Эхо забытой нежности

Шум непрекращающегося дождя глушил в себе происходящее в соседних частях фронта, было непонятно, в чьих руках победа, было непонятно ничего. Отдаленные выстрелы, сапоги, до ниточки промокшие и хлюпающие от каждого шага, запятнанный плащ, то ли в грязи, то ли в крови. - Бримстоун! – почти истошно крикнул Сайфер, полагая, что выдает свое местоположение и грешит стать легкой мишенью для врага. Но связь была потеряна, лидер не выходил на контакт. И это пугало – до кончиков пальцев пугало, что он один, посреди этого чертового места, продрогший и брошенный. Сердце колотилось, он не в первой в тяжелой боевой ситуации, но нервы его были истощены, оттого эмоции взыграли свое. Хотелось рыдать, прижаться к груди родного человека. Нора. Кажется, грань между нашими реальностями сейчас тоньше обычного, как думаешь, мы скоро встретимся? Внезапно в рации послышался хриплый бас. Этот голос! - прием…кто остался в живых, отзовитесь. – хрипло протянул голос Бримстоуна, так отдаленно, словно между ними были тысячи километров, а не площадка сражений. Продрогшие пальцы вцепились в кнопку старого устройства, а на сердце стало немного легче - я. – коротко ответил Сайфер, дожидаясь ответа остальных. Но прибор молчал. Ужасно молчал, что мысли уже нарочно лезли в голову. Ну почему сегодня. Он так устал. Видимо на этот раз им не победить. - Сайфер… враг находится на точке А, двух я обезвредил, вся надежда на тебя. Я тяжело ранен – лишь объяснил мужчина, обрывая запись голоса. Блять. Это будет последнее его дело, он надорвался. Жизнь не дает ему спуску, раз устраивает такое в день скорби о потери семьи. И как бы мужчина не желал порой холодными ночами бросить все на самотек и воссоединиться с Норой на небесах – долг и честь ему этого сделать не позволят. Он еще не докопался до истины. Но, кажется, сейчас это уже не так важно. Собрав свои последние силы в кулак и покрепче стиснув «фантом», марроканец рванул в сторону плэнта, откуда уже раздавались ритмичные звуки бомбы, которая уже готовилась разнести это проклятое место к чертям. Времени на растяжки, камеры, у него не было, оставался эффект неожиданности. Дождь скрывал часть шума, он сегодня единственный на его стороне. Верный и единственный его друг и слушатель. Руки машинально направились на окно, сделав пару выстрелов, он еще даже не успел увидеть врага, как услышал вопль и падающее замертво тело. Ему не было жаль, он отомстил за смерть собратьев. На шум сбежались остальные: уворачиваясь от колбы с ядом, которую успела кинуть Вайпер, мужчина укрылся за обломками, в которые просвистела пара пуль. Один из врагов был сильно ранен – его удалось без труда добить, однако Вайпер все не могла уняться и не пускала его к ускорившему тайминг спайку. Черт. Из двух вариантов мужчина предпочел умереть в попытке обезвреживания, чем дождаться взрыва, оттого выскочил из засады, высаживая почти целый магазин в сторону врага. Он попал. Он не верил в свою удачу, когда остался единственным, кто в состоянии ходить по этой проклятой богом земле. Тело рвануло к спайку, доставая устройство для обезвреживания. Почва под ногами начала сотрясаться, но он не убирал пальцев с прибора. Бороться, так до конца. И он успел. Смог обезвредить и заодно собрать такой необходимый им радианит. Победа. Но какой ценой она им далась? - Брим, как ты? Я победил. – лишь произнес Сайфер, изначально зная, что ему никто не ответит. Так что после этого связался уже своим прибором с башней Кингдом: - взрыв ликвидирован. Груз 200 на четверых. – сухо произнес мужчина, ступая по мертвой земле к собратьям. Понадобилось около двадцати минут, чтобы перенести мертвые тела туда, где откроется телепорт на базу. У троих не было дыхания: Джет с кровавым животом, Харбор и Скай вместе с ним. У Бримстоуна прослеживался пульс. Ничтожный, но он боролся за жизнь. На слезы времени жизнь не выделила, уже вскоре появились работники, что будут зачищать территорию, А вместе с тем люди с носилками, которым Амир помог забрать собратьев по оружию и самостоятельно отправиться на базу. Сейдж уже нервно поджидала их у входа, суетливо забегала, стоило показаться ей на глаза. Сначала мертвые, затем все остальные. У него не было сильного ранения, пуля попала в плечо и разорвала часть плоти, но эта боль была ничтожна на фоне остальных и той, что он держал в своей душе. Отмахнувшись, мужчина бренно побрел в сторону кухни. Он не был голоден, ему нужно было лекарство. И лекарством был алкоголь. Собрав из холодильника все, что попалось на глаза – пиво, водка, ему было без разницы, мужчина пошел к себе. Пошли к черту все, а в особенности Кингдом, которому тот и не подумал писать отчет об операции. Пусть этим займется завтра Бримстоун, когда Сейдж его воскресит и поставит на ноги. Зайдя в свою комнату и заперев дверь – так он делал всегда, когда хотел побыть один. Чтобы не думать о сокрытии личности, чтобы просто забыться. Но сначала надо обработать рану. Снимая свой плащ, тот медленно отрывал прилипшую от крови ткань, скидывая после ее на пол, практически зашвыривая куда-то под кровать. Еще до вступления в Валорант он часто получал ранения, и самостоятельно зализывал раны, так что с этой ерундой и подавно справится. Пуля прошла навылет, оставив лишь рваную рану, что было только плюсом – не придется ее выковыривать из плоти. Сайфер лишь открыл бутыль с водкой и выплеснул часть содержимого себе на плечо: и его тут же скрутило от жгучей боли, затрясло, ему едва хватило сил, чтобы превратить крик в нескончаемые хрипы боли. Рука немела, не от серьёзности раны, а от боли, которую он ощутил и продолжает ощущать сейчас. Немой вой вскоре унялся, сработал защитный механизм мозга, после которого мужчине удалось достать из шкафа бинт и перемотать себе ранение. Боль ему помогала, он не был их тех, кто заглушает моральную боль физической, но сейчас он был благодарен судьбе за это. Лишь благодаря сложившейся ситуации того еще не накрыла волна истерии или чего похуже. Когда все было готово, Амир стянул с себя прилипшие от воды штаны, скинул маску и забрался на кровать. Дрожащая здоровая рука потянулась к открытой бутылке водки, которую тот поспешил глотнуть с горла. Противный спирт обжег горечью его горло, выражение лица скривилось, даже дышать стало тяжеловато в тот момент. Ну и дрянь – русский напиток. Зато эффект от него был почти моментальный – то ли на фоне стресса, то ли от того, что он этим не злоупотреблял – одному Богу известно. Но в последующие пол часа он осушил всю ёмкость и просто отрубился на застеленной кровати. Хоть так он мог быть хоть чуть-чуть счастливым. Наутро марроканец проснулся с дикой головной болью и всеми другими прелестями так называемого «похмелья». Его тошнило, причем весьма сильно, это результат употребления алкоголя без закуски на пустой желудок. Мужчина едва смог найти в себе силы, чтобы встать с кровати и взять в руки телефон, яркий экран которого был ему так противен сейчас. Выскочили сообщения от Бримстоуна, гласящие о том, что мужчине необходимо подойти к нему в кабинет. Правда это было написано в часов десять утра, а сейчас уже высвечивалось «13:48». Да как-то побоку. Нацепив на лицо свою родную маску, вернее сказать свое «выходное» лицо, да накинув обычный свитер с домашними черными штанами, мужчина выбрался из комнаты. Он брел по длинному коридору, на пути встретив лишь шумную компанию юнцов, которым тот лишь вяло махнул, морщась под маской от усилившейся головной боли. Брел, пока не добрался до кабинета Брима, открывая аккуратно дверь и проходя внутрь. Лидер сидел в своем кресле, что-то монотонно печатая – скорее всего отчет. - утра. Как себя чувствуешь, Брим? – лишь выдавил из себя мужчина, плюхаясь на пустой диван в комнате. - Намного лучше, спасибо. Остальные тоже пришли в норму. Почему ты не показался вчера Сейдж? …. – далее было секундное гробовое молчание, после которого лицо командира сменило выражение на более суровое - от тебя смердит за километр. Не хочешь объясниться? - ты итак знаешь ответ. Я пришел писать заявление на увольнение. – хрипло, но четко произнес Сайфер. Он уже решил для себя, что, если не в силах отпустить Нору и свою дочь, то не готов подвергать опасности остальных. Вчерашнее везение – случайность. - Сайфер, я не знаю, что творится у тебя в бошке, но я не позволю тебе совершить глупость. – почти прорычал Бримстоун, как-то слишком шумно поднимаясь с кресла. Его голос не вызывал противных эмоций, он был похож на голос отца, который не равнодушен к тому, что творит его чадо. - и покуда я твой командир, я буду решать, пора ли тебе на пенсию или нет. Что с тобой происходит? То не выходишь из мастерской сутками, то запои. – не унимался тот, стремительно быстро сокращая дистанцию. А Сайфер лишь монотонно смерял его взглядом, не зная, нужно ли ему рассказывать или нет. Оттого молчал, просто не вступал в диалог, слушая нотации от командира, от друга и боевого товарища. Где-то в глубине его души он не хотел покидать это место, но здраво понимал, что просто-напросто истощился, выгорел. Не отпустил величайшую потерю в своей жизни. А Бримстоун замолчал. Будто обдумывал все в голове, искал способ ему помочь. Но как он собирается это делать? Что предпримет? Наказание? Временный отпуск? Наивные мысли. - раз ты не справляешься с собой самостоятельно, я принял решение объединить тебя с…Совой. Уж он-то тебе спуску не даст, я лично распоряжусь и обязую его – твердо произнес командир и его слова будто выжглись в голове у Амира. Почему? Почему он просто не оставит его в покое, не пустит на самотек. Сова? Почему именно этот суровый русский? Суровый. Бримстоун опирался на тех, у кого есть возможность и сила воли противостоять этой агонии, этой пропасти внутри Сайфера. Блять. Из всех агентов, с которыми Амир мог договориться, Саша – самый неподдающийся на его провокации и любезность человек. Он в полной заднице. Он даже не находит слов, чтобы описать ситуацию, в которую он попал. - да не нужна мне сиделка, Брим, да как ты не пой…- злостно начал шипеть марроканец, но тут его оборвал уже голос командира. И голос этот был поистине ужасающе-тверд, что по телу невольно пробежали мурашки. Он прежде не видал Брима таким. - я все сказал. Пререканий я не потерплю, С-а-й-ф-е-р, иначе придется обговорить с Совой более радикальные меры по приведению твоих мозгов в порядок. А сейчас направляйся к Сейдж. – после чего мужчина грузно опустился на кресло, в котором сидел ранее и принялся что-то усердно писать на компьютере. А Амир лишь злостно шикнул, но пререкаться не стал, просто вышел из кабинета, закрыв за собой дверь и направился в медблок – рука все-таки напомнила о себе ноющей болью. Внутри у него бушевал коктейль из чувств – от злости до страха. С одной стороны, он понимал намерения командира, но с другой злился, ненавидел даже отчасти за такой поступок, за выбор «напарничка», который скорее похож на тюремного надзирателя, чем на личного мозгоправа. Тем временем в кабинете Брима уже находился Сова – именно ему тот усердно писал с компьютера с просьбой заглянуть на разговор. Мужчина кратко изъяснил русскому о том, что происходит сейчас с Сайфером, поделился даже тем, что тот пришел писать заявление на увольнение и объяснил охотнику, что он вынужден приставить его в напарники, так как именно Сова в силах своего характера повлиять на шпиона. - вас понял, командир. Сделаю все, что в моих силах. – лишь спокойно ответил Сова, соглашаясь с мнением Бримстоуна. А Сайфер лишь понимал одно – жить, как раньше у него не получится.