По старшинству

      — Это уже третий стакан. Тебе вообще можно алкоголь пить? — Реборн несколько насмешливо отодвинул бокал вина, к которому Скалл тянул руку, что несколько неуверенно покачивалась в воздухе. — Насколько я помню, в вашей стране нельзя пить людям младше двадцати одного.       Скалл нахмурился, но как-то уж очень растерянно, пока глаза его медленно фокусировались на силуэте Реборна. Каскадер плаксиво надул губы, что подозрительно дрожали, будто бы он собирался заплакать, и очень показательно нахохлился.       — Эй, семпай, — капризно произнес он, как оскорбленный малыш, — сколько, по-твоему, Скаллу лет?       Реборн осмотрел Скалла с головы до ног скептическим взглядом, — честно сказать, глядя на его яркие волосы, идиотскую косметику и дурацкую татуировку, он не мог дать Скаллу больше восемнадцати. Слишком уж он напоминал подростка с проблемами с отцом, бунтующего против мира, и заодно стремящегося наконец-то найти самоопределение, — и потому провоцировал мир нелепо кричащей раскраской собственной мордашки и несколько развязным, и в тоже время желающим что-то всем доказать поведением.       — Я не уверен, что ты совершеннолетний, Лакей, — признал он. Скалл покосился на него краем глаза, надулся еще сильнее, и продолжил таращиться в сверкающую красную жидкость.       — Скалл старше, чем выглядит, — пробурчал он, а затем вдруг резко кинулся вперед, хватая отставленный бокал и притягивая назад к себе, — ему уже давно можно пить.       Реборн скептически приподнял бровь и уже собирался возразить, как вдруг сзади на него налетела женская туша, плотно прижимаясь к спине собственной мягкой грудью. Он дернулся, скидывая ее с себя. Не то, чтоб Реборн возражал против мягких женских грудей, прижимающихся к нему, но к этому конкретному бюсту прилагалась одна наглая, — и судя по запаху, очень, очень пьяная, — военная, которую вообще не волновали чужие желания.       — Пошли, придурки! — радостно воскликнула она, одной рукой цепляясь за рукав Реборна, а второй хватая Скалла за шиворот, и начала она тянуть их к диванам. — Мы щас будем играть в «я никогда не…», ясно вам?       Реборн попытался было стряхнуть чужие пальцы, но Лар цеплялась крепко, и тянула весьма сильно, заставляя его сделать нежелательный шаг. Скалл, тоже весьма пьяный, и явно недовольный таким обращением, возмущенно замычал, вцепляясь пальцами в барную стойку, но даже это не остановило женщину, которой алкогольные пары явно придавали решимости, и потому она сумела оторвать Облако от стола вместе с пластмассовой торцевой кромкой, и властно утащить их обоих к остальной компании Сильнейших, развалившихся на мягких креслах.       — Я не собираюсь участвовать во всяких глупостях! — попробовал было возмутиться Реборн, когда Лар сунула ему в руки бокал с шампанским, но та лишь замотала головой, как начавшая упрямиться собака.       — Это не глупости! — заявила она, и, видимо, чтоб придать весу своим словам, подняла палец к потолку. — Это способы улучшить командную коммуникацию, во! Ты же меня уважаешь? Так докажи!       Реборн недовольно посмотрел на нее, — если Лар и пыталась выставить себя ответственной, то, наверное, ее поднятый палец не должен был покачиваться в воздухе из-за количества выпивки. Но, видимо из-за того, что в нем самом плескалось некоторое количество алкоголя, которое, стоило признать, делало Реборна несколько более сговорчивым, он аккуратно опустился в мягкой обивкой, задумчиво покачивая бокал, наблюдая, как пузырьки в бокале переливаются в свете ламп.       — Ну, если уж мы играем в «я никогда не…», то я, пожалуй, начну, — заявил он, довольно сощурившись, когда в голове его появилась идея того, как он мог отомстить, — я никогда не хотел переспать с Колонелло.       Все замерли, уставившись на него несколько недоумевающими глазами.       — Что? — произнес Реборн, приподнимая бровь. — Мы ведь играем, верно?       Все продолжали внимательно смотреть на него — а потом Лар вдруг чертыхнулась, и, запрокинув голову, в три глотка опустошила свой бокал. Все перевели взгляд на нее, — а потому прекрасно видели, как она, решительно вытерев губы тыльной стороной ладони, сердито уставилась на них всех.       — Да ладно вам! — возмущенно произнесла она, зыркая на них алыми глазами. — Он же типа… Горячий! Вы вообще видели его сиськи?       Реборн ухмыльнулся. Колонелло был бы очень удивлен, услышав, что про него говорит «любовь всей его жизни», потому как даже ему слышать такие откровенные вещи от обычно суровой и немногословной военной было весьма странно.       — Я предпочитаю людей постарше, — заявил он довольно, снисходительно глядя на насупившуюся Лар, — знаешь, ценю опыт и компетентность.       Лар сердито хмыкнула, раздраженно заливая себе в бокал еще порцию алкоголя, и, сердито сверкая глазами, подняла его к потолку.       — Я никогда не убивала человека из снайперской винтовки! — возвестила она, насмешливо улыбаясь, когда Реборн, раздраженно фыркая, выпил свой бокал. Остальные просто сидели и смотрели то на него, то на Лар, наблюдая за их противостоянием, но, прежде чем Реборн успел придумать еще какую-нибудь пакость, чтоб попытаться споить солдатку первой, Фонг осторожно кашлянул, заставляя всех обратить внимание.       — Этот ничтожный никогда не прыгал с парашютом, — произнес он, бросая на Скалла быстрый взгляд. Облако, что до того сидело и большую часть времени сверлило взглядом свой стакан, словно пытаясь увидеть в ярко-красной жидкости какие-то откровения, встрепенулось, удивленно подняло на мир сверкающие в свете ламп, словно два аметиста, глаза.       — А… Ну я… Это… — он заморгал, потом поняв, что от него хотят, начал пить вино. За один раз справиться с ним у Скалла, как у Лар с Реборном, не получилось, на последнем глотке он закашлялся, проливая остатки вина на комбинезон. Все заулыбались, Вайпер даже фыркнула куда-то в капюшон, и Скалл обиженно надул губы, — вы это специально, да?       — Прости, друг мой, — Фонг виновато потупился, глядя на Скалла смущенным взглядом, — я просто ничего не мог придумать.       Скалл немного нахохлился, доливая вина в бокал несколько дрожащей рукой, тихо ворча. Реборн прислушался, — и достаточно легко смог расслышать, что же именно он там бормотал. «Вы думаете, что Скалл такой глупый, ничего не придумает» — бурчало Облако себе под нос, потому что, видимо, алкоголь превращал парня в какого-то ворчащего деда, — «А Скалл возьмет и придумает, Скалл умный». Реборн не сомневался в том, что Скалл умный, чтоб он там не говорил, — но еще он так же прекрасно видел, что Скалл легковес, и чтоб там он не придумывал, он все равно вряд ли выйдет победителем в их небольшой игре.       — Скалл никогда не убивал чел-века!.. — даже нечеткая речь не мешала Облаку источать пафос, когда он делал данное заявление. Правда, не успели еще Сильнейшие напрячься, как Скалл призадумался, постукивая пальцем по губе, и уже немного тише уточнил. — Из пистолета.       Реборн удивленно приподнял бровь, — данное уточнение его немного смутило, но он все же послушно проглотил вино, даже не собираясь отрицать. Вроде бы как после того, как ты выпил, по правилам игры требовалось рассказывать, что и когда было, но, честно говоря, убийств на его истории было так много, что вряд ли он смог бы рассказать о них всех и за неделю. Да никто и не требовал.       Следующей слово взяла Вайпер, задумчиво покачивая в своем бокале белое полусладкое, потому как она почему-то не могла пить красное вино. Реборн спрашивал пару раз, — но однажды получил фразу «Они на тебя смотрят», и любопытство его резко пропало. Но сейчас он с терпеливо наблюдал, как их Туман задумался, видимо, пытаясь найти что-то, что он не творил, а кто-то из остальных вполне мог организовать.       — Я никогда не имела больше двух дипломов о высшем образовании! — произнесла она, насмешливо приподняв подбородок, и обращая пустоту своего темно-серого капюшона в сторону Верде. Тот, что до этого времени сидел и смотрел куда-то в стену, несколько осоловело моргая, даже не отреагировал, и Фонгу пришлось толкнуть его локтем.       Верде встрепенулся, но сказать ничего не успел — потому как Скалл вдруг издал тяжелый и несколько обиженный стон, заставив всех оглянуться на него.       — Вы это специально, да? — грустно проскулил он. — Семпаи на Скалла нацелились?       Реборн замер. Краем глаза он мог видеть, что остальные тоже напряглись, наблюдая за тем, как Скалл начал грустно цедить вино, явно нехотя пытаясь запихнуть в себя новую дозу, — Реборну даже показалось, что глаза его начали подозрительно блестеть.       — Что? — наконец-то он смог создать в своем рту что-то внятное, заставив язык шевелится. — Лакей, у тебя… У тебя есть высшее образование?       Не вините его, что он звучал так недоверчиво — Реборн знал, что получение диплома требует некоторого времени и усилий, и Скалл, раскрашенный фиолетовый гражданский, не выглядел так, что он способен приложить такие усилия. То есть да, он уже узнал, что часть его поведения было всего лишь образом, наигранной демонстрацией, предназначенных для шоу и газет… Но серьезно? У него не одно, а три высших образования?       — У Скалла их четыре, — произнес Скалл, перебивая размышления Реборна.       Голос Облака звучал очень, очень разочарованно — Скалл явно находился на том этапе алкогольного опьянения, когда весь мир кажется тоскливо-серым, а он сам — полнейшим ничтожеством, которое может лишь плакать.       — Четыре? — Верде напрягся, словно охотничий пес. Зеленые глаза сосредоточились на поникшей фиолетовой тушке, цепко осматривая ее, словно надеясь по одним только движением, по мимике и жестам понять, какое именно образование Скалл имел. И Верде не смущало то, что он только что находился в весьма сбитом с толку состоянии, — казалось, стоило завести речь про науку, как тот мгновенно протрезвел.       — Угу, — грустно согласился Скалл, видимо, абсолютно не замечая ажиотажа, которое было вызвано его заявление, — у меня это… — он поднял руку, внимательным, пристальным взглядом смотря на собственные пальцы, словно пытаясь прочитать написанную на них истину, — актерский колледж по специальности «актер театра и кино», потом… — он загнул один палец и застыл, пытаясь выковырять из своего опьяненного винными парами ума названия дипломов, — режиссер-постановщик… Я их почти в одно время закончил, еще есть… Это… Ну, эстрадно-цирковое, — он задумчиво уставился на три загнутых пальца, вдруг выглядя совершенно трезвым, — хотя, конечно, это был курс переподготовки, так что я не уверен, что его можно считать полноценно. Ну и инженер-механик, хотя это, конечно, больше для души было, чтоб я мог сам машинки свои чинить, вот… — он поднял на них глаза, задумчиво наклонив голову. — Есть еще несколько повышений квалификации, но я их типа… сейчас не вспомню. А что?       Скалл смотрел на них чистым, искренним, невинным взглядом, совершенно не подозревая, какую бурю эмоций вызвал своими простыми заявлениями. Реборн смотрел на него, ощущая, как удивление вперемешку с неверием бурлили в его груди, он открыл рот, желая задать Скаллу какой-то вопрос — но какой, так придумать и не смог, и сейчас сидел с некрасиво открытым ртом, выглядя, наверное, полным идиотом.       — А ты не врешь?! — вдруг подозрительно и очень громко воскликнула Лар, ткнув в Скалла мозолистым пальцем. — Ты ж такой… Такой мелкий, когда ты успел аж четыре вышки получить? Даже у меня только одна!       Скалл нахмурился, — казалось, что с каждым словом Лар из него выветривался алкоголь, и он выглядел все более трезвым и более недовольным.       — Ладно, это уже не смешно, — пробормотал он себе под нос и обратился к ним, — типа, семпаи, я не настолько молодой! Я думаю, я даже не самый молодой в нашей компании!       — Да, но четыре высших? — произнес Верде несколько недоуменно. — У меня их четыре, а мне уже почти тридцать! А я ведь самый старый среди нас всех!       Сильнейшие издали нестройное, но звонкое согласие, — и Реборн мог видеть, как с каждым неловким звуком глаза Скалла становились все круглее и круглее.       — Самый старый и тебе почти тридцать? — недоуменно воскликнул он. — Ты шутишь? Я думал, тебе около сорока! — Верде несколько оскорбленно охнул, но ничего сказать не успел, потому как Скалл еще не закончил. Теперь он указал на Реборна широким жестом, неверяще наморщив лоб, — я бы сказал, что Реборну-семпаю около тридцати!       Реборн издал недовольный звук, не понимая, почему Скалл вдруг взял и записал его в клуб «старше тридцати». Он скрестил руки на груди, сердито поджал губы, желая отстоять свою честь.       — Лакей, мне двадцать четыре! — возмущенно воскликнул Реборн.       Скалл застыл — а затем он медленно, чуть ли не со скрипом повернул к Реборну голову, шокировано глядя на него, — и вдруг плюхнулся обратно в кресло, уткнувшись лицом в ладони.       — Да ладно, — пробормотал Скалл тихо, — Реборн-семпай младше меня на десять лет…       Реборн замер. Слова просто не находились, и все что он мог, — это смотреть на Скалла, на то, как он начал хихикать себе в ладони, и смех его был весьма и весьма истерическим.       — Не верю, — выдохнул он наконец, — Лакей, ты же выглядишь, как подросток с отцовскими проблемами! — говорить так было очень, очень невежливо, и, будь Реборн менее пьяным, он бы промолчал, но сейчас, когда вино развязало ему язык, и слова выскальзывали изо рта прежде, чем он успевал их обдумать.       Скалл не выглядел особо впечатлённым.       — Семпай, это сценический образ, — произнес он, скептически поджав губы, — моя аудитория — это подростки с отцовскими проблемами, конечно, им будет приятно видеть такого же простого чувака, как и они, — почему-то сейчас, когда Скалл вот так открыто смотрел на него, Реборн мог разглядеть и мимические морщинки в уголках рта, от которых обычно отвлекала фиолетовая помада, и расчетливый, холодный блеск глаз. Скалл смотрел на него серьезно, оценивающе, будто бы видел Реборна насквозь, через слои черной ткани и драматичного поведения, как будто бы эти сверкающие фиолетовые глаза видели самую его суть, — или как по твоему я смог собрать такую огромную фильмографию?       Реборн опустил глаза, пряча свое смущение за полами федоры. Он, честно сказать, никогда не погружался в биографию Скалла так сильно, чтоб знать количество фильмов, в которых он играл, — и сейчас отчаянно корил себя за это. Когда они закончат, когда он протрезвеет, он обязательно узнает, в каком количестве фильмов играл Скалл — и, быть может, посмотрит некоторые из них. Только из профессионального интереса, конечно же.       Скалл, не дождавшийся его ответа, разочарованно хмыкнул, — этот звук заставил Реборн вздрогнуть, как будто к его шее приложили немного льда, — и обратился к остальным, подняв к потолку уже пустой бокал.       — Ну что, продолжим? — спросил он громко, привлекая к себе внимание. — Верде-семпай, кстати, свой бокал не выпил, это не честно! У него тоже больше, чем два высших образования!       Сильнейшие зашевелились, наполняя опустевшие бокалы, и вскоре игра продолжилась, — а все, что мог Реборн, это таращиться в свой бокал, переосмысляя все, что он знал об этом мире и о себе.       Было очень странно понимать, что если бы сейчас кто-то произнес: «Я никогда не хотел, чтоб Скалл меня трахнул» — Реборну пришлось бы выпить свой бокал.