Рывок к безумию
История, вдохновленная фанфиком сержанта Спринкла «Кексы»
“В сердцах всех пони есть зло. Таков баланс природы. Добро может преобладать лишь до тех пор, пока Зло не соберет свои силы и не овладеет сердцами, превращая дружбу в вражду, верность – в обман, а доброту – в неподдельную ненависть”.
— Неизвестный автор, 622 год до н.э.
***
— АААААААААААА! Крики эхом разнеслись по облачному дворцу дома Рэйнбоу Дэш, кобылка испуганно проснулась в холодном поту, ужас струился по ее венам. Кошмары. Снова. Седьмой раз за месяц. И это всегда было одно и то же. То, с «кексами». Вспышки воспоминаний пронзили ее голову. Крылья были сломаны, а затем вырваны из позвоночника. Иглы вонзались в ее бьющееся сердце, адреналин вкалывался в ее тело, чтобы она не спала и в полной мере ощутила процесс пыток. Запах ее собственной готовящейся плоти, вид ее собственной крови, вытекающей из разрезанного живота, вдохновитель ее ужаса, играющий с этими блестящими органами, как с сувенирами для вечеринки. В глубине души она знала, что Пинки Пай никогда бы не смогла совершить такой ужасный поступок, но эта мысль не делала сны менее яркими. Пони-пегаска открыто рыдала, завернувшись в одеяло и раскачиваясь взад-вперед, ее тело дрожало от страха. Она никому не рассказала о своих снах. О том давнем ощущении, когда сталь пронзает плоть, и лезвие проникает в кость. Ее Работоспособность пострадала из-за постоянных ночных кошмаров, они были настолько сильными, что она просто боялась снова засыпать, а иногда и вовсе не ложилась спать в попытке предотвратить ужасы еще хотя бы на одну ночь. И все пони задавались вопросом, почему она проводила большую часть своего дня, дремля, под открытым небом, при дневном свете. Потому что в сияющем блеске солнца это был единственный способ, которым она могла по-настоящему отдохнуть. Но даже тогда черные тиски ее обезумевшего от страха подсознания начали прокрадываться даже в эту относительную безопасность, следуя за ней через мир сновидений. Дэш захныкала, когда слезы потекли по ее лицу, окрашивая мех на щеках, когда широко раскрытые глаза метались по затененному пейзажу еë комнаты, сердце бешено колотилось в груди, дыхание прерывалось рыданиями, ее крылья крепко прижимались к телу, когда паранойя начала сжимать края ее разума. Тени покачивались и перемещались в ее периферийном зрении, обычные естественные звуки искажались и отдавались эхом в ее голове, когда адреналин хлынул через ее дрожащее тело. Это было нездорово. Ее разум медленно разрушался под ужасами ее подсознания, вещами, о которых никто никогда не должен был даже иметь ни малейшей мысли, разрушая ее психику. Она начинала ломаться.***
— Рэйнбоу Дэш? Рэйнбоу Дэш! Эй, кто-нибудь видел Рэйнбоу Дэш?— Эпплджек рысцой пробежала по улицам Понивилля, высматривая повсюду местную пони-гонщицу. Прохожие только качали головой и пожимали плечами. — Конские перья! Эту пони невозможно найти, когда она действительно тебе нужна! — Ковпони вздохнула и продолжила свой путь через город, поднимая пыль от стука копыт, когда она посмотрела на небо в поисках пони-пегаса. — Тартар! Рэйнбоу Дэш, где ты, во имя Эквестрии?! Ответил ей долгий зевок с ветвей дерева позади нее. Пони, о которой шла речь, опустив голову уставилась на Эпплджек будучи перевернутой. — Нхф. Что, Эпплджек? Что настолько важное, что тебе приходится прерывать мой сон? Ковпони топнула копытом по земле, хмуро глядя на пегаску. — Будто ты не знаешь, почему я ношусь по всей округе, разыскивая тебя! Ты сказала, что собираешься устроить небольшой дождь для урожая в Sweet Apple Acres, что должно было быть почти два часа назад! Вместо этого я нахожу тебя здесь, на дереве, дремлющей! Дэш застонала, соскользнула с дерева и приземлилась на копыта, качая головой. Она выглядела более растрепанной, чем обычно, ее грива была в беспорядке, под глазами были темные круги, из-за многих бессонных ночей. Она выглядела почти болезненно бледной, но все еще пыталась напустить на себя бодрый вид... Она зевнула, прежде чем пренебрежительно махнуть Эпплджек. — Да, да... не парься...*зевок*...Я займусь этим прямо сейчас... извини и все такое. — Когда пони-пегаска развернулась и расправила крылья, чтобы взлететь, Эпплджек склонила голову набок и слегка нахмурилась. — Эм, Дэш? Ты хорошо себя чувствуешь? Ты выглядишь немного... ммм... не в себе. Дэш проворчала, пожимая плечами, и сделала небольшой пробный взмах крыльями. — Я'прядке — был единственный ответ пегаски. Ковпони позади нее шагнула вперед, слегка подтолкнув Дэш мордой в бок. —Ты уверена насчет этого... — Она была прервана тем, что пегаска внезапно отпрянула от Эпплджек, взмыв в воздух, широко распахнув глаза. — НЕ... не... прикасайся ко мне. Я в порядке... честно. Просто... — Она чуть не выложила все прямо тогда и там ... но воздержалась. Она не могла допустить, чтобы другая пони подумала, будто она слаба, лишь потому, что каждую ночь ее до смерти пугал какой-то глупый кошмар. По ее телу пробежала легкая дрожь, и Эпплджек заметила это, забеспокоившись. — Я эм... Я имею в виду... эм... удачки! — Прежде чем Эпплджек смогла сказать что-то еще, Дэш умчалась, как ракета, в сторону "Sweet Apple Acres", оставив ковпони в замешательстве. — С ней явно что-то не так...***
Еще одна наполненная ужасом ночь. Дэш лежала, свернувшись калачиком, на полу своего облачного домика, завернувшись в одеяла и дрожа. На этот раз было хуже. С нее содрали кожу, положили на обеденный стол розовой земнопони, когда с ее крупа были срезаны куски ее собственной плоти, истекающие ее жизненными жидкостями, и подали всем ее друзьям. Она сама каким-то образом все еще была достаточно жива, чтобы осознавать всю ситуацию. Слышать смех, когда они пожирали ее заживо, когда вилка и нож вонзались в ее внутренности, разрывая ее на части. Она была не более чем куском мяса, приготовленным ради удовольствия своих друзей. Икота прорывалась сквозь тяжелые рыдания, когда пони-пегаска схватилась за голову. Видения, которые посещали ее в ночных кошмарах, прочно осели в ее памяти. Каждая ужасная деталь, от жгучей боли раздираемой плоти до тошнотворного звука рвущихся внутренностей, была словно яркое изображение перед глазами. Она заскулила, лежа, плотно свернувшись калачиком, на полу, шмыгая носом, когда слезы хлынули из ее глаз. — Просто оставь меня в покое... почему ты не оставишь меня в покое... — Она икнула, раскачиваясь взад-вперед. — Я не заслуживаю этого. Просто держись подальше, не лезь в мою голову, убирайся из моей головы, пожалуйста, просто убирайся из моей головы!” Страх превратился в гнев, Дэш забила копытами по вискам. — Убирайся, убирайся, УБИРАЙСЯ, УБИРАЙСЯ, УБИРАЙСЯ! — Она надрывно плакала, уткнувшись лбом в пол своей комнаты, копыта все колотили и колотили ее по голове, оставляя синяки на теле, когда сдерживаемое разочарование и недосып вырвались наружу в мучительном крике ярости и печали. Еще одна ночь. Еще одна трещина в окне. Каждый заметил это. Как она ходила. Как она говорила. Язык ее тела просто кричал об этом. Исчезла Рэйнбоу Дэш, та жизнерадостная, дерзкая гонщица, замененная... какой-то пустой оболочкой. Она бесцельно слонялась по Понивиллю, так как недели недосыпания сна сказались на ней. Все ее друзья знали, что что-то происходит, но никто из них не знал точно, что делать. Она отталкивала их, когда они пытались помочь ей, набрасываясь, как раненое животное, каждый раз, когда они пытались утешить ее или умолять о помощи. “Слишком упрямая”, - сказали бы некоторые. “Слишком гордая” до сих пор говорили другие. Но никто из них не осознавал серьезности ситуации до того единственного, судьбоносного дня. День, когда Рэйнбоу Дэш наконец сломалась.***
Это был не по сезону теплый весенний день в Понивилле. Все пони гуляли, наслаждаясь умеренной погодой, от жеребят до жеребцов и некоторых других, поскольку все пони занимались своими делами. Лира и Бон-Бон болтают о разном за своим столиком в кафе. Эпплджек продает первый урожай со "Sweet Apple Acres”, в то время как пони выстраиваются в очередь за этими красными деликатесами. А в Сахарном Уголке Пинки Пай была занята тем, что сновала туда-сюда по кухне, устраивая настоящий шторм. Время от времени она поглядывала на часы, каждый раз хмурясь, прежде чем наконец прозвучал колокольчик и в магазин вошла изможденная Рэйнбоу Дэш. — Рэйнбоу! Наконец-то ты здесь! О, я так волновалась за тебя! Ты была такой угрюмо-одурманенной, поэтому я подумала, что попрошу тебя навестить меня, чтобы я могла заставить тебя почувствовать себя экстра-супер-особенной и поднять тебе настроение! Но потом ты не появился, когда я думал, что ты не придëшь, и мне было очень грустно, что ты собираешься весь день сидеть взаперти в своем доме, но потом ты пришла, и теперь ты здесь, и теперь мы можем немного повеселиться! Дэш просто непонимающе посмотрела на нее, прежде чем покачать головой и, спотыкаясь, двинулась вперед. — Как скажешь, Пинки. Зачем ты хотела, чтобы я пришла? Энергичная земнопони запрыгала по кухне, подошла к одной из многочисленных духовок, прежде чем опустить дверцу, сунуть копыто внутрь и вытащить поднос с пышными кексами, щедро покрытыми глазурью. Она развернулась, широко улыбаясь, демонстрируя Дэш выпечку. — Я испекла тебе кексы! Дэш побледнела. Мысли вернулись к самому раннему из тех кошмаров. Самому яркому. Самому интенсивному. Поднос с кексами. Попробовав их. Обнаружив, что двигательные функции тела быстро ухудшаются, она спотыкается, когда ее организм отключается под действием какого-то неизвестного наркотика. Пинки Пай нависла над ней со своей фирменной ухмылкой, глаза блестели, когда мир вокруг нее потускнел. И вот это случилось. Это происходило по настоящему. Видение затуманилось, когда мир начал вращаться вокруг нее, пегаска отступила назад и покачала головой, шепча себе под нос. — НетнетнетнетнетнетнетНЕТНЕТНЕТ! — Она попятилась, широко раскрыв глаза от страха, и яростно замотала головой, отчаянно оглядываясь в поисках выхода, любого выхода. Окно? Дверь? — Н-нет... нет. Они мне не нужны. Я не собираюсь п-позволять тебе... Выпусти меня отсюда, ВЫПУСТИ МЕНЯ ОТСЮДА! — Пинки лишь вопросительно склонила голову набок, поставила поднос, достала несколько пирожных и переложила их, а затем подпрыгнула к дрожащей Рэйнбоу Дэш и протянула поднос пегаске. Дэш уставилась на них. Они были одного цвета. Одного вида. “Беги” Прошептал голос в еë голове. “Беги. Беги. БЕГИ.” Копыто ударило, выбив тарелку из копыт Пинки Пай. — Я сказала, что они мне НЕ НУЖНЫ! Я знаю, что ты делаешь, это не сработает! Пинки Пай нахмурилась, увидев выброшенные кексы, но в типичной для неë манере просто пожала плечами и принялась убирать их, напевая себе под нос. — Может быть, тебе не нравится глазурь из авокадо? Ничего страшного! Я приготовила еще много, так что мы можем приготовить что-нибудь по твоему вкусу! Это нормально, Рэйнбоу? Дэш? — Она оглянулась, пони-пегаска издавала панические скулящие звуки, глаза были прикованы к пони перед ней, зрачки почти сузились, когда страх и адреналин побежали по ее венам. Она была зажата между Пинки и стеной позади нее, грудь вздымалась от тяжелых вздохов, ее лишенный сна, наполненный ужасом разум снова и снова прокручивал сцену из ее ночных кошмаров. О пиле, разрывающей плоть, прорезающей кости. “БЕГИ” — Убирайся... — Скальпель пронзает ее грудь, проходит сквозь плоть до паха, вспарывая ее, как какую-то отвратительную разновидность пиньяты. Двигающуюся. — ... просто уходи, убирайся прочь... — К этому времени у нее перехватило дыхание, она больше не видела давнего друга, а ужасного мясника-садиста. СДЕЛАЙ ЧТО-НИБУДЬ!. И тогда она увидела это. Этот сияющий, острый нож, просто лежащий там на столе рядом с ней. Голос в ее голове шептал ей, как соблазнительный любовник, звуча так неправильно, но в то же время так правильно. “Убей еë” Дэш колебалась. Часть ее хотела закричать. Другая - убежать. Но еще одна - обдумала просьбу. Убей ее. Прежде чем она убьет тебя. Ее разум был в водовороте противоречивых мыслей, пегаска чувствовала тошноту в животе, слабость в коленях, биение ее собственного сердца отдавалось в голове. “Возьми нож” Она уставилась на него. Копыто медленно вытягивалось, дрожа, поскольку часть ее все еще боролась, все еще пыталась рассуждать. “Возьми его. Возьми. Нож.” Слезы текли по ее лицу, когда ее копыто зависло над рукоятью инструмента, ставшего оружием, как будто последние потрепанные нити ее рассудка знали, что происходит, знали, что сражаются в битве, которую обречены проиграть. “ВОЗЬМИ ЕГО” Она схватила его, держа перед собой в — Пинки Пай — дрожащими копытцами, прижав уши к голове, икая между всхлипываниями. — Просто оставь меня в покое... пожалуйста, Пинки Пай...просто *ик* оставь меня в покое! Пинки Пай на мгновение посмотрела на нож, который удерживала ее подруга, прежде чем хихикнуть и подскочить к Дэш, сердце которой упало, когда кобылка быстро приблизилась. — О, Дэш, ты глупая кобылка! Ты здорово меня подловила на этом! Никогда не упускаешь возможности подшутить, эт... Она не думала. Ее тело действовало само по себе. Ахнув, Пинки Пай выглядела как громом пораженная, когда Дэш сделала выпад, застыв на середине удара, с серебристого лезвия ножа капала красная кровь. Пинки Пай поднесла копытце к щеке, трогая широкий порез, глядя на свое собственное окровавленное копыто. — Д-дэш... чт-... — Я говорила тебе,*ик*держаться подальше... Почему ты не могла ПРОСТО ДЕРЖАТЬСЯ ПОДАЛЬШЕ!? “Убей еë” — Н-нет, она моя п-подруга... Я н-не могу... я... я... “УБЕЙ еë, и тогда боль исчезнет.” — П-пожалуйста... П-пинки... беги... просто беги... О боже, пожалуйста, не заставляй меня делать это! “УБЕЙ ЕË. УБЕЙ ЕË. УБЕЙ ЕË. УБЕЙ ЕË. УБЕЙ ЕË. УБЕЙ ЕË...” То, что произошло дальше, было размытым пятном, воспоминания в голове Дэш были нечеткими. Пока Пинки Пай пыталась осмыслить внезапное нападение на нее, Дэш издала леденящую смесь между воплем и истерикой, застав земнопони врасплох, когда лезвие метнулось вперед, рассекая ее шею, перерезая вену и артерию, а из раны потекла алая струйка. Шок и удивление отразились на лице Пинки Пай, когда она захрипела, кровь хлынула из раны, окрашивая ее розовый мех в красный цвет еë собственной крови. Снова и снова это серебряное лезвие наносило удар, скорость Дэш не ограничивалась ее полетом, когда она вонзала это лезвие в кобылу в крайне быстром темпе, истерически всхлипывая, когда она разрезала извивающуюся и бьющуюся кобылку. Сквозь грудку, сквозь кости, борьба Пинки Пай медленно затихла, когда ее кровь пролилась на пол кухни "Сахарного Уголка", растекаясь вокруг нее, забрызгивая сидящую на ней пегаску этой горячей красной жидкостью. — ПРОСТО ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ! — Она закричала, страх превратился в ярость. — ТЫ НЕ МОГЛА ПРОСТО УЙТИ, НЕ ТАК ЛИ?! ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛА ПОСТОЯННО ВОЗВРАЩАТЬСЯ! — Сопротивление Пинки становилось все слабее и слабее, ее глаза расширились от ужаса, по лицу текли слезы, на лице застыла смесь страха и тоски. Что она сделала? Это из-за глазури? Использовала ли она соль вместо сахара? Почему? Пока эти медленно стекленеющие глаза смотрели на Дэш, удары клинка становились все медленнее и медленнее, пегаска, наконец, глубоко вонзила орудие в грудь Пинки, пронзив сердце кобылки, положив конец ее вечеринкам раз и навсегда. Дэш тяжело дышала, конечности дрожали, когда она смотрела вниз на дело своих копыт. Кровь окрасила ее мех и перья в темно-малиновый цвет, а кровь ее бывшей подруги напоминала какой-то жуткий наряд. Она всхлипнула, издав вопль боли, когда осознала серьезность того, что она только что сделала. Обхватив руками зарезанную кобылку, Дэш крепко прижимала к себе все еще теплый труп своей подруги. — Нет... НетнетнетнетнетНЕТНЕТ! Я не... О, Селестия, нет... что я наделала?! ЧТО Я НАДЕЛАЛА!?” Тело Дэш сотрясалось, когда ее грудь вздымалась с каждым душераздирающим криком боли, внезапно она отпустила тело Пинки и издала пронзительный вопль ужаса, когда посмотрела на свои собственные копыта. Кровь и внутренности покрывали их, стекая по ее меху, сцена прямо из фильма ужасов стояла перед ее глазами. Она отскочила назад, поскользнувшись в луже крови, которую сама же и создала, врезавшись щекой в неë, прежде чем, наконец, обрела опору и оттащилась к самой дальней стене от неподвижного тела Пинки, ее желудок скрутило, когда она вылила его содержимое на пол рядом с собой. Ее разум лихорадочно работал, мысли проносились со скоростью мили в минуту, когда она икнула, широко раскрытыми, полными ужаса глазами уставившись на сцену, оставленную ее собственными копытами. Убийство. Она совершила убийство. Одной из ее собственных друзей. Это было неслыханно. Никто за сотни лет не убивал кого-то другого. Голоса в ее голове царапались и нашептывали ей, мир вращался вокруг нее, время, казалось, остановилось для нее, последние остатки ее здравомыслия разрывались на части, один за другим... пока эта последняя нить, наконец, не оборвалась. Копыта схватили ее за голову, пачкая ее радужную гриву кровью, пегаска раскачивалась взад-вперед по залитой кровью кухне, а на ее морде расплылась безумная ухмылка, и она что-то бессвязно напевала себе под нос. — Х-хихикаю над ужасным... хихи... Ф-фыркаю над жутким... ха-ха ... хехехехехехехехаха! ХАХАХ! АХАХАХАХА! ХААААААААХАХАХА! — Дэш откинула голову назад, поджав ноги к груди, когда передние конечности обвились вокруг них, издавая безумный смех пегаски, когда мир вокруг нее рухнул, психика и дух были сломаны и расколоты.