***
Многие в Мондштаде женились в церкви, желая закрепить узы уже официально, внести новую ступень в отношения. Сладкопахнущие цветы, цветные флажки, море аплодирующих людей, смех, слёзы. Миниатюрные невесты в пышных белых платьях, которые могли тянуться шлейфом почти метр. Кейа как-то раз побывал на таких праздниках, но сам никогда не планировал ввести возлюбленную по холодному мрамору под хор церковных служителей. Не до того было. Впрочем, вместо возлюбленной имелся возлюбленный, что слегка рушило такие представления. По крайней мере, платье точно никто не наденет. Альбериха немного манит идея свадьбы, ему хочется почувствовать на себе эти трепещущие ощущения входа в новую часть книги, поэтому не удивительно, что через неделю он стоит перед Дилюком, задавая важный вопрос. – Свадьба? Знаменитый полуночной герой всегда хвалился умением держать лицо, но сейчас удивление легко было прочитать даже по глазам. – Не хочешь? Рагвиндр молчит, и только богу известно какие мысли посетили рыжую голову в тот момент. Кейа боится, у него потеют руки, дрожит будто каждый нерв, улыбку и вовсе невозможно натянуть обратно в шутливой манере, чтобы иметь возможность съюлить, оставить разговор на следующий раз. Но тут Дилюк убирает руку от губ и нежно улыбается, с теплом заглядывая в голубые глаза. – Очень хочу. У них нет пышной свадьбы, нет счастливых криков толпы и салютов в ночном небе. Обстановка будто интимная, Альберих даже готов поклясться, что слышал биение сердца Радвингара, пока горячие ладони сжимали его собственные. Мужчины решили не говорить об этом событии всем, только своим близким, поэтому на церемонии присутствовала лишь пара человек. Джинн, Лиза, Розария, Кли, ну и Барбара, которая их и обвенчала. Никто не вешал цветов, не пел и хор, хотя Барбара уговаривала Розарию устроить это. В целом, будто ничего не произошло. Однако Кейа понимал всей душой, что это не так. Одни в большом помещением, под цветными лучами от старых витражных изображений на стеклах окон, и ловя на себе тёплый и любящий взгляд глубоких рубиновых глаз, Альберих чувствовал благодарность за всю свою жизнь и любовь к одному единственному стоящему здесь человеку.***
Кейа помнит многое, даже что-то вплоть до самых мелочей. Например, давно потерянное дество, полное тревог, по непонятным обязанностям, возложенных на плечи ребёнка, и счастья из-за мелких приключений вместе с самым близким человеком. Юный Альберих из-за своего озарства нередко творил шалости, будь то припрятанная бутылка вина в стогах сена или оборванные ветви винограда. Хотя, стоит признать, наказание за мелкие пакости нес не он сам, а Дилюк, который потом ходил с напущенным хмурым видом, не признавая вслух, что за улыбку Кейи можно и всю ночь отрабатывать такие проступки. Однако и наказание, будучи детьми, они могли превратить в новое азартное дело. Поэтому после каждого стояния у угла на стенах появлялись новые рисунки, неаккуратные, яркие, с завитушками и без. Служанкам оставалось только хвататься за сердце и тряпки. Порою под влиянием эмоций дети сбегали по ночам, развеясь среди виноградных лоз и пытаясь поймать с громким смехом кристалльных, сияющих бабочек. Впрочем, виновники всегда попадались за этим занятием по утру, но не потому, что громко возвращались, а потому, что вечно пачкали одежду в ягодном соке и грязи.***
Дество не всегда имело радужные и радостные фрагменты жизни. Кейа не был гиперэмоциональном ребенком, но как и любой человек поддавался плохим эмоциям. Так, к примеру, однажды срывая спелые ягоды винограда с веток и складывая их по карманам, а попутно через раз облизывая пальцы в соке, Кейа, к несчастью, попался на взгляд к мимо проходящему старичку, что жил поблизости. Мужчина не был знаком с ребёнком, поэтому по незнанию решил, что в кустах промышляет юный вор, оттого схватил мальчика за руку и стал, прикрикивая, ругать. – Что ты делаешь?! В чужой собственности хулиганишь! Тебя родители не учили, что чужое брать нельзя?! Вор! Альберих перепугался, пытался вырваться, но старик только сжал сильнее запястья. – Я сын мастера Крепуса, - Кейа почти пропищал, заливаясь слезами, но отнюдь не из-за обида, а от стыда, ведь он ничего не мог сделать и понимал, что нет причин ему верить. – Не ври! Я знаю как выглядит семья Радвингар! Кого ты пытаешься надурить?! Мальчик чувствовал, как сжимается сердце, но начинает стучать только сильнее, будто пытаясь вырваться из груди. Альберих не думал в следующие минуты, а просто поддался панике, резко ударив ногой в колено старичка. Тот от боли расжал ладони, что позволило ребёнку выскочить и рвануть куда глаза глядят. Как он оказался в выимке большого дерева Кейа не помнил, хотя если верить заходящему солнцу, то прошло много времени с недавнего инцидента. Испачканные руки и одежда, неприятно колющая трава и завывающий ветер, но никого поблизости. Альберих чувствовал как щиплет глаза от долгих рыданий, да и сил на слёзы уже не оставалось. Стоило бы вернуться домой, только не хотелось. Горничные снова будут ругаться, не дав шанса на объяснения, а на новые разборки нервов не хватало. На минуту мальчик даже ужаснулся. Вдруг старик до сих пор его ищет, решившись точно преподать ему урок? Вариант поспать среди корней могучего дерева казался очень заманчивым. – Кейа! Альберих всполошился, думая, что мужчина всё-таки нашёл беженца, только сразу взял в себя руки. Старик не мог знать имени недовора, да и голос был давно знакомым. – Кейа, где ты?! Стоит встать и пойти навстречу, стоит крикнуть в ответ, обозначить своё местоположение... Стоит... Хотя бы перестать бояться и стыдиться себя. За то, что не такой, за то, что не похож, за то, что не сын Крепуса... Во внутренних смятениях Альберих даже не заметил подошедшего друга, который встал прямо перед ним, чтобы восстановить дыхание. – Кейа! О, архонты, я так перепугался! Почему ты пропал на несколько часов? Мы все думали, что что-то случилось! Аделинда себе место не находит. Я тебя звал, почему... По щекам начали вновь стекать горячие слёзы. Он снова стал проблемой. – Люк... Мальчик закрыл лицо руками, вот только это не решало проблемы. Смуглая кожа не могла стать светлее, а синие волосы резко стать алыми. Презрение к себе накатывало будто лавина. Названный брат не на шутку перепугался, гладил по щекам, чтобы стереть слёзы, говорил успокаивающие слова. Время текло незаметно, поэтому вскоре Альберих оказался дома, где и поведал о сегодняшнем дне. Крепус, конечно, объяснил, что Кейа не смотря ни на что остаётся членом семьи и будет им до самого конца, ведь не все на свете решает кровь. Казалось бы, на этом день и закончится, но уже лёжа в своей кровати вместе с Дилюком, тот не смог удержаться, а потому спросил: – Ты правда думал, что ты чужой? Полусонный и уставший Альберих смущённо кивнул, едва сумев нормально отреагировать на заданный вопрос. Впрочем, напряжение сразу ушло, когда младший Радвингар начал смеяться. – Дурак, я готов ради тебя сразиться с самыми страшными монстрами или горы пересечь. Как ты можешь быть чужим? Сердце тяжело ударило в груди, отдаваясь стуком прямо в уши. Кейа хорошо помнил этот момент, пожалуй, тогда он впервые почувствовал на себе, что значит влюбленность.***
Первый поцелуй походил на сладостный сон. Это произошло в винограднике под покровом ночи и ярких звёзд, которые служили вместе с луной лучше всех уличных фонарей. Особое место в этой атмосфере имели и кристалльные бабочки, беззаботно порхающие среди лоз. Кто поддался первым непонятно, ведь у обоих внутри долгое время копилось влечение к друг другу, но сдерживаться так трудно, когда влюблен без памяти. Горячие ладони на своей спине ощущались также правильно, как и чужие губы, что ласково расцеловывали подставленную шею. Альберих тихо посмеивался с нежностей, который шептал Дилюк будто в бреду. И ведь нельзя сказать, что они напились, по крайней мере, пара глотков не считается. Но сама атмосфера, их желания, все вело к медленной потере здравого рассудка. "Я рядом" "Я люблю тебя" "Ты прекрасен" Кейа пьянел с невероятной скоростью, ибо каждое слово растекалось тягучим медом в венах, заставляя отдаваться все больше. Так нельзя, им нельзя быть вместе, но как отказаться, когда любимый человек прямо перед тобой говорит все это.. Только он и Люк, будто одни во всем мире. Ах, как бы это было хорошо. – Я всегда буду с тобой. Трава ласкала кожу, запах винограда дурманил, а сладкий привкус от вина придавал больше задора. Альберих надеялся, что этот момент остановится и не исчезнет, но, увы, время не щадит никого.***
Дальше все вспышками шло как в калейдоскопе. Кейа был бы рад забыть, однако не смог бы при всем желании. Не позволит шрам под повязкой, который является уже доказательстом того рокового дня. Не позволит чувство вины, поселившиеся в душе при виде уходящего любимого человека. Не позволят спрятанные письма в столе, так и не отправленные, ведь адреса Альберих не знал. Будь у него чуть больше таланта к поэзии, то мог бы сравнить в красивых строчках этот этап с приходом ночи. Впрочем, рано или поздно возвращается и рассвет. Заново учиться доверию, прикосновениям, любви. Сложно, но возможно.***
Кейа помнит все. В каждом фрагменте хранится море чувств, но везде с яркими алыми глазами будет жить любовь. За каждым словом спрячется нежность, за каждым движением забота, за каждым шагом доверие. Дилюк как-то сказал: "Я всегда буду находить тебя " Что ж, теперь у Альбериха есть достойный ответ. "– Я всегда буду возвращаться к тебе."