***
Сегодня ей не спалось, в последние недели бедную шатенку мучила либо бессонница, либо сговорившиеся вместе с ней кошмары, стоило хоть на несколько минут закрыть глаза и податься дреме, как воображение рисовало потрясающие сюжеты, которые могла предоставить ей злодейка-судьба с жизнью напополам. В этих снах ее возлюбленный погибал, соулмейт, которого она никак не могла спасти, отделяющие десять сантиметров и бездыханное тело, слишком сильно напоминающее кого-то знакомого, только вот она никак не могла вспомнить кого именно. И вот опять. Будто бы темная акриловая краска заполняет собой небо, заставляя этим медленно исчезнуть багровый, кровавый закат уходящего куда-то солнца. На темном полотне небосвода постепенно появляются мириады звезд одна за другой и спустя мгновения начинается звездопад, будто бы ожившая сказка, жаль, что не со счастливым концом. Легкие волны спокойного моря омывают собой сверкающим синим песок, слишком прекрасная картина. Она знает, что будет дальше. Вот Чан резко разворачивается, мягкий ветер играется с длинными шоколадными волосами, что шелковым водопадом опускались на ее плечи, скрывая собой открытую спину легкого белого сарафана. Она видит его силуэт, слышит голос, но будто находясь на невообразимой глубине не имея возможности разобраться и никак не может запомнить его. Он стоит рядом в полуночно-синих брюках классического кроя и пыльно-синей рубашке. Молодой человек стоит рядом, буквально на расстоянии десяти шагов, но в то же время, ощущение, будто бы их разделяют миллионы световых лет. И Вонён боится именно этого момента. Юноша смотрит в ее сторону с улыбкой на губах, взгляд падает на таймер, бесчувственные золотистые цифры которого показывали семь секунд. В следующее мгновение парень хватается за горло, ощущая жжение, и падает на колени. Только вот Вонён никак не может дотянуться до него, шатенка падает рядом так и не сумев прикоснуться к своей родственной душе, их разделяют всего десять сантиметров и одно единственное прикосновение, что могло бы спасти их жизни. Чан просыпается с колотящимся в груди сердцем, явно умудрившимся умереть в груди по несколько раз под холодными серебристыми лучами Луны и вновь воскреснуть на рассвете багрового оттенка. На глазах девушки горькие слезы, всегда сложно осознавать, что даже во снах ей никогда не сбежать от злодейки судьбы. Что даже во снах человек, посланный той самой злодейкой умирал, находясь настолько близко от нее и далеко одновременно. Эти десять сантиметров казались бездонной пропастью, из которой никто не возвращался живым. Впервые за долгие годы она горько плакала, долго, тихо, хуже всего ей было внутри. Осознание своей беспомощности даже в собственном сне медленно убивало ее, будто бы капля незначительного яда, продолжающая пускать свои корни в ее организме и забирающая все самое светлое, что у нее когда-то было. Порой она ощущала себя пустой. Перегоревшей...***
Он проснулся из-за боли, которой в полной мере пульсировала его метка, что находилась под правой ключицей, боль была адской, будто бы раскаленным металлом касались холодной кожи, стараясь вонзить нож как можно глубже, сделать больнее, было ощущение, что нужна лишь еще одна секунда, чтобы наконец-то заснуть вечным сном и успокоиться. Дыхание перехватило, в легких было слишком много воздуха, одновременно ощущаясь пустотой в них же, и Пак продолжал делать прерывистые вдохи, лишь бы, наконец-то, начать вновь дышать, ощущение были чем-то с родни панической атаки, свидетелем которой он когда-то стал. Прикусив нижнюю губу до крови, блондин ощутил н кончике языка вязкий металлический привкус, который немного отрезвил его. Сейчас та боль и пустота, что ощущалась во всем теле была не его, он просто уверен, что она принадлежала его родственной душе. Их мир... мир переполненный соулмейтами был крайне загадочным, история описывает весьма интересные события, когда у одного человека было сразу две родственные души, когда он был совершенно одинок, когда один страдал из-за душевных болей второго, когда любовь была не прекраснейшим подарком ангелов, а губительной смертью скорее всего посланной дьяволами. И самое важное было то, что у исследователей не было достаточно ответов на всевозможные события и вопросы, которые могут возникнуть с течением жизни. Плечо горело в адском пламени, прожигающим кости, не оставляя от них даже пепла. Насколько же плохо было его родственной душе, что одна из тайн мира проявилась в их случае. Звезды и Луна украшали собой окрашенный в чернильный оттенок небосвод. По его лицу стекали горькие слезы, но он прекрасно знал, что они принадлежали не ему, а девушке, с которой будет связана его дальнейшая жизнь, все еще не сумев отыскать друг друга они теперь делили эмоции на двоих, хотя, как показывали страницы истории у родственных душ не всегда счастливый финал. Поднявшись с мягкой постели, Пак взъерошил осветленные пряди отливающие жемчужно-платиновым оттенком и тяжело вздохнул. Напялив на себя белого оттенка футболку и разгладив спортивные штаны, Пак осмотрел одинокую комнату и тяжело вздохнул, после сдачи сессий они с друзьями решили отдохнуть на Мальдивах, благо финансовое состояние, в принципе, им позволяло, а родители не были против, ведь прекрасно всех знали. Блондин прилетел раньше, чем оставшиеся пятеро, те проявят свой лик, только послезавтра. Тихо закрыв дверь, молодой парень медленно побрел в сторону пляжа и смотрел уставшим взглядом вдаль. Это место ощущалось раем на земле. По ночам здесь сверкало не только темное полотно, которое украшали звезды, но и сам пляж, будто бы филиал звездного неба на суши, и эти самые звезды продолжали сверкать на ладонях стоило лишь прикоснуться к песку. Море звезд на ладони. Боль вновь ударила по устоявшим нервам, заставив его зашипеть от досады, даже дурацкие обезболивающие препараты никак не помогали. Черт, он правда, всем сердцем желает найти свою родственную душу и, наконец-то, понять какая чертовщина твориться в ее жизни. Почему у нее так много внутренних противоречий. И, по правде говоря, ему хотелось услышать голос, который произнесет предложение, заполняющее собой его предплечье: «Даже если когда-нибудь я перестану быть собой, все в порядке, ведь только я могу стать твоим спасением». Улыбнувшись своим мыслям, Сонхун медленно зашел в воду, решив немного охладиться. Послезавтра здесь уже не будет так тихо и умиротворенно, их компания вновь соберется спустя где-то две недели после окончания третьего курса, впереди остался лишь год обучения и привет окончательно взрослая жизнь, которая уже кажется слишком тошнотворной и однообразной. Холодная вода приятно омывала ноги, касаясь порой низа спортивных штанов. Он прекрасно помнит, какие эмоции ощутил, когда на его коже появилась метка, первой из них было счастье, ведь мысль, что в этом мире есть человек созданный лишь для тебя, согревала сердце и душу, но после пришло осознание, то самое горькое, потому что, если он не успеет найти ее и прикоснуться к ней, то потеряет навсегда. Родственная душа была подарком свыше, но вместе с этим самым худищим наказанием с ниже. Вздохнув, он вышел из воды и, не обуваясь, пошел в сторону пляжного домика. Забрав гитару из комнаты, Пак вновь направился в сторону берега, музыка была его панацеей.***
Неделя в кругу друзей прошла слишком быстро, хоть по большей части Вонён и ему было не комфортно с воркующими друг с другом парочками, поэтому эти двое все чаще зависали вместе, сидели допоздна у берега и просто хорошо проводили время, стараясь хоть как-то разнообразить ситуацию на острове. Чан прекрасно помнит насколько ее заворожил голос Сонхуна, когда в один из вечеров, они решили провести ночь около костра, Пак в тот вечер играл на гитаре и пел песни. Кажется, его голос оставил след в ее сердце и те чувства, которые она испытывала в старшей школе вновь ожили. В воспоминаниях пронеслись все те прикосновения, что были между ними невзначай, легкое касание пальцев, когда они сидели рядом слишком близко и слишком далеко одновременно. Вспомнила, что он нес ее на спине после того, как она подвернула ногу и не могла нормально идти, из-за стреляющей боли, что отдавалась в ноге, помнит и то, как тот отвозил ее пьяную домой, после посиделок в их общем круге, хотя ему нужно было ехать в противоположную сторону. Чан прекрасно помнит, как просила Пака стать ее моделью для конкурса дизайнеров, в котором участвовала и то, что этот конкурс сильно их сблизил. Помнит и то, как каждый четверг они вместе с Паком прогуливались до маленькой кофейни на окраине города. Странная комбинация кофейни и цветочного магазина, сразу после входа в ее стены в ноздри ударяет горький аромат кофейных зерен, постепенно сменяющийся на нежный аромат смеси различных цветов, странное решение, но именно этой странностью это место и манила к себе посетителей. Темы разговоров никогда не заканчивались и всегда отличались друг от друга. Только вот со временем они сошлись на нет и здесь не было ничьей вины. Хоть они и были друзьями, но их связующим кольцом все еще являлись общие друзья, а их компания с каждым разом начала собираться все реже и реже, каждый из них сосредоточился на выполнении своей мечты и достижении поставленных целей.***
Сегодня они вновь решили собраться все вместе, совсем скоро лето закончиться, остались две последние недели и учеба вновь начнется. Вздохнув, Чан надела платье комбинацию винно-красного цвета, на талии тонкий белоснежный ремень, белый клатч на тонкой серебряной цепочке и легкий, естественный макияж. Обув босоножки, Чан улыбается своему отражению, где-то глубоко внутри надеясь, что сегодня судьба будет к ней благосклонна и позволит найти кого-то помимо ее родственной души. Девушка закрывает дверь на замок и прикрывает глаза, сегодняшний день почему-то отличался от остальных, почему-то внутри нее была какая-то легкость. Только вот машина отказывается ехать куда-либо, ведь долгую неделю автомобиль тонко намекал, что его необходимо отвезти в мастерскую. Легкость внутри улетучивается, Вонён делает выбор в пользу метро, так быстрее.***
Пак Сонхун решил прогуляться так как жил совсем недалеко от их места встречи, поэтому он просто в последний раз оценил свой внешний вид, который состоял из белых брюк-джоггеров и чернильной рубашки, на ногах белые кеды. Сонхун медленно прогуливается по Чхонгечхону, для того, чтобы скоротать время, после разговора с Джеем стало кристально ясно, что Вонён там еще не было, а тухнуть вместе с двумя парами за одним столом, такая себе перспектива, поэтому присев где-то на середине, Пак решает позвонить Чан.***
Выйдя на станции Чонгак, Чан с удивлением смотрит на высветившееся имя человека, от которого было пропущено два телефонного звонка и который звонил в третий раз. — Ну где ты гуляешь Чан? — в голосе Пака был слышан смешок, он прекрасно знал и помнил, как она не любила, когда он обращался к ней по фамилии, хоть причины так и не узнал, — Не по совести оставлять меня один на один с этими воркующими, будто на медовом месяце голубками. — Машина сломалась, решила вернуться в прошлое и сесть в метро, — шатенка улыбнулась, делая первые шаги в нужную сторону, медленным шагом спускаясь по дороге к парку Чхонгечхон, — и вообще, говоря о совести, считай, что мы в расчете оппа, — она смотрит себе под ноги, стараясь не заострять внимание на ритме сердца, пульс которого ударами эхом отдается в барабанных перепонках, кажется, первая влюбленность неизлечимая болезнь, от нее невозможно сбежать, ведь от времени она будет вновь и вновь оживать, — ты тоже оставлял меня с ними один на один, бессовестно опоздав на полчаса. — Я же говорю это была пробка, — сразу же слышится в ответ оправдание, — по правде, я еще не добрался, позвонил Паку, уточнить ситуацию и узнав, что ты еще не добралась решил подождать немного в парке. — Ну ты, конечно, хитрый лис, — она тихо извиняется, когда врезается в незнакомца и, поклонившись, продолжает свой незамысловатый путь, — раз ты не там, то где? — Я в парке Чхонгечхон, чуть дальше от станции метро Чонгак, сижу себе на скамейке и наблюдаю за проходящими мимо меня зеваками, влюбленными парами и компаниями друзей, — Пак откидывается на спинку скамьи и переводит взгляд на небо, устав от подсвеченных разными цветами фонтанов, которые продолжали мелькать перед глазами. — И к какому классу ты себя прировняешь? — Вонён поправляет слегка спавшую с плеча тонкую бретельку платья, а вместе с ней и цепочку клатча, — кстати, раз ты итак там, может дождешься меня? — Думаю к классу одиноких людей, что просто продолжают идти не смотря на дорогу, — пригладив волосы, Пак усмехается, — но это было до того, как ты попросила подождать тебя, теперь я одинокий молодой человек, ждущий девушку. — Ну тебя, — по ту сторону телефона она слышит женский голос, спрашивающий можно ли с ним познакомиться, ревностью колит сердце, болью отдаваясь в теле, почему-то метка начинает жечь, но девушка сразу же успокаивается из-за тихого «Нет» в ответ, — эй, не предавай меня, если и у тебя девушка появиться, что мне прикажешь делать, придется с вами все связи оборвать. — Да и в мыслях не было, — маленькая пауза и тихий вдох, — я жду своего соулмейта, она станет моей первой и последней настоящей девушкой, надо будет ее как-то с родителями познакомить, ой, сколько мороки. — Ты не боишься? — их мнения и вправду противоположны, ей страшно узнать, кем является ее родственная душа, ей страшно, знать, что есть вероятность того, что она просто не успеет, — Не боишься не успеть? — Я успею, не важно как, но эта дешевая смерть с косой не заберет у меня моего человека, точно не по этой причине и точно не сейчас. — Почему ты так уверен? Я правда боюсь, что из-за моей медлительности может умереть самый родной мне человек, не хочу, не хочу, чтобы он появился в моей жизни, хочу просто знать, что он продолжает жить со мной под одним небом. — Я просо знаю, что успею, потому что верю в это. Улица начинает казаться слишком длинной, а ведь от станции Чонгак до Чхонгечхона всего лишь двести метров, хотя чуть дальше она видит, как люди переходят дорогу под зеленый свет. — Ну и до куда ты добралась? — Перехожу дорогу, а что не можешь без моей компании? — А ты сама, как считаешь? — Не можешь правильно, — Чан поправляет ремешок на босоножке и выпрямившись идет дальше, — кстати, а ты где? — подойдя к лестнице, шатенка начинает медленно по ней спускаться, осторожно смотря себе под ноги. — Я около отеля Central, — Пак поднимается с насиженного места, смахивается брюк невидимые пылинки, скорее ради галочки, — мне начать идти в твою сторону? — Было бы не плохо… но, если ты не хочешь. — Я же сам предложил. — Эх, и почему я надела, каблуки, — в этот момент Чан скорее говорила сама с собой, чем с Паком, совсем позабыв о том, что тот все еще прекрасно слышит ее, только его легкий смешок вернул девушку с небес на землю. — Для кого прихорашиваешься, неужели для меня? — Пак идет быстрым шагом, почему-то желая добраться до девушки, как можно быстрее, пока на нее окончательно никто не засмотрелся. — Все может быть. — Кстати, помнишь, я рассказывал тебе, что нашел весьма занимательную книгу? — услышав в ответ тихое «конечно», Сонхун продолжает свой монолог, — мне запомнились оттуда пара строчек, — сердце шатенки замирает, кажется, вместе со стрелками на наручных часах, которыми она сегодня дополнила свой образ, — «Я вырастил цветок, который не может расцвести, в мечте, которая не может сбыться.» — Прости меня Сонхун, — предплечье вместе с меткой пылают жаром, у витиеватых букв появляется песчаный контур, начиная постепенно стирать их, если она успеет на теле останется лишь метка, что начала пульсировать, на запястье появляется злосчастное время десять минут и секунды таймера сразу начинают обратный отчет, — правда прости, если бы я только нашла в себе силы сказать тебе раньше, произнести эти слова раньше. — О чем ты? — Даже если когда-нибудь я перестану быть собой, все в порядке, ведь только я могу стать твоим спасением, — говорит это скороговоркой, теряясь, надеясь, что у него, у возлюбленного, что занимал собой все мысли долгие годы именно эти строки. — Черт, — Пак пялиться на собственное запястье, где золотым пылает таймер тринадцать минут, он должен успеть, просто обязан, — где ты и сколько у меня времени? — Я около Hanbit Plaza, а сколько у тебя, я скажу сразу после тебя, — ей нужно знать, чтобы успокоиться, чтобы быть уверенной, что он останется жив в случае худшего исхода. — Тринадцать минут, — Пак срывается на бег, не отключая телефон, он должен знать сколько у него времени, чтобы успеть… чтобы успеть спасти ее, он ведь сказал, что спасет, что сумеет уберечь. — Хун, — по щекам текут слезы, она уверенна, что он не успеет, — все эти годы, еще со старшей школы я была влюблена в тебя, — у Пака перехватывает дыхание, Чан делает первые шаги, прежде чем начать переходить на бег, как слышит в ответ те заветные слова, о которых и мечтать не могла, ведь эта мечта была для нее под запретом, - и я рада, что у тебя все тринадцать минут, я уйду раньше тебя, хоть здесь мне повезло. — Я тоже, — голос рваный, не хватает дыхания, слишком много людей вокруг, в которых он постоянно продолжает врезаться, — я тоже люблю тебя. Черт, сколько… сколько у меня времени? — Можно сказать, девять минут и тридцать секунд. — Вонён встретимся под мостом, я обещаю, что успею, я правда успею, ты ведь знаешь я всегда держу свои обещания, поэтому Чан беги ко мне со всех ног не оглядывайся, просто беги ко мне не смотря ни на что, — Пак отключается, а Чан окончательно срывается на бег, в мыслях, как мантру повторяя «лишь бы успеть». Время, словно стало идти быстрее, будто бы песок исчезающий в сквозь пальцы. Метка на шее пульсировала и сменяла оттенок на кроваво-красный, буквы одни за другим исчезали, с предплечья, будто бы их никогда и не было, оставляя после себя лишь серебряную пыльцу. Ноги болели, грудную клетку жгло, почему же она обула эти дурацкие каблуки. Во рту пересохло, легкие горели, словно после контакта с кислотой. Пак бежал так, будто бы в последний раз в своей жизни, не успевая попросить прощения, мчался со всех ног дальше, в дали уже был виден тот злополучный мост, только вот он не видел там Чан Вонён, которая по ее же словам была в легком винном платье. Оказавшись под мостом, Пак перевел на несколько секунд дыхание и вновь сорвался на бег, завидев знакомую макушку и платье, что так точно подходила под описание, Сонхун лишь прибавил газу, девушка, что спотыкаясь старалась бежать, кусая больно губы, благо на той стороне не было так много людей. Пак краем глаза смотрит на цифры, что продолжали уменьшаться, таймер бесчувственно показывает всего лишь пять минут. Сердце обливается кровь, когда он видит, как Чан падает, но вновь поднимается, стараясь идти дальше, добраться до него. — Вонён, — до ее ушей долетает крик Пака, но на ее губах лишь горькая усмешка, а в карих глазах, в которых отражались огоньки фонтанов исчезла надежда. Он заключает, ее в объятья, только вот предложение уже давно стерлось окончательно, а таймер показывал «ноль», Чан теряет сознание находясь в его руках, закрывая глаза, прошептав, что любит и то, что ей жаль, но вместе с этим она рада, ведь уйдет раньше него, не застав его смерть. Глаза Пака наполняет собой соленная жидкость и катиться вниз, он ведь обещал… дал слово, что успеет, но так и не смог, еще бы десять секунд. — Нет, только не это, — Пак покрывает ее лицо поцелуями-бабочками, будто бы это вернет ее к жизни, ладонь, которой Чан прикасалась к его щеке, ослабевает, медленно падая камнем вниз, пульс замедляется, идя на нет, — Вонён прошу тебя, я ведь успел, успел дотронуться до тебя так почему. Зеваки застыли в ужасе, осознав происходящее, очередная пара потеряла друг друга, а для блондина, время будто бы навечно застыло на двух минутах и пятидесяти секундах.Только вот, судьба решила в этот раз сыграть в покер со смертью, слишком сильно она любила созданную ею же пару.
Капля слезы падает на горящим кровавым оттенком метку, которую в этот раз Чан совсем забыла скрыть от лишних глаз и на его руке вновь начинает сверкать таймер, постепенно уменьшаясь в цифрах, точно такое же свечение он замечает на упавшей замертво руке девушки и надежда вновь появляется в его успевшем разбиться сердце. — Я люблю тебя, - в ее глазах, что сверкают любовью, отражаются подсвеченные разноцветными оттенками струи фонтанов, радом с которыми она упала. Голос девушки заставляет Пака наклониться и оставить на ее губах украшенных винным тинтом первый настоящий поцелуй. — Вряд ли сильнее, чем я тебя. На запястьях, соединенных в замочек пальцев, горит таймер, ровно по одной минуте у каждого из них.