Проигравшие

      Ксааль не понимала, за что ей такие страдания. Она служила Ре’эйе почти что семь тысяч акрских лет верой и правдой, и даже когда она решила возглавить восстание и защитить столь слабую планету как Земля, Ксааль пошла вслед за ней, гордо неся знамя своей госпожи. Они сражались бок о бок сотни лет, тренировались вместе и вместе наблюдали за разгорающейся революцией на их родной планете. Даже когда в их батальон начали входить другие расы, место подле Ре’эйи неизменно принадлежало Ксааль. Торжество побед и траур поражений, смех товарищей и слезы утраты. А потом на Земле начали появляться свои воины.       Ксааль не придала никакого значения человеку в чёрной броне. Скрытен, горделив и хитер. В сравнении с народом Акра он лишь жалкий человек, убить которого не составило бы им труда. Но Ре’эйа запретила. Она уже тогда испытала чуждое её виду чувство, которые человек в броне называл «любовью». И она глупо окунулась в неё, игнорируя попытки Ксааль вразумить госпожу и вернуть ей былую воинственность. Но увы, тысячи лет жизни и смертных битв теперь остались лишь в воспоминаниях. Потому что после освобождения Акра Ре’эйа решила остаться на Земле. И Ксааль осталась вместе с ней. В отличие от госпожи, прижиться на столь скудной планете ей было тяжело. Несмотря на повсеместную опасность, большинство людей не умели драться, они жалко умирали в подворотнях, а порой и сами убивали себя, и ничего кроме омерзения не вызывали у Ксааль. Но ради госпожи она продолжала изучать столь ненавистный ею мир. А потом случилось то, что она никогда не простит человеку в чёрной броне. — Ксааль. Ты была со мною все эти долгие годы, и только тебе я могу доверять, — желтые глаза Ре’эйи внимательно смотрели на неё, а некогда ультрамариновая кожа с каждым днем становилась все бледнее. — Защити Брюса и наше с ним дитя. Защити их любой ценой, даже ценой собственной жизни. И даже почти 12 лет спустя Ксааль продолжала изо всех сил исполнять последний приказ своей госпожи. Она растворилась в бесконечности космоса, оставив после себя дитеныша, что так был похож на человека, и лишь синие пятна на его теле давали понять, чей это сын. Ксааль с трепетом держала его на руках, пока спускалась на Землю, в глубине души ненавидя дитя, убившее свою мать. Она ненавидела его, когда вскармливала, и желала убить, когда укладывала спать. А потом пришло осознание, что он — это единственная частичка Ре’эйи, которая у неё осталась. — Ты не можешь запретить мне забрать его, он мой сын, — она смотрела на него подобно зверю, закрывая собой дверь в дом. — Он сын Ре’эйи, — прорычала она, ударяя копьем о пол. — Хочешь видеться с ним — хорошо, но забрать его у себя я не позволю. — Джон не может всю жизнь жить в изоляции, ему нужно учиться жить в этом мире… — Его имя — Рамейн! В честь отца Ре’эйи. — Его имя Джон Уэйн, Ксааль! — Брюс понимал, что просто прийти и забрать сына у неё будет непросто, но не настолько, что придется вспоминать забытое. — Он человек! Пусть и на половину, но он человек! И жить ему придется здесь, на Земле! Если бы Ре’эйа сочла, что жизнь на Акре для него была бы лучше — она бы отправила тебя туда вместе с ним. Но вы здесь. И я — его отец. — Тогда кто я? — Брюс отвернулся и посмотрел в окно второго этажа дома, откуда выглядывал Джон. — Я не была против, когда в её жизни начали появляться люди, потому что я знала — они ничего для неё не значат. Пока не появился ты, — Ксааль вытянула копье, задевая острием его грудь. — После твоего появления мы продолжали сражаться, но это уже было похоже на игру, где она стремилась не победить, а поскорее уйти. Уйти к тебе. После стольких лет я и подумать не могла, что проиграю какому-то человеку. И кто я теперь, Брюс, скажи мне? Кто я в этом мире, где нет её? Жалкая и слабая, имеющая наглость сомневаться в её выборе тварь, которая не имеет права называться акром. — Имеет ли это значение сейчас, Ксааль? Она умерла много лет назад, но ты продолжаешь жить, будто она все ещё отдает тебе приказы. — С ней давно покончено, Брюс. Но я должна оставаться здесь ради её сына. Уэйн опустил голову на острие копья, вонзившегося в его грудь. Красное пятно начало стремительно расползаться по его белоснежной рубашке, и он положил руку на оружие. — Джону нужна человеческая жизнь, и ты это понимаешь. И он ушел, оставив Ксааль с убийцей её госпожи, которого она любит сильнее, чем думает.