***
Дмитриев сидит на темной кухне, прислушиваясь к истории из телевизора. Его взгляд направлен на закрытую бутылку вина, что вызывает сомнения в самом себе. Любви к алкоголю не было и не будет, но именно бокал красного сможет поддерживать атмосферу, царящую в эту ночь. Полностью погрузившись в размышления, и даже перестав обращать внимание на идущую передачу, начинают приходить мысли о теплой кровати, что уже ждала его в это время. И только в те секунды появляется осознание того, что он, кажется, пропустил долгожданное событие. Луна уже должна оказаться здесь. — Нет, — протяжным стоном вылетает из его уст. Дима тут же выскакивает на балкон, чтобы открыть окно и хотя бы полюбоваться на свою любимицу. Она наверняка снова будет убаюкивать, и без алкоголя ему уже никак не придется. С такой и женщины не нужны, ибо именно она «та самая». Расчет на местоположение спутника оказался правильным. Космические явления всегда заставляли чувствовать себя ребенком и возвращали сознание в что — то маленькое. Такой беззащитный, одинокий, расстроенный юноша, который по сравнению с настоящим божеством ничто не значит. Любая мысль такая хрупкая, поэтому и заставляет загоняться. Один только плюс в человечестве — люди всегда чувствуют. Привязывать себя к далекому миру, посвящать ему свою жизнь, чувствовать других, и иные факторы могут равняться с красотой всей вселенной. Космос лишь бессмертие, а человеческая жизнь может кончиться, образовав что — то новое. Настоящая бесконечность наверняка и заключается во взгляде людском. Почему только, учитывая все превосходство живого, космос еще ни разу не посвятил ничего земле? Слово за словом цепляется в голове, подхватывая звуки биения сердца до тех пор, пока оно не начинает колотиться с ярой скоростью. Это неощутимо сначала, пока луна вытаскивает всю энергию и с тем же понимание происходящего, но вдруг она становится настолько слабой, что стукающий звук отрезает связь чего — то всесильного с разумом Дмитриева. Он хватается за свою грудь, в панике бегает глазами по небу, пока взгляд резко не останавливается на луне. У спутника нет половины. Когда это проскакивает в голове, то сердце мигом успокаивается, постепенно погружая тело в полный транс. Все видно четко, но с той же неожиданностью из ниоткуда появляется резкий свет, портящий зрение. Жмурясь и скрываясь от непонятного источника, Дима кое — как выбирается на кухню, а там уже падает на пол от боли, которую приносит эта яркая вспышка. Все стихает, кажется, через минуту. Или он просто привыкает к такому. Неконтролируемо веки раскрываются, он снова встает на ноги, оборачивается в сторону окна и привязывается навсегда. Перед голубоглазым стоит невысокий блондин, лицо которого сияет, будто полностью обмазано хайлайтером. Неизвестный не улыбается, стоит смирно, и вдруг начинает громко смеяться. Подняв указательный палец, он показывает на свою шею с печатью полумесяца возле кадыка. То что хочется, у Дмитриева передать не получается. Слова так малоемки для этого. Неизвестный небесный юноша делает шаги навстречу. Дмитрия же будто кипятком ошпаривает, он взглядом проходится по небу в поисках луны, но замечает лишь ее часть. Полумесяц спустился с небес, оставив весь страх позади. Все не может сложиться в единую деталь из — за самой странности ситуации, но одно становится понятным — перед брюнетом его новая муза. Без понятия как действовать, голубоглазый замирает на месте, всем видом показывая свой страх. Тело трясет, зубы бьются друг о друга, а голова сильно трещит. — Неистово хорош. — Произносит блондин сквозь смех, протягивая свои сверкающие руки к Диме, что только и продолжает стоять на месте. — Андрей. — Он в миг оказывается рядом, настолько близко, что между их носами не более трёх сантиметров. Его рука ложится на плечи брюнета, который все еще не действует. Слишком странные эмоции, мысли отсутствуют полностью, есть только чувство верности к кому — то, и та тоска, что сопровождала его всю жизнь, вдруг пропала. Улетучилась так же, как что — то понятое. Тот оставшийся на небе кусок висит так, будто он всегда был неполным. Свет исходит уже не из окон, дверных щелей или устройств, а прямиком из зеленых стреляющих глаз. Немного приглушенный туман, но все равно все четко виднеется. Взгляд у неизвестного острый, как когти звериные, но поцарапать не посмеют, слишком нежные, сразу понятно. Вокруг вообще все погрубело, кроме ужасающей коры, что спустилась из далекого космоса. Дима все же кладет свои ладони на чужую талию. После этого ему наконец отвечают на один главный вопрос, что оставался единственным разумным в голове. «Кто?» — Полумесяц. Голубоглазый после этого выходит из состояния молчуна. Глупый и ничего не понимающий он несет околесицу с вопросами, прерываясь на глотание воздуха, ведь кислорода вокруг становится меньше. В легкие, конечно, ничего нормально не попадает, только пыль. Ничего не выслушав, сквозь бормотания брюнета Андрей твердит «Танцуй», которое бросает обоих в пляс. Музыки нет. Ничего вокруг нет: шумов, нормального света, пространства, мыслей. Одни лишь ощущения. Они стоят, прижавшись к друг другу и покачиваются из стороны в сторону. Умиротворение. Но даже это не долго. Комната резко заливается гомерическим хохотом, а стены в помещении будто сужаются. Но даже так страшно не становится. Неизвестность перестала пугать. Дима снова маленький ребенок, желающий изучать. Что — то неощутимое начинает вести разум в некуда. — Пей и смейся, — Одна из ладоней полумесяца ложится на чужую щеку. Именно в этот момент Дима про себя подмечает, что ногтевая пластина у Андрея не та обычная людская, а с фиолетовым оттенком и без лаков. Касание у него мягкое, не такое, кое у других. Неземные ощущения. Дмитриев убирает руки с талии. Хватается за ту бутылку вина, что была его главной проблемой какое — то время назад. Открывает без затруднений и небольшой глоток тут же ополаскивает его горло. Большой палец руки Чернышева ведет ниже в качестве похвалы, когда юнец заканчивает пить. Он останавливается на середине шеи и плавным движением царапает кожу, как серп. Но голубоглазый ничего против не говорит. Вымотанно смотрит в тьму, теряясь в пространстве. Его хватка ослабляется, бутылка летит вниз, и разум, наконец, отключается. Последнее, что он видит, оказывается Андрей, который отдаляется все дальше, становясь недоступным. — Я сердцем клянусь — Дима из последних сил шепчет в никуда, руками хватаясь за что — то непонятное. — никому не скажу, что ты ночью под тени спустился с луны, позабыв о богах танцевал с людьми. — Половина слов вылетает нечетко, но это уже не имеет значения, потому что божественному обещания не нужны.***
С того момента прошло около четырех месяцев. Дима больше не боялся спать, а наоборот же, засыпал без проблем, потому что ему снились минуты танца с божеством, которое оставило слишком убивающий след в его короткой жизни. Он умер спустя еще месяц, когда перерезал свое горло ножом, четко по линии от полумесяца. Всегда хотелось летать по ночам поближе к луне.