Микоша

— Микоша, — гладила мать её брови и целовала в висок, — ты самая лучшая, самая красивая, самая нежная, дорогой мой ребенок. Взгляни на небо, — ночь стояла морозная, — смотри какое оно бездонное — это как любовь моя к тебе Коша. Странно и тихо теперь без нее. — Лебединая моя, — Микоша плела венок сидя на нагретом солнцем пригорке, — родная душа моя, смотришь? Рядом? Жизнь пред тобой моя, гляди! — она надела сплетённый венок и закружилась вскинув руки вверх, — Смотри! И теплый ветер ласкающий щеки доносил откуда-то шелестящий смех её матери. Не страдала Коша по потере, Смерть всегда шла с ней рядом и она как-то сразу приняла свою долю. Попрощалась она с матерью, еще когда у той впервые сердце заболело — заранее. — Коша, сердце мое бьётся лишь для тебя и в нем столько славной любви, — она взяла её руку в свои, — и оно не справляется, в том лишь моя вина. — Матушка, не твоя, — Коша котёнком приникла щекой к её плечу. — Ты моя Лебёдушка, светлая, нет в тебе греха и вины на тебе быть не может. Времени много прошло, а всё не видно было отца Коши, и слух по деревне пошел, что забыл тот о ней. Сиротой только пробыла она лишь до лета. Из горизонта, на фоне вечереющего неба, въехало в селение четыре всадника, трое на вороных, а четвертый на гнедой в яблоках. Звёзды ночь отгорели и деревенские вышли её провожать. Обнял Микошу староста селения, словно беря взаймы огонёк из чужого очага и передал в прощальном хороводе всему селению. Девушка не роптала сидя в седле со всадником, не знала она их четверых, но раз отец так изволил, то так тому и быть. Молчали они и она молчала. Когда в пути, с седла свесился и повалился первый всадник, Микоша поняла, что отец в неведении о её силе. Она пыталась заговорить с остальными, но те молчали и даже словно не заметили смерти товарища. Сквозь кроны деревьев пробивались пятнами лучи полуденного солнца. Микоша ехала в седле теперь сама, сперва неуверенно, но сейчас уже лучше. Иногда склоняясь к вороному она шептала ему нежности и гладила холку, и конь слушался. К вечеру рухнул второй всадник освободив гнедого в яблоках. Микоша опять попыталась заговорить, но её не слушали. — Не хотите себе помочь, — девушка обернулась на замыкающего в попытках разглядеть лицо под глубоким капюшоном. — Мне хоть помогите. Ночь уже, неужели без привала ехать станем? Но даже у реки они встали лишь на коротких полчаса. Ноги Микоши затекли и болели, клонило в сон. Тот, что впереди ехал, притормозил, забрал у неё поводья и сам повел лошадь. Так девушка поняла, что ей можно отдохнуть, легла грудью, взялась за ремень шейного очка, чтобы не упасть и закрыла глаза. Тело всё ломило, но веки оказались тяжелы непомерно. Сколько поспать удалось она не поняла, сил не прибавилось, а тот, что ехал впереди так же прямо и сидел. Последний остался. — Знать не хочу, что вам велено! — разозлилась Коша. — Но так мы не дойдём. Может не ведал отец на что отправляет своих людей, но и ты умрёшь если не примешь это, — она сняла с себя материн кулон и кинул в прямую спину последнего. — Надень! Или пропаду я одна в этом лесу. Всадник спешился, поднял упавшую на землю вещь, засунул под перчатку и вновь оседлал свою лошадь. Позади шли два скакуна без наездников, послушно, не разбредаясь. Микоша не трогала чужая смерть, не видела она в этом зла и виновной себя не считала. Бранила мысленно отца, раз тот не ведал, то значит и писем матери не читал, а, видно, только последнее, что черной лентой перемотано было. Думала она, что же будет, а ожидать стоило заточения или изгнания назад. А может против врагов её пустят? Так и не все враги от её силы умрут и не все свои выживут. Она не в силах контролировать магию Смерти… Вот старику, старосте их поселения, ничего не стало, без амулета ходил и седьмой десяток разменял, как и не рядом с Микошей жил. Потому что он знал и верил в свое чистое сердце, а таких сила не забирала. Так что девушка считала, что нет на ней вины в смертях, не заслужили они жизни вот и забрала их Смерть. А раз всадник этот последний из четверых остался, то достоин шанса, впрочем, и дорогу кто-то должен был показать. Что касаемо матушки её, то несчастье женщину коснулось по другой причине. Не Кошина сила забрала Ханлу, а слабость телесная. Ведьма та была сильная, вот только за собой не уследила. Пейзажи менялись постепенно, тополя шелестели своими мощными кронами, по звуку словно быстрая река вблизи. Но та река, которую они проходили вчера, вилась широкой дугой за много верст от их тропы. Микоша жевала сухари, а когда они последний раз спешивались нарвала целый пучок дикого щавеля. Вода её закончилась и всадник молча передал свою флягу. Скучно и тяжело было девушке, до безумия, иногда она запевала баллады, так и мысли дурные в голову не лезли, и спина не так болела. И незаметно лес кончился, густая зелень перестала закрывать небо. Солнечные лучи постепенно заходящее за горы ласкали крыши многочисленных домов на плато, этот город словно в чаше, окружённый со всех сторон. Вот они на холме, за ними плотный лес, справа река извивается. И прямо напротив, через хребет холмов скалистая гора за которой скрывался рассеивающийся из-за облаков свет заката. Вниз они не спустились, пошли по хребту в обход, вдоль редких невысоких деревьев. Тропа была узкой, но кони словно не замечали опасности склона, спешили домой. Микоша поняла, что пришли они и идут к имению под скалой. Каменная стена огораживающая дом, в высоких три этажа, уже подсвечивалась огнями и хоть ворота были открыты девушка видел часть герба на одной из мощных дверей. Герб этот представлял собой два символа «v» в овале, такой формы кулон серебряный у неё был под рубахой. Два клыка, только не в пасти, а во рту человеческом. Ханла много говорила о её отце, о том кто он и как его народ живёт. И ждала, что и у Микоши скоро будут отцовские зубы, но так и не случилось такого. Четыре года Коша и сама ждала, как впервые мать об этом заговорила, но видимо зря. А оно и к лучшему, так она считала, к чему ей клыков желать? Коша только рада была, что на мать похожа и даже не мечтала хоть в чем-то отличаться от неё. Но даже чертами лица и цветом волос девушка хоть и походил на матушку, все-таки было в ней что-то неземное, что-то свое, невозможное. На Коше черты Ханлы играли другими красками, словно ярче и нежнее раскрывались нежели на лице родительницы. В молчании они продвигались всё ближе в обход города, крюк затянулся на долгое время, так как кони шли бодро, но осторожно. Сказалась и тропа пологая и усталость. Девушка же несмотря на врождённую выносливость еле держалась в седле с непривычки к подобным путешествиям. А вот сонливость напротив исчезла, мыслей в голове волнительных прибавилось и Микоша нервно ковыряла ногтем поводья. Въехав в освещённую магическими фонарями площадь, чистую, безлюдную, они отпустили лошадей и те ускакали сами, куда-то направо, по мощёной лужайке, за дома и пристройки, видимо к своим стойлам. Вся эта атмосфера пустоты, тишины, звёздного, ещё не полностью потемневшего неба отзывалось в Микоше чувством погибельного торжества. Она словно только сейчас ощутила, что зайдя сюда, в этот каменный огромный дом, переступив его порог, она окончательно лишит себя воли и свободы. Её отец, какое бы решение сейчас не принял, всё как есть, приведёт девушку к чему-то иному, непривычному, рабскому или смертельному. К чему именно — оставалось лишь гадать. Как скоро убьют её? Как скоро её дар убьёт их? Всадник беззвучно вёл её по светлым коридорам и лестницам, богатая обстановка и таинственная, незнакомая атмосфера Кошу не пугала, а напротив заряжала какой-то энергией торжества. Страх она почувствовала когда они войдя в одну из высоких дверей оказались в помещении в котором были люди. Эти люди не смотрели на них продолжая свой поздний для ужина приём пищи, монотонно беседуя о чём-то будничном, поднося ко рту вилки с обычной едой и запивая вином из хрустальных бокалов. Вином ли? Да, вином, судя по отблеску красно-фиолетовой жидкости, та не могла быть густой кровью. — Милорд, — прошептал всадник, но те кто были за столом услышали, замолкли и развернули головы на звук. — Задание выполнено. Доклад? Из центра стола поднялся молодой мужчина, лёгкая улыбка на его губах не придавала весёлости глазам и весь этот противоречивый облик не давал Микоше определить, друг или враг перед ней. Он был не того возраста, что ожидала увидеть девушка, по рассказам отец её был старше матери, с редкой сединой на висках и крепким, сильным сложением. А этот милорд казался Микоше беззаботно молодым котом, уж такие ассоциации она провела оценивая грацию идущего им навстречу мужчины. Лёгкий шаг, не столько тихий как плавный, при этом в плечах сила, а в осанке стержень. Но тут девушка встрепенулась и с обидой зашипел на всадника: — Я уж думал ты немой или глухой, а ты просто… — она не договорила, так как милорд подошёл уже достаточно близко или пожалуй слишком близко. — Неужели? — мужчина не отрывал своих темных глаз от девушки, но та не думала пугаться этого изучающего взгляда. — Действительно — это благословение кровавой Матери, — посмеялся он, говоря словно сам с собой. — Прошу меня простить, как вы добрались Микоша? — Думала останусь в лесу одна, — чуть погодя она вспомнила о манерах: — милорд… — Намун? — взгляд мужчины посуровел, когда он обратился к всаднику. — Она Дарующая Смерть, — ответил шёпотом Намун и Микоша предположила, что возможно у него больное горло. Милорд сглотнул и посмотрел на девушку голодным до ценностей взглядом и расплылся в клыкастой улыбке словно ему вручили самый долгожданный подарок. — Поразительно, — выдохнул он и засмеялся на непонимающий взгляд Коши. — Ох, прости, ты ведь совсем ничего не знаешь. — Милорд тронул плечо девушки переходя на «ты» и продолжил: — всё тебе расскажу, пошли, — и взяв её под руку он вышел из зала оставив людей, не удостоив их и прощального взгляда. Коша не чувствовала зла от милорда, но всё ещё пыталась гадать кто он такой если не её отец. А раз он не её отец, то почему его зовут милордом? — Моё имя Тэлиан, можешь звать меня просто Тэ, я веду тебя в твою спальню, слуги принесут ужин, ты скорее всего голодна, я прав? — не дожидаясь ответа он продолжил: — конечно я прав, твоя личная служанка Онхи наполнит ванну и я найду для тебя вещи для сна, вижу, ты без багажа, но завтра, после завтрака, придёт портной и мы пошьём тебе личный гардероб. Кровавая мать… — вздохнул милорд с обожанием, они поднимались по широкой лестнице и руку Микоши всё ещё не отпускали, — я так рад увидеть именно тебя, именно это лицо, почувствовать именно, то, что почувствовал взглянув на тебя… Я боялся, что ты мне не понравишься, но нравишься, хотя определенно, пока что только внешне. Я имею в виду, что я всё говорю-говорю, а как же я узнаю тебя больше если не даю тебе вставить и слово? — фыркнул он и остановился возле очередной двери. — Вот, это твоя комната, но потом ты сможешь выбрать из любых других свободных. Он открыл перед девушкой дверь заходя внутрь, с боку от двери мужчина провел рукой по стене зажигая люстру. На стене был выпуклый камушек, который от прикосновения регулировал яркость, до этого помещение лишь тускло освещалось, но теперь магические плафоны дарили свет в полную мощь. Комната была выполнена в голубых и синих тонах с серебряной отделкой. Справа у стены стояла широкая кровать рассчитанная на одного, слева тянулся шкаф почти во всю стену с встроенным зеркалом в резной раме, за ним притаилась незаметная дверь, как позже стало известно та вела в ванную. А посередине ближе к окну стоял круглый стол со стульями, на вид удобными, высокими, мягкими, в количестве трех штук. На столе стоял колокольчик в который милорд позвонил один раз, а затем два раза. — Один звон говорит Онхи, что нужно принести еду, следом два — означает, что на две персоны. Если позвонишь просто два раза — то значит ты просто просишь её прийти. Тебе нравится тут? — милорд распахнул тяжёлые шторы открывая вид в ночь. Микоша озадаченно слушала, наблюдала за этим молодым мужчиной, крутила в руках косу, всё ещё не позволяя себе двигаться и сейчас стояла прямо на входе, так и не ступив шага вглубь комнаты. Но мотнув головой, словно приходя в чувство, поняла, что надо брать ситуацию в свои руки, насколько это возможно, в данной ситуации. — Тэ, мне нравится комната, но мне не нравится находиться в неведении, — девушка всё-таки решила сесть за столик и расстроенно вздохнула смотря на свои пыльные руки. — Ванная позади тебя, — улыбнулся Тэлиан. — Думаю ты разберёшься в кранах, не хочу тебя смущать. Я отвечу на все твои вопросы, обещаю. Когда Микоша вернулась, умыв лицо и руки, в дверь комнаты постучали, а после разрешения от Тэлиана, вошла женщина без признаков старости, но уже не девочка, с тележкой полной блюд. Онхи была представлена Микоше, сделала глубокий поклон с учтивой улыбкой и удалилась. — Тебе налить вина Микоша? — мужчина ухаживая за гостьей наполнил её тарелку на свое усмотрение и подал вместе с белоснежной салфеткой. — Если оно сладкое, — отозвалась она терпеливо разрезая на маленькие кусочки отбивную. — Есть и сладкое, — внизу тележки нашлось около четырех вытянутых бутылок. — Попробуй, если не понравится, то я попрошу принести слаще, — он подал ей бокал в ожидании одобрения, та без опаски сделал крошечный глоток и кивнула. — Чудно! — Тэлиан сел напротив не обделив себя порцией еды и бокалом того же вина. — Отвечая, наверное, на самый волнующий вопрос, я боюсь тебя расстроить… Кажется, что с Хондуном вы не поддерживали связь, судя по последнему письму. Извини… — мужчина обеспокоенно взглянул на девушку. — Тэ, смерть — это нормально, все скучают и грустят по-близкому когда тот уходит и я своё отскорбела, не переживай на этот счёт, — Микоша поняла отчего он вдруг извинился, ведь в последнем письме говорилось о смерти её матери. — Отца я и вовсе не знала, — и прожевав кусочек мяса девушка равнодушно спросила: — он тоже мертв? — Да, Хондун умер следом за Ханлой, у них была сильная связь, — подтвердил Тэлиан печально, но с восхищением. — Я регент твоего рода Илихма и моего, соседнего, Дарлог. И у наших семей существует договор, который должен соблюдаться каждые три поколения, но мы уже четвертое… И как удачно, что у нас у обоих открылась сила предков! Моя тётя должна была стать женой Хондуна, но всё изменилось и её сын, мой брат Сэниал, скоро вступит в совершеннолетие и примет Лордство. А я останусь… в этот раз договор должен быть исполнен и… — мужчина не знал как продолжить, в некотором смысле боясь напугать девушку и не смутить себя окончательно. — И знаешь даже если мы не будем дружны с тобой, род Илихма всё равно будет непобедим при нашем объединении! — пылко заметил он, внимательно следя за реакцией Микоши. — А, — просто выдохнула она, — я поняла, что происходит, — девушка расслабилась и отпила ещё вина. Микоша действительно воспряла духом, её дар не пугает Тэлиана, её не хотят использовать, как оружие, её не планируют убить или выгнать. А всё остальное в таком случае для неё неплохо. Ведь этот молодой мужчина сейчас так нервничает потому-что, беспокоится о её реакции, всего лишь, предлагая её союз. И это Коше кажется очень милым и смешным, от этого она не сдерживает смеха. — Значит, — продолжила с удивительно невозможной улыбкой девушка, — ты мой жених? — Тебя это не пугает? — взволнованно спросил Тэлиан. — А ты не умрёшь от моего дара? — невинно спросила Коша, отодвигая от себя пустую тарелку и беря с тележки порцию пирога. — Ты не научилась его контролировать? — мужчина предполагал, что ответ будет «да», поэтому, как ему было свойственно, он не дождался ответа: — Я не умру, но научу, как управлять. Ты желаешь моей смерти? — Я никому не желаю смерти, но некоторые всё равно умирают, — Микоша сдвинула брови, словно люди были виноваты в этом. — Прелестно! — воодушевился Тэлиан. — Я знаю, что умирать будут те: кто не признает тебя, кто невзлюбит, кто будет нести в себе зло на тебя и на твоих близких. А так же, есть определенный радиус влияния твоей силы, и ты можешь научиться его контролировать! Пока ты была ребенком ты не могла и никто бы не мог, но сейчас тебе нужно лишь захотеть его сузить. Ты хочешь? — А почему должна? — не понимала девушка. — Если людей губит мой дар по причине их зла, то к чему им жить? — Кровавая мать, — восхитился Тэлиан, — я уже начинаю влюбляться… — хмыкнул Тэ наблюдая, как Коша аккуратно ест порцию сладкого пирога. — Но иногда, на приемах или собраниях кланов всё равно стоит придержать силу. Чтобы избежать войны, — пояснил он, разливая ещё вина в бокалы. — Допустим есть Лорд Умара, он хороший человек, но его жена просто ужасна и не скрывает этого. Есть Лорд Сирсарт и его мысли порой очень жестоки и прошлые деяния ужасны, но он уже умеет сдерживать свою ярость. Твой дар не имеет хитрости, он не может давать шанс, пока ты сам не захочешь дать этот шанс. Почему дар обошёл Намуна, если ты не можешь контролировать его? — Намун мог желать мне зла? — Коша удивилась и оторвалась от пирога, впрочем, в этот момент она уже ощущала сытость. — Я посчитала, что раз он последний остался, то самый благонадёжный. Дала ему колон матери, сильный амулет, в него вплетены мои остриженные в детстве волосы. — Намун, на самом деле, один из тех немногих, которым я хочу доверять, — вздохнул Тэ, ласково смотря на девушку. — Но многие, ненависть к твоему отцу, могут проецировать на тебя, не осознанно. Хондун воевал, у него было много врагов. Ни одного сражения он не проигрывал, но всех кто сдался, обращал и принимал под свою защиту. Родители Намуна не сдались, а он сам был ребёнком, детей Хондун никогда не убивал, даже если те его продолжали ненавидеть за смерть родителей. У Намуна до сих пор не затянулась рана, он раб по крови, он служит роду Илихма, но если бы он мог, то думаю собственноручно убил Хондуна за смерть своей семьи. Сейчас ему легче, с тех пор как я стал регентом. — И почему за мной послали тех кто желал смерти моему отцу? — Микоша понимала, что если бы всадники желали её убить, они бы её прикончили. Первые трое ведь погибли, а Намун всё равно вёл её дальше осознавая свою участь. Коша задумалась, решив, что в таком случае, ей есть повод контролировать радиус. Ведь смерти не заслуживают те кто чист душой, хоть и несут в себе горький отпечаток прошлого. — Так устроены люди, мы не способны контролировать свои тайные желания и эмоции, — объяснял Тэлиан, неспешно отпивая вино. — Насчёт тех троих я мало, что знаю, они войны Хондуна, я не лез им в голову. Если он поставил их на службу значит был резон, а Намуна я сам назначил недавно в отряд Илихма. Он попросил меня лично, о службе роду, в день своего полного становления. — Совершеннолетия или становления? — Микоша решила уточнить, ей казалось, что Намуну больше восемнадцати, хоть под капюшоном и не видела его лица. — Совершеннолетие — это возраст от шестнадцати до двадцати, в зависимости от постановления рода или обычаев племени. Становление — знаменуется днём после совершеннолетия и прохождения обряда клыков. Первая выпитая кровь, — пояснил Тэ тонким пальцем показывая на свой рот. — А, — девушка приподняла темно-русую бровь в удивлении, — нужен обряд, чтобы удлинить клыки. Странно, что Лебёдушка говорила иначе. — Ни кто не мог тебе рассказать про ритуал, если не состоит в нашем племени. — Но ты ведь рассказал, а я хоть и часть племени, но не состою ещё в нём, — заметила Коша, — так почему Хондун не рассказал матушке? — Лебёдушка — это Ханла, — понял Тэ и его губы тронула ласковая улыбка. — А что она говорила? — Что надеется, что скоро у меня будет улыбка отца, — она внимательно следила за человеком напротив стараясь понять его. Тэлиан без утайки делится информацией, но, сам по себе, оставался закрытой книгой. «Пока он добр ко мне, но, что будет завтра?», — на этой мысли она не сдержала зевок, прикрывая рот рукой. — Она, возможно, надеялась, что доживёт до этих дней, а вовсе не ждала удачного дня когда твои клыки сами выросту, — Тэ встал убирая посуду обратно на тележку. — Ты устала и тебе нужен сон, мне надо сдержать свой энтузиазм и перенести разговор на завтра. Утомил тебя совсем? — Ты не при чём, это всё бессонная дорога, — Коша хотелось ещё послушать Тэ. — У меня так много вопросов, что я не усну, но и задерживать я тебя не могу, верно? — Ты можешь меня задерживать сколько пожелаешь, Микоша, — Тэ поставил колокольчик обратно на стол. — Давай я хотя бы наполню пока ванну для тебя и если пожелаешь, то дождусь твоего возвращения, — он зашёл в уборную, пустил воду и вернулся. — Спрашивай, — попросил он, садясь напротив. — Ты сказал, что не лез в голову войнам Хондуна, что это значит? — Это часть моего дара, читать мысли, — поделился Тэ и тут же добавил: — твои мысли я тоже не читаю. Это было бы неправильно с моей стороны, но вот настоящие эмоции я чувствую даже если не хочу этого. Сила дара называется Кукольник, так как чтение разума — это лишь одно из вытекающих моего дара, а главное направление — это управление чужим разумом. — Это опасный дар, — нахмурилась Коша, перебирая пальцами кисточку своей косы. — Уж не опасней твоего, — посмеялся Тэ и этот лёгкий смех заставил улыбаться и девушку, настолько вышел он заразительным и приятным. — Ты такая чудесная, Микоша и чистая… — «…и без зазрения совести убиваешь своим даром, мой невинный ангел Смерти». — А я признаюсь, что доводилось дело, когда я использовал свой дар, умышленно и во зло другим. Я не убивал их, но делал совершенно другими — стирал их личность. Они начинали с чистого листа и у многих жизнь стала лучше прежней, — Тэлиан следил за всеми своими бывшими врагами, узнавал слухи, посылал всадников разведать. — Мне не жаль, что я это делаю, но я никогда не применял дар необдуманно. — Там вода наверное набралась, — заметила Коша, когда молчание затянулось. Она поняла, что может научиться контролировать дар, но с этим приходило осознание, что потом, за каждое убийство она будет в ответе. Как просто было не брать на себя вину, а теперь она станет ответственна, ответственна за Смерть. — Я позову Онхи, — его рука потянулась к колокольчику, но девушка остановила его. — Она поможет тебе с волосами, — резюмировал он, радуясь мимолётному прикосновению Коши к своей руке. — Я уже давно справляюсь без помощи, — фыркнула она, считая, что о ней думают словно она маленькая. — К тому же, я ещё не контролирую радиус своего дара. — Ты раздражена? — удивился Тэ смене её эмоций. — Мыть голову помогают детям, — вынесла вердикт Коша, расплетая косу и пропуская сквозь пальцы светлые пряди. — Когда кто-то тебе моет голову — это приятно и удобно, — Тэлиан обрадовался, что причина раздражения столь проста. — Или тебя смущает, что Онхи посторонняя? — В нашем селении наготе не принято стесняться. Хочешь чтобы мне помогли, помоги сам, ты ещё жив, так ещё и жених, — невинно улыбнулась Коша, расстегивая рубаху. — Вот и оценишь заодно. «Что может быть слаще невинности и раскрепощенности в одном флаконе? Кровавая мать, дай мне сил», — молил Деву Тэлиан. Ему пришлось отвести глаза и начать рассказывать обо всём, что происходит на земле её отца, о важном и нет, лишь бы самому не забыться. Она понимает, как дразнит? По ней не понять, от этого становилось только интереснее и Тэлиан продолжал находиться в восторге и лёгком смущении от такой невесты. — Когда ты пришла, в зале сидели люди, — напомнил он. — Я познакомлю тебя с ними завтра, твой дар не должен их коснуться, эти люди преданы роду и служат ему на благо. Все они отвечают за город Илихма. — Когда Микоша села в ванную и скрыла тело под водой, то Тэлиан нашёл в себе силы поднять глаза и подойти ближе. — Еджин — в ответе за больницы, обучение знахарей, целителей, врачевателей, врачей и больных. Бэкхен — занимается продовольствием, налаживает торговые пути, следит за рынками, развивает сельскохозяйственную отрасль, ведение рыбного промысла и животноводство. Тайджин — главнокомандующий армией. Сойе — его помощница и картограф. Онсей — их сын, они семья. Сейм — ведёт налоговый отдел. Хенгу — муж Сейм управляет отделом образования и досугом, редкие книги — его страсть. Хельда — следит за производством и сбытом, находит таланты, направляет их к мастерам и вкладывается в их первые начинания; таким образом у нас за горами много фабрик разных направлений. Но ты сейчас, наверное и не запомнишь чужих имён… За этим нехитрым перечислением Тэлиан намочил, намылил мягкие волосы, помассировал кожу головы, как ему нравилось и тщательно смыл, напоследок нанеся пахнущий ягодами лосьон для блеска и лёгкого расчёсывания на всю длину волос. — Это и правда приятно, — одобрила Микоша, нежась в пенной воде. — Объясни, зачем мне нужно пройти ритуал становления? Какая выгода если дневное солнце потом будет чем-то неприятным и придется бодрствовать ночами… — Это тебе Ханла такое сказала? — Тэ присел на тахту наблюдая, как Микоша водит мочалкой по своей спине и рукам. Девушка казалась стройней чем нужно, но возраст брал свое и скоро она станет куда женственней. — Нет, сельчане. Байки думала говорят, но потом увидела, что в имении горит свет и спать никто не собирается. — Становление даёт запас сил не спать много ночей, а солнце лишь притупляет силу, но не делает нас слабыми, никак не вредит. — И кровь надо пить? Неужели, прям из человека? А что будет если я не смогу остановиться? — Крови нужно совсем немного, — улыбнулся Тэ, развевая байки сельчан Микоши. — Я тебе дам себя укусить или просто надрежу кожу. Кровь простых людей, до становления, тебя сделает нечистью — упырём, вот они то, и боятся света. — Ты дашь мне укусить себя? — Коша даже развернулась в ванне, чтобы увидеть выражение лица Тэлиана, вдруг он шутит. — Это же очень больно. Ты и Намуну дал себя кусать? — Нет, — Тэ засмеялся, представив, как было бы ужасно если бы все его кусали. — Когда собираются выбранные люди для обряда, то мы отдаём добровольно в чашу по несколько капель крови и помазываем избранным губы кистью вымоченной в чаше. — А мне решил позволить укусить? — Микоша посмотрел на тонкие, но крепкие руки, которые теперь были видны из-за закатанных рукавов и на красивые длинные пальцы крутящие туда-сюда флакончик с лосьоном. — Почему? Да и зачем? — Сама сказала, что мы уже считай супруги, — тихо заметил Тэ. — Кусать, это не всегда неприятно, Коша, но давай и правда продолжим завтра. Тэлиан весь извёлся от своих мыслей, от накрывшей его сегодня симпатии, он и так ждал Микошу не спав третью ночь. Мужчина ярко чувствовал, что девушка его пара, но знал, что пока та не пройдёт становление, то не будет испытывать это притяжение так же ярко, как он сам. Тэлиан находился в эйфории своих ощущений и боялся, что напугает девушку своими нежными порывами. А ведь знакомы они лишь пару часов и то, что Коша так гладко воспринимает уготованную ей судьбу — просто великая удача. Впрочем, возможно и на неё влияет магия их связи. — Я же вижу как закрываются твои глаза, — продолжил Тэ. — Ничего не случится пока ты будешь спать, обещаю. — Доброй ночи? — неуверенно попрощалась девушка, немного сожалея, что её всё-таки оставляют. — Да, я тоже буду спать, — улыбнулся мужчина. — Моя комната напротив, колокольчик на столе, тележку я увезу, а ты не засиживайся в воде… О, и я принесу тебе сорочку, — почти смутившись, пообещал он. — Положу на кровать, а твои вещи отдам служанке на стирку, вдруг ты захочешь их оставить. — Спасибо, — Микоша улыбнулась, намыливая ногу закинутую на бортик, — до завтра. Девушка ложилась спать в страхе, что проснется в пустом имении, что все умрут и останется только Намун оберегаемый материным кулоном. И встав по привычке раньше петухов, бодро подскочила с кровати не узнавая комнаты. Она распахнула шторы пропуская рассвет и вспоминая события прошлых дней, открыла форточку, пропуская свежий воздух. С улицы уже доносились людские голоса и было видно, как в дальних домах за стеной имения загорается свет в окнах. «Если кто-то умер, то не все», — радостно подумала она и пошла умываться. — «Тэлиан обещал, что не умрёт, Намун с кулоном, а служанка Онхе?», — задумалась Коши, звоня в колокольчик. Ей хотелось выйти и обследовать всё тут, но из одежды на ней были только шёлковые брюки и такая же сорочка, впрочем, по её мнению, костюмчик достаточно приличный, но не для аристократичной публики. Минут пятнадцать ожидания и уже словно родненькая Онхе вкатила тележку полную еды. — Доброе утро, Лорд Илихма, — она сделала глубокий поклон одаряя светлой улыбкой при свете включённой на треть люстры. — Не знаю как вас благодарит, — вздохнула она, — если бы не вы, то и дальше не ведала, спасибо, что отвадили, судьбу мою спасли. — О чем вы, душенька? — растерялась Коша, не понимая её благодарность. — Я рада, что угодила, но не ведаю чем. — Моя госпожа, я о даре вашем, — сияя лицом сообщила женщина, лет на десять молодея тем самым. — Жениха моего с любовницей застала, оба мертвы, хвала кровавой Матери и Вам! — Вы не скорбите, Онхушка? — Эта весть давала опасения, что на этих двоих не кончится. — Что вы, госпожа, радостно же! — Она только в ладоши не хлопала, — радостно очень. Сначала думала сама убью его, когда увидела с другой, а потом смотрю, а он уже. — Много сегодня трупов? — нерешительно спросила Микоша. Ей и всё равно было, раз за дело гибли, особенно если чужие, но теперь зная, что она может управлять радиусом, то немного обидно становилось. Она ведь сама по себе никого убивать не хочет, а как понять этот радиус, как увидеть и сократить она не знала. «А вдруг Тэлиан ошибся и тоже умер?!», — тревожно ей стало от этой мысли. «Но если он умрет, то значит, есть за что?», — задумалась Микоша, но почему-то ей хотелось верить, что тот жив и жить будет долго. Девушка знала некоторые тонкости в делах магии, светлая матушка её многому учила. Она староверка и верила в саму суть магии, а не в кровавую Мать и других новых Богов. И часто вместо сказок рассказывала об их магической связи с отцом: «Мы с ним до боли разные, такие, что лёд и пламя покажутся сёстрами в сравнении, но нас вязала одна нить», — и вот Микоша чувствовала, что её с Тэ связывает что-то большее чем обычаи их семей, договор и дары. И за мимолётный срок их свидания она ощутила это, особенно когда мужчина ушёл. Не так стало всё, не так ладно и уютно, и стены чужими обратились и мыло перестало так же сладко пахнуть, как и вода дарить теплый покой. Микоша сразу сон сморил, а теперь она думала, а будет ли зол на неё Тэлиан за то, что по словам Онхе сегодня четверть города не очнулась после сна? Придет ли он к ней с портными, как обещал? Будет так же мило и забавно отводить карие глаза когда Микоша слишком пристально наблюдала? А придёт ли он вообще? Вдруг в обиде? Вдруг Микошин дар погубил кого-то из совета, о котором Тэлиан так трепетно отзывался? Вдруг он сам уже пакует чемоданы? На мысли о чемоданах Коша отодвинула чашку тонкого фарфора с ароматным чаем. Она пил вторую, оттягивая время, ожидая когда Тэлиан откроет дверь. Но терпением, которым славилась Ханла ожидая мужа в селении, она не обладала и зная, что спальня мужчины напротив, поспешил туда. Не в привычке её было стучаться и она вошла в незапертую дверь, в комнате пахло Тэ, сладко, с горчинкой, словно куст пионов распустился рядом с лавкой специй. Шторы задернуты, свет потушен, но Микоше не составило труда рассмотреть, что на кровати кто-то спит. Шаг заглушился ковром, хоть Коша и не старалась красться. Тело Тэ гибкое, в тонких брюках лежало раскинувшись на всю кровать, сбив в кучу одеяло. Волосы уложенные вечером в причёску, сейчас спадали челкой на лоб делая его лицо совсем юным. — Умаялся, — одними губами прошептал Коша, отчего-то не желая уходить. — Микоша? — сонно, еще не успев разлепить глаза, спросил Тэлиан. — Извини, не хотела тревожить, — улыбнулась девушка, и не ведая стеснения присела на кровать. — Решила убедится, что ты дышишь, я то уже встала и позавтракала, а тебя всё нет. Думаю, может обманул меня и помер, — она ещё шире улыбнулась услышав смех Тэлиана. — Я, может, к твоему несчастью, умирать не буду, — фыркнул Тэ отсмеявшись и садясь. Таким простым и родным Тэлиан показался Коше, без костюма, украшений и причёски: — «Тёплый», — охарактеризовала она эту близость, вкладывая в слово смысла больше чем есть. За горой под которой стояло имение Илихма город продолжался дальше, и оказался намного больше чем думала Микоша. Выйдя в ту ночь из леса она увидела лишь четверть заселенной земли принадлежащей теперь ей и Тэлиану. На ту сторону путь лежал вдоль реки и было три моста через которые путь вел на более отдаленные, редко заселенные, новые земли. Дальше имения Микоша не выходила, а потом приучив себя чувствовать и сжимать радиус своей силы оббежала каждый уголок. Почти два месяца на это ушло, но теперь она была рада, ведь этого просил Тэлиан. В отличие от мужчины, который относился к чужим жизням осторожно, Коша всё ещё не могла понять грусти о смерти незнакомца несущего в своём сердце тьму. Оно и ясно, рассуждала девушка, ведь Тэ мог поменять человека, стереть из его сердца зло направить на иной путь. Кому-то требовалось лишь легкое внушение Тэлиана, кого-то приходилось менять совсем, но из всех них он легко мог сделать самым жертвенным, чутким и благонадежным человеком. К Микоше, с момента её жизни в имении, стали приходить люди которые просили её о смерти, то были разные поводы: неизлечимая болезнь, самосуд раскаявшегося, невозможное горе от утраты близкого или усталость. Сначала она удивлялась, но с приходом всё новых лиц уже воспринимала бремя, как что-то обыденное. Она не отказывала, долго говорила с каждым, но в итоге принимала просьбы даруя им желанную мгновенную и безболезненную смерть. А как прошло время и Микоша почувствовала уверенность, что не применит дар случайно, в городе и имении стали готовить праздник в честь союза дочери рода Илихма и сына из рода Дарлог. В этот же вечер Микоша решила пройти последний этап взросления и совершить ритуал становления. Клыков ей по-прежнему не хотелось ни силы новой, как и небывалого долголетия, но она хотела не спать ночами вместе с Тэ, быть рядом когда тот бодрствует, помогать по мере сил и знаний в управлении такими огромными землями. Ведь она теперь в ответе за этих людей, а если им будет плохо, то в их сердцах может зародиться тьма. К началу жаркой осени в Илихма стали съезжаться гости на праздник, было много важных людей, но Микоша волнения не испытывала. Её мир вертелся вокруг Тэлиана и всё, что ей было нужно — просто находиться рядом с ним. Никому она не хотела понравиться и лишний раз улыбнуться, только мужу своему. Из родственников к Тэ приехал только двоюродный брат и наследник рода Дарлог, Сэниал. Остальная семья Тэлиана опасалась всегда, а теперь зная какой силой обладает его невеста Микоша, то и подавно запрятались за делами рода. Сэниал любил брата и никогда к нему страха не испытывал, он знал, что тот нежное сердце в груди носит и зла никому не причинит без острой нужды. И брат писал, что будущая супруга его, самая светлая и добросердечная девушка, что довелось встречать ему, так что и от Микоши не ждал Сэниал зла, а раз не ждал, то и не получит. Церемония была тихая, ритуал прошёл без изъяна, народ гулял громко, а Коша и Тэ под понимающий взгляд Сэниала скрылись очень быстро в своей спальне. Утопая в нежности друг к другу они оба, за всё время, не преступили грани, лишь теплые касания губ к губам и долгие объятия знали их тела. Сегодня непременно они хотели большего, как и полагалось, в день свадьбы. И хоть Тэ был старше, но всё он знал лишь из книг, да и из инстинктов, что кружили голову и жгли желанием. Микоша же, росшая в селении староверов видела обряды, видела обнаженные тела, под полупрозрачными невесомыми платьями, как кружились невесты у костров и как женихи их уводили закреплять ритуал в таких же сорочках. Если там женихи и невесты связывали свои жизни раскрытыми, то они с Тэ были одеты плотно, в костюмы и плащи с капюшоном, словно скрывая от всех своё счастье, в селении же счастьем делились. Свадьбы проводились там только раз в год, в благую лунную летнюю ночь. Мужья уводили жен в светлые ночи на цветущие поля, в подготовленные места, где расстилали лично сотканные покрывала и закрепляли союз. Всё селение слышало медовую ночь влюбленных и чаще не одну пару, а нескольких, гуляли до утра ожидая молодых, поили их укрепляющим настоем, одаривали травяными сборами, амулетами, кормили кроличьим мясом, фруктами и ягодами. Подглядывать Коша не ходила, ни кто не ходил, но год назад она просила у старца Сонга совета, ведь и сама уже была девушкой которой дозволен брак. Староста смущённый вынес для неё из общего библиотечного дома плотную книгу, потрепанную до не узнавания, что именно было когда-то на обложке. Там было столько всего, столько! Микоша и сама краснела читая, немудрено, что и старик, не вступавший никогда в брак покрылся вновь красными пятнами смущения, когда Коша отдавала ему книгу. — Знаешь, Тэ, я хочу этим летом в селение с тобой отправится, — они пили вино, сидя на диване, прижимаясь друг к другу, ещё не торопясь разделить кровать. — Они не примут меня, да и ты станешь дочерью кровавой Матери, — отозвался молодой мужчина не отрываясь от любования светлыми локонами Коши, распущенными по обнаженным плечам. — Примут, — уверенно заявила она. — Я хочу… Я знаю, что клыки не изменят мой трепет перед старой верой. Вампиры тоже дети магии и в Илихме живут люди которые, продолжают поклоняться ей, я видела символы на их домах, обереги на ставнях, они жгут тайком костры в благие ночи. Не знаю почему вампиры разделили одну и ту же веру, дали другое название, изменили обычаи. Но в нас живёт всё равно одна магия, как бы вы не называли её. И брак наш она связала, хоть ритуал и был иным и день не тот. Дело ведь в самой вере, а не в ее названии. — В наших писаниях есть свод о правах на кровь врага, прописаны обряды на становление, мы другие, и нам требовались свои законы. И может мы дети одной матери, но мы не равны друг перед другом. Днём да, но ночью мы сильнее и быстрее, опаснее. — И всё же живём под одним небом, а значит нет ничего такого, если мы официально введём на наших землях право отмечать благие ночи староверам. Ночи, Тэ, староверы тоже отмечают всё в ночи, потому что магия ярче под светом звёзд и Луны. Мы очень похожи. Знаешь же, что меня учила Лебединая, я знаю проклятья, заговоры, знаю как помочь или навредить и без клыков, без дара, но не пользуюсь этим, как и многие. Как и ты не рвёшь горло клыками всем кто тебе не нравится, — Коша развернулась лицом к мужчине наблюдая, его задумчивость. — Разница лишь в том, что ты убьешь меня физически быстрее, но сам умрешь немного позднее от проклятия. — Какие мысли, — Тэ улыбнулся обнажая клыки, — ты говоришь, о том как мы можем убить друг друга? И всё равно не связываешь свои кровавые рассуждения с моей верой. Словно от двух родителей тебе досталось ровно по половине и ты не мечешься, а равнозначно принимаешь обе свои черты. — Было бы проще если бы все приняли мир таким каким вижу его я. Ведь всё просто, — Коши повела плечом, и светлая прядь соскользнула на её грудь. — Смерть всем темным душам приведет к глобальному геноциду, но вот представь сколько детей останутся сиротами, а смерть их родителей приведёт детей на тот же темный путь и всё повторится. Если бы Мать не хотела этого равновесия между злом и добром, то и не создавала тьму. Но без тьмы никто бы не узнал, что такое на самом деле свет. Не было бы вкуса у счастья, не было бы стремления к жизни, люди бы перестали мыслить и мы бы, как букашки жили, ели, давали потомство и умирали так и не поняв, как сладок был испитый нектар цветка. — Ты мой нектар, — девушка взял кисть Тэ в руку и поцеловал безымянный палец на котором плотно сидело родовое брачное кольцо. — Но угоди моим капризам, я правда хочу чтобы мы отправились летом в селение. Я хочу чтобы старый Сонг провел ещё один брачный ритуал, я хотела бы отвести тебя на свое место в благую ночь. Я росла, видела обряды, я мечтала, что у меня будет такая же ночь, как и у других пар. — Тебе не понравился наш ритуал? — Тэ стало неловко, они и впрямь проводили эту ночь не так как должны. Тэлиан понимал, что кто-то из них должен начать, преодолеть смущение, воплотить фантазии в действо, он не хотел торопить свою жену. А Коша не уверена, как всё должно быть, зная о своих обрядах не хотела начинать, боясь, что сделает что-то не так. А потом их поглотил уют и тишина спальни настолько прочно, что усталость после сегодняшнего, непривычно шумного и долгого дня сделала их ленивыми для каких-то активных действий. И надо было это менять. — Не всем, но этот вечер мне запомнится сегодняшней ночью, — Коши улыбнулась, отпила из общего бокала вино и отставила его на столик. — Не так ли? — девушка ласково провела по щеке Тэ, запутываясь второй рукой в темных волосах мужа и притягивая его для лёгкого поцелуя. — А на поездке в селение я не настаиваю, но подумай над моим предложением, обряд в благую ночь намного романтичнее местного. — Поеду, конечно я поеду, ведь ты хочешь и раз убеждена, что староверы не прогонять нас, то мне нечего опасаться, — их лица были близко и Тэ снизошёл до шепота, почти касаясь сладких губ. — Ты моё сердце, кровавая Мать свидетель. — Мать магия даровала мне тебя, — ответила Микоша целуя мужа иначе, как она давно хотел, как теперь им было дозволено. — Ты самый сладкий подарок, Тэ. Клыками Коша обзавелась в их первую брачную ночь, уже под утро, сжигаемая страстью, она следуя команде, укусила Тэлиана в изгиб шеи. Благо клыки давали и удивительную регенерацию и хоть солнце почти взошло две ранки-полумесяцы от зубов затянулись за пару минут. Утро для обращения подходил лучше нежели ночь, так переход становился плавным и лёгким. И хоть девушка не желала клыков, но и с ними ей не оказалось в тягость. Время их замужней жизни летело быстро и полнилось счастливыми моментами. Тэлиан для них с женой заканчивал, как раз к сроку, расшивать кромку покрывала крупным бисером в мечтах представляя, как будет любить ту под ночными звёздами. Всё-таки обычаи староверов не та плохи, возможно чем-то лучше, рассуждал мужчина поглядывая на спящую жену. Впереди их ждало светлое будущее, а все невзгоды им будут по плечу.