Сквозь века

      Воздух пронизан гео-элементом настолько плотно, что человек бы, пожалуй, и не смог тут дышать. Только нет людей в этой пещере, лишь дремлет древнее существо, прикрыв золотые глаза, но не теряя бдительности.       Поэтому на тихий шорох реагирует моментально, посылая мощную элементальную волну в сторону входа в пещеру… которая так и не доходит до цели, рассеянная своим же отправителем, когда тот видит, кто же нарушил его покой. Видит и закрывает глаза, кажется, возвращаясь в состояние полудрёмы. Только хвост пару раз недовольно бьёт по камням.       Вошедший издаёт нервный смешок, расправляя крылья, которыми инстинктивно прикрылся, и на потоке ветра подлетает к дракону. На мгновение заминается, будто бы сомневается, что же собирается делать, а затем плюхается прямо на землю около чешуйчатой морды. — Привет, Моракс! Не хочешь выпить? — его звонкий голос отражается от каменных сводов, но в ответ дракон даже не открывает глаз. — Что ж, не хочешь — как хочешь. А я тут раздобыл бутылку первоклассного вина, хотел её распить с дорогим другом в честь того, что бои почти завершились... — Ничего ещё не окончено, Барбатос, — перебивает Моракс, он говорит негромко и глухо, но звучит громче собеседника, громче ветра, будто сами скалы извергают слова. — Я сказал "почти", — Барбатос снова неловко улыбается. — Уже довольно давно у нас тихо. — И всё же это ещё не конец. — Хорошо-хорошо, как скажешь, — легко соглашается он, приподнимая руки в шуточном защитном жесте. — Просто... ну, можно немного выдохнуть? И выпить вина? — Нельзя расслабляться. — Почему?! — звучит почти возмущённо. — Я слышал, что у тебя тоже давно не было покушений на территорию, а с остатками врагов справляются Яксы.       Сначала дракон не отвечает вовсе, а спустя время замечает: — Если бы на твоём месте был кто-то другой, я бы подумал, что он пытается ослабить моё внимание, чтобы воспользоваться минутой слабости.       Анемо Архонт вздрагивает и отшатывается. Он не может упасть, так как сидит, но движение такое, будто он теряет равновесие. — Я не это имел в виду. — Я знаю.       Напряжённая тишина снова вступает в свои права. Моракс закрывает глаза, его мощное тело являет собой образец неприступности и суровости, Анемо Архонт рядом ёрзает, пытаясь устроиться поудобней на холодных камнях, его большие крылья нервно подрагивают, на секунду расправляясь и снова складываясь. — Расскажи, как дела в Мондштадте? — наконец интересуется дракон. — О, в Монде? Хорошо, спокойно. Люди достраивают новую столицу. Я говорил, это была моя идея, не думаю, что им стоит оставаться в старом городе, который ассоциируется только с угнетением и запретами. Пусть лучше заполняют воспоминаниями новые места, чем стараются перекрыть старые. К тому же местность стала более... ну, пригодной для жизни. — До меня доходили слухи. Занимаешься изменением ландшафта? — Да это практически случайно получилось, — неловко замечает Анемо Архонт. — Сначала я хотел лишь разогнать бурю, потом подумал, что было бы неплохо сделать землю чуть более плоской, ну чтобы было удобней там дома строить, земледелием заниматься, и как-то увлекся.       Старший Архонт ничего не отвечает на эти оправдания. Мондштадт теперь территория Барбатоса, и он не будет лезть в его дела, как не лез в дела Декарабиана. Однако новый Анемо Архонт очень молод, он стал богом уже во время войны, а до этого... с элементалями всегда было трудно проследить, когда у них появляется сознание, но всё же для Моракса, он был совсем юнцом. Временами наивным, временами слишком добрым и очень-очень свободолюбивым. Он провозгласил себя Архонтом Свободы и передал всю власть людям. Глупо. Безрассудно. Но опять-таки, это его территория.       Хотя было ещё кое-что: видимо, потому что Моракса не интересовало расширение собственных владений, и он не посягал на земли соседей, Барбатос причислил его к своим друзьям. Моракс, конечно, их таковыми не считал, дружба накладывала ряд обязательств, на которые он не подписывался. И всё же компания молодого Архонта была ему приятна, и он даже мог немного ослабить при нём свою постоянную подозрительность и готовность к бою. — Тебе следует аккуратнее использовать свои силы. Они не бесконечны, и никогда не знаешь, когда потребуется использовать их целиком. — Пожалуй, ты прав, — легко пожимает плечами Барбатос. — И всё же, уже давно... но ты сказал...       Моракс приоткрывает один глаз и с интересом смотрит на хмурящегося Архонта. Довольно нетипично для него. — Если хочешь что-то сказать, говори. — Скорее спросить. — Тогда спрашивай, — поощряет Моракс.       Барбатос вздыхает и наконец выговаривает свою мысль: — Всё выглядит так, будто война заканчивается: определились Семеро Архонтов, и пусть их территории ещё не до конца установлены, хотя бы примерно уже понятно, кто где останется. Люди потихоньку налаживают мирную жизнь. Но ты так говоришь, будто ожидаешь, что будет что-то ещё, что-то... страшное. Ты правда считаешь, что это ещё не конец? Когда же будет настоящий конец?       Как же он ещё молод. Впервые это осознание кажется таким чудовищным. Он ещё столького не понимает, столького не видит, он должен ветром резвиться по просторам Мондштадта, а не сидеть в пещере старого дракона и спрашивать, когда кончится война. "Когда же будет настоящий конец?" прозвучало слишком уж похоже на "Когда же это всё наконец закончится?". И было в этом что-то в корне неправильное, такое же неправильное, как и весь их мир. — Если ты ждёшь утешений, их не будет. Это не конец, и конца, честно говоря, не видно. Но в чем-то ты прав, уже давно относительно спокойно, и думаю, на какое-то время мир всё же установится. Все слишком измучены войной, чтобы продолжать.       Барбатос не отвечает, но слушает очень внимательно. И Моракс делает то, что даже сам от себя не ожидает: поднимает тяжёлую голову и перекладывает её Анемо Архонту на колени. Тот, опешив, спешно вытягивает тонкие ноги, чтобы было удобней. А затем осторожно касается твёрдой чешуи на драконьей голове. Он ведёт пальцами вниз по шее, возвращается наверх, неуверенно ощупывает небольшие рога. Шершавые, не такие, как он себе представлял.       Судорожный вздох, и Барбатос ложится на чужую голову, обнимая её руками. Не только рога оказываются не такими, как он себе представлял, ещё Гео Архонт тёплый, как печка, а не холодный, как все ящеры. Он него веет спокойствием и непоколебимостью, и Барбатос очень скоро засыпает, убаюканный этими ощущениями. Его крылья не сложены за спиной, а накрывают их обоих сверху, левое крыло при этом свисает на морду дракона. Мораксу нравится.

***

      Солнце медленно катится к закату, красиво подсвечивая оживлённые улицы отдыхающего после тяжёлого рабочего дня Ли Юэ. Умиротворённой. Вот какой сейчас выглядит гавань. И несмолкающий шум города ничуть не меняет этого, не в силах перебить чувство безопасности и стабильности.       Чжун Ли стоит, олицетворение всего этого, наблюдая за людьми, когда его щеки касается порыв ветра. О, этот ветер он узнает всегда, неместный, по-северному ласковый, свободный в своей резкости. Он поворачивается, выискивая кого-то взглядом, и находит. Мальчишка, ничуть не изменившийся внешне, задорно улыбается, машет ему и быстро сбегает по лестнице, оказываясь рядом. — Привет, Моракс! — Здравствуй, Барбатос, — спокойной отзывается Архонт, поправляя. — И прошу тебя, называй меня Чжун Ли. — Как скажешь, — пожимает плечами Венти, запрыгивая на высокие перила.       Чжун Ли бы забеспокоился, будь на его месте кто-нибудь другой, кто-нибудь, чьей природой не был бы ветер. А так, Моракс возвращает свой взгляд на гавань, ощущая спокойную радость от визита давнего друга. — У тебя тут всё так же пахнет морем. Пусть ты его и не любишь. Я тебе говорил, как сильно мне нравится, что ты основал столицу в гавани? Говорил, наверно, — живо щебечет Венти, болтая в воздухе ногами и довольно сильно отклоняясь назад. — Но морской воздух просто чудо! Прогуляемся? Выпьем твоего любимого османтусового вина, как тебе идейка? Только платишь ты, у меня с собой ни монетки! — Пойдём. Перекусить хочешь? — Не, обойдёмся вином.       Моракс снисходительно улыбается, неторопливо направляясь к выходу из города. Что взять с бывшего элементаля? Они покупают пару бутылок вина (расплачиваться Венти, у которого всё же находится немного денег, а вот Моракс снова забыл мору) и поднимаются на гору Тяньхэн. Венти даже неспешно шагает рядом, а не добирается привычным ему способом.       Сложно представить более контрастную пару, и внешне, и по существу. Высокий элегантный мужчина и юноша, на вид несовершеннолетний даже, в бардовском костюме. Древний дракон, ставший Архонтом монументальной стихии, и ветер, божество и символ свободы.       Когда они оказываются наверху, солнце почти садится, напоследок испуская ярко-красные лучи, расползающиеся по всему небу. Архонты устраиваются прямо на земле с видом на гавань и открывают вино с чудесным фруктовым запахом. — На самом деле, я так рад, что ты в порядке, — внезапно говорит Венти. — Когда я первый раз услышал слухи, то даже сначала поверил. — Барбатос... — Я сказал "сначала"! Потом, конечно, я подумал и понял, что это невозможно. Ну, что твою смерть я бы точно почувствовал. Да и эта активность Фатуи... В общем, как говорят люди, пазл сложился.       Он неловко смеётся, а вот Моракс на редкость не уверен, что ответить. — Мне жаль, что заставил тебя волноваться. Я полагал, что ты сразу всё поймёшь, иначе я бы обязательно поставил тебя в известность заранее. — Не стоит, — отмахивается Венти. — Это иррационально... — Ты поэтому прилетел? — вдруг осознаёт Моракс.       Барбатос замолкает на полуслове, глубоко вдыхает и на выдохе признаётся: — Да. Я точно знал, что ты не мог умереть, но мне нужно было убедиться. Нужно было тебя увидеть. — Я жив, — серьёзно говорит Чжун Ли. — Я вижу, — смеётся, уже нормально, Венти. — Ты жив, только отдал своё сердце. — Как и ты своё. — Да, — легко соглашается и начинает рассуждать. — На счёт этого мне, кстати, интересно, предвестники сами решают, как у кого забрать сердце или им это диктует Царица? Я про то, кто же меня так сильно недооценил? Я почти обиделся, когда ко мне пришли забирать его силой. — В этом есть часть и твоей вины: сам распустил про себя слух, что слабейший из Семи. — Ну всё равно! Заявиться пусть даже к слабейшему, но всё же Архонту, рассчитывая силой забрать сердце... — И она его забрала. — Да, — с Анемо Архонта всё же спадает эта вечная весёлость. — Я подумал, так будет лучше. — Я, как ты видишь, тоже.       Венти резко вскидывает голову, смотря на Гео Архонта. Пытается улыбнуться, но улыбка застревает на губах, не касаясь глаз, и он тут же отводит взгляд, смывая её вином. — Это снова начинается, — тихо говорит он, и ветер уносит его слова. — Ты прекрасно знаешь, что ничего и не заканчивалось.       И Мораксу снова нечем утешить бывшего элементаля. Он чувствует себя таким старым и бесполезным. Он снова понимает больше, чем хотел бы, и снова ничего не может изменить. Только смотреть, как ситуация стремительно ухудшается, стараться защитить самое дорогое и надеяться, что всё наконец закончится. Только теперь и Барбатос чувствует себя схожим образом.       Моракс в приглашающем жестом тянет руку, рассчитывая, что Венти подвинется ближе, и он сможет его обнять, но мальчишка поступает по-своему: забирается к Чжун Ли на колени, обвивает его шею тонкими руками и утыкается лицом куда-то возле ключицы. Чтож, Моракс ничего не имеет против такого физического контакта со старым другом. — Всё же закончится? — кажется, ещё тише спрашивает Венти. — Не знаю, Барбатос, я не знаю.       После он долго гладит Анемо Архонта по тёмной макушке, поддерживая второй рукой за поясницу. Так долго, что тот в его руках успевает задремать, а солнце окончательно сесть за горизонтом. Над Ли Юэ загорается фальшивая луна.