолета, Данте рванул к ближайшему проулку, уповая только на свою скорость и везение, которое упасет его от случайных врагов. — Нилин! — он вскочил в первый же многоквартирный дом и рванул вверх по лестнице. — Нилин! Мне нужен адрес! — Порт на севере… — Точнее! Раздалось неясное шипение. — Нилин! — Данте плечом снес дверь на крышу и замер на её краю, тяжело дыша. — Ох, блин… Поудобнее перехватив ценный (ценный ли?) груз, Данте разбежался и прыгнул вперед, на соседнюю крышу, надеясь добраться до порта и уже на месте разобраться, что и к чему. Он спрятался в пустующей квартире на девятом этаже. Куплена она была довольно недавно и ремонт в ней только планировался: в коридоре были свалены всякие вещи, нужные для строительства, вроде шпателей и мешков со штукатуркой. Хоть в воздухе и висел противный запах химии, это место подходило, чтобы переждать бурю. Данте снова попытался связаться с Нилин, но потерпел неудачу. Сгрузив тело на раскиданные по полу газеты, Данте наконец-то смог рассмотреть его. Это был парень его возраста. С мелово-белыми, сильно отросшими и спутанными волосами, исхудавшим лицом и фиолетовыми тенями у глаз. Парень вообще был очень худым, даже костлявым: руки с очень длинными, бледными пальцами выглядели руками скелета (конечно, если убрать кожу). Вместе с тем, запущенность облика не вязалась с новой, явно дорогой одеждой: темно-серая рубашка с широкими манжетами на запонках, черный жилет из жаккардовой ткани с узором вроде турецких огурцов и синей цветочной вышивкой, плотные черные брюки и сапоги. Один сапог едва перекрывал перетянутой ремешками берцой щиколотку, а второй доходил голенищем до колена и от середины икры внешне больше напоминал часть доспеха силовиков. На обеих руках парня были светло-синие перчатки вроде той, что носил сам Данте. Что-то в заострившемся (не помер бы) лице парня казалось Данте знакомым, и он наклонился, чтобы рассмотреть лучше. В тот же момент сервер открыл глаза, и, молниеносно дернувшись вперед, схватил его за голову. И всё потухло. * * * Мир исчез. Мир законсервировал сам себя, схлопнулся в точку, а теперь возрождался, словно феникс из пепла. Из пикселей, из кубиков, выстраивался, словно детский замок. ПАМЯТЬ ДАНТЕ. Островок в пространстве, подписанный этими словами, обрастал деталями, цветами, объемом. Это была комната. Кухня. С плитой, на которой что-то варилось, и настенными шкафчиками. У плиты стояла красивая рыжеволосая женщина и смотрела на мальчика лет шести-семи, который держал в вытянутых руках альбомный лист. Остров повернулся, давая Данте возможность рассмотреть его со всех сторон. И кто-то нажал кнопку «play». — Мама! Смотри! — Что, милый? — женщина присела, чтобы быть с сыном на одном уровне. — Смотри, это я, это ты, это папа, а это Верг! — Как красиво. Молодец, Данте. Где твой брат? Обед почти готов. — А папа придет? — Папа очень занят, — женщина (её звали Ева) улыбнулась. — Он будет к ужину. Веди брата. Маленький Данте бросился выполнять задание. Стоило ему выйти за предел «острова», как под его ногами проявлялись куски пола и уже от них в стороны расползались детали интерьера и стены. — Вергилий, пошли обедать. Из ниоткуда на «остров» ступил мальчик, как две капли воды похожий на маленького Данте. Только волосы Вергилия, в отличие от волос его брата, были белыми, словно молоко. Время остановилось. Фигуры пошли рябью. И все исчезло. * * * Данте казалось, что он вынырнул из воды. Во всяком случае, дернулся он, хватая ртом воздух, так же, и лишь спустя секунд десять понял, что благополучно лежит, придавив к полу своего —о боги — брата, снова потерявшего сознание. — Ох, мать… — Данте отодвинулся в сторону, пытаясь унять бешено бьющееся сердце. Это была правда. То, что он видел. Это были его, его воспоминания. И человек, лежащий рядом на газетах — его брат-близнец, Вергилий. Только вот еще многое не понятно, но это уже лучше, чем ничего. Данте сел и опасливо протянул руку, чтобы убрать с лица брата длинную челку. Действительно, если представить, что щеки его не такие впалые (о боги, до чего же он худой, хочется накормить), то это было то же лицо, что Данте видел на экранах, подписанных «ОСОБО ОПАСЕН». — Данте? Ты жив? — Да, я жив, — выдохнул парень. — Проблемы со связью. Насчет квартиры. Порт на севере, дом тридцать три, квартира сто шестнадцать. Это на шестом этаже. Данте зажмурился. — Дом такой, светло-зеленый, да? Новостройка. — Именно. Эй, чего ты смеешься? Данте закрыл лицо руками. — Я на девятом этаже. Сейчас спущусь. Уже куда бережней закинув на плечо тело, Данте закрыл квартиру и начал спускаться по лестнице. — Данте, — зашипела Нилин, выглядывая из сто шестнадцатой квартиры. — Сюда! Сказать, что жилище было обставлено с размахом — ничего не сказать. Все было новым, нереально новым, начиная с плазменной панели на стене, заканчивая шкафчиком с книгами (тисненые названия — явно золото). — Нас никто не услышит? — Тут такая звукоизоляция, что можно на танке ездить. — Отлично. Куда можно его положить? — парень чуть приподнял груженое плечо. Нилин на минуту зависла, а затем указала в сторону. — Там в комнате… кровать. Я бы хотела… — девушка проследовала за Данте. — Чтобы ты мне все объяснил! — Давай не здесь? — Данте сунул брату под голову валик подушки. — Ладно, идем на кухню. Кэт мужественно выждала, пока Данте соорудит себе внушительных размеров бутерброд и чашку кофе, и лишь после этого набросилась с расспросами. — Что, мать твою, происходит? Ты должен был найти главный сервер, а вместо этого припер какого-то парня! Кто он такой? — Он мой брат, — Данте сделал глоток. — Да ну. — Он схватил меня за голову, и я… кое-что вспомнил. — Ты никогда не упоминал, что у тебя есть брат. — Ну, это так. Его зовут Вергилий. — И все же… — И он — главный сервер. Нилин удивленно вскинула бровь. — Врешь. — Я нашел минус десятый этаж. А там сидел он в окружении… кадров из чьих-то жизней, и что-то печатал. Больше там ничего не было. Я перезагрузил его и притащил сюда, в квартиру на девятом. — Главный сервер… — Нилин встала и принялась медленным шагом мерить кухню. — Я всегда думала, что это мощнейший компьютер, блок памяти. Но никак не живой человек. Данте развел руками. — Мы должны извлечь из него информацию о сенсинах. Я сама… — Стоп-стоп-стоп, никто ничего не извлекает. По крайней мере, сейчас. — Почему? — Ну подумай. Я его перезагрузил. Ты видела человека с перезагруженным сенсином? Нет? Более того, он выглядит так, будто его, а не меня держали в тюрьме. Пока он не придет в норму, я не позволю рыться у него в сенсине. — Но, Данте… — Он мой брат, Нилин. Мой. Брат. Могу повторить по буквам. Близнец, если точнее. И пока он не будет выглядеть так, что в этом никто не будет сомневаться, мы не будем ничего делать. Смекаешь? — Это пустая трата времени. — Представь, что ты тратишь его на то, чтобы лично пробраться в сердце MEMORIZE и провернуть эту аферу. Нилин нахмурилась. — Сколько времени на это уйдет? — Не знаю. Неделя. Две. Ты куда-то спешишь? — Спешу, — Нилин по очереди открыла шкафчики, холодильник и морозилку, осталась довольна и снова повернулась к Данте. — Значит, так. Еда есть, вода есть. Все исправное. Квартира принадлежит мне, поэтому никто сюда не заявится. Если что-то нужно — свяжешься со мной. На звонки не отвечай, никуда не выходи. Я создам видимость твоего присутствия в другой части города. Вроде все, — она направилась к двери. — А, и да. Присматривай за братом. Он нам нужен. * * * Ближе к полуночи раздался крик. Данте схватился с дивана, но котором спал и кинулся к источнику звука, на ходу соображая, что могло случится. Кричал Вергилий. Истошно, полным ужаса голосом, не открывая глаз и не просыпаясь. — Эй, — Данте потормошил брата. — Проснись! Вергилий затих, продолжая только время от времени дергаться, как от ударов тока. — Ну… ну, — Данте, вздохнув, прижал брата к себе, легко покачивая (кажется, так делала их мама, когда кому-то из них снился кошмар). — Это сон, только сон… Прошло минут десять, прежде чем Вергилий задышал ровно. Данте продолжал раскачиваться, словно маятник, на автомате перебирая пальцами спутанные белые волосы. Как проснется, надо будет затолкать брата в ванную и отмыть. И накормить. И, блин, медведя ему плюшевого раскопать, чтобы сам спать не боялся (что за бредовая мысль). Впрочем, Данте и сам неплохо выполнил роль медведя. И обогревателя одновременно: вон как Вергилий вжался в него. И дрожать, кстати, перестал. Данте закатил глаза. Ближайшие дни обещали быть веселыми. * * * Вергилий проснулся. Он сидел, поджав по себя ноги, и смотрел на Данте, которого сморило часа в три ночи. Похоже, Данте отключился, прислонившись лбом к стене. Синяки под глазами Вергилия стали чуть бледнее — такими темпами и вовсе скоро исчезнут. — Ох, мать… — Данте с трудом разлепил веки, хрустнул шеей и потер лоб. — О, ты уже проснулся. Как ты? Вергилий молчал. Только смотрел, почти не моргая, и взгляд его был уставшим и немного замученным. — Скажи чего, или как? Вместо ответа парень поджал губы. — Ладно, — Данте убрал челку с лица. — Есть хочешь? Вергилий кивнул. Данте не был таким уж хорошим поваром (честно говоря, его уровень готовки заканчивался бутербродами и кофе), но вполне сносно разогреть полуфабрикаты ему удалось. Включив чайник, он сел напротив очень медленно (как-то даже заторможено) завтракающего Вергилия. — Это все очень странно… да. Я ничего не помню из того, что было со мной четыре дня назад. И… в общем, я рад, что нашел тебя. Даже случайно. Щелкнул чайник, прекращая работу, и Данте встал заварить чай. Стоя спиной к брату, он не видел, как чужой взгляд потеплел, а губы растянулись в улыбке. Вергилий ходил медленно - ступал, словно по тонкому льду - и трогал все, что можно было потрогать. От его пальцев не укрылись ни тяжелые шторы, ни стеклянные вазы. Он касался всего, что представляло интерес: фарфоровых фигурок, тарелок, живых цветов в вазонах. Долго перебирал обнаруженные в шкатулке бусы, а ближе к обеду стащил с вешалки плащ Данте и устроился с ним на диване. Вергилий выглядел как ребенок, всю жизнь запертый в комнате. Ребенок, который видел все, что только можно - по телевизору, и лишь теперь получивший возможность пощупать вживую. За этим занятием его и застал Данте. Он с минуту наблюдал, как Вергилий увлеченно рассматривает, как пришита подкладка к плащу, и лишь потом сказал: — Я набрал ванну. Тебе надо вымыться. И одежду неплохо бы постирать. Вергилий поднял глаза. — Идем. Я тебе помогу. В воду Данте бахнул, наверное, половину бутылки пены для ванн, отчего теперь все помещение, казалось, тонуло в этой самой пене. Вергилий, позволяя Данте расстегивать свои сапоги, полными восторга глазами смотрел на мыльные пузыри, которые летали под потолком С правым ботинком проблем не было. А вот с левым… — Ох… — выдохнул Данте. То, что он прежде считал прихотью дизайнера, оказалось ногой. Механической ногой. Протезом. — Что с тобой произошло? Вергилий отвлекся от радужных пузырей и взглянул на брата. Так же молча, он пальцем провел немного выше колена, словно намечая линию разреза. — Это… давно? Вергилий кивнул. — Он снимается? Отрицательно. — То есть, вода ему не страшна? Кивок. — Ну, мало ли. Данте расстегнул жилетку, помог снять рубашку. Стянул длинные, до локтя перчатки. Отложил все это в сторону. — Сам справишься? — он кивнул на штаны. Кивок. Данте отвернулся, чтобы не смущать брата. Шуршание за спиной прекратилось, раздался тихий скрип и всплеск. — Все? Вергилий сидел в ванной, обняв одной рукой ноги, а второй заинтересованно трогая пену. — У меня такое чувство, что ты век пены не видел. Вообще, если подумать, толком ничего не видел, — сказал Данте, поднимая с пола брюки и заталкивая их в стиральную машину. Вергилий поджал губы и протянул руку вперед. * * * — Где он? Данте чуть не подскочил от неожиданности. Только-только ведь задремал. — Спит. — Опять? — по голосу Нилин несложно было догадаться, что Вергилий ей по непонятным причинам крайне неприятен. — И снова. И хорошо, что спит. Ты не могла бы притащить завтра одежды? — Ты что-то узнал? Данте потянулся, насколько позволил диван и снова закрыл глаза. — Я надеюсь, что ответ положительный, потому что мне не нравится то, что мы теряем время на этого… аутиста. — Он не аутист. Он мой брат. И последние почти двадцать лет он провел на минус десятом этаже. — То есть? — Он показал мне свой распорядок дня. Три часа сна в день, подключение к системе… Зря я его перезагрузил, — Данте закусил губу. — Теперь он нестабилен. И я не знаю, сколько еще времени таким будет. — У нас нет времени. — Ты постоянно это повторяешь. Время есть. Он никуда от тебя не убежит, так что не мешай мне спать. Нилин молчала с минуту. — Прежний Данте не был таким грубым. — Я не прежний Данте. Связь прервалась. Шепотом помянув маму Нилин, Данте соскользнул с дивана и пошел проверить Вергилия. Тот сравнительно спокойно спал: почти не метался во сне. После того, как Данте выудил его из ванной и включил стиральную машинку, Верг сидел на диване, замотанный в огромное полотенце и продолжал (чем бы дите не тешилось) ковырять плащ, пока владелец плаща обыскивал шкафы на предмет одежды. Данте удалось откопать длинную черную футболку, которая и была надета на удивленного Верга. Еще полчаса поиска увенчались обнаружением пары новых, с ценником, мужских трусов, и Данте счел брата временно укомплектованным. Часов в шесть вечера Вергилия снова сморил сон, и Верг вырубился на диване в обнимку с плащом. Данте перенес его в спальню и уложил в постель. Данте стоял мрачной тенью над братом, рассматривая его бледное лицо, худые руки и механическую ногу, высунувшуюся из-под одеяла. Они были похожи и одновременно разные. Одинаковые по задумке, разные по исполнению. Данте был каменным, а Вергилий — хрустальным. Верг подарил ему еще одно воспоминание, на этот раз свое собственное. В нем они вместе сидели в высокой траве и рассматривали ярких синих бабочек, порхавших вокруг. Эта страница памяти была пропитана спокойствием и умиротворением. Тогда они были братьями куда больше, чем сейчас. Что-то случилось, и Данте не знал, что именно. Он не хотел мучить брата: видел, каких страданий ему стоит передача воспоминаний. Всему было свое время. Наутро под дверью стоял пакет с одеждой и продуктами. Одев Вергилия в домашние штаны (наконец-то он прекратит силой отводить взгляд от протеза), Данте включил телевизор и погрузился в свои мысли. Он не знал, что делать дальше. Он хотел вернуть воспоминания, но вернул брата, и все прочее отошло на задний план. Что делать теперь? Данте не может спокойно выйти из квартиры — его лицо маячит на всех экранах, да и Вергилия точно ищут. Райдер, наверняка, рвет и мечет, злой от потери своего главного сервера. Верг много спал. Медленно и много ел. Трогал все, что можно и нельзя потрогать. И молчал, хотя это, скорее всего, были последствия перезагрузки и шока. — Дан-те. Данте подскочил от неожиданности. — Дан-те, — повторил Вергилий своим хриплым от долгого молчания голосом и указал на телевизор, с экрана которого на них смотрело лицо «эррориста номер один», за голову которого назначили немаленькую награду. — О… да. Это я. Я тебя украл и теперь, сдав меня властям, можно выручить круглую сумму и долгое время жить припеваючи. — Дан-те, — снова произнес Вергилий. Похоже, пока ему давалось только это слово. Вергилий укоризненно вздохнул. Данте только развел руками и выключил телевизор. Следующие дни они проводят почти в тишине. Телевизор вещал только о убытках, причиненными проломом Стены, да о лепырях, заполонивших южные районы города. Во время одного из новостных сюжетов Вергилий вдруг еще сильнее побледнел и замер, трясясь от ужаса, смешанного с подобием отвращения. — Верг… — Данте потормошил брата. — Что случилось? Вергилий указал на экран и свой сенсин. — Ты что-то знаешь о нем? Что-то отвратительное. Кивок. — От греха подальше, — Данте выключил телевизор и больше его не включал. Спасением от скуки стало чтение. Сперва читать пытался Вергилий, но от непривычки у него сильно краснели и слезились глаза, так что Данте взял эту заботу на себя. Расположившись на диване, он вслух читал о Муми Троллях и удивлялся, как много можно было вложить в детскую книжку. Продолжал читать, когда Верг засыпал под мерный голос и надеялся, что брату снится что-то хорошее. Кэт пришла спустя неделю — растрепанная, со сбитыми коленями и с порога заявила: — У нас нет времени. Мне нужна эта информация. Мне нужны сведения о гребаных сенсинах. — Ты понимаешь, что… — начал было Данте. — Я всё понимаю! Я вбахала кучу сил, чтобы вытянуть тебя из тюрьмы. Ты обещал, обещал мне, еще до всего этого, что поможешь, и что в итоге? Ты притаскиваешь сервер - и все! Никакой пользы! Как программист, ей богу! Оно загружается, оно перезагружается! Оно отдыхает! Оно восстанавливается! Еще пару дней — и мы все трупы! Всё! Поезд уехал! Ну что ты молчишь, скажи хоть что-то! Данте набрал в легкие воздуха, чтобы высказать все, что думает, но его отвлек Вергилий. Парень стоял в дверях и смотрел на Кэт со смесью сожаления и пристыженности, словно чувствовал себя виноватым. — Эй, я… — Данте повернулся к брату. Верг опустил плечи, посмотрел Данте в глаза, подошел вплотную и поднял руки, касаясь его головы и шеи, словно обнимая. И стало темно. * * * В этот раз все было по-другому. Мир не выстраивался из пикселей, не появлялся, бережно извлекаемый из памяти. Данте словно канул в воду, где на дне была детская комната, в которой на одной из кроватей спал он сам — такой, каким он был много лет назад. Вергилий стоял у двери и, замерев, слушал. Дверь уходила в никуда. Время отмерло. — Твой брат… Что он говорил тебе? — Кайл… у него ненормальные мысли. Я создал сенсин на благо человечеству, чтобы избавить людей от боли, психических расстройств и сохранить страницы истории в первозданном виде, не искореженном учебниками. Он хочет использовать их для наживы. — Но это неправильно. — Я знаю, Ева, я знаю. Я отказал ему. — Ох, милый… — И я закончил сенсины для мальчишек. Посмотри. — Они… невероятны. — Они разные. При надобности выглядят, как стандартная модель, но обладают рядом функций, которых нет у других. Это мой им подарок на день рождения. Почва ушла у Данте из-под ног, и он полетел вниз. * * * Машина. Дорога. Фонари. Ева. Её муж. Дети на заднем сидении. Картина была мутной, из неё выпадали целые куски изображения — отсутствовала часть колеса автомобиля, фонари были половинчатыми. Пуск. — Как вы? — Ева обернулась к сыновьям. — Ох, Данте почти спит. Скоро мы будем дома. — А торт? — Вергилий чуть вытянул шею. — Торт никуда не денется. Сегодня у вашего отца было много дел, но завтра вас ждет полноценный праздник. — Правда? — полушепотом спросил Верг. — Правда-правда, — Ева улыбнулась. Что-то не так. Машину ведет на мокрой дороге. Мир меркнет, чтобы тут же вспыхнуть новыми красками. Он багровый и звенит от боли. Машина лежит на боку, левая её сторона словно срезана. Ева упала лицом на приборную панель, её сенсин потух. Данте не двигался, повиснув на ремне безопасности. Вергилий в сознании, и ему дико больно. Стоит огромных усилий разлепить глаза и увидеть собственную ногу, в которой засел кусок металла. Увидеть грузного человека, который приближается к машине. Увидеть его торжествующую улыбку. Увидеть, как он берет за воротник отца. Яркий поток воспоминаний перетекает из чужого сенсина, кровавое пятно все больше и больше расползается на синей рубашке. Дядя Кайл роняет своего брата на асфальт, и тот остается лежать там. А потом делает шаг к нему. * * * Пуск. — У тебя больше нет никого, ты будешь жить с дядей. Помехи, словно в старом кино. Воспоминание покалечено, обрывочно, испорчено. — Я не хочу к нему. — Почему? Женщина, когда-то наверняка очень красивая. Её лицо обезображено шрамом. — Он убил моего папу. — Твой отец погиб в аварии. Это был несчастный случай. — Неправда, я все видел. Где мой брат? Где Данте? Он жив, я знаю, — на мгновение картинка становится четкой, и Данте видит, как Вергилий упирается, не желая идти за тетей. — Он умер, Вергилий. Умер! — Лилит бесит этот мальчишка. — И если ты не будешь слушаться, у тебя отберут протез, и одноногий ты никуда не денешься, потому что никому ты нахрен не нужен! Так что заткнись и радуйся, что твой папа сделал тебе подарок, который гарантирует тебе жизнь! Провал. * * * Пуск. — Подключение системы. Огромная комната, а в её центре — маленький мальчик. Ему страшно, если бы он не сидел — он упал бы, так у него трясутся ноги. — Система готова. — Начинайте. Сенсин, обычный сенсин, меняет свой цвет и разворачивается в огромные крылья за спиной. Это то, что ему подарили на его день рождения, в первый день второго месяца весны. В день, который стал худшим в его жизни. Он видит себя со стороны, он впитывает память, находясь в зале. Он мог бы взлететь. Наверное. Как жаль, что его сейчас не видит Данте. * * * Данте открыл глаза и едва успел поймать оседающего на пол Вергилия - младший тряпичной куклой повис в его руках. — Что там? — выдохнула Кэт. — Они у тебя. Данте отрицательно качнул головой. — Они у Райдера. В единственном экземпляре. — Ты должен добыть их. Данте почувствовал, что закипает. Должен, как же. Впрочем… — Ладно. — У нас мало времени. Я посижу… с ним, — Кэт кивнула в сторону Вергилия. — С ним. — Я не уверен, что смогу второй раз попасть в башню. Тот вход наверняка перекрыли. — Там не один вход. — Ты думаешь, я помню… — Помнишь, — уверенно сказала девушка. — Как? Я план этажа мельком видел! — Какая была первая надпись на стене, которую ты увидел? — Откуда я… — Данте замер. — «Нет памяти, нет боли». Но как… — Твоя память стерта, и твой разум тащит туда все, что только можно. Стоит тебе захотеть, ты вспомнишь план здания до мелочей. — Ладно. Данте осторожно уложил брата на диван, сунул ему под голову подушку и укрыл. — Я вернусь, — он повернулся к Нилин. — С нужными тебе воспоминаниями. Присмотри за ним. — Да, конечно. Что-то в её тоне подсказывало ему, что действовать надо было очень быстро. * * * Данте ушел. Нилин молча наблюдала, как он надевал плащ, забрасывал за спину меч, и уходил прочь, взяв пистолеты. После этого девушка забралась с ногами в кресло и немигающим взглядом уставилась на лежащего на диване парня. Время шло. Вергилий не двигался. Лежал, словно мертвый. Нилин представила, что так оно и есть. Вот-вот сейчас и без того бледная кожа посереет, худое лицо еще больше заострится и сотрется вся его схожесть с лицом Данте. Она вспомнила, с какой бережностью охотник за воспоминаниями укладывал брата на диван. В отношениях Данте и Нилин, даже в тех, что были до того, как Данте угодил в тюрьму, не было ничего подобного. Ошибочник не гнушался грубости, цинизма и презрения. Кэт с трудом поборола желание взять любимый тесак, и укоротить белобрысого на голову. * * * Данте помнил дорогу. Данте помнил дорогу в мельчайших деталях. Он помнил её все эти дни, но не замечал этого, пока Кэт не указала ему на такую деталь. Проклятие. Что-то внутри подсказывало, что не все, не все было так просто. Но Данте все равно отберет у директора MEMORIZE информацию о сенсинах. Потому что она не принадлежит ему. И Нилин не принадлежит. Эта информация - его. Его и Вергилия, как единственных наследников изобретателя сенсинов. План здания стоял у него перед глазами. Данте знал, где камеры, где посты охраны. Где лестницы. Знал, как попасть наверх. В этот раз он даже не будет драться. Зачем, если можно все сделать так, чтобы его пропустили сами? Данте не чувствовал жалости, перезагружая сенсин командира отряда силовиков. Данте забросил тело в кладовую и, завернув свои пожитки в плащ, пошел наверх, ухмыляясь про себя, когда ему отдавали честь. В голове обрывочно всплыли мотивы какой-то песни. Кажется, он увлекался старыми песнями, написанными еще в прошлом веке. Там было что-то о том, как за поющим кто-то ступает, и тому стоит огромных усилий не оглядываться и не сойти с ума. Данте позволил себе улыбку. Именно так. Идет Кайл Райдер, братоубийца, а за ним шагает он, Данте. И Данте догонит его. И растопчет к такой-то матери. — Передай ему, что он не получит этот контракт. Я сотру его в порошок. Данте толкнул дверь и шагнул в кабинет богатейшего человека старого мира. Кайл Райдер стоял к нему спиной и говорил по телефону. — Да, именно, — грузный лысый мужчина заметил вошедшего. — Я позвоню потом, — он нажал отбой. — Харрисон, я не вызывал вас. — А я не Харрисон, — Данте стащил шлем. — Ты… — Я. — Ты пришел, чтобы убить меня? Разочарую тебя, это у тебя не выйдет. — Зачем так банально? У меня есть идея получше. — Наивный ошибочник. Твои попытки бессмысленны. Кто ты против меня? — Сын своего отца. Шею начало жечь — остро и приятно одновременно. Сила перетекла из сенсина в позвоночник, растеклась по рукам, словно жидкий огонь. Это выглядело странно. Возле рук Данте появилось еще две: словно огромные призрачные перчатки из сияющих красных нитей. — Мой брат, которого ты, сволочь, так долго держал в подвале, напомнил мне кое о чем. Наш отец вручил нам подарки перед своей смертью. Вергилию он дал талант созидать и изменять. А мне — изменять и сокрушать. Призрачная рука пересекла кабинет и вцепилась Райдеру в сенсин. Данте знал, что искать. * * * Машина. Дорога. Фонари. Ева. Её муж. Дети на заднем сидении. Три щелчка, и пояса безопасности водителя расстегнулись. Пуск. — Как вы? — Ева обернулась к сыновьям. — Ох, Данте почти спит. Скоро мы будем дома. — А торт? — Вергилий чуть вытянул шею. — Торт никуда не денется. Сегодня у вашего отца было много дел, но завтра вас ждет полноценный праздник. — Правда? — полушепотом спросил младший. — Правда-правда, — Ева улыбнулась. Машина лежала на боку, левая её сторона была словно срезана. Ева упала лицом на приборную панель, её сенсин потух. Из полумрака выступил грузный человек в дорогом костюме. Он подошел к машине, перевернул тело водителя. Лицо того было залито кровью, дыхания не было. Двое мальчиков, близнецов, на асфальте. Теперь они оказались близки, как никогда, проткнутые насквозь одним куском металла. * * * Глаза Кайла Райдера пусты и безумны. Данте забирает у него всю информацию об устройстве сенсинов. Ту информацию, которая стоила Данте нормальной жизни. Данте выгребает из памяти дяди все до крупицы и оставляет его лежать на полу и смотреть в потолок. Ему плевать, что будет с ним дальше. Данте и Вергилий теперь мертвы в его памяти. Нестыковки с реальностью сделают остальную работу. Сведут с ума, разрушат его личность. Из Райдера получится отличный жирный лепырь. На душе Данте было легко, как никогда. * * * Вергилий открыл глаза. Успевшая задремать Нилин дернулась, когда он резко сел и повернулся к ней. — Дан-те, — тихо сказал парень, спуская ноги на пол. — Он ушел. Скоро должен вернуться. Вергилий едва кивнул, и его взгляд расфокусировался. По спине Кэт пробежали мурашки. Надо было отрубить ему голову, пока он был без сознания. Главный сервер медленно поднял голову и растянул губы в подобии улыбки. — Ты. — Что? — Я. Тебя, — слова давались ему с большим трудом. — Вспомнил. — Ты о чем? — Нилин вскочила с кресла. Вергилий вытянул перед собой руки. Обручи его сенсина начали вращаться быстрее, перьеподобные блоки памяти материализовались вдоль рук, напомнив Кэт о хищных птицах. — Ты. Сияющая нить из сенсина девушки потянулась к его рукам. За ней вторая, третья. Вергилий собирал их и мотал в клубок. — Что ты делаешь? Парень не ответил, полностью увлеченный своим занятием. Он повел правой рукой в сторону и ухмыльнулся. — Нашел. Широкое движение руками развернуло сотни маленьких экранов в комнате. Маленькая Нилин с игрушкой-пандой в руках. Её родители постоянно заняты. Её отец мечтает о производстве сенсинов. Пьяный Данте в баре. Утром, проснувшись в её постели, он не вспомнит, что говорил вечером. Но Нилин запомнит. Нилин ругается с Данте. Тот уходит, хлопнув дверью. «4555543». Номер бюро охотников. Её руки не дрожат, когда она набирает его. — Вот оно как. Данте сжал кулаки. Его взгляд был полон презрения. — Данте, это… это не то, что ты думаешь! Он умеет изменять воспоминания. Ты веришь ему больше, чем мне? — Верю, — он улыбнулся Вергилию. — Заканчивай. Воспоминания девушки схлопнулись в куб в руках Верга. Вергилий несколько секунд смотрел на него, а затем сжал кулак. Ноги Кэт-Нилин подкосились, и она осела на пол. Несколько минут девушка не двигалась, потом подняла голову. — Вы… вы кто такие? Что вы делаете в моей квартире? — Мы уже уходим. Приятно было погостить. Данте помог брату подняться. Набросил на его плечи свой плащ, и они вместе вышли прочь, оставив позади ошарашенную девушку и свою прошлую жизнь. Вергилий немного хромал, но на его щеках играл румянец. Он выглядел куда лучше, чем в день, когда Данте увидел его впервые за много лет. Счастливее. Солнце клонилось к закату. У Данте и Вергилия впереди была ночь, чтобы убраться из города. У них впереди было несколько лет, чтобы обрести равновесие в этом мире. У них впереди была вся жизнь, чтобы прожить её ярко. Чтобы потом было, что вспомнить.