— Поверить не могу, Дина! — восхищенно протянула Тоша, откидывая светлую кудрявую голову назад, на кровать, растягивая длинные ноги на прохладном паркете в комнате подруги, — Мы почти сделали это!
— Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, — с легкой усмешкой ответила ей низкая, в меру упитанная девушка с короткими темными волосами, доливая остатки красного, пакетированного вина в два бокала. Убедившись, что на дне пакета не осталось ни капли драгоценной жидкости, она медленно протянула один из напитков лучшей подруге и отпустила тонкую стеклянную ножку только тогда, когда убедилась, что Тоня крепко держит ее.
— Осторожно, мамины любимые, — серьезно напомнила она.
— Да помню я, помню, — мечтательно ответила ей подруга, мысленно находясь где-то уже совсем далеко.
Где-то в Питере.
В самом волшебном городе мира, в который они вот-вот переедут из родного Воронежа — вдвоем, как всегда и мечтали: в главных ролях Антонина Шастун и Дина Позова! Осталось лишь собрать вещи, закончить процесс оформления в общежитии — и встречай нас, большой и удивительный взрослый мир.
— Я ждала этого два года, — будто прочитав мысли подруги, выдохнула Дина, подтягивая к себе одну ногу, сидя на деревянном, затертом стуле, — Потому что кто-то малявка.
— А кто-то дохуя старуха, — продолжая мечтательно улыбаться, ответила Тоня, — Но тебе же нравилось работать в баре?
— Еще бы! Бесплатная выпивка и хорошие чаевые за своевременную шутейку — кто откажется? К тому же теперь у нас есть с тобой какой-никакой скопленный капитал на первое время, а там глядишь — съедем из общаги и квартиру снимем, поближе к ВУЗу.
Тоша одобрительно промычала что-то нечленораздельное, делая глоток из бокала. Вино уже ударило в голову, делая тело приятно расслабленным и мягким.
— Как думаешь, у вас с Катерином все получится?
— Отношения на расстоянии? — деловито переспросила Дина, поправляя большие очки, и, получив смазанный координацией кивок, серьезной ответила: — Конечно. Я знаю это. Хотя, наверное, звучит наивно — мы еще такие молодые…
Тоша мгновенно запротестовала, размашисто тряся длинными руками перед лицом:
— Совсем не наивно! Я тоже верю в вас — заплетающимся от вина языком пролепетала она, — И вообще, вы единственные, на ком все еще держится моя вера в любовь.
Дина засмеялась:
— Все еще держится? Вот это да! Рекорд. Пять дней с момента последнего «вашей блядской любви не существует». Стоит крепче, чем пирамиды.
Позова ловко увернулась от подушки, полетевшей ей в лицо и, перехватив ее в воздухе, продолжила смеяться. Тоша улыбнулась, глядя на искреннее веселье подруги — Дина была одним из трех самых дорогих ей людей на планете, и она была так счастлива, так безмерно счастлива, что совсем скоро они начнут новую жизнь — далеко, далеко отсюда, далеко от дворов, где они устраивали стрелки, от выкошенных полей, импровизированных под местные футбольные матчи, далеко от полуразваленного дома ее ненавистного отца, от аварийной школы с душными учителями, далеко-далеко у воды, в самом лучшем городе мира.
Учиться на факультете мечты в институте Кино и Телевидения.
Дина сразу знала, что хочет поступать на Продюсерский факультет, но решила начать с Режиссуры. Там легче конкурс на поступление, ниже проходной балл, а перевестись потом можно в два счета. Плюс Тошка рядом, и они, воронежские, смогут крепко держаться друг за друга.
А вот Антонина, напротив, была совершенно не уверена в своем выборе факультета Режиссуры. Она любила создавать и рассказывать истории, любила фильмы и телевизионные шоу, но не была уверена, что в ней есть эта необходимая глубина мысли, это тонкое ощущение философии бытия. Хотя многие советчики говорили ей, что у режиссеров должна быть непростая судьба, чтобы им было о чем рассказать зрителю — и вот с этим пунктом у юной Шастун проблем не возникло. Как говорится, у России две проблемы: отцы, которые ушли из семей, и отцы, которые не ушли из семей. Удивительным образом Тоня собрала бинго.
— Бляяять… — тишину нарушил напряженный голос Дины, — Твоя мама звонила мне двенадцать раз. Ты что, не сказала ей, где ты?
— А который час? — испугалась Тоня, вскакивая на худые, долговязые ноги, натягивая огромные мешковатые шорты на острые бедра. Взглянув на часы, она треснула себя по лбу, стряхивая с лица светлые, кудрявые пряди волос.
— Сука… Позвони ей, скажи, что я бегу домой, — бросила она, поспешно собирая раскиданные по комнате подруги вещи в черный рюкзак с порванной, перевязанной лямкой.
— Ты уверена, что сама дойдешь? — обеспокоенно спросила более трезвая и разумная подруга, — Может, я вызову тебе такси?
— На пятнадцать минут ходьбы? — с вызовом усмехнулась Шастун, деловито расправляя плечи, — «Наши люди в булочную на такси не ездят».
Дина не оценила шутки, продолжая пилить подругу скептическим взглядом из-под толстых очков.
— Да не боись ты, пройдусь, подышу, — заверила ее Тоня, поспешно всовывая ноги в кроссовки, прожженые сигаретным пеплом.
Уже в полной боевой готовности, стоя у входной двери, она рваным движением похлопала себя по карманам. Позова молча метнула ей зажигалку через коридор и, ловко поймав ее, Тоня одарила подругу благодарной улыбкой на широких губах.
Бросив прощальное «напишу, как дойду домой», она ловко выскочила в разбитый подъезд и понеслась вниз по облупившимся ступенькам, перелетая через них раскидистым шагом длинных ног.
На улице было свежо и прохладно — это зеленое лето отличалось нестерпимой жарой днем, но возмещало это легким морозом ночью. Тоня выпрямилась и натянула капюшон бесформенного худи на неряшливый русый хвост, прикрывая торчащие, большие уши от холода. Она вытащила тонкую сигарету и глубоко затянулась, раскуривая ее. Ее все еще слегка покачивало в стороны, но это все было сейчас неважно. Девушка задрала голову вверх и рассмеялась в ночное небо — она чувствовала себя свободной, как никогда, потому что впервые за долгие годы ощущала, как по-настоящему чего-то хочет, как в выжженом сарказмом и едкими фразами поле зарождается надежда. Надежда на новую жизнь, на перспективы, на новых друзей. «
На любовь» — мелькает где-то у девушки в голове, но она тут же хмурится, гоня прочь от себя эту мысль. Хватит с нее любви, слишком большой ценой она дается.
Ноги сами несут свою хозяйку по безлюдным, родным тратуарам. Тоня знает здесь каждую трещинку и каждый кустик, каждую закладку и водосточную трубу. Самые лучшие воспоминания и самые худшие — все они проходили здесь, под пристальным наблюдением желтых, грязных глаз фонарей. Детский сад, школа, летние лагеря, выпускной — всё здесь, рядышком. Из-за этой близости всех самых важных центров событий создавалось ощущение, что мир заканчивается в Воронеже. Вот он — город, вот пригород, а дальше — ничего, пустота, водопады с края света и черепаха со слонами.
И тут — Питер.
Волшебный, мистический, утонченный — так о нем рассказывала Дина. «Город, который невозможно не любить» — вспоминала она, вернувшись оттуда из романтической поездки со своим парнем, Катрином. Она рассказывала про поцелуи на крышах, про прогулки по мостам, про открытость и искренность людей, и все это манило и влюбляло Тошу в Питер сильнее, чем в кого-либо когда-либо. Шастун знала, что этот город сыграет решающую роль в ее судьбе, но еще не знала, какую.
И эта интрига судьбы манила и окрыляла.
«Как тебя покорить?» — мечтательно думала она о Петербурге, выбрасывая бычок сигареты в забитую мусорку.
Тоша не заметила, как оказалась перед входной дверью своей квартиры. Спустившись в реальность, она нагнулась под низким дверным косяком и быстро юркнула внутрь, стараясь прикрыть ее без скрипа. Она знала, что бабушка плохо спит, и если разбудить ее — потом не уснет, так что нужно быть очень тихой.
Тоня сразу заметила горящий тускло-желтый свет на кухне и, поспешно стянув носками кроссовки, на цыпочках направилась туда, заранее зная, кто ее ждет.
— Ма, ну ты чего не спишь? — тихо протянула Тоня, обнимая хрупкие мамины плечи со спины. Женщина не поворачивала на нее своего лица, сидя в домашнем застиранном халате над холодным чаем. Несмотря на ответное молчание, Тоша продолжала мягко обнимать женщину, сильно нагибаясь, чтобы достать до ее уровня.
— Ну ты чего, обиделась?
— Я звонила тебе тысячу раз, и Дине столько же, — уставшим, надрывистым голосом отрезала женщина, поджимая тонкие губы, — Ты меня в могилу сведешь.
— Ну ма, хватит, — примирительно попросила дочь, прижимаясь щекой к волосам матери, — У нас был звук выключен, извини. Все со мной хорошо, видишь?
Старшая Шастун отрывисто вздохнула, складывая в замок тонкие пальцы на клеенчатой скатерти.
— Как ты в Питер поедешь? За тобой глаз да глаз нужен.
Тоша улыбнулась. Ей стало понятно, почему мама в таком состоянии.
— Я буду в порядке, обещаю, — улыбнулась она и мягко поцеловала мать в макушку, — Я же непробиваемый баран, помнишь?
— Помню, — сдав позиции, одними уголками губ улыбнулась мать, и накрыла руки дочери своими, прикрывая уставшие глаза.
— Просто ты для меня всегда будешь маленькой девочкой, Тошка. Моей маленькой девочкой.
— А ты моей большой мамой, — тихо, стараясь не шуметь, засмеялась Антонина и, бросив сонное «спокойной ночи» поспешно направилась в свою комнату, радуясь сглаженному конфликту и тому, что мать не заметила запах сигарет и вина.
Коза драная
Ты дома, блудная дочь?
Шпала ебаная
Да, но ма успела накрутиться. Боится меня в Питер отпускать.
Коза драная
И я бы боялась. У тебя шило в жопе.
Глаз да глаз нужен.
Шпала ебаная
Разлогинься, мать.
Коза драная
Ладно, пусть не переживает, я,
так и быть, присмотрю за тобой.
Шпала ебаная
За очком своим присмотри.
Коза драная
Сучка.
Тоня усмехнулась сообщениям подруги, щурясь от яркого света телефона, прорезающего густую летнюю ночь. Она уже хотела было отложить его и дать вину в организме сделать свое дело — усыпить ее до половины следующего дня и разбудить вечером с легким похмельем и опухшими веками, как вдруг получила новое сообщение.
Коза драная
Ты с отцом будешь прощаться?
Девушка нахмурилась, поджимая губы.
Шпала ебаная
Пошел он нахуй.
Давай, я спать.
Она мрачно откинула телефон на кучу грязной одежды возле кровати и, закутываясь до подбородка тонким одеялом, попыталась отвлечься и снова переключится на грезы о Петербурге, но вскоре провалилась в беспокойный сон.
А тем временем где-то в Питере, в красивой, старой квартире засыпала темноволосая девушка с изящным, светлым лицом и вздернутым носиком. Прикрывая большие, голубые глаза, она прошептала «на новом месте приснись жених невесте» и тоже очутилась в объятиях сладкого сна.
