Sarà perché ti amo

      Летние пейзажи этой набережной никого не оставляют равнодушным. Ты можешь обожать эти виды или ненавидеть проклятую жару со слепящим солнцем, но без каких-либо впечатлений ты точно не останешься.       Куран Канаме был из числа людей, кто умел наслаждаться окружающей обстановкой. Особенно, если она не предусматривала огромной толпы вокруг, а в программе всегда была бутылочка или даже пара бутылочек хорошего вина. Южные вина, как и виды природы вокруг, так же собирали немало комплиментов вокруг себя.       За эти несколько дней мужчина чего только ни попробовал. Завтрак проводил на уединенной террасе в компании освежающей воды с лимоном и долькой лайма для бодрости. На обед переливающийся на солнце херес, только что из бочки, которую любезно вскрыл управляющий. Для особого гостя особый напиток из закромов. Ужин же проходил в компании терпкой и обаятельной для искушенного дегустатора мадерой. Пробуя каждый напиток, Канаме переносился навстречу мыслям о следующих своих путешествиях.       Алкоголь — вовсе не вредная привычка. Это такая же часть культуры и искусства, как, например, живопись или архитектура. Над созданием каждой капли трудились такие же мастера, как художники, скульпторы, писатели или режиссеры. Авторы и создатели вин были такими же вдохновляющими художниками, которые вкладывали всю свою любовь, колорит своей культуры и быта в эти скромные бутылки разнообразных оттенков. Едва ли красочные и красивые этикетки передавали истинное достоинство содержимого.       Он никогда не начинал свое знакомство с картинок или букв. Сначала начинка. Пробка плавно выскочила из изящного как шея у лебедя горлышка и крепленное вино рубинового (его любимого) оттенка полилось прямиком в объемный бокал. Поблагодарив официанта, Канаме принялся аккуратно вертеть бокал, немного взбалтывая напиток. Оценив его почти черный центр и более бледные края, Куран удовлетворенно принялся «пробовать» запах вина. Все, как он любил. Вокруг как будто расцветали розы и в то же время здесь было слишком жарко для них. Кудрявые зеленые ограды радовали иными цветами, которые вечером будто светились, впитав в себя всю силу дневного солнца. Открытое пространство гостиницы наполнялось светлым желтоватым свечением. Прекрасные краски, перекликающиеся с морским бризом и свежим более чистым, чем днем, воздухом.       Канаме уже не раз навещал этот остров. Успел открыть для себя почти каждый уголок здесь. Почти любая улица была знакома, какие-то балконы он узнавал уже просто по вывешенной одежде или по цвету стиранной простыни. Это было одновременно увлекательно и забавно. Это было живо.       Мужчина все никак не мог понять, почему он из раза в раз посещает именно этот остров и именно этот город на нем. И так везде был. Все видел. Перепробовал все блюда и алкоголь к ним. Был знаком с особой посудой, с орнаментами для нее. Каждый уголок самого живописного пляжа успел повидать его. На переносице уже виднелись следы от солнцезащитных очков. Не хватало только театрально обвеситься жемчугом и лучшими мехами, которые ценились местными. Хотя уже и такой опыт был, когда он рассекал по красочному заливу на яхте, а потом и самостоятельно на гидроскутере.       И все равно Канаме чувствовал. В этот раз он увидит что-то иное. Или кого-то. Не просто так вселенная завела его по красной ниточке именно на эту набережную. Фонари не резким светом прокладывали путь вперед. Шум и гам отошли на второй план. Душу наполнило долгожданное благодатное спокойствие. И в гармонию этого спокойствия ворвался свет. Но уже не от цветов. Или правильнее сказать этот свет был таким же привлекательным и умиротворяющим, как те самые кустовые многочисленные цветы на веранде. Взгляд сам собой уцепился за пшеничные длинные локоны, за стройную и аристократичную фигуру юной женщины, которая непринужденно наслаждалась вечерними видами этого острова. Кажется, она была здесь впервые и еще цеплялась за любую мелочь, раз так внимательно следила за волнами и звездами на небе. — Вы одна?       Вырвалось у него. Он не знал ни ее имени, ни цели нахождения здесь — ничего. Но это совсем не помешало мужчина залюбоваться ее особой красотой и трепетной трогательностью ее взгляда. Эти глаза. Даже в профиль он ухватил во взгляде девушки что-то особенное и что-то особенно манящее. Как свежий херес в знойную жару, который приносят с десертом. Нет. Даже больше.       Этот взгляд немного удивленных глаз был долгожданным спасением. Но от чего? — Нет, я с сестрой. — решила ответить незнакомка. Девушка хотела деликатно закончить разговор сразу же, но почему-то решила честно ответить на вопрос красивого мужчины.       Она тоже невольно залюбовалась им, хотя не знала ни его имени, ни цели пребывания здесь. — Ждете ее? — продолжил задавать бессмысленные вопросы Канаме, лишь бы выиграть пару-тройку секунд. В нем поднималась жадность. И всю свою жадность он направил на ее лицо, на ее трогательную челку, которая слегла дрожала от дуновения ветра. Ноздри заполнил морской бриз, которые принес с собой и благоухание полевых цветов. Откуда на набережной города полевые цветы? — Если честно, уже нет, — женщина уже сомневалась в своей сознательности и сформированности ума, раз продолжала отвечать на вопросы хоть и привлекательного, но совершенно незнакомого мужчины. Но она напротив не чувствовала тревоги, вглядываясь в темные глаза напротив. На дне этих глаз сверкал столь пленяющий, но теплый свет, что она не могла отнять взгляда. Ощущение, будто это был ее давний знакомый, с которым они расстались при внезапных обстоятельствах и вот, судьба свела их вновь. Оставалось только припомнить имена друг друга. — Меня зовут Канаме Куран. Могу узнать ваше имя?       Незнакомка полностью развернулась к нему и он смог еще лучше разглядеть ее светлое и легкое платье, которое покрывало фигуру как изящное одеяние античных богинь на скульптурах. Каждая складка красивой и дорогой ткани завораживала и дразнила воображение. — Я… — Канаме!       Звук раздался из неоткуда. Казалось, что это какой-то грохот сверху. Грохот от дождя? Грозы? Молнии? Разве молнии были?       Канаме очень хотел, чтобы это был гром. Но это был… — Ичиджо… — произнес чистокровный, приоткрывая глаза. На улице царил день. А значит солнце было в зените и его разбудили в самый неблагополучный час суток для вампира. — Канаме, я правда очень извиняюсь! Я бы и сам дальше отлеживался в своей спальне и читал мангу, но Старейшины прислали это!       Очередные экстренные сообщения, с которыми нужно разбираться. И все так не вовремя. А это было такое чудесное сновидение, где был он и… Кто была та незнакомка? Кого он увидел и запомнил в таких подробностях? Цвет глаз, кожи, прическа, эти шелковистые локоны. Канаме не мог выкинуть этот образ из головы. Это была вовсе не Юуки.       Пока король вампиров обдумывал свое сновидение, Такума ни на секунду не закрывал рот. Он был взволнован и при этом подавлен, потому что и самому не охота стоять в спальне друга и докладывать об обстановке. Вдруг аристократ остановился, услышав, как к нему обращается Канаме. — Ичиджо. — Ась? — Уйди.       Это «уйди» набатом отдалось в сознании заместителя коменданта Ночного общежития. — В смысле «уйди»? — искренне не понял Такума, которого еще ни разу так не прогоняли, даже когда он приходил откровенно доставать друга. — В самом прямом.       Канаме был мрачнее тучи. Блондин невольно в голове решил сопоставить нахмуренные брови друга и Кирию-куна. «Хм, пожалуй, у Канаме брови разве что погуще будут. А так один в один,» — рассуждал Такума, все еще не совсем осознавая, насколько его друг в плохом настроении.       Вторым потрясением для Такумы стала равнодушная реакция Канаме на новость о Юуки. Это же Юуки! И ее лягнула лошадь. Не собака или кошка поцарапала случайно. Целенаправленно лягнула лошадь! — Прямо в зад, представляешь?! — не унимался Такума, занавешивая шторы в кабинете друга. — Но с ней сейчас все хорошо, я проверил.       Ноль реакции. Куран продолжал сидеть за документами и что-то чиркать на некоторых листах. «У него что-то случилось? Что у него могло случиться за ночь?» — про себя думал Ичидзе с подозрительностью осматривая чистокровного, который был сам не свой.       Для Такумы он всегда был не от мира сего, но сегодня он побил все рекорды. «А может голодный просто? Ну точно!» — заключил Такума.       А Канаме продолжал обдумывать, кого он увидел в своем сне да еще и при таких романтических обстоятельствах. Сейчас бы и правда рвануть в круиз, навстречу таким отчаянным приключениям… С ней. Только едва ли это палящее солнце примет его. Не в этой реальности. — Ичиджо, — вновь позвал чистокровный друга, который начинал надоедать хуже комара, который жужжит всю ночь над ухом.       Пришлось отослать своего заместителя куда подальше по прочим делам. На его неумолимый бубнеж язык чесался сказать что-то в роде: «Это тебе за то, что не дал досмотреть такой сладкий сон!». Но Канаме многозначительно промолчал.       Вампиры не видят снов. Тогда, что это было? Прошлое? Разве он когда-то так гулял по южным островам, не прикрываясь ни шляпой, ни зонтом? Или это будущее? Как такое возможно? — И вот чего я просыпался? — вслух спросил у пустоты кабинета Канаме.       Сегодня он точно не собирается утруждать себя делами Совета. Ичиджо прекрасно справится сам.       А из головы не выходит взгляд этих ореховых глаз. В нос резко ударил запах цветения и чистокровный на мгновение оказался будто во сне. А перед глазами привычный надоевший стол с бумажками.       Глаз зацепился за старую фотографию на краю стола. На ней были Юуки и Кирию. В районе груди стража был воткнут холеный кинжал для распаковки писем. Теперь рядом с ним красовался второй и несчастный Кирию-кун на фотографии был проткнул дважды.